Дитзи Ду против Дерпи Хувз

      Понивилль накрыла обычная темная ночь. Луны совсем не было видно. Она была затянута обильными тучами, которые по плану намедни стянули сюда со всех окраин пегасы. Ветра также практически не было, лишь некоторая листва еле заметно шевелилась на кончиках деревьев. Понивилль спал. На улицах было абсолютно пусто. Все пони мирно лежали в своих кроватях, и многие из них видели замечательные сны, тщательно подобранные принцессой Луной.       Спала в ту ночь и Дитзи Ду. Но спала не совсем обычным сном. Принцесса Луна сразу заметила, что серая пони сейчас не в том спокойном состоянии, чтобы созерцать какую-нибудь очередную сонную историю. Принцесса забеспокоилась, все ли в порядке с серой пони и не случилось ли чего нехорошего, но, просмотрев ее сонное состояние, она не заметила каких-то особых изъянов и решила, что с ней все нормально. Дитзи просто спала более глубоким сном, чем обычно.       Она не видела снов, она почему-то не могла видеть снов в эту ночь. И хоть в последние недели у серой пони сон был весьма неважным, принцесса ночи, конечно же, не могла упустить это из вида. Пегаска из Понивилля видимо слишком устала в своих делах и наконец-то нашла время в напряженном графике для крепкого и сильного сна. Во всяком случае, так думала принцесса Луна.       А ночь, тем временем, продолжала идти по городу в своем темно-синем, а чаще и вовсе черном цвете. Она была тихой, сказочно спокойной, даже слишком спокойной для обычной ночи в Эквестрии. И все мирно спали, и никто ничего не подозревал.       И лишь одно выпадало из этой безмятежности. Во всей этой таинственной тишине узкой едва заметной вереницей темных теней, пролетали низко-низко над землей, почти что проходили по траве… несколько черных пони.       И все шло своим чередом. Всех все устраивало. Неведение было незаметным для многих, и все казалось нормальным. Город был под особой защитой. Под строгой и беспристрастной защитой… Этой защитой был ночной патруль.       

***

      Но, как это всегда и бывает, за тьмой следует свет, а за ночью — день. Наступил день.       Дитзи проснулась поздно утром. Пони сразу почувствовала, что как будто она даже и выспалась, но как-то странно. Будто спала она совсем не своим сном, а по принуждению. Тяжело вставая с дивана на первом этаже, она не сразу осознала, что спала не в спальне. Едва лишь приподнявшись, пегаска туманным взглядом осмотрелась, смутно вспоминая, где она вообще находится. И только встав с дивана, пони внезапно сообразила, где она, и это осознание ее даже слегка рассмешило.       Поначалу она улыбнулась, почесываясь после глубокого сна, но почему-то резко и очень больно заломило в боку. Вдруг выражение морды Дитзи сменилось на совершенно невеселое и даже злое. Пони вспомнила!       Она вспомнила, что случилось вчера, но не все. Дитзи сразу задышала глубоко, и от таких воспоминаний мигом подкосились ноги и закружилась голова. Серая пони невольно снова легла на диван. Она не могла понять, как она очутилась здесь — у себя дома, ведь она ничего не помнила, что с ней приключилось в конце ее вчерашней вылазки за город.       Пегаска томительно пыталась вспомнить в деталях сегодняшнюю ночь, но ей заметно мешала это делать ее голова, которая отчего-то все больше и больше гудела. А еще сильно мешал расслабиться и спокойно лежать правый бок пони, который то и дело давал о себе знать острой нестерпимой болью.       И тут пони вспомнила свой последний момент в сознании, что в нее кто-то влетел, прямо врезался, очевидно, на большой скорости и… вероятней всего, это был оборотень. Она вспомнила ту резкую, сильную боль, которую почувствовала перед тем, как отключиться и упасть на землю. Свое падение пони не помнила совсем. Дитзи даже не была уверена, а упала ли она вообще или может они ее подобрали в воздухе. Никаких подробностей всего случившегося она не могла вспомнить и, лишь как напоминание о той сильной боли, у пони острой болью вновь кольнуло в спине, отчего она негромко даже застонала и аккуратно повернулась на другой бок.       