Никогда не буду с ним

Последующие дни в больнице проходят однообразно. Стайлз больше не приходил ко мне и вообще не проявлял никакого внимания к моей персоне. Тем же легче. Его последние слова, когда он уходил засели глубоко в моей душе и теперь я совсем растеряна. Что значили эти слова? Он реально хочет свадьбы? Почему? Откуда такой порыв вообще? Мы никогда особо с ним не общались, лишь иногда обмениваясь колкими фразами в адрес друг друга, да и то, потому, что так надо было. Просто надо. Это просто правильно. Потому, что я — в компании Тео Рейкена, который ненавидит Стайлза Стилински. И у них это абсолютно взаимно. И ненависть членов этих команд друг к другу — абсолютно нормальная. И то, что я сплю с Рейкеном явно не радует Стайлза, но в общей битве команд даёт Тео преимущество. Так как подружка босса одной команды, не может стать подружкой врага. Господи, как мне становится противно от самого слова «подружка». Как же мерзко это звучит. Ведь ничего святого ни в первых, ни во вторых отношениях меня не ждёт. С Тео мы не сможем быть парой. Я не хочу быть с ним. Я ничего не чувствую к нему. Он — просто моя пристань умиротворения и защиты от моей больной семейки, которая решила монетизировать даже собственную дочь. А отношения со Стилински были сразу обречены, как только было решено, что это — фиктивный брак. Просто потому, что нормальные отношения так не начинаются. Да и к нему я тоже ничего не чувствую. Хоть он и не такой конченый урод, как мне всегда о нем рассказывал Тео. Но это его совершенно не оправдывает и не поднимает в моих глазах. Ни на одну ступень.

***

Эта «больничная» неделя подошла к концу и вместе с ней началась моя свобода. Ко мне каждый день заходил Тео и приносил мне фрукты, а потом ими же откармливал, приговаривая, что знает, какую отвратительную еду готовят в больницах и что он не готов к тому, что бы я так страдала. С утра, в субботу, приехали родители и пока мама помогала мне собирать вещи, отец решал какие-то вопросы с врачом, а перед самым отъездом вернулся из аптеки и сунул мне полный пакет с лекарствами и предписаниям, что и когда надо пить. За эти дни я стала просто ненавидеть таблетки и не думала, что этот ад продолжится ещё и дома, но видимо мне никуда не деться от них. Дома я наконец-таки выдохнула полной грудью, когда зашла в свою комнату и закрыла дверь. В больнице так этого не хватало. Постоянно снующие медсестры просто выводили меня из себя, так как чувство такта было им вообще не знакомо. Они просто открывали дверь и просто входили. Ни ответа, ни привета. За то теперь, я — дома. Разложив кое-какие вещи, которые я привезла из больницы, я поставила на прикроватную тумбу пакет с лекарствами, убедив себя, что разберусь с этим позже. А сейчас мне необходим душ. Или лучше ванная. Но лежать в ванной мне пока противопоказано, поэтому душ будет моим душевным спасителем. Забравшись под тёплые струи я прикрыла глаза и постаралась отстраниться от всего. Но последние слова Стайлза в больнице просто не шли прочь из головы. Главный вопрос: зачем ему это всё? И второстепенный, но не менее важный: неужели я сдалась и соглашусь? Ведь по сути я действительно должна пойти на поводу у парня и взрослых. И уже сама понимаю, что по сути, ничего сложного и ужасного в этом всем нет. И когда это я стала такой услужливой? Да и я так долго боролась, что бы все разладить. Вечером, мама, будто читая мои мысли, принесла мне планшет с огромным каталогом белых платьев. До сих пор не понимаю, к чему этот маскарад и почему я должна участвовать этом спектакле. Ведь каждый здравомыслящий человек на свадьбе, будет понимать, что это всё — ложь. Так зачем эта игра на публику? Не понять мне этих взрослых. Не понять. Когда я смотрю на них то понимаю, что не хочу взрослеть потому, что боюсь стать такой, как они. Волноваться о таких бесполезных вещах и плевать на действительно важное. Я боюсь стать такой чёрствой, как мои родители и эгоистичной, как отец Стайлза. Все герои этого спектакля по своему хороши. И я тоже. Мне не хватает духу собрать вещи и уйти к Тео. Я бы давно могла перебраться к нему, а через месяц сдать экзамены и уехать в штат, где меня будут ждать Джексон и Кора. Нет совершенно никакой проблемы в этом. Но я сижу на месте. Ною, возмущаюсь, но ничего не делаю. Я не знаю, примет ли меня Тео. Мало лишь сказать «переезжай», нужно что-то делать. Но я так устала думать об этом всём. Кажется, что скоро ко всем антибиотикам ещё прибавятся и антидепрессанты, так как с начала всей этой истории я давно не помню, что такое нормально спать, что такое, нормальная семья (хотя была ли моя семья, хоть когда-то нормальной, тот ещё вопрос), что такое не проедание своего мозга ежедневно на тему того, как жить полгода с тем, от кого тебя тошнит. И как разгрести всё это дерьмо?

