Анжелика: Игра с судьбой

Роскошный восточный паланкин, в котором на подушках сидела молодая красивая женщина и который несли на своих плечах шесть мавров, неспешно миновал подковообразные распахнутые настежь ворота и оказался во внутреннем дворе небольшого здания, примостившегося в западной части дворцового комплекса на самом краю отвесной скалы. Анжелика ещё ни разу не бывала в этой части дворца и всю дорогу от гарема с большим любопытством рассматривала его, слегка отодвинув занавеску паланкина. По негласной традиции, сложившейся со времен отца принцессы Амиры, эта часть сада считалась «мужской». Здесь располагались покои самого Мухаммада I, здание Совета, которое могло вместить около пяти сотен человек, корпус библиотеки и огромный арсенал. Также здесь были выстроены небольшие гостевые виллы, одну из которых в свое время и пожаловали монсеньору Рескатору. Внешне дом ничем не отличался от большинства построек дворцового комплекса: небольшое двухэтажное здание, возведенное в неизменном марокканском стиле из глиняных, кое-где украшенных мозаичным орнаментом блоков, которые прекрасно укрывали от жары летом и спасали от холода зимой. Но всю свою необычайную красоту вилла ревностно прятала от постороннего глаза и открывала лишь её обитателям и приглашенным гостям. Изнутри дом походил на гигантскую, инкрустированную драгоценностями шкатулку и, казалось подлинным чудом, что его возможно было создать из такого непритязательного материала, как глина. Внутренний двор, где очутилась нынче вечером Анжелика, окружала по периметру просторная галерея, в центре располагался фонтан с небольшим бассейном, в котором на поверхности воды плавали лепестки фиалок. Белый мрамор пола под светом луны казался голубым, а сводчатые потолки галереи, усыпанные мозаикой золотого и бирюзового цветов, поддерживаемые тонкими мраморными колоннами, мерцали в свете зажженных факелов, словно драгоценные камни. На верхней ступеньке невысокой лестницы, ведущей в дом, Анжелику уже ожидал Рескатор. Он, как обычно, стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, внимательно наблюдал за тем, как мавры опустили паланкин, как Аксим-эффенди помог Анжелике выбраться из него, как расправил складки её джеллабы и как затем она медленно шла, ступая изящными ногами в атласных туфлях по мраморным плитам двора. По мере того, как Анжелика приближалась, она с любопытством рассматривала наряд пирата. Сегодня ночью он изменил своей привычной одежде и предстал перед молодой женщиной в доходящем до колен темно-зеленом мавританском кафтане, перехваченном на поясе шелковым кушаком и богато расшитом золотой нитью. Из-под кафтана выглядывали рукава дорогой батистовой сорочки. Также отказался пират и от своих неизменных кожаных штанов и сапог-ботфортов. Вместо них он надел длинные полотняные штаны, а на его ступнях красовались бабуши, которые считались в Марокко самой удобной обувью, как для мужчин, так и для женщин. Анжелика и сама иногда надевала эти кожаные туфельки без задников, которые казались ей невероятно милыми, но на Рескаторе они не смотрелись ни забавно, ни смешно. Выкрашенные под цвет кафтана и инкрустированные камнями, бабуши на ногах Рескатора выглядели вполне мужественно. Анжелика отметила, что пирату очень идет марокканская одежда и что его легко можно принять в ней за араба. Для полноты образа не хватало только тюрбана. Вместо него на голове пирата был повязан неизменный черный платок, скрывающий волосы. И, как уже когда-то, Анжелика снова отметила, что он совсем не подходит к остальной одежде. Впрочем, как и кожаная маска на лице. Когда Анжелика подошла вплотную к лестнице, неподвижная прежде фигура Рескатора вдруг ожила. Он двинулся к ней навстречу и, протянув руку, помог молодой женщине подняться