Пегаска лежала добрых полчаса, пытаясь отойти от случившегося, от плохих мыслей и домыслов, да и просто постараться расслабиться, несмотря на то, что она только что проснулась. Но у нее это никак не получалось. А посмотрев на часы и увидев, что уже одиннадцатый час, она тут же вскочила и, превозмогая боль, отправилась на работу.       Выйдя на улицу, Дитзи захотела по обыкновению взлететь, но, только замахав крыльями, сразу почувствовала острую боль в левом крыле, да такую, что не то чтобы лететь нормально не удавалось, а просто даже как-либо двигать этим крылом. Поэтому ей ничего не оставалось делать, как просто идти до почты пешком. Но даже это было нелегко…       Пегаска с трудом шла по дороге, так как при ходьбе ее бок болел еще сильнее. Но пешком идти она еще могла. Кое-как все же дойдя до работы уже почти к самому обеду, она решила присесть буквально на пару минут, отдохнуть уже возле самой почты.       Как назло именно в это время из почты куда-то спеша выходил Крафти. Конечно же, он не мог не заметить сидящую рядом почтальонку и в своей привычной манере, не пожалев на такое дело извечно занятого времени, отчитал Дитзи по полной программе. Серая пони почти ничего не отвечала. Она была уверена, что перед ней снова не Крафти, а двойник, который, конечно же, знал, почему та в свою очередь так сильно опоздала, и поэтому хоть и достаточно смиренно смотря в ответ, но все же местами ухмылялась и периодически строила обвинительный взгляд. Наконец, Крафти окончил вычитывать нерадивого работника, пообещав снять премию в конце месяца и, предосудительно с высокомерием посмотрев на нее, ушел. Дитзи, проводя его недовольным взглядом, с трудом поднялась и все же вошла на работу.       День выдавался нелегким. Первые часы покалеченной почтальонке приходилось и вовсе пешком разносить почту, настолько сильно болело крыло. По дороге Дитзи заскочила в местную больницу, чтобы хоть чуть-чуть обезболить почти невыносимую боль при ходьбе. Больница располагалась на другом конце города, поэтому пегаске пришлось пожертвовать временем на перерыв, дабы успеть туда попасть.       Медсестра Редхарт сразу, как только осмотрела ее, попыталась настоять на госпитализации, но серая пони была категорически с этим не согласна и требовала просто слегка обезболить ноющую боль.       — Вы рано или поздно просто сляжете от такой нагрузки! — снова настаивала на своем медсестра. — Вам просто необходима срочная госпитализация!       — Нет! Мне нет на это время, у меня есть работа… — решительно пыталась отнекиваться пациентка, грустно и непринужденно осматривая палату.       — Ох, ну не знаю, я просто обязана вообще-то вас положить в больницу. У вас же сильные ушибы! Как у вас при этом не поломаны ребра, я не знаю. А так же у вас серьезно повреждено крыло!       — Я сказала, нет, значит, нет! — твердо стояла на своем упрямая пони.       — Хм, ваше право, — недовольно ворчала медсестра Редхарт, перевязывая Дитзи больное крыло. — И где это вы так умудрились побиться? На вас почти живого места нет!       — Неважно где, вы не могли бы побыстрее меня перевязать? У меня дела.       — Я ценю ваше рвение к работе, но я, если позволите, тоже на работе и стараюсь выполнять свою работу не хуже вас. Тем более от этого зависит ваше же выздоровление, так что уж потерпите.       — Ух… — лишь прохрипела в ответ возмущенная пациентка, но делать было нечего, и она просто продолжила ожидать окончание всех медицинских процедур.       Кое-как после перевязок Дитзи все же смогла летать, правда, осторожно и только медленно. Но она все равно хотела этого. Сама не понимая, с какой-то этакой фанатичной подачи, Дитзи стремилась во что бы то ни стало не пропускать работу и через боль с усилиями продолжать выполнять любимое занятие. Возможно, серая пони просто пыталась снова уйти от проблем. Таким образом, она сама не понимала, почему ее так тянет разносить почту, даже когда уже тело начинает подводить. А, быть может, она просто не хотела оставлять Дерпи и других двойников одних с ее знакомыми и друзьями во избежание других подобных провокаций. Как бы то ни было, Дитзи не сдавалась.       