Школа жизни

Наступил декабрь. Участились заморозки. Листва окончательно покрыла землю. Сквозь свинцовые облака изредка пробирались холодные робкие лучи солнца. Озеро было изрыто волнами, подгоняемыми шотландским ветром. Вдалеке чернели холмы и Запретный лес. Из хижины Хагрида постоянно валил сизый дым. Поттер, несмотря на загруженность, стал замечать, что в Хогвартсе вновь происходит что-то странное. Во-первых, участились отлучки директора. Во-вторых, он видел несколько раз Малфоя там, где слизеринцу совершенно не положено находиться, да вёл этот парень себя уж больно дёрганно. В-третьих, на этого беловолосого студента иногда странно косился Снегг, который язвил и сдирал баллы с трёх факультетов больше обычного. Сам Гарри во время ночного патрулирования стал свидетелем разговора между Дамблдором и декана Слизерина. К счастью, Гарри успел на себя наложить несколько заклинаний и спрятаться за ближайшими доспехами. — Альбус, ты рассказал мальчишке о том, что это я передал Лорду часть содержания пророчества? — со своими привычными вкрадчивыми интонациями говорил Снегг. — Нет, Северус, — покачал головой директор. Они остановились неподалёку. — Не надо Гарри знать это. Он и так много разочаровывался. — А что Вы ему скажете, если он начнёт задавать вопросы? — голос звучал холодно и равнодушно. — Не беспокойся об этом, — спокойно проговорил Дамблдор. — Как дела у юного Малфоя? — Он перестал мне доверять. Они пошли дальше и вскоре скрылись за ближайшим поворотом. Гарри вышел из своего укрытия и снял с себя заклинания. — А ещё меня некоторые называют бесчувственной тварью. Да я этим даже в подмётки не гожусь… — Поттер, слушая их диалог, с трудом сдерживал ярость, которая требовала моментально расправиться со Снеггом, ну и с Дамблдором за компанию. А когда они ушли, ярость сменилась равнодушием. А равнодушный Гарри был намного опаснее злого… Странное поведение Гарри Поттера заметили все. Он ходил задумчивым (даже пару раз поздоровался с Рональдом, чего Гарри никогда не делал), изредка на его губах мелькала кровожадная усмешка, которой позавидовал бы и сам Воландеморт. А на уроках Зельеварения ехидно так ухмылялся… Сириус не раз пытался выяснить, что происходит, но крестник только отмахивался, говоря, что всё нормально. А Блэк по опыту знал (Лили и Джеймса он помнил прекрасно), что ничего хорошего ждать не стоит. Того же мнения придерживалась и Минерва, с которой они теперь частенько по вечерам пили чай. — Ох, не нравится мне всё это, — вздохнула МакГонагалл. Она и Сириус сидели в кабинете первой и по обыкновению пили чай. Хотя, они не отказались бы от чего-нибудь покрепче… — Тебе удалось разговорить Гарри? — Если бы, — фыркнул мужчина. Его крестник и под пытками не сознается. — Может, тебе стоит с ним поговорить? — Я — его учитель, а ты, в первую очередь, — крёстный, — покачала головой женщина. — Чувствуешь разницу? Тем более я думаю, что он злится на меня за те слова на Гриммо… — Вряд ли, — фыркнул Блэк. — Я поговорил с ним об этом на следующий день. Он был спокоен как удав, — он сделал глоток чая. — Это ничего не даёт, — спокойно сказала задумчивая Минерва. — Кажется, нам остаётся только плыть по течению. — Вот только куда это течение нас вынесет? — задал риторический вопрос Бродяга и вздохнул. Куча проблем, и не одного решения… Поттеру никогда не была чужда жестокость. К нему были жестоки, и он учился быть таким. И подобное положение вещей всегда казалось ему правильным. Как люди относились к нему, так он относился к ним в ответ. Если они были равнодушны к нему, то и он был равнодушен к ним. Если они «плевали» на него, то и он «плевал» на них. Если они были добры и внимательны к нему, то и он был добр и внимателен к ним. И это намного упрощало жизнь Гарри. Парень не искал причины подобного отношения к себе, а просто относился к человеку так, как этот человек относится к нему. Снегг, казалось, стал исключением. Он с первого курса по непонятным причинам возненавидел Поттера. В том, что эти причины были, Гарри не сомневался. Вот только в ответ студент испытывал не ненависть, а презрение. Поттер презирал его за то, что тот по доброй воле вместо смерти выбрал быть слугой двух господ. Он презирал его за то, что этот взрослый человек отыгрывался на ребенке за то, что тот являлся сыном того, кого сам Снегг когда-то ненавидел. А это было подло и низко: отыгрываться на детях за грехи родителей… Ученики только начали заполнять зал. Некоторых профессоров ещё не было, и среди них как раз числился и декан Слизерина. Снегг вошёл вместе c кучкой громко переговаривающихся студентов, на которых, впрочем, не обратил внимания. Не обратил он, как и все остальные, внимания и на кончик волшебной палочки, направленной в его спину. А слетевшее заклятие имело вообще бесцветный луч. Мужчина спокойно занял своё место. Ученики тоже расселись. — Сегодня тренировка с пяти до восьми, — сказал Поттер, усаживаясь напротив Белл и Маклаггена. — Передадите остальным? — Конечно, — синхронно кивнули они, и тут раздался грохот и чей-то испуганный вскрик… Дамблдор, МакГонагалл, Стебель, Флитвик и Блэк находились в Больничном крыле. Они стояли неподалёку от койки, где лежал Снегг, чья чёрная одежда резко контрастировала с белой окружающей обстановкой, и следили за мадам Помфри, которая проводила диагностику. — Я не знаю, что это за проклятие, — растеряно прошептала она и посмотрела на директора, который тут же взмахнул палочкой и нахмурился. — Это — проклятие Морганы, — его голос звучал спокойно. — Его нет в обычном доступе, но оно является довольно простым, — объяснил директор. Блэк нахмурился. — Насколько я помню, то контрзаклятья не существует, — напряжённо проговорил Сириус. — Человек сам приходит в себя через какое-то время, либо варят зелье. Но и в том, и в другом случае очень велика вероятность побочных эффектов. — Эффектов? — ахнула впечатлительная Стебель. Бродяга мрачно на неё посмотрел. — Да, — кивнул он. — Потеря памяти, шизофрения, сумасшествие и реализация страхов, — монотонно перечислил Сириус. — Но ещё стоит добавить, что он может не проснуться, а зелье не подействовать. Взрослые переглянулись. Они поняли, что шансов у зельевара мало и стоит им полагаться только на удачу. И ещё в их головах крутился один вопрос: кто мог сотворить подобное?