Браво, теньент!

Кансилльер объявил заседание Высокого Совета открытым, и на трибуну поднялся ликтор со стопкой бумаг. Слушая его монотонный голос, присутствовавшие лишь лениво переглядывались, пока он зачитывал документы с решенными делами, требующие лишь подписи Его Величества. Но вот ликтор сошел с возвышения, и по залу пробежал легкий вздох: наступал самый ответственный момент. Кансилльер поднялся со своего места и неторопливо обвел собравшихся взглядом. — Сегодня нас ждет непростое решение, — тихо начал он. — В силу известных всем нам событий Дом Скал прекратил свое существования. С того времени Надор находился под управлением короны. Месяц назад миновало семь лет со дня гибели последнего герцога, и никто не предъявил права на его владения по праву крови. Отныне мы вправе считать, что крови Повелителей Скал более не существует, ее приняла земля. Край нуждается в новом Повелителе. — В новом герцоге, вы хотите сказать, господин кансилльер, — заметил Придд. — Сделать кого-либо Повелителем не в силах человеческих. Штанцлер поморщился, но согласно кивнул. — Вы правы, герцог, речь идет лишь о том, кому достанутся выморочные земли. Его Величество ждет нашего обоснованного решения. — Это мятежный край, и он нуждается в сильной руке, — тихо проговорил Придд. — Это действительно очень серьезное решение, и я не уверен, что вот так сразу можно его принять. — Никто не говорит, что это можно сделать сразу, — откликнулся Ги Ариго. — Но если мы не начнем сегодня, то и следующие семь лет край окажется под властью короны. — Вам не нравится, как край управляется сейчас? — вкрадчиво поинтересовался Алва. — Не говорите глупостей, — огрызнулся Ариго. — Просто казну следует освободить от такой ноши. Надор обходится дорого. — Вы хотите сказать, стоит дорого? — Алва небрежно откинулся на спинку кресла. — Королевская казна так богата, что ей не нужны ни медь, ни лес, ни лен? — Перестаньте язвить! Я сказал то, что сказал, не более! — Господа! — Сильвестр взялся за четки. — Вопрос очень серьезен, а вы ведете себя как распетушившиеся унары! — Мне любопытно уточнить, на кого граф хотел переложить столь… хм… тяжкую ношу, как Надор с его богатствами, — Алва улыбнулся. — Край разорен поборами, и вам это прекрасно известно, герцог Алва, — подал голос Штанцлер. — Край пополняет королевскую казну, господин кансилльер, и весьма неплохо. Что до разорения, то за семь лет удалось восстановить многое — и посевы льна, и угледобычу. Кроме того, там есть заброшенные серебряные рудники, которые вполне могут приносить солидный доход. — Вот я и говорю, что управление должно быть передано в надежные руки, — воскликнул Ги, — чтобы раз и навсегда быть избавленными от этой проблемы. Колиньяр, который сидел с таким видом, будто все происходящее нисколько его не волновало, посмотрел на него с усмешкой. — Могу я узнать, чьи именно руки вы имеете в виду? — промурлыкал Алва. — Можете! — в голосе Ариго прозвучал вызов. — Я имею в виду графа Манрика. Манрик вспыхнул и застыл в кресле. — Земли Повелителя и эория графу Манрику? — Придд скривил губы. — Вы хотите нового восстания? — Гвидо Ларак когда-то прекрасно управлялся с этим краем, и никто не думал бунтовать, — раздался язвительный голос. Граф Валмон, лишь вчера прибывший в столицу, решил внести свою лепту в спор. — Если бы не романтический настрой Раймонда Ларака, мы, возможно, и не слышали бы о мятежах. — Лараков можно обвинить в чем угодно, только не в излишней чувствительности и щепетильности, — вновь подал голос Придд. — Уже Люсьен жаждал избавиться от беспокойного наследства. А Раймонду это удалось. — Не говорите глупости, Вальтер, — огрызнулся Штанцлер. — Даже умные люди иногда теряют голову от любви. Граф Валмон прав: Раймонд пошел на поводу своих чувств, и мы теперь пожинаем плоды. — Человеку, столь стойкому ко всем человеческим слабостям, сложно такое понять. Не знаю, следует ли вам посочувствовать, господин