Два дня назад
После окончания пресловутого пробного экзамена по Защите от тёмных искусств, студенты Хогвартса смогли ненадолго вздохнуть спокойно и не спеша собирать вещи для отбытия домой на Рождественские каникулы. Как же, наконец, было приятно выдохнуть! Гарри с облегчением присел в кресло около камина и смог расслабиться. И это только конец первого семестра. Что же будет во втором, когда нужно будет сдавать СОВ по всем предметам? Даже предполагать было страшно… Теперь Гарри пытался вообразить, как сможет сходить с Гермионой, например, в Хогсмид на нормальное свидание, как проведёт с ней наедине многие часы. Теперь, когда его больше не отягощают тренировки по квиддичу, гриффиндорец решил подумать о личной жизни. Гермиона в этот момент сидела рядом, строча большое письмо Виктору Краму, в красках описывая события в Хогвартсе. Связь с болгарином решили поддерживать все, всё же за прошлый год он стал им хорошим другом. А Рон трудился над сочинением по трансфигурации, которое должен был сдать ещё три дня назад, то и дело раздражённо крякая и зачёркивая фразы. Мысли мистера Поттера вновь вернулись к обдумыванию свидания с Гермионой. Куда же им сходить? Что сделать? Естественно, что за два с половиной года Хогсмид был исследован вдоль и поперёк. И как теперь быть? Может всё же Гермоине понравится романтичная прогулка с ним по деревне? Гарри смотрел в огонь и мечтал о том, чтобы там появилась голова Сириуса и дала ему какой-нибудь совет насчёт девушек. Но пламя только потрескивало и оседало, покуда красные угли не обратились в золу, и тогда, оглянувшись, Гарри увидел, что они опять остались последними в гостиной. «Вот чему нас должны здесь учить, — думал он, взглянув на часы, — как работает голова у девочек… это было бы полезней прорицаний…» — Может, пойдём спать? — проныл Рон, ставя последнюю точку в сочинении. — Да, надо бы, — Гермиона, исписав пергамент до конца, свернула его и запечатала. С превеликой радостью Рон собрал все свои письменные принадлежности и в мгновение ока оказался уже на лестнице, ведущую в спальню мальчиков. Хоть он и пытался взяться за ум и перебороть свою лень, она всё равно побеждала в некоторых мелочах. Гарри и Гермиона тоже собирались уже разойтись по спальням, но, когда они дошли до арки, где их пути должны были разойтись, над их головами возникла веточка омелы. — Омела, — Гарри показывая на потолок. — Да, — хрипло произнесла Гермиона, неосознанно слегка облизала пересохшие губы. Во рту моментально пересохло. — Наверное, кишит нарглами. — Нарглами? — в ступоре переспросил парень. Услышать подобное из уст самой умной волшебницы Хогвартса, которая никогда не верила рассказам Полумны и подобных существах, было странно. Хотя не просто странно — немыслимо! — Разве ты в них веришь? — Нет… Несмотря на то, что они уже не раз целовались, что давно уже вели себя, как влюблённая пара, Гермиона всё равно чувствовала себя так, будто сейчас её впервые поцелует парень. Она не могла думать. Во всём теле странно покалывало, руки и ноги отнялись, мозг тоже бездействовал. Гарри осторожно отодвинул прядь её волос, выбившуюся из хвоста, и аккуратно заправил её за ухо. Такое просто действие заставило сердце девушки забиться в бешеном ритме. Гарри нравилось наблюдать, как Гермиона постоянно краснеет и смущается, когда он целует её. Пока та была в смятении, он трепетно коснулся манящих и столь желанных губ. Дальше у обоих было ощущение, будто по телу прошёл электрический разряд. Гермиона обняла Гарри за шею, а он сильнее прижал её к себе. Её губы были слаще мёда и этот вкус дурманил его, погружая в состояние эйфории. Никто и ничто не существовало для Гарри Поттера в этот момент. Гермиона почувствовала это прикосновение. Оно взорвало её сознание. Как горячая искра, отлетевшая