«Нож в руке и нету боли, страх — порок, смятенье — враг. Ты одна в огромном поле, без людишек ты на воле». Руки мои по локоть в крови, Что я наделала? Боже прости… Душит петля, но чувства пусты, Я не убийца, и нет тут вины!
***
Видела ли я спящего кита? Не приходилось. А как часто я вижу спящего на моей кровати блондина? Слишком. Он приоткрывает изумрудные глазки и безразличным взглядом осматривает мое изумление. Неожиданно, придя со школы видеть в своей квартире, в своей комнате, на своей кровати почти незнакомого парня. Пропал дар речи. Язык не поворачивается что-то сказать. По спине пробежал холодок. Что он здесь делает? Что ОН здесь делает? «Привет», — улыбается. Снова смеется, смеется над моей беспомощностью. Смех такой яркий, способный окрасить мою серую жизнь. А я все еще молчу. Парень поднимается на кровати, не сводя с меня пристального взгляда. Матрас проминается, аккуратно застеленное одеяло скомкалось, немного слезло на пол, когда тот спустил ноги. Сейчас он так близко. Перехватывает дыхание, сердце бешено колотится. Я утопаю в его теле, лице, глазах. Я беззащитна. А он спокоен, это его сила, его нападение. Один шаг на меня. «А ты знаешь, — выжидает паузу, — о своем задании?». Все, что я могу, покачать головой, отрицая. Я не знаю. Кит будит в 4:20, сразу дает задание. Я выполняю. «Отец будет мешать». Будет мешать. Что на этот раз ты задумал, кит? Мимо меня он легким шагом направился к выходу. Оборачиваюсь, находит тоска, волнение. Боюсь, что он уйдет? Ужасно боюсь! Но ничего не могу сделать, и ничего не делаю, лишь иду следом. Открыв дверь, он обернулся, наши взгляды встречаются. Искра? Поднимает правую руку, прощается жестом и бегом вниз по лестнице. Отец будет мешать. Что мне делать? «Ждать вечера». Моя комната, моя кровать. Заваливаюсь лицом в подушку и вдыхаю его запах. Сладкий, нежный аромат, оставшийся со мной. Несколько минут назад он лежал здесь, ждал меня. Дождавшись, ушел. Обидно. Переворачиваюсь на спину, разглядываю потолок, редкие трещинки. Прислушиваюсь к каждому звуку, улавливаю разговоры соседей, топот, даже скрипы дверей. Что мне делать? Не нахожу ответа. Помоги мне, кит. Включаю твою музыку, до дыр заезженную пластинку. Прокручиваю слова в голове, закрываю глаза и погружаюсь в свой мир. Он даст мне ответ. Щелчок. Отец вернулся. Сейчас он как всегда нальет себе чай, засядет на диван с пультом в руках, бесполезно листая каналы. А я подмешаю кое-что в этот самый чай. Снова таблетки, снова снотворное. Выхожу на кухню, слышу сухое приветствие. Не хочу говорить, особенно с ним. Киваю. Достаю две чашки, в одну на дно закладываю три таблетки сильнодействующего, засыпаю тремя ложками сахара. Он не заметил подвоха. Заливаю кипятком, размешиваю. Оставляю снотворный чай на столе, со своим же ухожу в комнату. Рыбка проглотила наживку. Через час его сонливость заставит идти в кровать. Сладких снов, крепких снов. Нам обоим. Ночь. Звонок. «Ты умрешь через семь дней». Смешно, не шути так, кит. 4:20. «Заставь меня почувствовать боль». Но как? Ты снова говоришь загадками. Если тебе больно, больно и мне. Чего ты хочешь добиться? Я не знаю, но знаешь ты. Снова разглядываю порез в виде кита. Гелевая ручка, штрихи, закрашивающие кита синим. Синий кит на правой руке. Гостиная. Темно и тихо, как это приятно. Но не сейчас. Щелчок. Входная дверь открывается. Паника. Кто это, ты, кит? Не знаю, что делать. Что ты делаешь, почему я не могу этого понять? «Отец будет мешать». Вот почему я напоила отца снотворным. Он поднимает правую руку, улыбается. Ступор. Подходит ближе, и еще, совсем близко. Ощущаю его дыхание. Вспоминаю записку, в ней он назвал меня малышкой. «Привет», — у него мягкий голос. «Что ты здесь делаешь?». Я горю. Отворачиваюсь, чтобы не видеть его лица, не видеть его. «Отец крепко спит?». Как же ему это интересно. «Крепко». Не понимаю. Парень проходит в мою комнату, разглядывает монитор, открытую переписку с куратором. Читает задание. Скалится. От его ухмылки проходят мурашки, жутко. Твердой хваткой за руку ведет на кухню. Открывает ящик за ящиком. Похоже, я знаю, что он ищет. Нужный ящик. Нож. Притупились чувства. Кровожадность. Я жажду перерезать ему глотку, жажду ощущать его кровь на своих руках. Откуда такие мысли? Мне становится страшно, боюсь сама себя. Словно мои мысли заполонила злоба, ненависть и она сильнее меня. Поднятые руки. Запястья… Кит. Я теряюсь. Он мне разрешает. Разрешает изуродовать его руки, окрасить бледную кожу алым цветом. Разрешает пролить кровь, причинить боль. Шаг, еще один. Вдох. Острие касается руки с внутренней стороны. Рывок, и тонкая линия окрашивается в красный. Слышу тяжелое, прерывистое дыхание. Ощущаю его теплоту на шее и руках. Капли крови разбиваются о холодную кухонную плитку. Закрывает глаза, сдавленно стонет от боли. Как забавно, мне нравится видеть его таким. Еще один горизонтальный порез. Веду нож медленнее, чтобы он прочувствовал, как разрывается кожа, давлю сильнее, глубже. Тебе нравится?! Нравится эта боль?! Так получай. Он запрокидывает голову назад, стиснул зубы. Терпит, молчит. Хочу, чтобы он захлебнулся этой болью, такой медленной. Почувствуй эти секунды и сравни с вечностью! Запомни их! Мне смешно. Смешно и ему. Я замечаю улыбку на его губах, слышу тихий смех. Из уголков зеленых глаз выступили слезы. Мне больно. Ужасно больно, как и ему. Что я сделала? Зачем я это сделала? Отпускаю нож, позволяю ему упасть. Руки в крови… разве этого я хотела?! Разве этого ты хотел, кит? Что ты со мной делаешь, кого ты из меня делаешь? Я не убийца! Я не убивала его! Зачем? Зачем он позволил мне? Разрешил мне… От потери крови легко расстаться с жизнью, поэтому суицидники режут вены. Говорят, нужно резать по вертикали. У меня же получилось в форме креста. Возможно, он сохранит его в аду. Но блондин встает с холодного пола, ухмыляется. Наслаждается этой болью. Заглядывает в мое искаженное страхом лицо. Снова он так близко. Его аромат, настолько приятный. Хочется прикоснуться к нему, притронутся хоть на доли секунды. Но рука не поднимается. Не могу принять того, что это сделала я. Губы дрожат в попытке сказать что-либо. Лучше мне молчать. Или бежать, снова, прочь от него. Но он держит меня пристальным взглядом. Окунул палец в рану, горкой собрал все еще текущую кровь. Тянется ко мне, к моему лицу. К левой щеке. Приятное прикосновение. Что-то рисует. Снова смазывает кровью палец, рисует на лбу. Затем на правой щеке. Подойдя к зеркалу, читаю: «кит».