по ступеням. Затем он поклонился, как принято у арабов, и знаком отпустил сопровождавших Анжелику слуг. – Зачем вы отпустили мавров с паланкином? – обеспокоенно спросила молодая женщина. – Как же я смогу вернуться к себе? – Аксим-эфенди придёт за вами на рассвете, – ответил Рескатор. – Только на рассвете?! – возмущенно переспросила Анжелика. – Как это понимать? Неужели вы возомнили себе, что я проведу с вами ночь? Её реакция, казалось, позабавила Рескатора, и он широко улыбнулся. – Не кричите так громко, – с легкой иронией в голосе сказал он. – Вы провели на моем корабле, команда которого составляет сотню человек, не меньше трех недель, а теперь боитесь остаться на ночь в доме с одним мужчиной, не считая нескольких слуг? – Я не боюсь, – гордо вскинув голову, сказала Анжелика. – Просто не вижу необходимости задерживаться здесь до рассвета. – У арабов так принято, мадам. Если женщина покидает покои господина до того, как взойдет солнце, это считается позором. Но, быть может, мы перестанем пререкаться на пороге и пройдем внутрь? Не дожидаясь ответа, Рескатор плавно увлек Анжелику за собой в дом. Миновав просторную гостиную, они оказались в комнате, которая скорее всего служила пирату кабинетом. Здесь вдоль стен стояли стеллажи со множеством книг, а в центре помещения находился добротный стол из кедрового дерева, где между письменными принадлежностями и чернильницей лежали какие-то бумаги, свернутые карты и несколько стопок распечатанных писем. Повсюду были расставлены масляные лампы, приглушенный свет от которых мягко заполнял комнату. Оказавшись в помещении, Анжелика заученным за последние дни движением расстегнула заколку на тыльной стороне шеи, удерживающую платок на голове, и ловко освободилась от шелковой материи. Изящный жест, который скорее служил символом непокорности, заложенной в ней с самого детства, привел Рескатора в восторг. – Вы остаетесь француженкой даже в марокканском наряде! – восхищенно сказал пират. Он быстро окинул её оценивающим взглядом и, указав на джеллабу, надетую поверх остальной одежды, добавил: – Снимите и эту ужасную хламиду! Анжелика несколько замешкалась, раздумывая, стоит ли выполнять его просьбу, но затем решила, что в этом нет ничего предосудительного. Она проворно расстегнула пуговки на джеллабе и сбросила её с плеч. Мягкая шелковая ткань бесшумно соскользнула на пол, и Анжелика грациозно переступила через неё. Эффектный жест пришелся Рескатору по душе. Он довольно улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов, и с неприкрытым удовольствием принялся разглядывать молодую женщину. А она была несказанно хороша в распашном платье нежного персикового цвета, перехваченном в талии широким поясом. Под верхнее платье марокканки обычно надевали широкие шальвары и короткую тунику, или, как сейчас Анжелика, ещё одно длинное платье, но уже не так богато украшенное и расшитое. Молодая женщина прекрасно осознавала, какой эффект сейчас произвела на Рескатора. Она и сама первое время была поражена свойству марокканских платьев, закрывающих почти все части тела за исключением кистей рук и шеи, столь бесстыдно подчеркивать достоинства женской фигуры. Нежная ткань струилась по изгибам тела Анжелики, очерчивая грудь, тонкую талию, округлые бедра и высокие стройные ноги. С детства привыкшая к нарядам с корсетом и пышным юбкам, Анжелика, уже будучи в Марокко, долго не могла согласиться примерить платье, которое напоминало ей богато расшитую ночную сорочку. Но однажды надев его, она, рассматривая себя в большом венецианском зеркале, обнаружила, что не может оторвать взгляд от переливающейся ткани, под которой четко вырисовывались контуры упругого женского тела. Сегодня после того, как молодая женщина вернулась из хаммама, в её спальне уже