Сквозь сон и пелену, Замечу тень я наяву. Услышу шепот и мольбу, Твой голос, взгляд еще ищу.
***
Безмятежность, какая она пугающая, какая пожирающая. Тишина, покой. Сон ли это? Помню удар. Говорят, если ударишься головой, то птички или звездочки кружат над тобой. Про птичек более реалистично, птички прилетают растаскивать гниющую плоть. А потом раздирать ее своим уродливым клювом, невзирая на тошнотворный запах. Надо мной тоже будут кружить эти хищники? Не знаю, но знаешь ты, кит. Пытаюсь отворить тяжелые веки. Сначала одно, затем поддается и второе. Яркий свет. Я умерла? Я померла, черт меня побери, сейчас увижу сурового дядьку в халате, и он пошлет меня куда подальше, куда подальше в Ад! Как я довольна, что больше не увижу этого проклятого мира! Глаза привыкают к яркому свету, к белоснежной палате в частной больнице. Какое все светлое, аж противно. Новая кровать с чистым бельем, справа от нее — тумбочка и стул, в дальнем углу — раковина и над ней зеркало. Довольно большое окно и дверь. Как все обыденно. Чувствую на себе тяжелый, изучающий взгляд. Нахожу его знакомым. Тело покрывается мурашками от воспоминаний и приходящих на ум мерзких ощущений. Вспоминаются взгляды врачей при давней операции, детская травма и незабываемая картина. Вспоминаю то утро. Осматриваю ладонь, затем перевязанный палец. Рыскаю по палате в поисках обладателя злополучного взора. Дверь, в ней маленькое окошко. В него обычно заглядывают врачи в психлечебницах. Теперь понятно где я, предатель-отец и от меня решил избавиться, отдав меня в психушку! Замечаю темные лохматые волосы. Этот взгляд и улыбка, невероятно знакомая. Он всегда улыбался, всегда смеялся надо мной. Это ты, кит? Серые глаза. Нет, не похож. Он поднимает руку и знакомым жестом прощается со мной. Почему он делает то же самое?! Уходит. Куда? Стой! До меня доходит, сложно говорить. Распахивается дверь и в палату врываются медсестра и доктор. Темненького нет. «Как ты себя чувствуешь?» — спрашивает медсестра. Вот и вопросы. Только сейчас замечаю, меня мутит, голова кружится. «Мне плохо». Наклоняюсь к полу, сестра сразу вытягивает из-под кровати тару. А просто ложусь обратно. Шутка. Если я здесь, то где отец? Как всегда на работе, ему как всегда нет до меня дела. «Сколько я здесь?». Отлично, я тут третий день, сотрясение мозга, а еще ко мне скоро прибежит пара «детективчиков». Вот и все, для меня игра закончена, я не смогла держать все в секрете. Я выбыла. Прости, кит, я подвела тебя, не смогла выиграть, не смогла проиграть. Без игры меня не существует. Совсем скоро заявляются двое совершенно разных мужчин. Высокий шатен одет в кожаную куртку и зимние кроссовки. Низкий брюнет в деловом черном костюме. Но что-то схожи, и это жалость. «Ты знаешь, погибают дети, все больше и больше, и все из-за этой игры», — говорит один. «Два дня назад с десятого этажа прыгнул парень, ученик одиннадцатого класса. Твои соседи говорят, что видели вас вместе», — говорит второй. На следующий день после того случая. Он продолжает, но я не слушаю. Мне достаточно этого, чтобы понять, о ком он. Как же так?! Неужели он играл? Дошел до последнего задания и спрыгнул с десятого этажа… чего еще я не знаю? Легче перечислить то, что я знаю. Не верится, этого просто не может быть, он не мог так просто уйти. Ненавижу его! Вот что происходит, когда я привязываюсь к людям. Они уходят. Они заметили мое беспокойство, но продолжили. Рассказали о других случаях суицида подростков. Мне нет дела до других. Задали кучу однообразных вопросов, но я не отвечу. Припомнили звонки с неизвестного номера. Понятно, телефон у них. Они забавляли меня поначалу, но сейчас становятся навязчивыми. Замечаю, их терпению тоже приходит конец. «Уходите». Говорю тихо и сдержанно. Противятся, вопросы еще не кончились. И как они не поймут, я не хочу говорить, я не имею такого права. Нет, они понимают. «Уходите, убирайтесь!». Не сдержалась, дала волю эмоциям. Мой крик заполнил палату, разлетелся по коридорам, заставляя всех оглядеться. Гребаные людишки, как вы меня бесите! Тут уже и медсестра и врач. Бред. Вот и все, я снова одна, его больше нет. Никогда не увижу его опьяняющих зеленых глаз, его ухмылки, не услышу смеха, не прикоснусь к его рукам, не скажу ему «привет» грубым тоном, не расскажу о своих чувствах. На глаза наворачиваются слезы. Сказать, что мне горько, больно — ничего не сказать. Обидно. Но я рада, что этот ублюдок сгинул! Противоречие. Кого я обманываю? Слезы говорят сами за себя. Что дальше? А дальше ничего. Я больше не играю, не разбудят меня в 4:20, не дадут задание. Темнеет. Пришел отец, смешно от его жалеющего меня взгляда, от его тихого голоса. Как глупо, посидел полчаса и сбежал. Вот его забота. Радует лишь то, что про синего кита не спросил. Ненавижу его! Ненавижу чувствовать себя такой ненужной, никчемной, словно вместе с ним умерла и я. Мне здесь нет места. Закрываю глаза, последние слезинки сходят, засыпаю. Звук открывающийся двери, сквозь сон слышу шаги. Пара секунд и все утихает. Лишь сон? Вибрация и нарастающая мелодия, как это знакомо. Поднимаюсь на кровати, пытаясь понять, где и у кого звонит телефон. Мой телефон и у меня под подушкой! Откуда он здесь? Колеблюсь, отвечать ли. «Всегда отвечай на звонки». «Алло». Голос дрогнул, мандраж будоражит тело. Это ты, кит? «Выбирайся из больницы», — тихий голос и китовый акцент, — «Тебе здесь нечего делать». Время на дисплее 4:20. Вот мое задание. Пора выбираться отсюда. Встаю, на мне лишь больничное одеяние. Дверь закрыта. С каких пор пациентов закрывают в палате?! Что мне делать? Обратно в постель, ждать утра. Щелчок. Дверь приоткрывается. Предо мной предстал мужской силуэт. Включает свет. Черные, словно смоль волосы, большие выразительные глаза цвета серы. Высокий парень лет девятнадцати. Приподнимает руку, знакомый жест: «привет». Улыбается, и эта улыбка отличается, она яркая, светлая и радостная. Почему его вид радует меня? В его руках одежда. Подходит, кладет ее на кровать. «Это тебе, оденься», — бросает он и выходит. Черная футболка, джинсы моего размера, куртка, даже нижнее белье, а вот это меня смущает. Одеваюсь. Не хватает лишь обуви. Выхожу из палаты, застаю его на кушетке в коридоре. «Тебе идет», — подходит ближе, застегивает молнию на куртке. Ведет к кушетке, усаживает, из-под кушетки достает короткие сапоги, обувает, застегивает замочки. Все делает аккуратно, заботливо. Поднялся, холодные пальцы обвили мою ладонь. Повел за собой по коридору, ни одного человека, странно. Выход из больницы. Черная «ауди», припаркованная на стоянке для персонала. Он открывает заднюю дверцу, усаживает меня, сам идет за руль. Для меня это непривычно, забота и любовь стали чужды и забыты. Зеленые глаза забываются, их место занимает темноволосый парнишка. Задание выполнено, кит.