Многострочники

— Знаешь, Санчо, что натворили эти деятели? — Лавр стоял перед сидящими на диване провинившимися мужчинами. — Полезли в самое пекло, разворошили осиное гнездо, стравили две враждующие группировки, объединив их, правда, вскоре и украли из-под носа Мамы его сыпучие деньги. Он был рассержен, появившись в моей, сука, квартире! Дюбель, пряча глаза за темными очками, обнимал сына любовника за плечи. Его поза была на показ расслаблена, но внутри ему было не по себе. Лавр — еще та непредсказуемая сволочь. Съест и не подавится. Он усмехнулся, когда понял, что Лаврикову просто очень сильно не нравится, что в его квартире появляются разные уголовники, которых совсем-совсем не звали. Зря он выдавил из себя усмешку. Слова застряли в горле у Лавра — он начал закипать. Предусмотрительный Санчо, аккуратно встал, чтобы не отсвечивать, знаками показал Федечке, что нужно валить и захлопнул за ними обоими дверь. — Весело тебе значит, Звереныш? — мужчина навис Дюбелем. — Я стою тут, распинаюсь, а он смеется. — Я просто понял, почему ты «распинаешься», — очки летят в сторону. Теперь он смотрит совершенно ясно и твердо на любовника, который в ответ лишь выгибает бровь. — Мама появился здесь неожиданно и тебе пришлось выкручиваться, потому что я тебе ничего не сказал. Ты злишься на меня, на рыжего, но дальше зайти не можешь. Хочешь, я помогу преодолеть барьер? — И что ты предлагаешь, Дюбелек? — Лавр коленом заставил расставить бедра, упершись им в край дивана. — У тебя духу не хватит меня наказать. За то, что я нарушил твой приказ — не лезть в пекло. Втянул Федечку, без его, кстати, ведома. Ты не сможешь. Кишка тонка. Лавр хмыкнул, кивнул, будто соглашаясь, и распрямился, но ровно для того, чтобы наотмашь ударить сидящего перед ним мужчину. Дюбель скривился, но взгляда не отвел. — Кишка тонка, значит. Звереныш, ты, видимо, немного подзабыл, что я тебя в порошок могу стереть. — Докажи, — выплюнул он, кривя губы издевке. — Ты не сможешь. Ты стал слишком мягкотелым… Лавриков не стал его дослушивать. Резко дернул мужчину на себя, удерживая за плечо и толкнул к стене, вжимая стройное мужское тело в пыльные газеты, какими были обклеены все стены в квартире. Ремонт. — Черт! Лавр, это была моя любимая рубашка! — Дюбель передернул плечами, когда мужчина не стал долго рассусоливать и дернул полы рубашки в стороны. По полу застучали пуговицы, и Женя обреченно ткнулся лбом в стену. — Любимая рубашка, звереныш? А штаны? — ширинка джинсов вжикнула, и за ним раздался треск ткани. Джинсы устояли, но Дюбель поморщился, когда тяжелая и грубая ткань проскочила по его бедрам. — Все еще наивно полагаешь, что я тебя не съем на ужин, мелкий пакостник? — Я все еще стою на своем, что ты не сможешь, законник. Ты. Не. Сможешь. В голосе Дюбеля слышались издевка и толика опасения. Все-таки, когда злишь зверя, нужно хоть иногда включать заднюю. — Ну, раз не смогу, то… — Лавр чуть отодвинулся, но ровно для того, чтобы развернуть любовника с себе лицом и грубо сжать пальцами подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Выпороть бы тебя, да ты давно вышел из этого возраста. Поэтому, звереныш, обойдемся меньшей кровью. Дюбель не успел даже пискнуть, как мужчина поднял его за бедра, усмехнулся, заметив испуг в холодных глазах, и приставил к входу член. — Ты меня порвешь, — вмиг пересохшими губами прошептал Женя, вцепившись побелевшими пальцами в плечо законника. Зрачки расширились от испуга, когда Лавр пожал плечами. — Наказание и не должно быть приятным, звереныш, — и толкнулся в его тело. Дюбель выгнулся, закатив глаза и закусив губу до крови, но стон боли все равно прорвался сквозь крепко сжатые зубы. За что боролся, на то и напоролся, называется. Хотел вывести Лавра из равновесия — получил неуправляемого зверя. Толчки были рваными и глубокими — мужчина не щадил любовника совершенно. Просто брал. Наказывал. Лавр до синяков сжимал его бедра; Дюбель расцарапал ему спину. Они не смотрели друг на друга — мужественность постепенно отступала на второй план. Но не смотря на всю ситуацию, Женя весьма активно дрочил себе, сжимаясь вокруг члена любовника, поэтому разрядка не заставила себя ждать — он выплеснул сперму себе на живот, сжавшись так, что законник тоже не выдержал, толкнувшись еще пару раз в растраханную дырку любовника. Дюбель долго приходил в себя — все тело болело, из ануса вытекала сперма вперемешку с кровью, на бедрах уже проступали синяки. Лавр сидел на полу, прижимая его к себе спиной, расположив между своих бедер. — Добился своего? Мужчина промолчал, устало откинувшись всем телом на любовника. Он-то добился, но вот чего? Понимания того, что Лавр нихрена не мягкотелый и при желании его можно разозлить до такого состояния, как сейчас? — Тебя нужно подлечить, — Федор коснулся губами шеи любовника и прижал его к своей груди еще ближе, обняв за грудь. — Может, не надо? — Дюбель не сорвал голос, но он все равно был хриплым. — Заслужил же… — Не в этот раз. Будет не весело, если ты инфекцию какую подхватишь. Да и анус стоит залечить. Я тебя все же порвал. — Просто общий душ, хорошо? — Как хочешь, — Лавр пожал плечами и помог мужчине подняться. Он чуть задержал ладонь на пояснице любовника и заглянул в его уставшие глаза. — Не зли меня больше. Мне самому больно, когда ты в таком состоянии. Идет, звереныш? — Идет. Больше не буду нарушать твои приказы. Дорого обходится. — Умница, — Лавриков улыбнулся. Дюбель кивнул и потащил любовника в сторону ванной комнаты.