лежал великолепный наряд, приготовленный специально для вечера в покоях Рескатора-эффенди. Оба платья, нижнее и верхнее, имели одинаковый глубокий овальный вырез спереди и небольшой вырез на спине, который немного оголял плечи и часть лопаток. Верхнее распашное платье было украшено богатой вышивкой вдоль горловины, по краям широких рукавов, по низу подола и небольшого шлейфа. Нижнее платье также было украшено вышивкой, но только по краю подола. – Прятать такую красоту под бесформенными балахонами – непростительное кощунство, – задумчиво сказал Рескатор. – Хотя признаюсь, совсем недавно я сполна познал причину, побуждающую арабских мужчин, укрывать своих женщин от любопытных взглядов... Он подошел совсем близко к Анжелике и, взяв её руку в свою, нежно поцеловал кончики пальцев. – Я слышал, вы прекрасно проводили здесь время, пока меня не было, – вкрадчивым голосом проговорил пират. – Как вы находите дворец Айе-Рабия? – Он очень красив, – учтиво ответила Анжелика. – Принцесса Амира рассказала мне, сколько труда вы положили на его восстановление. Монсеньор, примите мое искреннее восхищение вашими талантами! – Право, мадам, я и подумать не мог, что этот скромный дворец сможет удивить придворную даму, когда-то царившую в Версале. Говорят, перед его красотой невозможно устоять… Рескатор многозначительно замолчал, внимательно посмотрев на Анжелику. Он все ещё держал её руку в своей ладони, а в черных глазах, виднеющихся сквозь прорези маски, засветились ироничные искорки. – Сравнивать Версаль и Айе-Рабию так же бессмысленно, как выяснять, кто лучше умеет добиваться расположения дамы – французский король или средиземноморский пират, – с достоинством ответила Анжелика, не желая больше возвращаться к разговору о её статусе при королевском дворе. – Что же, не буду спорить – ухмыльнулся Рескатор. – Безусловно, в этом вопросе, вы куда более просвещеннее меня, мадам. Мужчина отвесил шуточный поклон, после чего подвёл Анжелику к низкому восточному дивану, который находился возле резной двери, выходящей на галерею, и жестом пригласил присесть. Перед диваном стоял небольшой столик с уже знакомым Анжелике кожаным ларцом, перехваченным серебряными обручами, а рядом на полу располагалась небольшая жаровня. – Кофе! – радостно воскликнула Анжелика, усаживаясь на мягкий диван. – Вот, чего мне не хватало все эти дни! – Я знал, что вы не откажетесь! – сказал Рескатор и, тяжело упав на подушки второго дивана, стоявшего напротив, несколько раз хлопнул в ладоши. На его зов тут же явился высокий мавр и, поклонившись сначала Рескатору, затем Анжелике, принялся заваривать кофе. Молодая женщина, во второй раз наблюдавшая, как готовится ароматный напиток в горячем песке, снова не могла налюбоваться красотой церемонии. Анжелика даже подалась немного вперед, чтобы не пропустить ни одного движения чернокожего слуги. Как и на корабле, мавр сначала измельчил обжаренные кофейные зерна, затем принялся за подготовку специй. Сегодня, кроме корицы, он использовал мускатный орех, бутон сушеной гвоздики, несколько зернышек аниса и душистого перца. – Это какое-то волшебство! – прошептала Анжелика, вдыхая бесподобный аромат специй и кофейных зерен. Наконец, когда жидкость в джезве закипела и трижды была снята пена с горлышка, слуга разлил кофе по чашкам и, откланявшись, удалился. Первый же глоток принес Анжелике невероятное наслаждение. От удовольствия она даже прикрыла глаза, смакуя насыщенный, немного горьковатый вкус. Уже много недель она пила мятный чай и даже не подозревала, насколько истосковалась по ароматному черному напитку. – И почему марокканцы не пьют кофе? – задумчиво спросила Анжелика в перерыве между несколькими глотками. – Пьют, – ответил Рескатор. – Просто этот напиток ещё не стал здесь таким