кансилльер, или позавидовать, — отозвался на это высказывание Алва. Молчавший Рафиано улыбнулся уголками губ, как будто обдумывая очередную притчу. Штанцлер побагровел, но промолчал. Сильвестр нервно сжал четки: — Прекратите, Рокэ. Нам надо принимать решение, а не упражняться в остроумии. Тот пожал плечами и безразлично уставился на портрет Франциска Оллара, украшающий кабинет. — Вы, граф Манрик, согласны принять на себя бремя приведения в порядок этого мятежного края? — поинтересовался Сильвестр. — Я справлюсь с этим много лучше, чем его прежний хозяин, — хмуро ответил Манрик. — И смогу гарантировать и выплату налогов, и восстановление провинции. — А мятежи? — поинтересовался Алва. — Как насчет мятежей? — Там больше некому бунтовать! — так же хмуро ответил граф. — Да, с семьей Эгмонта расправились жестоко, — согласился Алва. — На что вы намекаете? — вспыхнул Манрик. — Только на то, что сын не сможет продолжить дело отца, — отозвался Алва. — Герцог Алва! — у Штанцлера был такой вид, словно он хотел собственноручно придушить его. — Вы против кандидатуры графа Манрика? — А почему, собственно, речь идет лишь о графе? — поинтересовался Лионель. — Но больше никто не выказал желания принять на себя этот груз! — воскликнул Штанцлер. — Ну почему же! — Лионель обменялся взглядами с Рокэ Алвой и протянул кансилльеру конверт. — Прошу простить, письмо пришло перед Советом и Его Величество передал мне его для того, чтобы Совет ознакомился. Коронованный волк на печати не оставлял сомнений в авторстве. Вынув письмо, Штанцлер торопливо пробежал его глазами. Герцог Ноймаринен, основываясь на том, что Дома Окделлов и Ноймариненов на протяжении столетий не раз обменивались брачными браслетами, предъявлял права на Надор. В зале наступила гнетущая тишина, которую нарушил голос Ариго. — Сосредоточить в одних руках Ноймар и Надор? Это не просто неразумно, это опасно. Граф Рафиано, не размыкая губ, согласно кивнул. — Вы подозреваете герцога Ноймаринена в умысле на мятеж? — обманчиво мягко спросил Савиньяк. — Я говорю, что владения слишком велики для одного! — Он просит герцогство для второго сына. — Я поддерживаю графа Ариго, это неразумно, — выговорил Придд. Лионель вопросительно посмотрел на Алву, но тот молчал. — Итак, господа, у нас два предложения, — подытожил Штанцлер. — Поскольку других предложений нет, надо решать. Алва выпрямился в кресле и посмотрел на кансилльера. — Мы собрались решать важнейший вопрос, не разобравшись с предыдущим. С моей точки зрения, это может привести к восстанию в провинции в ближайшее время. — Что вы имеете в виду, герцог Алва? — кардинал выпустил четки из рук. — Я имею в виду загадочную смерть семьи герцога Эгмонта. Виновных так и не нашли. — Это трагедия, конечно, — проговорил Штанцлер, — и я лично считаю виноватым в этом бывшего Первого маршала, герцога Ноймаринена. Брови Рафиано поползли вверх, но он продолжал молчать, как видно, не желая принимать участие в разгоревшемся споре. — Вы обвиняете Рудольфа Ноймаринена в убийстве женщин и детей? — голос графа Савиньяка прозвучал тихо, но в нем чувствовалась явственная угроза. — Я обвиняю его в преступном промедлении, граф. Если бы отряды подошли раньше, трагедии бы не было! — Кому могло прийти в голову, что кто-то задумал расправу? Рудольф не мог этого знать. — Не мог или не хотел? — поинтересовался Ги Ариго. — Выбирайте слова, граф, — процедил Лионель. — Или… — Могу я напомнить Высокому Совету, что речь идет не о торге на базаре, а о вещах государственной важности? — поинтересовался Сильвестр. — Решая вопрос с Надором, мы решаем вопрос спокойствия внутри страны. Или, может, кому-то нравятся мятежи? — Граф Ариго должен думать, а потом уже говорить, — хмыкнул Придд. — Как, впрочем, и граф Савиньяк, и каждый из нас. Дело слишком серьезно. — Вот именно, господа, — Сильвестр вновь взял в руки четки. — Видите, Рокэ, чего вы добились. Да, пока мы не нашли убийцу, но рано или поздно