Go away you fucking gay!

— Джин-хен, что мне делать? Я слишком мало вижусь с Чонгуком. А из-за его группы и моей подработки только по вечерам! Ким мягко улыбнулся, трепля раскисшего блондина по волосам, которые и без того были растрепаны в виде двух кошачьих ушек по бокам. Чимин жмурится и фырчит, как ёжик, вытирая стаканы и тарелки, которые только что принесли из посудомойки. — Я скучаю по нему, — бузит Пак, рассматривая собственное отражение на тарелке. — Тем более в группе есть ещё и Наен, которая, как банный лист, липнет к Чонгуку. Сокджин лишь сочувственно похлопал его по плечу, на минуту призадумался, а после радостно улыбнулся: — У меня есть идея, которая точно решит вашу проблему, — Чимин скептически посмотрел на него, но с какой-то даже надеждой. — Почему бы вам вдвоём не подрабатывать вместе? Я не говорю, что именно в кафе, или расклеивать флаеры, а именно поработать вожатыми в детском лагере. Глаза у Пака засверкали счастьем и радостью, улыбка натянулась чуть ли не до ушей, парень, казалось, стал ярче солнца. — Хён, ты гений! — воскликнул блондин, бросаясь обнимать широкоплечего повара, тот беззаботно улыбался, радуясь, что смог подбодрить своего тонсэна. Чимин тысячу раз кланяется, и на протяжении всей смены его улыбка не слезала с лица, отчего атмосфера в кафе ещё больше стала дружелюбной и тёплой. Сегодня он работал до обеда, а потому, как только освободился, помчался домой к Чонгуку. Тот дверь открыл сразу, обнимая парня прямо на пороге и шепча тихое на ушко: «Я скучал». — Чонгук-а, я тут подумал, — неуверенно начал Чимин, когда Чон затащил его в квартиру и усадил к себе на колени, проводя носом по шее. — Ты же любишь детей. — Допустим, — мурлыкнул брюнет, расплывшись в улыбке. — А что? — Не хочешь опробовать себя в роли вожатого? — Было бы неплохо. Но я не поеду никуда без тебя. — Я ждал этих слов, — сверкнул глазами блондин, счастливо улыбаясь. — К тому же, я все равно бы не отпустил тебя одного. Гуку ответ понравился. Он целует за ушком, забираясь руками под чиминову футболку и оглаживая пальцами бока, прислушивается к дыханию парня, которое от любого его прикосновения становится прерывистым. Чимин кладет руки ему на плечи, вплотную прижимаясь к груди, пытаясь услышать чужое сердцебиение. Сидеть на коленях у Чонгука уютненько и мягонько. Чимин уже давно запал на его упругие ляжечки, вот только признаться самому себе не хочет, а ведь брюнет видит, как он залипает на них подолгу, порой забывая все остальное. — Думаю, детишки будут счастливы иметь такого вожатого, как ты. — Почему же? — усмехнулся Чон, требуя конкретных примеров. — Ну, — смущается блондин, отводя взгляд. — Ты высокий, сильный, красивый. Тебя как и девчонки полюбят, так и мальчишки, и общаться с ними тебе будет проще простого, чем мне. — Можешь не беспокоиться насчёт этого. Ты — маленький, миленький пирожок, и легко сольешься с другими детьми. — Хэй, я не настолько мелкий! — обижается Пак, дуя губы. — Ну вот, видишь? Ты даже обижаешься, как ребёнок! — хохочет Чонгук, тиская блондина за щечки, отчего тот протестующе завопил и начал размахивать руками, пытаясь ответно ухватиться за чужие щеки, дабы растянуть их в разные стороны. — Но знаешь, — Чон резко останавливается, наклоняясь ближе к лицу Чимина, и шепчет в приоткрытые губы. — От детей тебя отличает твоя сексуальность и то, каким ты становишься развратным во время нашего секса. Чимин вспыхивает румянцем, пряча глаза за ладошками и горя от стыда. Чонгуку нравится его смущать. — Ты так сладко стонешь, когда я делаю так, — специально зажимает между средним и указательным пальцами сосок, отчего Чимин вздрагивает, еле сдержав вырывающийся наружу полустон. Его пальцы автоматически впиваются в чужие плечи, а на губах брюнета хитрая улыбка. Рука, что лежала на пояснице, тянет за край футболки вверх. Пак, понимая, что от него требуется, послушно сжимает край ткани зубами, тем самым открывая Гуку вид на подтянутый живот и грудь. — Отпустишь, накажу, — произносит с ухмылкой Чон, пощипывая напрягшийся сосок и припадая губами к другому, и Чимин тут же дергается, чуть не выпустив из захвата футболку. Юркий язычок Чонгука обводит тёмный ореол соска, брюнет чуть прикусывает, не забывая следить за реакцией дрожащего парня, посасывает то один, то второй. — Ммн, — Пак держится ровно до того момента, пока не вскрикивает от сильного укуса под ребрами, и выпускает из зубов футболку. — Ай-яй-яй, Чимин-и, плохой мальчик, — укоризненно произносит Гук, зализывая укус. — П-прости, — всхлипывает блондин, крепко обнимая брюнета за шею. — Ты возбужден. — Ещё бы. Твои сладкие губы выдают такие стоны, что я не в силах устоять. — Не говори таких смущающих вещей, — тушуется Пак и спешит сменить тему. — И вообще, если ты согласен насчёт подработки вожатым, то пошли скорее. — Что, прямо сейчас? — негодует парень, на что Чимин только кивает и слезает с его колен, неловко поправляя футболку на теле. — Я нашёл объявление по дороге, так что пошли быстрее, пока есть возможность.