же популярным, как у Османов. Анжелика с признательностью посмотрела на Рескатора. – Благодарю вас, сударь. Я даже не могла предположить, что так сильно соскучилась по кофе. – Не стоит! – сказал Рескатор. – Это лишь малая часть того, что я могу для вас сделать. К слову, вы успели рассмотреть подарки, которые я вам прислал? – О, они превосходны. Мне, право, даже неловко принимать их от вас. – Мадам, вы не должны чувствовать себя обязанной. В этой стране, как впрочем и в других мусульманских землях, по дороговизне подарков, которые мужчина присылает женщине, определяют её статус. А я не хочу, чтобы кто-либо в этом дворце относился к вам пренебрежительно. – Какой, однако, поразительный обычай, – подметила Анжелика. – Здесь ещё много и других традиций, которые непонятны европейскому уму, – сказал Рескатор и устремил на Анжелику долгий взгляд. Он по-прежнему вальяжно сидел напротив неё, скрестив перед собой вытянутые ноги, и молодая женщина ощутила, как в очередной раз попадает под его влияние. Пристальный взгляд пирата словно прожигал её насквозь, и казалось, что он способен слышать все её мысли и угадывать самые тайные желания. Чтобы избавиться от внезапно нахлынувшего наваждения, Анжелика поспешила вернуться к разговору. – А кто покрывается позором в случае, если одалиска покидает спальню до рассвета: мужчина или женщина? – спросила она. – Женщина. – Вот как?! – Любопытно, не правда ли? – подметил Рескатор. – Но в султанских гаремах ответственность за досуг мужчины возложена именно на женщину. И если наложница не справляется со своими приятными обязанностями, господин имеет полное право выгнать её из своей спальни. И тогда нет для женщины более худшей участи – её ждет забвение. Выдержав небольшую паузу, он продолжил беспечным тоном: – Так что сегодня ночью я оказываю вам в некотором роде услугу. Ваша репутация не пострадает, но я не попрошу от вас бо́льшего, нежели вы сами захотите мне подарить. – Странная у вас забота о моей репутации, господин Рескатор, – с иронией отметила Анжелика. – Если бы мне было позволено выбирать, я бы предпочла и вовсе не называться вашей наложницей. – Вам неприятен такой статус? – спросил он, усмехнувшись уголками губ. – Это ведь ни к чему вас не обязывает! Анжелика замешкалась, не зная, что сказать. Она никогда не задумывалась над тем, нравится ей или нет то, что все принимали её за любовницу Рескатора. Пока она находилась на его корабле, это не имело никакого значения, а во дворце даже давало преимущества. Если не считать, конечно, попытки Наили убить её. Она неспешно сделала несколько глотков кофе, стараясь скрыть свое замешательство. – Может, и не обязывает, – сказала она наконец, – зато точно не добавляет уверенности в том, что тебя не убьют из чувства ревности. Рескатор, не сразу сообразив, о чем говорила Анжелика, в недоумении посмотрел на неё. – Вас пытались убить? Кто же? – Девушка по имени Наиля, – спокойно ответила молодая женщина, словно речь шла не о смерти, а о погоде и, сделав ещё глоток из чашки, поставила её на стол. – Кто? – удивленно переспросил пират. – Ваша одалиска, месье Рескатор. Вы её не помните? – с наигранным удивлением спросила Анжелика. – А ведь она уверяет, что является в этом дворце единственной наложницей. И к тому же самой любимой. – Моя дорогая, я не содержу в этом дворце своих наложниц, – улыбнувшись, ответил пират. – Да и в других домах тоже. – Но эта женщина утверждает, что… – Если бы она действительно была моей любимой наложницей, – перебил мужчина, – я бы по крайней мере запомнил её имя. – Бедная девочка, – произнесла Анжелика, после недолгой паузы, – она попала в руки к безжалостному господину, который даже не подозревает о её существовании. – А разве вы не знали, мадам, что мужчина бывает