от пылающих углей, коснулась губ. Его губы такие горячие и страстные. Ей хотелось их прикосновений ещё и ещё. Она почувствовала, как закружилась голова, его губы охватили её разум, лишая воли, отдавая его власти. Девушка ощущала, как слабеют ноги, неосознанно она ещё сильнее прижималась к Гарри, ища опору, зарываясь пальцами в его непослушные волосы. Хотелось чего-то, но чего — она сама не понимала. Это новое ощущение захватило в свои тиски сознание, хотелось, чтобы это не прекращалось. Гарри ощущал свои желания и эмоции более конкретно: ему хотелось большего. Хотелось поцеловать гибкую шею Гермионы, чуть прикусить кожу, оставив небольшой засос, как обозначение, что она принадлежит только ему. Хотелось прикоснуться руками к обнажённому телу. Поймав себя на этой мысли, Гарри осторожно прервал поцелуй и прижал Гермиону к своей груди. Они оба тяжело дышали, обоих смущали их мысли и желания. — Ну, спокойной ночи, — быстро протараторила девушка и убежала в крыло девичьих спален. Проводив возлюбленную взглядом, Гарри тоже направился к своей кровати. Ему казалось, что сон ещё долго не сможет прийти к нему. А в тени кресла, у камина, притаился домовой эльф Добби, который и наколдовал ту самую омелу. Порадовавшись за результат своих действий, он растворился в воздухе. Вопреки ожиданиям, Гарри смог уснуть довольно быстро, будто бы выпил перед сном зелье для сна. Ему снилось нечто приятное и умиротворяющее. Он видел во сне Гермиону, слышал её смех и радовался её улыбке. Но внезапно всё переменилось. Гарри ощутил себя змеёй, ползущей по коридору и при этом натыкающейся на человека, который дремлет на стуле, но внезапно вскакивает и выхватывает волшебную палочку. Гарри-змея бросается на своего противника и несколько раз его кусает. Этим человеком оказался Артур Уизли, Гарри смог разглядеть лицо, только когда тот, истекая кровью, упал на пол…Наше время
После уже стало известно, что на мистера Уизли действительно напали, что это был не просто сон. Хорошо, что отца Рона удалось спасти, но подслушанный разговор между ним, миссис Уизли, Тонкс и профессором Грюмом поразил подростка больше всего. «— Обыскали все вокруг, но змею не нашли, — сказала Тонкс. — Будто исчезла после того, как напала на тебя, Артур… Но Ты-Знаешь-Кто не мог ведь рассчитывать, что она туда проберётся, правда? — Думаю, он послал её на разведку, — прорычал Грюм, — до сих пор ему ничего не удавалось, так ведь? Нет, думаю, он хочет получить представление о том, с чем имеет дело, и, если бы не Артур, эта гадина успела бы как следует оглядеться. Значит, Поттер говорит, что всё видел? — Да, — отозвался мистер Уизли. Голос его звучал напряжённо. — Знаете, Дамблдор почти ожидал, что Гарри увидит нечто подобное. — Есть что-то странное в парне, мы все это знаем. — Когда я утром говорила с Дамблдором, он, по-моему, тревожился за Гарри, — прошептала миссис Уизли. — Ещё бы не тревожился, — проворчал Грюм. — Малой видит глазами Сами-Знаете-Чьей змеи. Сам он, очевидно, не понимает, что это может значить, но, если Вы-Знаете-Кто овладел им…» Так вот почему Дамблдор не смотрит ему в глаза! Боится увидеть в них взгляд Волан-де-Морта, боится, что зелёные вдруг станут красными, а зрачки превратятся в щели, как у кошки? Гарри вспомнил, как змеиная морда Волан-де-Морта высунулась из затылка профессора Квиррелла, и провёл ладонью по своему затылку, пытаясь представить себе, что он почувствует, если Волан-де-Морт вылезет из его головы. А сейчас он чувствовал себя нечистым, заразным, словно носил в себе смертельный микроб и недостоин был сидеть в одном вагоне с чистыми, непорочными людьми, чьи мозги и тела не заражены отравой Волан-де-Морта… Он не просто видел змею, он был змеей, теперь он это знает… От грустных мыслей Гарри отвлёк голос