***

       Тренинг, предложенный директором лагеря, парни успешно прошли и уже через несколько дней получили по отряду. К Чимину всё девчонки лезли, говорили, что он очень красивый, к Чонгуку — мальчишки, ибо хотели быть такими же сильными и храбрыми, как он. Пак, конечно, ничего против не имел, в тихушку соглашался с детьми, потому что Чонгук и вправду пример для подражания. Вожатые жили по двое в специальных домиках, и безусловно Чимин и Чонгук жили вместе. Последний даже придвинул свою кровать к кровати блондина, чтобы можно было спать вместе и, в случае чего, крепко обнять со спины. Детишки весело играли под их присмотром в разные игры, брались за руки, водя хороводы, а потом к вожатым подошла девочка из отряда Чонгука и сказала: — А Чимин-оппа очень подходит Чонгуку-оппе, — и пусть ребёнок сказал это неосознанно, Пак и Чон не смогли сдержать румянец и быстро переглянулись, после чего Чонгук незаметно для детей взял за руку пылающего блондина, который вздрогнул и смущенно улыбнулся. Когда четвёртый день лагеря закончился и детишки пошли спать, парни вернулись в домик довольно уставшими. — Пошли в душ. — Что, сразу вдвоём? — изумляется Чимин. — Заодно время сэкономим, — произносит Гук и тянет блондина за руку. Одежда тут же разбрасывается по поверхности пола, Чимин включает воду, тут же вставая под тёплые струи, но неожиданно краснеет, чувствуя как его спину прожигают взглядом. — Айщ, не смотри на меня так! — восклицает он, разворачиваясь и тут же сталкиваясь с Чонгуком, который машинально пригвождает его к стенке, не обращая внимание на стекающую по темным волосам воду. Чимин поднимает взгляд, его челка лезет в глаза, но это не мешает увидеть в глазах Чонгука желание и свое отражение. Брюнет наклоняется, придерживая его за плечи, и нежно целует. Пак обвивает его шею руками, вставая на носочки, ибо Гук высокий, и послушно приоткрывает рот, позволяя юркому языку брюнета проскользнуть внутрь, переплестись с его языком и унести себя в долину нежных поцелуев, чувственных укусов и собственических объятий, в которых Чимин готов утонуть и не всплыть. — Ха, — выдыхает Чон в чужие губы, заставляя обвить свою поясницу ногами, и подставляет их обоих под холодные струи воды, которые ничуть не остужают разгоряченные тела: одно — миниатюрное, другое — в разы крупнее. У Чимина плечи хрупкие, совсем как у девушки, и блондин просто создан для такого, как Чонгук. Губы обжигает лавой ровно так же, как и живот, но эти ощущения приятны блондину, когда болезненно кусают за плечо, как бы показывая, кому Чимин принадлежит. Секс для них стал наравне с такими потребностями, как питание и сон. Гуку нравилось нагибать блондина, а тому нравилось стонать под ним, хотя зачастую смущался находиться перед брюнетом в чем мать родила, потому что Чимин не дерзкий пацан, а маленький, требующий ласки и нежности мальчик. Чон мажет губами по чувствительной шее, растягивая блондина пальцами, пока Пак поскуливает, задрав голову. Детишки из лагеря отнимали все свободное время и не давали Чону и Пака остаться наедине, из-за чего Гук начал скучать по своему маленькому солнышку, что сейчас развлекает детей какой-нибудь интересной историей или же игрой. А брюнету хочется, чтобы поиграли и с ним, только уже во взрослые игры и только с Чимином. Чимина он ставит на ноги, и тот недоуменно смотрит на него, пытаясь понять причину внезапной остановки, и разворачивает его, прижимаясь к его спине. — Руки на стену, — командует Чон, что блондин делает и чувствует, как между ягодиц трется возбужденный орган Чонгука, его пульсацию, от которой ноги подкашиваются. — Как считаешь, какой