жесток, когда не любит? – произнес Рескатор и лукавые искорки сверкнули в прорезях его маски. – Но прошу вас, расскажите подробнее, почему эта девушка угрожала вам. Анжелике не хотелось омрачать себе настроение разговорами о наглой одалиске, но внимательный взгляд пирата не позволял таиться. Скорее всего, ему непременно расскажут о том инциденте, так пусть лучше он услышит правду из её уст. Тем более, что кроме неё и служанки Орсины больше никто не знал истинную причину появления Наили в её покоях. – Наиля явилась в первое же утро и заявила, что заколет меня кинжалом, если я не уступлю ей вас, – спокойно произнесла Анжелика. – Так и сказала? – спросил Рескатор и рассмеялся. – Да, именно так! – Раз вы до сих пор живы, смею предположить, что вы согласились на её условия, – ироничным тоном произнес пират, продолжая посмеиваться. – Поверьте, это было не трудно, – тут же нашлась, что ответить Анжелика. – Ваша постель меня нисколько не прельщает. – Мадам, неужели у вас совсем нет сердца?! – наигранно воскликнул пират. – Я не могу поверить, что вы готовы оставить снедаемым любовной тоской и обделить своей благосклонностью очарованного вами пирата. – Монсеньор, как для пирата, вы слишком самонадеянны! – рассмеялась молодая женщина. Её мелодичный смех эхом отразился от стен, наполнив комнату нежными переливами. Несмотря на фривольность разговора, Анжелика чувствовала себя легко и уютно рядом с этим загадочным мужчиной, словно он был её хорошим другом или давним знакомым. – Возможно, я и был бы самонадеян, сударыня, – проговорил, мягко улыбаясь, Рескатор, – если бы только что отчетливо не услышал в вашем голосе нотки ревности, когда вы говорили о моей несуществующей любовнице. – Ревность? – вмиг посерьезнев, переспросила Анжелика. – Сударь, вам показалось. Содержите хоть сотню гаремов, мне абсолютно все равно! Молодая женщина постаралась придать лицу выражение оскорбленного достоинства, но непонятное радостное чувство неожиданно овладело всем её естеством. «Так значит Наиля действительно не является его любовницей, как и говорила принцесса Амира!» – подумала Анжелика. Странно, но она ощутила облегчение от этой мысли. Её губы дрогнули в предательской улыбке, а зеленые глаза засверкали в теплом свете ламп словно два изумруда. Но почему же она так рада это слышать? Неужели Рескатор прав, и она действительно его ревнует?! Да и разве не почувствовала она себя оскорбленной вчера вечером, когда Наиля бесцеремонно явилась к ней и сказала, что Рескатор подарил ей ожерелье и ожидает в своих покоях?! Несомненно, этот пират волновал её, как мужчина, и Анжелике было приятно его внимание. Она не признавалась себе в этом до настоящего момента, пока Рескатор в своей излюбленной шутливо-язвительной манере не открыл ей глаза на её же собственные чувства: она с нетерпением ждала его все эти недели, хотела увидеть раньше остальных обитательниц дворца, хотела, чтобы он позвал к себе именно её, хотела, чтобы в этом доме не было других женщин... Поразительное откровение словно вихрь захватило Анжелику, заставив её слегка вздрогнуть. Она почувствовала себя обескураженной, но в то же время счастливой. Рескатор молчал. Его жгучие черные глаза внимательно следили за собеседницей, а ироничная складка возле губ, теряющаяся в короткой бородке, говорила о том, что мужчина явно доволен тем, что ему удалось ввергнуть молодую женщину в водоворот противоречивых чувств. Несмотря на то, что они сидели перед распахнутыми дверями на террасу, и прохладный ночной воздух наполнял комнату, неспешно колыхая тонкие занавески, от чего маленькие бубенчики, вшитые в материю, тихо позвякивали, Анжелике вдруг стало жарко. Стараясь скрыть свои эмоции от пирата, она поднялась с дивана и подошла к дверному проему. За полупрозрачными