Ближе к концу рабочего дня потрепанному почтальону снова пришлось заскочить к медсестре Редхарт на перевязку, так как за активный рабочий день бинты на теле у пони уже значительно ослабели. Медсестра, лишь только завидев серую пони на пороге, уже без каких-либо разъяснений и приветствий сразу же кивнула в сторону свободной койке. Дитзи послушно села. Спустя несколько минут медсестра подошла к больной пони, принеся все необходимое, и стала делать перевязку.       — И все же, в какой же битве вы поучаствовали? — не скрывая явного удивления, в полушутку задала вопрос медсестра.       Дитзи промолчала в ответ, лишь слегка скривившись в сторону. Медсестра Редхарт продолжила перевязывать пациентку, иногда поглядывая на ее хмурую мордочку. Дитзи сидела молча и даже не смотрела в сторону медработника.       — Ай! — вдруг закричала серая пони от боли.       Медсестра туга затянула один бинт:       — Извините, — деликатно промолвила она и продолжила работу.       — Ничего страшного, — выдохнула Дитзи в ответ.       Когда все процедуры закончились, почтальонка хмура поблагодарила медсестру и собралась уходить. У выхода она остановилась и, поразмыслив, спросила:       — Во сколько вы завтра открываетесь?       — Я буду здесь с семи утра, — четко произнесла медсестра, даже не повернувшись к Дитзи. — Но у нас работает дежурный врач… Он может помочь…       Но на том Дитзи и ушла. Нужно было еще отметиться на почте. День складывался для серой пони весьма и весьма неважно, если не сказать отвратно. Крафти на работе ничего, кроме простых подозрений в свой адрес не выказывал и вел себя вполне прозаично. Своего двойника она, конечно же, не встретила. Другие себя вели так же довольно обыденно. Но Дитзи не могла оставлять все, как есть. Она просто не могла. И именно поэтому, превозмогая боль, хотя бы всегда была на виду у всех на почте и в городе. Что бы если что, лично быть с кем-либо и, тем самым, обеспечить себе алиби в защиту от возможных провокаций. Хотя она и понимала, что это все сработало бы скорее лишь в теории, ничего лучше придумать она пока не могла. О попытках пролететь в Кантерлот можно было и вовсе забыть. Это уже становилось почти невозможным и просто опасным. Поэтому Дитзи снова ни с чем и к тому же наполовину перебинтованная стала возвращаться домой. Еще не отойдя от почты, серую пони впервые заметила Тери:       — Дитзи, Здравствуй! — подружка приветливо подлетела. — Представляешь, старина Финкл один занес все посылки и письма в Кантерлот! Разумеется, пешком, ты можешь себе это представить?! — хохоча, рассказывала бордовая пони. — Постой, а что это с тобой? — пораженно стала разглядывать она подругу, заметив бинты на ней.       — Да, знаешь… упала, — конфузно произнесла серая пони.       — О, подруга. Глядя на тебя, так не подумаешь… — Тери подозрительно уставилась на всю перебинтованную и понурою пегаску. — Это как нужно было так упасть, чтобы почти всей быть перебинтованной?       — Ну, я и упала с высоты, — будто предугадывая, к чему клонит подруга, ответила Дитзи.       — Наверное, с очень большой? — подмигнула Тери, но, несмотря на шутливый оттенок вопроса, бордовая пони сразу после этого с сочувствием осмотрела больную пегаску.       Дитзи не до конца поняла, насколько Тери сейчас открыто говорит, ровно как и Тери ли это.       — Вообще-то, да… не с маленькой, — холодно ответила она и, с опаской взглянув на подругу, продолжила: — Я сегодня очень устала, мне уже пора домой. Поговорим как-нибудь в следующий раз. Обязательно.       Тери не ожидала такого скорого окончания диалога и удивленно лишь проводила подругу взглядом, но опомнившись через некоторое время, крикнула вслед:       — Дитзи, может тебя проводить?       — Не стоит, я сама дойду, — послышался тут же ответ издалека.       — Ты уверена? Может быть… — попыталась все еще настоять на своем Тери.       — Все нормально! — снова донеслось в ответ. — До скорого.       И серая пони ушла домой одна.       Вечер так же прошел в мучительных раздумьях на тему «что же делать?» Заснуть серая пони долго не могла и чуть ли не полночи проворочалась впустую в постели. А еще ко всему жутко мешали бинты, и не переставал сильно болеть бок. Кое-как все же задремав, она наконец-то сумела расслабиться впервые за целый день и то только лишь во сне. Да и расслабиться весьма относительно. Сон у нее был не крепким.       Утром Дитзи как обычно собиралась на почту в уже привычной, грустной обстановке, ничего хорошего от нового дня не ожидая. Быстро собравшись, она, абсолютно подавленная, снова пешком пошла на почту. На работе уже с раннего утра почему-то находился Крафти и что-то оживленно делал за своим столом, что-то читал, как будто перечитывая снова и снова. Не успела Дитзи взять план на сегодня, как Крафти тут же обратился к ней:       — О, кого я вижу на работе?! Это же мой лучший сотрудник, — слащаво стал в приветствии расхваливать он серую пони. — А что же с тобой приключилось, ты можешь мне рассказать?       Дитзи почувствовала себя несколько неловко, но, не делая большой паузы, стала отвечать:       — Здравствуйте. Со мной все в порядке, просто я слегка… ну, это… упала, в общем… долгая история, — рассказывала она, исподлобья смотря на своего начальника. — Мне не трудно по работе, не волнуйтесь. Я только сейчас заскочу на перевязку и отправлюсь разносить письма.       — Э-э, нет. Ты постой это со спешкой. Я ценю своих работников, — осмотрел Крафти всех, кто был в это время в помещении и хрипло добавил: — Кто бы что не говорил по этому поводу. Но, тем не менее, я вижу, что ты не здорова, и… вот, мне тут пришло сообщение, буквально сейчас, из больнице, что ты действительно где-то серьезно пострадала и нуждаешься… м-м, цитирую: «пациентка Де… э-э, Дитзи Ду нуждается в срочной госпитализации по причине многочисленных ушибов, вывихов и ранений. Следующие несколько недель она должна провести в больнице под наблюдением врача». Это как называется?       — Что?! — с безумным возмущение произнесла серая пони и уставилась на Крафти, прямо как на Дерпи в первые встречи с ней.       — Что-что? Уши на что?! — передразнил ее Крафти. — В медпункте считают, что ты нуждаешься в срочной госпитализации, и я поддерживаю их мнение, если у тебя сейчас проблемы со здоровьем. Мне нужны здоровые работники. И я не хочу рисковать здоровьем своих подопечных, допуская их к работе в ненадлежащей физической форме. Так что бери отгул и выздоравливай!       Дитзи лишь фыркнув про себя, удрученно опустила голову. Она очень не хотела покидать почту в такое время, но выбора не было. Крафти был непоколебим.       — Я в нормальной физической форме! Я могу хорошо справляться со своей работой! — все, что сумела в ответ сказать серая пони, не поднимая голову.       — Нет уж. Если достаточно только на тебя глянуть и уже становиться ясно, в каком ты сейчас находишься состоянии, то ни о чем другом не может быть и речи. Только госпитализация, тем более, что я вижу, что ты стала значительно дольше разносить почту, — Крафти начал раскладывать по столу разные бумаги, документы, одновременно продолжая говорить: — Ничего в этом страшного нет. Полежишь в палате недельку-две. Отдохнешь, придешь в свое нормальное состояние, тогда и вернешься к своей любимой работе с новыми силами. Все. Ступай! А сейчас меня ожидают мои дела.       