ты мальчик? От одного лишь властного голоса хочется позорно кончить. — Плохой мальчик, Чонгук-а, — тянет гласные Пак и трется задницей о бодро стоящий член. — Накажи меня, Чонгук-а, я очень плохой мальчик. А Гук издевательски улыбается, мнёт его ягодицы, надавливает головкой на зудящую дырочку, но намеренно не входит, мучая перевозбужденного под холодным водопадом Чимина. — Мальчики плохими становятся тогда, когда делают что-то нехорошее. Что натворил? — Пока ты был со своей группой, мне приходилось удовлетворять себя самому, — выдыхает блондин, краснея. — Я не мог терпеть, Чонгук-а. Я представлял, как ты трахаешь меня в той или иной позе. — Развратник, — Чонгук снова целует и резко входит, отчего у Чимина перед глазами появились звезды и планеты, а с обкусанных губ срывается громкое «Аах~», и брюнет набирает бешеный темп. Шлепки мощных бедер о прыгающие ягодицы, плеск льющейся воды и тонущие в оргазме стоны. Чимин дрожит, прижимаясь к Чонгуку. Они только что одновременно кончили и пока ещё не пришли в себя. — Кому-то завтра будет больно ходить, — пытается отшутиться Чон, за что получается тычок в спину и обиженное бурчание. — А кому-то завтра придётся носить меня на своей спине, — шипит блондин. — Денечек походишь так, помучаешься, а то сперма в голову уж больно часто бьёт. — Это смотря в кого первее бьёт, — вода становится тёплее, отчего по телу бегут мурашки. — Но я точно знаю, что тебе понравилось. Чимин теряется и краснеет, пихнув Гука в бок, на что получает смешок, тёплые объятия и поцелуй в ушко. — Давай мыться. — Угу. Вода смыла все следы преступления, и сейчас Чимин со спокойной душой упал на кровать рядом с Чонгуком, прикрывая глаза. — Я вымотался, — тянет блондин, расположившись на груди Чона, задумчиво проводит пальцем по коже и тихо спрашивает. — Гукки, у тебя были серьёзные отношения до того, как мы встретились? — Было. Один раз, — вздыхает брюнет, хмурясь и не желая продолжать разговор на эту тему. Вот только в Чимине любопытства слишком много, а девать некуда. — Это был парень? — Да. — И ты любил его? — Да. Чимин, перестань задавать такие вопросы, — хмыкает Чонгук, и Чимин замолкает, поджав губы. Тишина давит на блондина так же, как и молчание Чонгука. Паку хочется знать все, чтобы быть уверенным, что Чон принадлежит только ему. Он закрывает глаза под чужое ритмичное сердцебиение и засыпает. Чонгук копается в телефоне, не сразу замечая, что блондин отправился в царство Морфея, тепло улыбается, разглядывая спящее личико, проводит по не до конца высохшим волосам. Чимин приподнимает уголки губ во сне, забавно морща носик, а Чонгуку внезапно приходит сообщение с давно забытого номера, который брюнет, не смотря на длительное время не смог удалить из контактов. Сану: Привет, Гукки. Я соскучился. Сможешь забрать меня из аэропорта **числа в час дня? Глаза испуганно расширились, и Чонгук едва не матерится вслух, потому что не хочет тревожить сон Чимина, расположившегося на его груди в позе эмбриона. Ещё раз взглянув на дату в сообщении, брюнет прикидывает, что в этот день он с Чимином возвращается домой. Образ Сану упорно лез в голову, сообщение его голосом, словно вода, заполняло уши. Чонгук честно старался его забыть вот уже три года, и ему почти удалось, если бы не это сообщение, заставившее сердце забыться чаще. От страха или нет Чон не знает, но уверен, что ничем хорошим это не закончится. А потому на сообщение пришел ответ. Чонгук: Пошёл на хуй. — «Чтоб жизнь мёдом не казалась», — усмехается брюнет, твёрдо для себя решив, что не будет воротить прошлое, когда рядом, сжавшись в комочек, лежит любимый блондин.