***

— Лидия, ты заснула? — трясет меня за плечо мама, выводя из раздумий и кивает головой в сторону планшета. — Когда ты наконец-то начнешь серьезно относится к тому, что я от тебя прошу? Ты можешь просто выбрать это чертово платье? Ты можешь меня услышать, хоть раз?! Почему ты такая пустая и бездушная? Почему тебе плевать на семью? Почему ты молчишь, черт возьми?! — Я устала, можно я пойду спать? — Тихо произношу и только потом осознаю ошибку своего вопроса. Она хватает меня за плечи и начинает трясти, будто этим поможет мне разговорится, проснуться и вообще и вернет меня в нормальное состояние, которое я давным-давно не наблюдаю за собой. Шов не приятно покалывает и это окончательно выводит меня из себя. Голос мамы становится всё громче и громче, что на её крики в комнату заходит отец, который поджав губы, оперся о дверной косяк и стал безмолвно за нами наблюдать. Он всегда так делает. А потом строгим голосом говорит какую-нибудь фразу, которая будет подтверждать слова матери и оставляет меня ни с чем. Растаптывает в порошок вместе с ней мое мнение и мои желания. Так было, есть и будет. А я всё никак не могу смирится и принять это. Но впервые я принимаю правильный выбор. Такой нужный мне выбор. Подорвавшись с дивана и забив на не приятное чувство внизу живота я лечу в свою комнату под возгласы мамы о том, что она еще не закончила свою речь. Как хорошо, что сумка из больницы еще лежит в моей комнате. В неё я быстро закидываю первые вещи, которые вижу на полках, зарядку для телефона и всё то остальное, что первым попадается на глаза. Закинув сумку на плечо я спускаюсь по лестнице на первый этаж. Отец всё так же стоит на своём прежнем месте, не подвижно, только теперь он повернут спиной к гостиной, где пару минут назад я сидела с мамой. — Лидия, — от того, как он произносит моё имя я вздравгиваю, но продолжаю надевать кеды. — Вернись в свою комнату. Обсудим твоё поведение завтра. — Я не вернусь, папа. Или твой самый удачный денежный проект вот-вот ускользнёт из рук? — выпрямляюсь и хмыкнув кидаю ему прежде, чем он хватает меня за запястье, в момент оказавшись около меня. — Доченька, — неестественно ласково начинает он, и это обращение звучит так, будто он держит пистолет за спиной и вот вот спросит «конфеты или жизнь», — Ты же понимаешь, что если сейчас переступишь порог этого дома, то уже не вернешься? — Да. — кратко отвечаю ему и выдергиваю руку.

***

— Алло, — сонный голос по ту сторону провода заставляет меня легко улыбнуться. — Мне нужна твоя помощь. — говорю я и кратко пересказываю всё то, что только произошло в доме, в который я не собираюсь возвращаться.