Боль. Нестерпимая боль. Ему хотелось раненым зверем выть, но он молча продолжал терпеть. Слёзы давно высохли. Мальчик уже не чувствовал своих рук и ног.
Очертания комнаты стали расплывчатыми ещё полчаса назад, а в больной голове билась давно заученная фраза: «Нельзя показывать свою слабость». Он когда-то услышал эту фразу по телевизору, и вскоре она стала девизом на то время, когда его избивал дядя или кузен.
А сейчас, лёжа на холодном полу, он, будто издалека, слушал доносившиеся до него ругательства мистера Дурсля, который продолжал бить ногами и ремнём с большой бляшкой маленького мальчика, повторявшего про себя те слова.
Тучный мужчина с красным лицом и пышными усами, избивающий ребёнка, вдруг заметил, что мальчик уже никак не реагирует на его побои, поэтому схватил того за шкирку, словно тряпичную куклу, и кинул в чулан, будто ненужную вещь, а потом запер дверцу на замок и пошёл, как ни в чём не бывало, ужинать.
А маленький мальчик по имени Гарри лежал на старом потёртом матрасе и истекал кровью. Ему даже было больно открыть глаза. Он уже не пытался пошевелить и пальцем. Его тело болело. Это была то острая, то тупая боль, но Гарри не плакал и не звал на помощь, так как знал и понимал, что никто к нему не придёт. Вместо этого он пытался забыть о боли, которая пронизывала каждый миллиметр его тела. Делал он так далеко не впервые, как и не в первый раз его избивал дядя. А бил он Гарри потому, что тот не был обычным. О своей исключительности мальчик даже не подозревал. Но всё же эта необычность стала личным проклятьем юного Поттера. С ним постоянно происходили странные и необъяснимые вещи, за которые его жестоко наказывали. Сейчас, лёжа в своём чулане на старом матрасе, он пытался понять, почему его так ненавидят родственники? Почему его наказывают за те вещи, на которые он не может дать ответа? Или просто они его любят столь извращённым способом? Гарри не мог ответить на эти вопросы в силу своего возраста.
Вскоре боль утихла, поэтому мальчик смог забыться сном. Он был его спасением от жестокой реальности. Ему всегда снились тихий, спокойный океан, лазурный берег и безоблачное голубое небо… Но ему никогда не снилось солнце. Да и Гарри не надо было этого. Ему хватало шума прибоя, далёкого крика чаек и лёгкого освежающего ветерка. Такой красивый и счастливый сон прерывался рано утром, и новый день не стал исключением.
Гарри проснулся довольно рано. Тело после вчерашних побоев неприятно ныло. Новые раны саднили. Ему хотелось лежать и не вставать никогда. Но он поднялся с постели, не обращая внимания на тупую боль во всём теле, оделся и вышел из чулана. Хотя тут же зажмурился: в коридоре, в отличие от его тёмной каморки, было светло.
— А! Встал наконец-то! — послышался визгливый голос тёти. Это была очень худая женщина со светлыми волосами и длинной шеей. Мальчик посмотрел на неё внимательными, но чуть настороженными и печальными зелёными глазами. Петуния побледнела. — На столе стакан воды и хлеб! А потом живо в сад! — прошипела она и исчезла в чистой кухне.
Гарри съел скудный завтрак и отправился на улицу. Садом тётя называла лужайку с клумбами перед домом и задний двор. Миссис Дурсль была большой любительницей порядка и цветов, причём порядок должен был быть везде, в том числе и в её клумбах. Но за цветами практически всегда ухаживал Гарри. Он их поливал, удобрял, рыхлил… Также он стриг и газон. Иногда в доме, под пристальным присмотром тёти, он готовил завтрак и ужин дяде Вернону и кузену Дадли, вытирал пыль, чистил ванну и туалет. Год назад в его обязанности стала входить и почти ежедневная мойка машины семьи Дурсль.
Сейчас, подрезая декоративные кусты, Гарри был рад работе на свежем воздухе. Дядя был на работе, тётя хлопотала на кухне, а Дадли играл в своей комнате. Поэтому он мог спокойно размышлять…
— Ходят тут всякие… — Гарри посмотрел по сторонам. Никого нет.
