Или хорошо, или ничего.

Вода в реке не была чистой, или теплой, но она была проточной. Уже кое-что. Роберта и Эдди демонстративно ушли дальше за непролазные кусты, взяв с собой оружие. Как будто кто-то решился бы подглядывать за Робертой! 10к тоже было неловко, но насмотревшись на невозмутимого Дока, которого нельзя было удивить ничем, он тоже разделся и вошел в воду. Течение не сбивало с ног, но смывало пот, липкую серую пыль дорог, вода успокаивала и бодрила, словно не было всех этих лет скитаний. Зарыться пальцами ног в камешки на дне и стоять бы вечно, пусть апокалипсис течет мимо. Человечество вымрет, река останется рекой. Когда замерзший 10к вылез на берег, разгоняя ладонями мурашки на коже, он обнаружил, что Мерфи бессовестно залез в кучу вещей, вытащил его очки и криво нацепил их себе на лоб. - Меня зовут Десять Тысяч! - хрипло прогнусавил он, обращаясь к дереву на берегу. - Я вечно ворчу, бубню, всем не доволен, три тысячи двести семь, четыре тысячи три, а еще мне не дают девушки и я сплю с винтовкой. Парень остолбенел от наглости. На негнущихся ногах он подошел ближе и увидел на траве рубашку Мерфи. Она была драная, терпко пахла мужчиной, но в запале 10к не обратил на это внимания. Рубашка была стащена через голову и 10к точно так же натянул ее на себя. - Меня зовут Мерфи. Мне нравится раздеваться на публику. Хочешь увидеть мои шрамы? Три...восемь, нет! Двенадцать зомби одновременно кусали меня! Сюда, сюда и ниже тоже... было длиннее, честно! 10к не заметил момент, когда заинтересованный дружелюбный взгляд Мерфи выцвел до бешенства. - Тебе это кажется смешным? - Мерфи оказался на ногах рядом с ним слишком быстро. - Тащите меня против воли, обращаетесь как с вещью, а каждый первый встречный мечтает посмотреть, что от меня осталось! Все еще веселишься?! Мысль о том, чтобы вырваться, смело горькой яростью этого рыка. Мерфи вцепился в ткань, в кожу, словно выпустив когти, зажал 10к в тиски, обычно скучающее лицо преобразилось в маску ненависти. Его руки выдергивали пуговицы из петель, добираясь до груди; испугавшись, что Мерфи способен вырвать ему сердце, 10к вцепился в его запястья, отрывая их от себя. Они боролись считанные секунды, и вдруг время замерло совсем и звуки пропали. В тишине паническая хватка 10к превратилась в нежное касание. Он скользнул руками по плечам Мерфи, по его груди и животу, жесткому и горбатому в тех местах, где ожидалась мягкая плоть. Опустив глаза 10к вблизи увидел уродливые цветы укусов, распустившиеся по всей коже. Ощутил чужую боль. И чужую пустоту. Вокруг Мерфи ненависть и страдания закручивались в спираль, перемешивались, загребали щупальцами все больше пространства, тянулись к людям вокруг. Ноги 10к подогнулись и он повис в хватке Мерфи. Злобный окрик Роберты вернул мир на место. С мокрыми волосами она выглядела как привидение, яростное и дикое. Хлестнув сырой тряпкой - 10к не хотел бы узнать в ней чье-то белье - обоих сцепившихся по лицу, она разогнала их как щенков, назвала идиотами, и вряд ли сильно ошиблась. Пока она орала, Мерфи все еще трясло от бешенства, ладони 10к жгло от интимного вторжения к чужому телу, замешкайся они еще и Роберта пустила бы в ход затрещины... Когда Мерфи злобно сверлил взглядом спину 10к, под присмотром Дока послушно стирающего свои вещи на камнях, то вертел в пальцах собственную пуговицу.