занавесками молодая женщина увидела внутренний дворик с фонтаном, журчание воды в котором навевало мысли о живительной прохладе. Закрыв глаза, она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь вернуть самообладание. Вскоре Анжелика услышала, как Рескатор тоже поднялся с дивана и подошел к ней. Он приобнял её сзади за плечи. – Вы же знаете, что все гаремы мира не способны затмить вас в моем сердце, – очень тихо сказал он. Нежный и проникновенный голос пирата отозвался в самых потаенных уголках её души, и Анжелика замерла, словно птица, пойманная в клетку. Горячее дыхание мужчины обжигало затылок, и в следующий миг она почувствовала прикосновение пальцев к своей шее. Они мягко обхватили её, затем дразнящей лаской скользнули по ключице и плечу. Опустившись на спину, рука мужчины ненадолго замерла. Она остановилась на том месте, где ещё не так давно были шрамы от когтей дикого кота, натравленного на Анжелику мерзавцем д’Эскренвилем, а теперь лишь несколько бледно-розовых полос, виднеющихся из выреза марокканского платья, напоминали о том жутком эпизоде. Пират, немного отодвинув тонкую шелковую ткань, осторожно погладил поврежденную кожу двумя пальцами, и в следующее мгновение его губы приникли к рубцам долгим горячим поцелуем, который словно проникал под кожу, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Молодая женщина, приподняв голову, подставила лицо прохладному ветру в попытке унять жар, охвативший её, но тот лишь нарастал с новой силой. Уже несколько раз она испытавала на себе всю чарующую власть умелых рук и губ пирата и прекрасно осознавала, что если сейчас не остановит его, то Рескатор непременно воспользуется её слабостью. Она порывалась сказать ему об этом, но не могла ни шелохнуться, ни выдавить из себя хоть слово. Мужчина, словно ощутив смятенное состояние ее духа, принялся покрывать легкими и быстрыми поцелуями заднюю часть её шеи. Его руки скользнули вокруг талии, и пират властно прижал её к себе. Анжелика непроизвольно встрепенулась, но близость Рескатора лишала её воли и способности сопротивляться. Постепенно его страсть передалась и ей, и она почувствовала, как в недрах её тела начало зарождаться желание. Искусные поцелуи мужчины с каждым разом становились всё более жаркими и требовательными, а тёплые руки принялись блуждать по телу, приводя Анжелику в состояние наивысшего блаженства. Его ловкие пальцы прильнули к груди и нежно сжали округлые полушария через тонкую ткань платья. Дыхание молодой женщины участилось и, закрыв глаза, она запрокинула голову, уперевшись затылком в плечо пирата, без ложной скромности подставляя нежную шею его пьянящим поцелуям. Она больше не могла противостоять ему! Не могла противиться его страсти, обманывать свои желания! Ведь она так давно не чувствовала себя любимой! А его поцелуи были так нежны и приятны! Всё ещё трепещущая и немного строптивая, она отдалась на милость сладкому соблазну. «Если всё случится здесь и сейчас, я не буду жалеть», – подумала Анжелика. Её тело выгнулось навстречу новым ласкам, уста приоткрылись, и с них слетел тихий стон. Рескатор, почувствовав отклик её охваченного томлением тела, поднёс руку к лицу Анжелики и, взяв за подбородок, властным жестом повернул её голову. Склонившись к ней, он заглянул в её полуприкрытые и затуманенные страстью глаза, цвет которых сейчас был похож на бушующее море. Когда уста мужчины коснулись губ Анжелики, крупная дрожь пробежала по её телу, голова закружилась, а сердце забилось так, словно готово было вот-вот выскочить. Она приложила руку к груди, стараясь унять его бешеный ритм. Её пальцы непроизвольно сжали тонкий золотой шнурок, висящий на шее, и в следующий миг ладонь Анжелики, скользнув вниз, коснулась перстня её мужа, Жоффрея де Пейрака…