Никогда не буду с ним

— Серьёзно? — вскидываю бровь, вопросительно косясь на отца, чувствуя, как закипаю. — Ты пытаешься остановить меня и запереть дома, словно мне тринадцать. — Лидия, — отец расплывается в улыбке, щуря глаза и делает шаг ко мне. — Ты ведь умная девочка и я говорил тебе о том, что не сделаю по отношению тебя что-то, что может навредить тебе, так? — он делает ещё один шаг, блокируя телефон и убирает его в карман домашних штанов. — Пап, это не обсуждается. — мой голос дрожит, чувствуя состояние отца, но я стараюсь сохранять свою позицию. — Ты можешь хоть раз сделать то, о чем я тебя прошу, забыв о своих убеждениях? — он подходит ко мне ещё ближе, а я чувствую, что тревога во мне разрастается до вселенских масштабов. — Папа, это моё решение, — проведя языком по губам, пытаясь сохранять уверенность в голове, продолжаю, — Я сделала всё так, как вы хотели. И теперь, когда я согласилась со всем и привыкла, вы резко передумали? — вскидываю брови и чувствую, как глаза наполняются влагой, от чего я начинаю быстро моргать. — Сейчас изменились все правила игры и ты должна принимать в ней активное участие, понимаешь? — его совершенно не волнует и никак не трогает моё эмоциональное состояние, его сейчас волнует то, что он потерял огромные деньги. Но «моя позиция», «мои убеждения», а с ними и «моё решение» разбиваются вздребезги, когда отец хмыкает, расплывается в ухмылке и открывают шторы у окон, которые находятся прямо у двери, что с легкостью даёт мне наблюдать за тем, как далеко отдаляются стопы «Роско». — Не долго что-то он тебя ждал, — спокойным голосом произносит отец, а после разражается смехом, уходя в большую комнату. — Марш к себе, завтра будем думать, как разобраться со всем тем, что ты натворила. — Но это… — широко распахиваю глаза, пытаясь сдержать внутреннюю бурю несправедливости, вопя о том, что ни черта это не моя ошибка. — Марш в комнату, — буквально по слогам произносит отец, от чего я дергаюсь, — сейчас же! — добавляет он, переходя на крик, что я тут же срываюсь к лестнице и несусь в свою комнату. Пытаюсь дозвонится Стайлзу, но его номер не в сети. Отчаянно бью пальцем по экрану телефона, пытаясь дозвониться ему вновь и вновь, но его оператор не переставая предлагает мне перезвонить абоненту позже или проверить правильность набора номера. Радуюсь за оператора, который находится сейчас не рядом со мной. Не понимаю, просто не понимаю, как он мог так поступить. В чем был смысл приезжать, говорить мне что-то о том, как он понимает меня, как хочет быть со мной, предлагать мне уехать вместе с ним. Пытаюсь найти логику его действиям и словам, но логика настойчиво отказывается со мной сотрудничать, попросившись в отпуск. Пытаюсь вспомнить все слова и моменты, все действия и взгляды, которые были в джипе полчаса назад. Стараюсь заставить себя вспомнить именно тот момент, когда Стайлз намекнул мне, что уедет и я могу не выходить, а я просто не так его поняла. Когда замечаю, что на экране телефона, который теперь валяется в углу моей комнаты и едва не разлетается на части из-за моей же глупости, высвечивается что-то о новом уведомлении, подскакиваю с кровати, едва не падая вниз головой. Подлетаю к девайсу и вижу уведомление о том, что кто-то в твиттере выставил новую запись и, почему-то, именно это событие заставляет меня окончательно разрыдаться. Отвечаю на звонок Эллисон, которой не сразу удаётся разобрать мои слова, сквозь бесконечные всхлипы. Она говорит о том, что не будет читать мне нотации по поводу того, что сразу нужно было вести себя нормально, и большей части проблем, которые свалились на меня сейчас — не было бы. Предлагает самой набрать Стайлза, но потом понимает, что эта идея далеко не лучшая. Успокаивает меня долго, рассказывая о том, что Стайлз не мог бы так поступить, не мог бы меня