— Не туда смотришь! — послышался возмущённый голос из травы. Мальчик наклонился и увидел небольшую зелёную змейку.
— Ну и откуда ты? — он сам не заметил, как стал говорить на незнакомом ему языке.
— Говорящий? — подозрительно прошипела змея и подползла ближе. Гарри замер. Он разговаривал со змеёй!
— Как странно. Когда я в последний раз тут была, магии не было.
— Магия? Но её ведь не существует…
— Без магии ты бы не понял меня, — прошелестела неожиданная знакомая. Мальчик задумался.
— Тогда расскажи мне о ней, — попросил Поттер.
— Я знаю лишь то, что в мире существуют волшебники. Они для колдовства используют палочки… Вот и всё, что я знаю, — прошипела змея, но, заметив расстроенное лицо ребёнка, продолжила.
— Хотя я могу тебя кое-чему научить.
— Чему же? — повеселел мальчик.
— Тому, на что другие не способны. Я могу научить тебя ощущать магию в себе и вокруг.
***
Прошло полгода.
Гарри теперь чувствовал, как магия, словно кокон, окутывает его. Он научился контролировать её потоки, поэтому побои дяди немного сократились. Когда лето кончилось, Поттер вновь стал посещать начальную школу. И всё было бы хорошо, если бы не его кузен, который являлся уменьшенной копией своего отца, вместе со своими друзьями. Они издевались над ним. А ведь именно из-за кузена с Гарри никто не хотел общаться. Даже учителя закрывали глаза на все выходки Дадли.
Но Гарри не отчаивался. У него было одно место, куда его двоюродный брат и компания никогда не заходили. Этим местом была библиотека, где работала пожилая дама по имени Нэнси Чарлстон — полная женщина лет пятидесяти с небольшим. У неё были каштановые волосы, в которых виднелась едва заметная седина, и большие карие глаза. Она всегда предпочитала носить старомодные твидовые пиджаки.
— Здравствуй, Гарри, — её голос был мягким, но строгим. Она смотрела на него сквозь очки, чуть прищурив глаза.
— Здравствуйте, миссис Чарльстон, — вежливо улыбнулся мальчик.
— Ты давно не заходил, — заметила она. Гарри едва заметно вздохнул. Несколько дней назад его вновь избил дядя, а после запер в чулане.
— Я болел, — вновь соврал мальчик. Его родственники всегда так поясняли отсутствие своего племянника, поэтому со временем и он научился делать то же самое — то есть, врать, — смотря честными глазами в лицо собеседника. Поначалу он чувствовал угрызения совести, но она со временем угодливо замолчала.
— Что ты хочешь почитать? — поинтересовалась женщина. Она так говорила с тех пор, как они познакомились. Первое время Гарри смущался и даже боялся её присутствия, но потом привык. Тем более мальчик был благодарен ей за то, что она научила его быстро читать, писать и считать.
Гарри любил читать. Но делал это крайне редко из-за родственников.
Поттера вновь избили за то, что тот принёс домой отметки лучше, чем у Дадли. Вообще, дядя его любил так наказывать по любому поводу: придёт ли позже Гарри, получит ли хорошие оценки, посолит ли плохо яичницу… Причин было много. И обычно Гарри в такие моменты ненавидел всех, а в особенности — себя. Но в тот день мальчик ощутил не просто жгучую ненависть — он почувствовал ярость, впервые за долгое время не сумев обуздать свою магию. Гарри сорвался.
— Я всё делаю для вас, — его голос был громким, не истеричным. В бездонных зелёных глазах плескались обида и непонимание. Петунья, встретив его взгляд, побледнела. Она вспомнила Лили, — а вы меня бьёте. Почему вы так ко мне относитесь? Что я вам сделал? Что?! — в его голосе появилось отчаяние. Женщина посмотрела на племянника, вновь вспомнила младшую сестру, и надломленным голосом сказала:
— Вернон, дорогой, давай поговорим…
С тех пор жизнь мальчика почему-то изменилась. Его не заставляли ничего делать, перестали бить, даже выделили ему маленькую комнатку! Они просто перестали обращать на него внимание! Сначала это озадачило мальчика, но он вскоре привык. Гарри понял, что теперь обрёл хоть какую-то свободу действий.
