Двое против мира

При каждом движении порез на щеке Кодзюро отдавался ноющей болью, напоминая о глубине полученного ранения, очередного результата самовлюбленности и беспечности Бонтенмару. Мальчик совершил большую ошибку, взяв на себя слишком много врагов и по глупости приказав Кодзюро не вмешиваться. Из уважения к желаниям своего господина, тот почтительно отступил, пока не осознал, что Бонтенмару не выживет. Плевав на все призы и вступив в сражение, он и сам немало пострадал. Его тело было покрыто многочисленными ранениями, но не настолько серьезными, как глубокий порез на плече Бонтенмару, который лишал его возможности участвовать в битвах на многие дни, по поводу чего тот и выказывал свое недовольство. - Не понимаю, почему я должен отсиживаться здесь, пока все веселятся, - прорычал он и скрестил руки на груди. Кодзюро думал, что хоть Бонтенмару и вел себя по-детски, рано или поздно он все-таки вырастет и изменится, но с возрастом, казалось, ситуация лишь ухудшалась. Остальные все меньше и меньше испытывали желание изменить его или хоть как-то сдерживать, что оставляло Кодзюро одного в попытках прочистить хаос в голове господина. - Прошу вас, будьте благоразумны, Бонтенмару-сама. Вы серьезно ранены, и на протяжении всей своей жизни изредка покидали поле боя. Вы обязаны понимать, что вы – жизнь этих людей. Вам нельзя подвергать свою жизнь подобной опасности. Он заметил, как нахмурилось лицо Бонтенмару, который был с ним, очевидно, совершенно не согласен. Он ударил кулаком по земле возле себя и подался вперед, его глаз метал молнии. - И чего ты ждешь от меня? Чтобы я отсиживался в тылу и позволял всем защищать меня? Мне не нужно, чтобы они или ты занимался этим. Если правитель не готов подвергнуть свою жизнь угрозе во благо своих людей, тогда что же он за правитель такой?! Кодзюро глубоко вздохнул, чтобы не сорваться на мальчика, но он не мог избавиться от страха, что это импульсивное поведение приведет их к полнейшему краху. Мысль о том, что мальчик не проживет достаточно долго, даже чтобы занять место своего отца – он не смел и думать об этом. - И что же ваши люди будут делать без вас самого? Неужели вы не понимаете, в каком положении находитесь? Я вынужден настаивать, чтобы вы тщательнее продумывали свои действия и их последствия. Он ожидал совершенно другой реакции, но Бонтенмару вновь погрузился в молчание, очевидно обдумывая слова Кодзюро. Он надеялся, что его попытки достучаться до мальчика в кои-то веки увенчались хоть небольшим успехом, но сложно было сказать, так ли это. Молодой господин никогда не обращал внимания на слова других. Рана на его щеке продолжала ныть, напоминая Кодзюро о том, что он сам едва не потерял в тот день свою собственную жизнь. Он не жалел об этом. В конце концов, его долгом было защищать своего господина даже ценой жизни. Но для него это стало чем-то большим, нежели просто долгом. В то мгновение его тело двигалось само, не полагаясь ни на единую мысль, которая бы управляла им. Все в нем было уверено лишь в одном - он не мог допустить смерти Бонтенмару. - Я стану сильнее, - в конце концов сказал Бонтенмару вслух, его глаз целенаправленно сузился, словно он уперся взглядом в невидимую точку на стене. – Стану сильнее, чтобы мои люди никогда не боялись моей смерти, и чтобы тебе никогда не приходилось вступать в схватку и сражаться вместо меня. - Бонтенмару-сама… - Не волнуйся, - быстро поправился он, - это не значит, что тебе больше не дозволено биться бок о бок со мной, но я хочу быть способен выстоять в одиночку. Кодзюро не был уверен, как отреагировать, он лишь склонил голову в знак согласия. Он был не в том положении, чтобы возражать, и если Бонтенмару пообещал подобное – он знал, что мальчик приложит все силы к выполнению этого. Он всегда следовал собственным амбициям и не позволял чему-либо вмешиваться в свои стремления. - Так точно.