Сириуса, который радостно напевал какой-то рождественский гимн, дошедший до него сквозь пол холодной гостиной, где он сидел один, смотрел, как белеет небо за окном, набрякая снегом. В обед миссис Уизли тихо позвала его снизу, но он не откликнулся и ушёл на самый верх. Сейчас Гарри никого не хотел и не мог видеть. Он корил себя за то, что тогда пошёл на слияние с частицей Тёмного Лорда в своей голове. А если всё это произошло именно из-за этого? Что если этим своим решением он дал змеелицему доступ к своей голове, мыслям, чувствам? Что теперь делать? Как всё исправить? Около шести вечера в дверь позвонили. Решив, что это пришёл кто-то из Ордена, Гарри только поудобнее устроился у стены в комнате Клювокрыла. Теперь он прятался здесь и подкармливал гиппогрифа дохлыми крысами, стараясь забыть о собственном голоде и усталости. Подросток не спал последние двое суток и почти ничего не ел. Его апатичное задумчивое уединение нарушил стук в дверь, что порядком удивило гриффиндорца. — Я знаю, что ты здесь, — раздался голос Гермионы. — Выйди, пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить. Сердце ёкнуло. Гарри открыл дверь. — А ты что тут делаешь? — немного грубо и сипло спросил он. Всё же столько часов молчания дали о себе знать. — Я думал, ты на лыжах катаешься с мамой и папой. — Честно говоря, лыжи — не самое любимое моё занятие. Приехала на Рождество сюда. — В волосах у неё был снег, лицо раскраснелось от мороза. — Папа с мамой немного огорчились, но я сказала, что все, кто ответственно относится к экзаменам, остаются в Хогвартсе заниматься. Они хотят, чтобы я хорошо сдала, они поняли. Ещё я хотела увидеть тебя… Короче, — бодро сказала она, — идём в твою спальню, мама Рона растопила там камин и прислала сандвичи. Не дожидаясь ответа от Гарри, девушка взяла его за руку, мысленно поражаясь, какая она у него ледяная, и потащила на второй этаж. В комнате никого не было, всё же Сириус определил эту спальню только для Гарри. Для остальных Уизли было ещё предостаточно комнат, чтобы разместить их с комфортом. Как только за подростками закрылась дверь, девушка запечатала её заклинанием, чтобы сюда никто не вошёл, а также наложила ещё одни чары, чтобы их никто не подслушал. Гарри прекрасно помнил, что в доме Блэков можно колдовать — за лето они здесь столько всего наколдовали, что письмами из департамента по надзору можно было бы обклеить весь дом вместо обоев, если бы данные письма приходили. Усадив Гарри на кровать, Гермиона заботливо накинула на его плечи плед, вручила горячий чай и поставила поближе тарелку с сандвичами. Однако ждать, чтобы он созрел для разговора, девушка не стала и принялась задавать вопросы сама. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона. — Прекрасно, — сухо ответил Гарри. — Только не ври. Рон и Джинни говорят, что ты от всех прячешься с тех пор, как вернулись из больницы. — Юноша никак на это не отреагировал. — Знаешь, они мне сказали, что вы подслушали позавчера через Удлинитель ушей. Гарри шумно выдохнул и устало прикрыл глаза. Данного разговора всё равно было не избежать. Так какая разница? Лучше уж выложить всё сейчас, иначе все эти мысли, что роятся у него в голове, сожрут остатки его адекватного сознания. — Ты думаешь… думаешь, я одержим? — выдавил из себя Гарри. — Нет. — Почему ты так считаешь? — Подумай сам. Когда Сам-Знаешь-Кто завладел Джинни, у неё вылетало из памяти то, что она делала. С тобой такого никогда не происходило. — А вдруг я уже не я? — с нотками истерии спросил гриффиндорец. — Вдруг он уже давно завладел мои сознанием и просто играет мной, как кукловод? — Гарри, это точно не так, — твёрдо сказала Гермиона. — Уже то, что ты об этом думаешь говорит о том, что никто тобой не управляет. Вспомни хотя бы тот факт, что часть