«Ссадины и синяки, слезы с глаз сотри, пощады не проси, но в мир иной не уходи». Стоит убийца за углом, Светит в рожу фонарем. В руках сжимает крепко нож, Молись, ведь вскоре ты помрешь.
***
Он не оставляет меня ни на минуту, не отходит, не молчит. Впервые я не одинока, мне весело, на душе тепло. Жива рядом с ним. Разглядываю руки. Множество порезов, нахожу в них себя. На нескольких пальцах недостает ногтя, оголенное мясо. Вырезанный кит, над ним облака. Слишком живописно, словно шикарный рисунок, сделанный не лезвием и собственной кровью. Не смотря на все, что он вынес, в его глазах сверкают искорки, он радостен и жизнелюбив. Почему он играет, и зачем он играет? Выполняя задания, кто-то избавляется от человечности, а кто-то ее обретает. Но этот другой, совершенно. Что с ним не так? Не знаю, но знаешь ты, кит. «Какой у тебя номер?» — спрашивает он. Его число я знаю — «5». Сколько еще людей играют? Наверняка мое число «34» далеко не последнее. Мой десятый день, одна пятая жизни канула в лету, но многому меня научила. Полюбить жизнь за десять дней, когда ты уже подписала бумагу, свидетельствующую о смерти, едва возможно. Я обречена, нет права выбора. Лишь ожидание, когда мой кит скажет: «пора, Ланна, я уже приготовил тебе гробик». Но после мне будет все равно. Он играет с моими ладонями, крутит в руках пальцы, рассматривает ноготки. Изучает линии на ладони, приговаривая «это линия жизни, это линия любви». Зарывается в мои короткие волосы, вдыхает мой запах. Необычайно приятное чувство. Готовит кофе, просто заливая массу из пакетика кипятком. На подносе мне на кровать. В руки не дает, говоря «я сам, ты обожжешься». Хрусталь. Я не ребенок, не заслуживаю такого отношения. Размешивает кофе ложечкой, затем аккуратно подносит к моим губам. Слишком горячо. Улыбка не сходит с его уст, она заставляет меня смущаться еще сильнее. Ночью он забрал меня из больницы, привез к себе домой, в очень уютную трешку. Живет совершенно один, даже нет кота или собаки. В этом мы похожи, аллергия на шерсть. Гостиная с плазменным телевизором, диван, два кожаных кресла и стеклянный кофейный столик. На нем восхитительная орхидея возвышается над стопкой изрисованных альбомов, а ее мягкий запах расходится по всей квартире. Небольшая кухонька со столом на две персоны. Отдельная спальня с двуспальной кроватью, ставшая моей. Перед тем, как войти, он стучит, входит и остается надолго. С каждым его словом, узнаю больше. А вопрос, зачем он играет, становится только любопытнее. Не решаюсь спросить. Не хочу говорить о ките, хочу забыть обо всем этом ужасе и остаться рядом с этим человеком, ставшим мне родным всего за несколько часов. Его заботливые руки укрывают меня одеялом, горячие губы прикасаются ко лбу, желают доброй ночи. «Останься». Он ложится рядом, но не смеет прикоснуться. Закрываю глаза, а передо мной пробегает картина, как мы спим на одной кровати, всю ночь и так близко. Это то, что люди называют любовью? Или просто привязанность, благодарностью? Возможно. Впервые, я не жду звонка в 4:20. Открываю глаза, звонка еще не было. Я проснулась раньше, но еще раньше проснулся он. Сидит на кровати, держа в руках телефон. Молча смотрит на горящий дисплей. Рассматриваю взволнованное лицо, не могу понять, что он сейчас чувствует. «Привет», — говорю я, от моего когда-то грубого тона не осталось следа. Медленно поворачивает голову, смотрит на меня залитыми кровью глазами, проговаривает «посмотри на время». 