он выдаст себя, и мы его схватим. — Хорошо бы не было поздно! — отозвался Алва. — Объяснитесь же наконец, — голос у кардинала был по-прежнему невозмутим, но щеки вспыхнули нездоровым румянцем. — Надор — край со своими традициями и верованиями, которые его жители сохранили несмотря ни на что. Так вот, одна из таких традиций — преданность своим Повелителям. Нам удалось во многом скрыть правду, представив их смерть как трагическую случайность. Но в Надоре знают правду и пугают убийцами детей. Если вы не хотите мятежей, жители должны быть уверены, что новый герцог не имеет отношения к гибели их господ. А для этого убийцу надо найти. — Да как вы смеете намекать? — Манрик был уже не красным, а багровым. — Я не намекаю, я говорю, что сначала надо закончить одно дело, а потом приниматься за другое. Или, говоря военным языком, нельзя оставлять за спиной вражеский гарнизон, переходя в наступление. — Именно поэтому вы семь лет назад и уговорили Его Величество не торопиться с передачей Надора? — подал голос Валмон. — И поэтому тоже, — отозвался Алва. — Но поиски могут затянуться на годы, — бросил Штанцлер. — К тому же они могут закончиться неудачей, — вдруг вмешался Рафиано. — Преступник или преступники очень умны, они не не оставили следов! — Возможно, это мы не сообразительны или хотим таковыми быть. Но Скалы терпеливы, — ответил ему Алва. — Они умеют ждать. — Увы, у людей нет столько времени, как у Скал. Смертные не могут себе позволить ждать вечность, — голос у Валмона звучал излишне задумчиво, как будто граф пытался решить про себя сложную задачу. — Может, следует все же ускорить поиски? — Алва повернулся к Придду. — Неужели у вас за все это время так и не нашлось хотя бы одного умного чиновника, способного распутать это дело? У того скривилось лицо, но ответить он не осмелился. Сильвестр молчал, медленно переводя взгляд с одного присутствующего на другого. Все было тщательно продумано, Ариго так и не понял, что высказывает не собственное мнение, а желание его преосвященства. Для таких, как он, хватало легких намеков, которые они потом искренне считали своими решениями. Удалось убедить даже Штанцлера: королева бывала удивительно проницательна, когда речь шла о серьезных вещах, и умела понимать намеки с полуслова, особенно когда дело касалось ее собственных интересов. А ссориться с кардиналом из-за владений погибшей семьи ей было не с руки. Но Алва и Савиньяк, как сговорившись, сорвали весь план, а ведь он был так хорош! Манрик прекрасно понимал, что без поддержки кардинала этот кусок ему не переварить, и поэтому смотрел бы ему в рот. К тому же он был именно тем человеком, кто, не забывая себя, продолжил бы пополнять казну за счет надорских богатств, хотя бы первые годы. В наступившей тишине, когда все лишь молча разглядывали друг друга, неожиданно подал голос Придд. — Герцог Алва, заранее прошу простить мой вопрос и не воспринимать его иначе, чем любопытство, связанное с сегодняшней проблемой. Скажите, ваше нежелание решать судьбу герцогства не связано напрямую с тем молодым человеком, которого вы сделали своим порученцем и поселили в своем доме? Появление юноши, похожего на покойного Эгмонта как две капли воды, особенно сейчас, не может не насторожить. — Ну не совсем он похож, — протянул Алва. — У него темные волосы. — Я говорю не о цвете волос. — А я имею в виду именно их, — резко бросил Алва — Молодой человек в родстве с Окделлами по женской линии. — Если род выморочен и нет потомков по мужской линии, то наследство может быть передано и по женской, если последний из рода оставил соответствующее завещание и оно утверждено королем, — заметил Придд. — Мне ничего не известно о таком документе, — ответил Алва. — Как и о прецеденте подобной передачи, — Сильвестр неторопливо принялся перебирать четки. — По крайней мере, в истории Талига. — На все воля Его Величества, — верноподданнически отметил Ги. Сильвестр лишь склонил голову. — Насколько