Его была внутри тебя все эти годы, но не смогла тобой завладеть! — Да как ты не понимаешь?! — сорвался на крик Гарри. — В том то и дело, что когда он был лишь запертой частью внутри меня, ничего подобного не происходило! Что если именно Он манипулировал мной, чтобы я принял решение слить своё сознание и того, что было внутри меня от Него? Что если это был не просто сон, где я был внутри змеи? — Так, — серьёзным тоном произнесла девушка, — во-первых, успокойся. Во-вторых, Гарри, у тебя и раньше бывали такие сны. В прошлом году ты тоже иногда чувствовал, что замышляет Волан-де-Морт. В-третьих, ты уже не раз доказывал, насколько ты сильный волшебник. Так что не думаю, что в твоё сознание так легко проникнуть. Особенно учитывая, что ты занимался окклюменцией с профессором Снеггом. Гарри покачал головой. — В этот раз было не так. Я был внутри змеи. Как будто сам был змеёй… А вдруг это Волан-де-Морт перенёс меня в Лондон? — Когда-нибудь, Гарри, — с большим раздражением сказала Гермиона, — ты всё-таки внимательно прочтёшь «Историю Хогвартса», и, может быть, она напомнит тебе, что с территории Хогвартса нельзя аппарировать. Даже Волан-де-Морт не в силах заставить тебя вылететь из спальни. Гарри снова заходил по комнате. То, что говорила возлюбленная, было не только утешительно, но и звучало здраво. Не отдавая себе отчёта, он схватил с тарелки сандвич и чуть не целиком запихнул в рот. Мозг будто вышел из оцепенения, мысли стали идти в нужном, здравом направлении. А вот живот предательски заурчал, будто там кит проснулся. Посмеявшись над этим, подростки стали поедать сандвичи, одновременно разговаривая о других интересных вещах, иногда касаясь этой больной темы. — Я кое-что не рассказал тебе, — тихо произнёс Гарри. — Кое-что произошло в кабинете Дамблдора перед тем, как нас переправили сюда. — Ненадолго он замолчал, собираясь с мыслями, ведь об это никто не знал, даже Сириус. — По-моему, я схожу с ума. У него в кабинете, прямо перед тем, как отправиться через портал, я на секунду опять подумал, что я — змея. Почувствовал себя змеёй, и шрам обожгло, когда посмотрел на Дамблдора… Миона, я хотел броситься на него! — Должно быть, последствия твоего видения и больше ничего, — сказала Гермиона. — Ты ведь только рассказал директору о своём сне. — Нет, не то. — Гарри затряс головой. — Во мне как будто что-то поднялось, как будто змея сидела у меня внутри. — Что именно ты почувствовал? Как же сложно было подобрать нужные слова, чтобы его поняли. Парень изо всех сил пытался напрячь мозги, чтобы его объяснение не показалось глупым или надуманным. Даже воспоминание об этих ощущения пугали до дрожи. — Всё произошло слишком быстро, — начал он. — Я посмотрел в глаза директору, когда мы готовились к переносу через портал. Как только он посмотрел на меня, сразу же шрам на лбу обожгло страшной болью, словно открылась старая рана, и неожиданная, беспричинная ненависть вспыхнула внутри меня, такая лютая, что больше всего на свете мне захотелось броситься на директора, впиться в него зубами и терзать… В комнате стало тихо. Несмотря на то, что мистер Поттер почти два дня просидел в полной тишине, которую иногда нарушал Клювокрыл или голос Сириуса, который ходил по дому, украшал его, распевая рождественские гимны, сейчас тишина резала по слуху, словно острый нож. Юноша боялся говорить об этом, считая, что его сочтут сумасшедшим. Ему было страшно думать о том, что сейчас Гермиона может согласиться с его предыдущими выводами. Гарри снова взял в руки кружку с чаем, только теперь уже остывшим, которую до этого оставил рядом с тарелкой с сандвичами, чтобы чем-то занять руки. Чувство вины вновь начинало жечь его, разрывая нутро. Если бы не он, семья Уизли бы спокойно праздновала Рождество дома в полном