Многострочники

Ессентуки жил в высотке, с мощной охраной на въезде и в подъезде. Его пропускали без вопросов. Первые три дня прошли без экцессов — Федечка его прикрывал от Лавра, «хозяин» приказывал лишь раздеваться до гола, готовить еду, дрочить перед ним, отпускал сальные грубости по мелочи. Он не особо замечал Ессентуки, а тот его сильно и не трогал. Но проблемы начались на четвертый день, когда он опоздал на три часа. Из-за дел в ресторане и Санчо. Бумага со списком жгла бедро, и Дюбель из-за этого сильно нервничал, хотя вида и не подавал. Ессентуки встретил его с ухмылкой на лице. — Наконец-то я развлекусь. Раздевайся, живо. — Да, хозяин. — слова скользнули как по маслу. За три дня он уже к ним привык. — Так как ты опоздал на три часа, то сначала я тебя выпорю — за первый час. Потом засуну вибратор и сверху пояс верности. — Хорошо, хозяин, — Дюбель смотрел в пол, пока мужчина рассматривал его. — Грудью на стол. Ноги расставь. Считай удары вслух. — короткие приказы заставляют его сдержать гневные изречения. Он ухватился пальцами за край стола, опустил голову и расставил ноги на ширину плеч. Яйца и член тяжелым грузом висели между ног. Сколько он себя помнил, Ессентуки всегда забавляло, как медленно наливается кровью его член и поджимаются яички. Ладонь скользнула по ягодицам, пальцы чуть сжались на нежной коже. Почему Ессентуки решил ограничиться для начала шлепками — было не понятно. Но боли как таковой не было, поэтому Дюбель просто считал их вслух. Все шестьдесят шлепков он вытерпел стойко, даже не дернувшись. Боль от ранений иногда бывала сильнее. — Твои ягодицы такие красненькие, что мне хочется пороть тебя еще и еще. Как думаешь, Дюбелек? Он промолчал — от него не ждали ответа. Ладони внезапно исчезли, а потом появились вновь, но уже скользкие и прохладные. — Трахался с ним? — Ессентуки развел в стороны его ягодицы и ребром ладони провел по анусу. — Нет. Ты мне запретил трахаться с Лавром эту неделю. Я выполняю приказ. — Какой послушный мальчик… В голосе слышалась издевка, но Дюбель не мог на нее ответить. Смазанные пальцы резко и на всю длину вторглись в его тело, отчего он зашипел недовольно. Ессентуки прокрутил руку, смазывая стенки кишки внутри, и резко выдернул пальцы, заменяя их на игрушку. Дюбель знал, что это не просто игрушка. Мало того, что она вибрировала, так была достаточно толстая в диаметре и весьма длинная. — Сожмись. — мужчина шлепнул его по бедру, и ему пришлось удерживать игрушку в себе, пока поверх нее ложились ленты, не дающие выскользнуть из ануса. Они напоминали джоки, за тем исключением, что спереди не было ткани. — Повернись. Дюбель разогнулся, переставляя ноги, и повернулся к мучителю. На лице у того гуляла ухмылка, а в руке был пояс верности. И он был крошечный. Черт. — Помнишь, что я тебе обещал за опоздание, правда? Расплата близко. Ессентуки ловко надел игрушку на его пенис, защелкивая кольца и поворачивая ключ в замке. Дюбель чувствовал себя странно — полная заполненность сзади, ограниченность впереди. Было, мягко говоря, не удобно. Но не удобства в большей степени начались, когда вибратор в заднем проходе завибрировал, а член начал вставать, но его зажимало в тиски это приспособление. И тогда он понял, почему на него так смотрел Ессентуки. — Слушай меня сюда, шлюха, — мужчина ударил его по лицу и заставил опуститься на колени перед собой. — Раз сегодня наш день оказался разорван, то тебе час, чтобы приготовить ужин, вместо двух часов. Затем сходишь в магазин. И можешь быть свободен. Проваливай. Ужин-то он приготовил, хотя и не за час, а полтора. Вот только в магазин Ессентуки его отправил не рядом с домом. А это означало, что нужно было как-то исхитриться и доехать до рынка без аварий, так как все прибамбасы из него и с него убрались бы только после похода. На рынке ему не повезло — он наткнулся на Федечку, который весьма удивился, увидев его в такое время. — Жень? Ты чего тут делаешь? В это время Ессентуки решил, что времени доехать до рынка более чем достаточно, и на полную катушку включил вибратор. Дюбель до