Дитзи смиренно дослушала речь Крафти, после чего подняла голову и пристально посмотрела на своего начальника. Он уже вовсю занимался своими делами за столом, и лишь иногда кидал как бы непринужденный взгляд в сторону больной пегаски. Но Дитзи все не уходила. Она стояла так минуту, затем еще одну. Крафти почти не замечал ее, продолжая заниматься своими делами, но, наконец, он бросил все и так же принципиально уставился на пегаску взглядом, почти ничего не выражающим, как обычно упрямо-каменным. Дитзи добилась своего, хоть это была и мелочь, всего лишь формальность, но хоть что-то. Серая пони собрала в мыслях все свое мастерство выражения эмоций и постаралась максимально убедительно посмотреть на Крафти таким правдивым и из неоткуда даже победоносным взглядом, чтобы он абсолютно все понял совершенно без слов. Взгляд Дитзи был наполнен правдой, всей той правдой, которую пони сама знала. Он был гордым и осуждающим, настойчивым и презирающим. Во взгляде Дитзи чувствовалась вся злость и отчаяние от этой очередной безвыходной ситуации. И она это все показала ему, который, как Дитзи подумала, все это тоже прочувствовал. Во всяком случае, взгляд Крафти переменился и стал более серьезным и принизывающим. Дитзи была уверена, что если не все так, как она представила своим видом, то хотя бы основное он осознал точно, и была горда за свою этакую эмоциональную победу. Серой пони нужно было хоть какое-то чувство победы, хоть в чем-то, и чувство эмоциональной победы в своей правоте в данном случае подходило как нельзя кстати. Поэтому, убедившись, что Крафти неравнодушно смотрит на нее после всего этого, она, наконец, молча повернулась и гордо удалилась прочь.       Дитзи прилетела в медпункт совершенно раздраженной и просто взбешенной. Живо войдя в ту же палату, где ее уже осматривали, серая пони быстро подошла к первой попавшейся свободной койке и грозно села на нее. Медсестра Редхарт, видя торопливо пришедшую пациентку, сразу спросила, не отвлекаясь от другого больного, которому что-то натирала на спину:       — Вы к нам надолго или скоро уходите?       — Наверно, надолго… — фыркнула в ответ Дитзи. — Вам видней!       — Хорошо, значит, не спешите и устраивайтесь поудобнее, и скоро очередь дойдет и до вас.       Дитзи как будто не слышала медсестру, думая, как всегда, о чем-то своем. Прошло пять минут, десять. Медсестра продолжала заниматься другими больными, а Дитзи продолжала молча сидеть, упрямо смотря в одну точку перед собой. Наконец, серая пони не выдержала и заговорила:       — И вы наверняка не посылали никаких писем мне на работу, да?       — Почему же не посылала? — как ни в чем не бывало, ответила медсестра. — Да, я послала вчера вечером письмо вам на работу, в котором выразила опасение за ваше здоровье и нецелесообразность откладывания стационарного режима, — как будто зачитывая откуда-то текст, ответила медсестра Редхарт, и, наконец, подошла к Дитзи.       Серая пони с сожалением смотрела на медсестру. Она не чувствовала в ней оборотня, но, конечно, уверенной быть она не могла. Но пони все равно осознавала, что допустила несколько промашек в своей тактике в борьбе с оборотнями.       — Выпейте это лекарство! — продолжала медсестра. — И мы сейчас сделаем вам перевязку. Я вижу, у вас сильно разболтались все бинты. Вот почему госпитализация была необходима! Без нее вы бы лечились намного дольше и испытывали бы большие проблемы с вашими недугами. И кто знает, могли бы быть еще и осложнения без лечения… Это ведь не шутки.       — На что нам дан иммунитет?.. — немного дразнящим тоном ответила Дитзи.       — Иногда иммунитет не в состоянии справится самостоятельно со всеми недугами. Либо же будет справляться с ними значительно дольше.       Больше вопросов Дитзи не задавала и только молча лежала, наблюдая за работой медсестры, и лишь иногда выполняя немногочисленные ее приказы. Наступило то время, которого Дитзи одновременно и ждала, и боялась. Время весьма смешанное и неоднозначное. Когда никуда не нужно было спешить, ничем особым не нужно было заниматься, а просто лежать и отдыхать. Это время было похожим на заслуженный отпуск, который иногда давали на работе где-то несколько раз за сезон. Но все равно это время отличалось от отпусков. Но от этого оно не становилось незаслуженным, а, скорее, наоборот. Дитзи по праву заслужила отдых, хоть какой-то. Но относиться к нему, как к отдыху она не намеревалась. Мысли и напряженные переживания не могли давать серой пони настоящего покоя…