"Они так переполнены собой, что совершенно пусты"
Стайлз***
— Люди становятся эгоистами, потому что они не умеют любить. Перестали, разучились, черт! Я не знаю как это сказать! Я знаю только одно: каждый в этом гребанном мире эгоист. Мы перестаем чувствовать, мы бежим от чувств, потому что мы трусы. Мы боимся, что нас снова раздавят, уничтожат, снова не спасут, когда мы так будем в этом нуждаться, когда наконец осознаем, что помощи будет просить не у кого. Мы боимся этой правды. Мы боимся боли. Мы боимся чувств, которые в конце концов нас топят, как маленьких слепых котят, которые еще не научились плавать! И каждый из нас не хочет быть брошенным, покинутым, не хочет услышать эти идиотские слова по типу: «Прости, я тебя больше не люблю, или я тебя изменил, потому что мое сердце теперь свободно». Не хочет! И будет рычать, кричать, грызть землю до того момента, когда адреналин внутри закончится. Именно тогда настанет спокойствие. Мы как белки в колесе пытаемся убежать как можно дальше от самих себя, от боли, от чувств, но только когда останавливаемся, не в силах бежать дальше, понимаем, что все это время мы мчались по кругу. И с этим осознанием мы умираем. Ведь эгоисты — мертвые люди. После минуты молчания с моих губ срывается крик боли и предательства. — ТВОЮ МАТЬ, Я УСТАЛ ТЕРЯТЬ ДОРОГИХ МНЕ ЛЮДЕЙ!!! — Тише-тише. — Лидия сразу прижала меня к себе и пыталась не слышать мои всхлипы, потому что они ее слишком сильно ранили. Я не привык показывать истинные чувства, маска безразличия куда лучше подходила под мой «стиль» жизни. — Она сделала это и даже не подумала обо мне! Ей было плевать на мои чувства! Вокруг меня всегда умирают люди… — слезы ручьем скатывались по моим щекам, Лидия пыталась сдерживаться, но спустя некоторое время я почувствовал на своей щеке соленый привкус. Привкус ее боли за меня, за Нику. — Обещай, что всегда будешь рядом. Что не умрешь. Обещай мне. — и я знаю, что просил неконтролируемые и нереальные вещи, но Лидия только кивнула и поцеловала меня в лоб. Так, как я в последний раз поцеловал Нику… — Черт, а ее мать хоть приедет на похороны?! Когда узнает, что ее дочь закончила жизнь суицидом?! Суицидом в частности из-за того, что ее не было рядом?! Она будет заботиться о Стиве? Да нихрена она не будет. Мы просидели на берегу так еще часа 2, потом я отвез домой Лидию, утром должны были быть похороны. Люди уходят из жизни, а другим плевать. Я не знаю, что в этом гребанном мире должно произойти, чтобы люди, наконец, заметили боль других. Их одиночество, боль и затяжную депрессию. Этой ночью я не спал, все думал о том, как так могло произойти, как я не уследил и не заметил… Отец после моего короткого монолога о смерти Ники решил поехать со мной и поддержать. Мне и вправду это было нужно. По пути мы заехали за Лидией, она была в миниатюрном черном платье на невысоких каблуках, мы же с папой были в строгих черных костюмах.***
Священник бросает алую розу в яму, в которой лежит дорогой мне человек. Я повторяю за ним этот жест и бросаю белую розу, в отличие от всех я единственный решил купить именно розу с белыми лепестками. Потому что Ника е была такой, как все. Ника была особенной. Возле нас стояли несколько ребят из кафе, Стива не было. Парень до сих пор в больнице, врачи до сих пор не могут вытащить его из депрессии. Я боюсь, что и не смогут. Мать Ники не приехала. В отличие от своей матери Ника никогда не была сукой. Я считаю, что таких вообще должны лишить права иметь детей. Лидия крепко держала меня за руку и прикрывала дрожащей рукой рот, пытаясь не плакать. Ника Уоррен. Я никогда раньше не спрашивал ее о фамилии. Возможно, я даже не знал ее настоящую. Эти мысли просто съедают меня изнутри. Такую боль в сердце я чувствовал только тогда, когда умерла мама. «Я всегда буду любить тебя» Строки письма моментами начали появляться в моей памяти. Я не выдерживаю. Сделав резкий шаг назад, я отпустил руку Лидии и убежал к машине. Я никогда не смогу простить себе, что не сберег ее.