побелевших пальцев вцепился в руку Федечки и выругался, сквозь зубы. Слова Рыжего доносились до него как сквозь вату, пока в поле зрения не появился телефон. — Не надо… Не звони ему. — Почему? — парень с интересом взглянул на молчавшего до сих пор мужчину, который кривился и весьма странно стоял. Дюбель молча обдумывал свое незавидное положение. Федечка, конечно, его не сдаст, но проболтаться может. А уж Лавр вынет из него всю душу… А если рассказать Рыжему, то что он станет делать? Парню надоело стоять, и он потащил мужчину за собой, к машине. Затолкав его на пассажирское сиденье, Федечка уселся рядом, на водительское. — Хватит молчать. По тебе видно, что ты в неприятности встрял. Рассказывай. — Ты не расскажешь Лавру. Это мое условие. — Дюбель устало откинулся на спинку сиденья, зашипев, когда вибратор в нем сдвинулся. — Хорошо. Не скажу. — Ты помнишь Ессентуки? — Это тот охранник у папы? Работал раньше на него, так? — Именно… — Дюбель закрыл глаза. Ему не хотелось видеть лицо рыжего, когда тот узнает правду. — Мы с ним раньше спали вместе, ну, типо отношения. Но потом пути разошлись — я его использовал в одном деле, и он послал меня на три веселых буквы. А примерно полторы недели назад он объявился, там, на даче. Лавр отвел его на озеро… Когда он вернулся, в машине сидел я. Сейчас я уже и не понимаю, зачем туда сел. Но тогда мне было скучно, лениво и… ты должен знать, что такое прощальный секс. Я ему его и подарил. А он выпер меня, как шлюху, оставив на выезде из поселка, и свалил. А пару дней назад позвонил, и сказал, что у него осталась запись с той встречи в машине, и если я не хочу, чтобы Лавр узнал, я должен выполнить его условия. — И что за условия? Взгляд рыжего прожигал его насквозь, и Дюбель поморщился. — Я стану его рабом на неделю. А потом он подарит мне запись и свалит из моей жизни. Федечка тихо хмыкнул, взлохмачивая волосы. Это Дюбель уже видел, но все еще не смотрел на парня. — И ты здесь по поручению этого, так? — Да. — Приказы надо выполнять, значит… Мужчина вздрогнул, и Федечка недоуменно взглянул на него. — Ты чего? На приказ так среагировал, что ли? Дааа, веселые у вас отношения… — Не тебе меня судить. — Да нет, конечно. Куда уж мне. — В голосе была слышна усмешка. Федечка завел автомобиль и отъехал от рынка, сворачивая куда-то во двор. — Не я же изменяю своему отцу с каким-то мужиком направо и налево. — заглушив мотор, парень навис над мужчиной и заставил посмотреть себе в глаза. — Он тебя трахает или просто издевается? Дюбель отвел взгляд. Он даже не предполагал, что его будет отчитывать пацан как какого-то малолетку. — Ну? — пальцы на плече сжались, и в этот момент ожил молчавший до этого вибратор. После случая на рынке он больше не вибрировал, а сейчас — практически постоянно. Дюбель выгнулся на сиденье, потянувшись ладонью к паху. Федечка не мог не услышать жужжание. — Твою же мать! — Не трахает… За него это делают игрушки. — обессиленно бросил Дюбель, обмекая на сиденье. В паху было больно, и он раздраженно царапнул панель ногтями. Ему уже нужно было возвращаться, но он не мог и не хотел. — Сколько дней осталось? — голос у Федечки был чужим, каким-то не живым, и Дюбель передернул плечами. Значит, отношение к нему все же поменялось. Отвратительно. и весьма не вовремя. — Сегодня четвертый день. Ты меня не сдашь? — Я же обещал… Хотя, на твоем месте я бы к отцу пришел и все рассказал. Не убил бы он тебя — ты ему дорог. А сейчас… — Рыжий поморщился и выехал из двора, возвращаясь к рынку. — Выходи. — Боишься, что сиденья испачкаю? — ухмылка скользнула по губам Дюбеля, но наткнувшись на внимательный взгляд Рыжего, померкла. — Я понял. Отцу ты не скажешь, но видеть меня не хочешь. Я понятливый… — Ты меня не понял, Жень. — Федечка покачал головой. — Я принял тебя, когда папа привел тебя в дом. Но я не ожидал, что ты ляжешь под другого. Это выбивает землю под ногами. Советую тебе все рассказать, пока не стало слишком поздно. Дюбель не ответил, выйдя из машины. Следовало еще купить мяса и можно было ехать к Ессентуки. Пока тот не начал свою пытку.