4:47. Звонка не было, нас не разбудили в заветное время. Что происходит, кит? Неужели игра закончена? «Это из-за тебя», — его слова доходят издалека, — «все из-за тебя!». Тон повышается. Все сильнее сжимает телефон в руке, сдерживает порыв злости. Я встаю с кровати, выхожу в гостиную, направляясь в уборную. Он следом. Почему он так сказал? «Что такого я сделала? Я ничего не делала», — выпалила, обернувшись к нему. Его глаза опущены, тело судорожно бросает в стороны. «Это ты виновата», — поднимает голову, выкрикивает в полный голос. От его вида мне страшно, ноги предательски не слушаются, стою, не в силах уйти. «Я не виновата!». Хрипит. «Сволочь!». Свирепый взгляд, поднятая рука, размах и у меня на лице остается отметина от пощечины. С грохотом валюсь на пол. Щека горит, ударил прилично, локтем ударилась о пол, шершавый ковер ободрал кожу. Больно. За что он так?! Возвышается надо мной, холодно осматривает дрожащее от страха тело. Чувствую его злобу, ненависть. Садится рядом со мной на корточки. Холодные пальцы зарываются в волосы, чувствую, как сильно он сжал кулак. Ужасно больно! Да что ты делаешь, подонок! Тянет за волосы вверх, ощущаю, как рвутся тонкие волосинки. Наши взгляды встречаются. В моем отчаяние и боль, в его лишь гнев и отвращение. Куда делся тот веселый парнишка? Что с ним произошло, разве есть причина для ненависти? Рассматривает мое залитое краской лицо, надеюсь, он успокоится, перестанет пугать меня, сотрет нарастающие слезинки. Но нет, с невероятной силой мое лицо ударяется об холодный пол, твердый и пыльный. Привкус крови во рту. Давит рукой на голову, не давая мне пошевелится. Охватывает паника. Извиваюсь всем телом, в надежде вырваться из его железной хватки, но это еще сильнее его злит. Снова тянет за волосы. Кровь из носа маленькими каплями разбивается об пол, пыль с которого въелась мне в кожу. Сейчас моя жизнь потеряла смысл, мысленно я разбилась на тысячи мелких кусочков об каменистую пропасть отчаяния. Нет смысла сопротивляться, я позволю ему сделать все. Даже убить меня здесь, в том самом месте, где я хоть не долго, но была счастлива рядом с ним. Отпускает волосы, на руке остается клочок рыжих волос. Мое тело просто падает, я не могу удержаться. Сильный, пробирающий удар в живот. Затем в левый бок, по лопаткам, плечу, левому бедру и ляжке. Пинки невероятно сильные и быстрые. По телу взрывается волна боли, резкая и невыносимая. Стоны срываются с моих губ, но его это только заводит. Стоит, наблюдает, как я извиваюсь в потоке пронзающей органы боли. Уходит, оставляя меня обессиленную лежать на полу, задыхаться своей болью, проклинать эту жизнь, проклинать всех и все. Но не его. За что он так? За окном светлеет, прошло около двух часов. Ссадины ноют, лицо горит. Пытаюсь подняться, но руки и ноги не слушаются. Колени подкашиваются, но я стою. Сделать шаг оказалось намного сложнее ожидаемого, намного больнее. Мелкими шажками иду к дивану, обхожу его и замечаю беззаботно спящего парня. Закрытые веки, что недавно раздирали меня на части ненавистным взглядом, аккуратно сложенные руки, что недавно выдирали волосинки, ноги, от ударов которых все внутри перевернулось. Ноги не держат. Падаю на колени рядом с его головой. Осматриваю красивые черты лица. Не могу его ненавидеть. Серые глаза открываются, нежно разглядывают посиневшее лицо. Беспокойство, волнение. Наиграно? Нет, он искренен со мной. «Ты такая красивая», — шепчет он, — «но кто оставил тебе эти ссадины?». Легкие наполняются блаженным ароматом орхидей, что благородно возвышаются над стопками изрисованных альбомов.