я знаю, мой порученец не претендует на Надор, успокойтесь, господа, — произнес Алва. Глядя на высокое собрание, можно было не сомневаться: решись Ланфорд на такое, вряд ли ему удалось бы живым и невредимым отойти от особняка на пять шагов. — Мудрое решение, — отозвался Валмон, — у молодого человека есть мозги. Присутствующие переглянулись с явным облегчением. Алва посмотрел на поджавшего губы Сильвестра, и впервые ему стало не по себе. Кардинал может припомнить ему и Ли крушение его планов. А врагом кардинала он не пожелал бы быть даже ызаргу. — Ну что ж, — кансилльер демонстративно вздохнул. — Мне придется сообщить Его Величеству, что мы не можем пока предложить ему решения этой проблемы. Сильвестр прикрыл глаза и продолжил перебирать четки, и Алва кожей почувствовал напряжение, витающее в зале. Казалось, он упустил что-то очень серьезное. Никто не решился первым подняться с места без слов кансилльера об окончании заседания, а тот все молчал, как будто ждал чего-то. И дождался. Открылась дверь и гвардеец торжественно провозгласил: — Его Величество Фердинанд Второй! Король практически никогда не чтил своим присутствием заседания Высокого Совета, только в особых случаях. Но этот случай как раз и следовало признать особым. Кивнув в ответ на почтительные поклоны присутствующих, Фердинанд прошествовал к креслу на возвышении и, усевшись, тихим голосом разрешил всем занять свои места. Как только это было сделано, король заговорил: — Господин кансилльер, как обстоят дела с наследованием Надора? — Ваше Величество, — Штанцлер скорбно склонил голову. — К сожалению, мы не смогли достигнуть единогласия в этом вопросе. К тому же герцог Алва, — тут он метнул злой взгляд на Первого маршала, — настаивает, что нельзя передавать герцогство кому-либо, пока не найден убийца семьи герцога Эгмонта. — Ваше Величество, — подал голос Алва, — жители края должны быть уверены в том, что убийца наказан по заслугам. — Иными словами, речь идет о том, чтобы жители не бунтовали, подозревая нового властителя, — уточнил Валмон. Манрик опять вспыхнул и приготовился что-то сказать, но король махнул рукой, останавливая его. — Что ж, господа, тогда мое решение вы найдете приемлемым, — он оглядел присутствующих и продолжил: — Обсуждая судьбу Надора, мы забыли как о справедливости, так и о законных правах. Волею предка моего Фердинанда Надор был передан Джеральду Окделлу с условием, что Лараки вновь получат герцогский титул и владения, если род Окделлов пресечется. К тому же вряд ли графа Ларака можно заподозрить в злодействе. В комнате стало очень тихо. Алва скользнул взглядом по залу. В глазах большинства читалась растерянность. Стало понятно, что спектакль был тщательно отрепетирован. Не ясно было только одно: кому так удалось повлиять на Фердинанда? — Ваше Величество, — наконец заговорил Штанцлер, как бы озвучивая общее недоумение, — но граф Ларак не предъявлял своих прав на Надор. Король, несколько оробев, кинул взгляд на благородных эориев, как будто в поисках поддержки, но, не найдя ее, упрямо нагнул голову и заговорил чуть визгливо, на повышенных тонах, как говорят обычно слабохарактерные люди, вдруг решившие настоять на своем: — Граф потерял близких людей, опекуном которых он был. Долгое время он не мог простить себе их гибели и почел своим долгом заниматься Надором в память об усопших. Сделано им очень многое, он стал ближайшим помощником королевского управляющего. Нам бы хотелось вознаградить его и выполнить волю нашего предка. — Но справится ли граф с таким наследством? — подал голос Колиньяр. — Надор — край дикий и суровый. — Ему ли об этом не знать, — отозвался король. — Думаю, Эйвон Ларак окажется достоин нашего доверия. К тому же у него взрослый сын, так что о наследнике не придется беспокоиться. — Виконт Лар — человек мягкий, легко поддается влиянию, — произнес Манрик. — Герцог Эгмонт не отличался мягкостью нрава, но это не помешало ему