бросить. Молчит, когда я перебиваю её с фразой о том, что именно так он сейчас и сделал — бросил меня. Внутри зарождается самая ужасная догадка, которая когда-либо появлялась в моей голове и проедала мой мозг вмиг и заживо — он отомстил. Отомстил за всё то, что я делала по отношению к нему. За все мои слова и поступки, за все фразы и ссоры. Он отомстил мне за то, что точно так же не хотел делать это всё, но просто смирился с решением отца и ждал, пока тоже самое сделаю и я. Но я решила, что во всём случившемся виноват именно Стайлз и поэтому он должен получать всю мою злость. Объективно признаю, что много всего совершила. Признаю, как много глупостей совершила, по отношению к нему и сколько ужасных слов сказала ему. Но объективно не понимаю, почему сейчас он не сказал мне напрямую, в лицо, всё, что думает обо мне, почему не сказал как рад тому, что всё сложилось именно так. Что помимо того, что именно он, как человек, который действительно стал важным для меня, теперь уезжает от меня, оставляя здесь, вариться во всём этом и разгребать «свои» ошибки, он просто рад тому, что всё сложилось именно так. Что я действительно получила по заслугам. Получила настолько много, насколько сделала. Эллисон просит меня успокоиться. Говорит, что если моя истерика не прекратится, она сейчас же сорвётся и приедет ко мне, совершенно наплевав на то, что думает по этому поводу мой отец и собирается ли он её впускать вообще. Мне приходится убедить её в том, что после разговора с ней мне действительно стало легче и искренне надеяться, что она не почувствовала того, насколько феерически я лгу ей сейчас. Забираюсь обратно на кровать, прикрывая рот рукой, больно кусая палец до следов, когда отец громко стучит в мою дверь, со словами о том, что никому в этому доме неинтересно слышать моё нытье. А я просто не понимаю, как на свадьбе он мог говорить мне о том, что никогда бы не сделал по отношению меня чего-то такого, что причинило бы мне вред или расстроило. В который раз за этот вечер, задаюсь вопросом, почему именно сейчас он делает именно так, как обещал не делать. Единственный верный вывод, который сформировался в моей голове сейчас, так это то, что Стилински отомстил мне за моё же поведение. Он обещал, что я потеряю голову от него и он добился этого. Теперь же он уехал в Девенфорт жить спокойной жизнью, без такой истерички под боком, как я. И даже не известно, не придумал ли он всё о Девенфорте и о том, что Ноа выгнал его. Возможно, Ноа скинул ему ещё что-то, компрометирующее меня. Или предложил что-то, чтобы он вернулся домой и навсегда забыл о том, как меня зовут. На самом деле, за эти полчаса могло произойти столько всего, что перевернуло бы его сознание с ног на голову и он принял бы решение в принципе забыть, как меня зовут. И чем больше я думаю об этом, тем краше мой мозг рисует всю ситуацию и я невольно задаюсь вопросом о том, хочу ли я вообще знать о том, что произошло и почему он уехал. Не знаю, как долго я лежала и пыталась перекроить свой мозг заново, но, думаю, когда мама принесла мне стакан с каким-то успокоительным, было достаточно поздно. Лекарство действительно подействовало на меня и мне удалось уснуть, видя во снах себя, Стайлза, какие-то наши ссоры и то, как каждый раз он уезжает. Мне снится, что он что-то рассказывает мне, пытается доказать, объяснить, а я не могу разобрать его слов. И когда он понимает это, то повышает голос и практически переходит на крик, при этом постоянно бьет какой-то палкой по стене, заставляя меня морщится от её глухого звука, прикрывать глаза и со временем испытать ощущение, будто бы он бьет этой палкой меня по голове. Когда я резко просыпаюсь, то слышу какие-то звуки, которые доносятся из глубины дома, от чего холодок проходится по позвонку, а дыхание, автоматически, становится синхронным с сердечным ритмом.