прислушаться к тем, кто спал и видел, как посеять смуту в Талиге, — вдруг заговорил Рафиано. — Ваше Величество, ваше желание — закон для нас, но, может, нам поступить, как принято было в древние времена? В глазах короля мелькнуло неприкрытое любопытство: Рафиано всегда умел поведать интересное. — В старину было принято подвергать человека испытаниям, дабы понять, достоин он доверия или нет. — Вы предлагаете графу Лараку победить дракона или освободить принцессу из плена людоеда? — осведомился Валмон. — Тогда проще сразу отдать его палачу — это быстрее и не так мучительно, как погибнуть в пасти ящера или котле людоеда. — Я прекрасно понимаю, что Эйвон не герой древних сказаний, — чуть более резко, чем обычно, отозвался Рафиано. — Ему не надо совершать подвигов. Пусть года три полностью отвечает за Надор. Налоги, лояльность населения, хозяйство. Все-таки его владения малы, их не сравнить с герцогством Окделлов. Король недовольно засопел и огляделся, словно ожидая помощи. — Ваше Величество, если позволите высказать мое мнение, то граф Рафиано прав, — задумчиво произнес Валмон. — Эйвон Ларак — не его предок Гвидо, хотя сейчас герцогство, на мой взгляд, не представляет опасности. Мятежник мертв, его близкие — тоже. Вассалам не за кем больше идти. Три года — не очень большой срок. — Граф может воспринять это решение как знак недоверия к нему, — вздохнул Штанцлер. — Действительно, он может обидеться, — Фердинанд нахмурился. — А он доказал свою лояльность, не поддержав Эгмонта. — Как верный подданный Вашего Величества он должен был сообщить о мятежных планах своего родственника, — бросил Алва. — А он трусливо промолчал. — Он думал о своих родных, — воскликнул король. — Эгмонт мог их не пощадить. — Устроить то же, что какой-то негодяй с его семьей, прикрываясь формой солдат армии Талига? Вряд ли. Все же он был Человеком Чести, — язвительно улыбнулся Алва. — Поиски продолжаются, герцог Алва! — повысил голос король. — Помните, что Создатель видит все! — Это, несомненно, служит утешением, от его карающей длани не уйдет никто, — Алва обезоруживающе улыбнулся. — Прекратите, Рокэ! — поморщился король. — Несколько лет назад я прислушался к вашим словам. Но прошло столько лет, и что же? Вы снова будете настаивать на своем? Алва на мгновение задумался, а потом покачал головой. — Нет, Ваше Величество. Я заблуждался. — Я понимаю вас, герцог. В хорошее всегда хочется верить. Фердинанд вздохнул. — Вы правы. Увы, тут следует смириться. Остальные с интересом прислушивались к разговору, гадая, что имеется в виду. Но объяснения не последовало. Король еще раз вздохнул, расправил плечи и произнес, явно гордясь своей решительностью: — Мы назначим графа Ларака смотрителем Надора на три года. По истечении этого срока он примет герцогский титул, и герцогство станет его вотчиной, передаваемой по наследству. Штанцлер важно кивнул. Придд задумчиво прищурился, разглядывая портрет Франциска Оллара, бесстрастно взирающего на своего потомка. — Следует ли из этого, что титул графа Горика, принадлежавший Окделлам, также наследуется Лараками? — поинтересовался он. — Ведь Его Величество Фердинанд Первый оговорил лишь герцогский титул? — Титул должен перейти к Ларакам как наследникам Окделлов, — ответил Рафиано. — В качестве титула наследника, как это было в семье Повелителей Скал. И у них остается титул графов Лараков и виконта Лара. — Неплохо, — Колиньяр улыбнулся. — Виконт Лар теперь завидный жених. — Станет через три года, — успокаивающе заметил Валмон. — Невестам придется немного подождать. — Думаю, что титул графа Горика может быть передан сейчас, — вдруг произнес король. — В качестве поощрения за труды на благо короны и Надора. Лионель кинул на Алву быстрый взгляд, но тот лишь пожал плечами. Подозрения на основе наблюдений за членами Высокого Совета — лишь подозрения. Играть, когда неизвестно, какая карта в рукаве у партнера и кто играет против кого, — бессмысленно.