составе. И бесполезно было убеждать себя, что, не подними он тревогу, мистера Уизли не скоро бы нашли — некуда было деться от жуткой мысли, что он же сам и напал на отца своих друзей. «Не дури, у тебя не змеиные зубы, — говорил он себе, пытаясь успокоиться, но чашка с чаем всё равно дрожала у него в руке. — Ты лежал на кровати, ты ни на кого не нападал. Но что тогда случилось в кабинете Дамблдора? Ведь и на него хотел наброситься?» Гермиона аккуратно положила свои руки поверх его рук. Она тоже очень переживала из-за случившегося, её тревожил рассказ о змее, но она просто знала, что никто её парнем (почти женихом) не управляет. Он — это он и никто другой. — Гарри, у тебя был шок. Ты обвиняешь себя в том, что только наблюдал. Перестань мучить себя. Если бы не ты, то мистер Уизли был бы уже мёртв! А то, что случилось в кабинете профессора Дамблдора… Это как остаточное явление. Не больше. — Значит, ты считаешь, что я нормальный? — осторожно спросил Гарри. — Все мы немного с приветом, — попыталась пошутить девушка, но серьёзный взгляд юноши явно говорил о том, что шутку он не оценил. — Да, с тобой всё нормально. Я думаю, что ответ твоей связи с Волан-де-Мортом кроется в крестражах. Я так и не смогла найти достоверную информацию об этом. — Ну да, — усмехнулся подросток. — Я помню ту цитату из книги «Волхование всех презлейшее»: «Что до крестража, наипрочнейшего из всех волхвоских измышлений, мы о нём ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим…» Никакой полезной информации. Гермиона незаметно утянула Гарри на кровать. Ему нужно было поспать. А пока он размышлял о том, что такое крестраж и где можно найти информацию об этом — выдался лучший случай, чтобы уложить измученного юношу. — Кроме того, что это волшебный артефакт, созданный с помощью чёрной магии, нигде больше ничего не пишется. Надеюсь найти ответ в библиотеке Блэков. — А я надеялся, что мы с тобой сможем прогуляться в эти праздники… — тихо пробормотал Гарри. Как только его голова коснулась подушки, а тело расслабилось на мягкой постели, его глаза стали закрываться, сознание погружалось в сон. Не осознавая своих действий, гриффиндорец сгрёб свою девушку в охапку и прижал к себе. А Гермионе очень даже было уютно в объятиях молодого человека. Устроившись поудобнее, она взмахом волшебной палочки отменила все заклинания, наложенные на дверь, а через несколько минут и сама уснула.***
Проходящий мимо комнаты крестника Сириус, аккуратно заглянул туда и радостно улыбнулся, увидев такую замечательную картину: Гарри спокойно спит и со спины обнимает задремавшую рядом с ним Гермиону. Обрадовавшись, что всё же девушке удалось вывести крестника из такого состояния, мужчина уже хотел удалиться по своим делам, как заметил, что от лестницы к нему уже спешила миссис Уизли. — Где Гарри и Гермиона? — обеспокоено спросила женщина. — Успокойся, Молли, всё хорошо. Гарри спит и Гермиона с ним. — Как? — поразилась миссис Уизли. — Они в его комнате? Одни? И спят вместе? — Молли, это мой дом, — строже произнёс Сириус, — и дом Гарри. Они просто спят. Если Гермиона смогла его успокоить и привести в норму, то я только рад. И не вижу ничего страшного в том, что сейчас они вместе. — Но… — Без «но». Ты видела состояние Гарри? Я не позволю нарушить то, что мы не смогли сделать за два дня, а Гермиона смогла за два часа.***
Рождественским утром Гермиона проснулась рано, на будильнике, который стоял на прикроватной тумбочке стрелки показывали семь утра. Девушка выгнулась, попытавшись потянуться (всё же она почти всю ночь спала в одной позе). Но внезапно она почувствовала, как нечто твёрдое упирается ей в копчик. Её глаза тут же распахнулись. Первым делом Гермиона вспомнила, что уснула в спальне Гарри, а затем заметила, что он всё также крепко прижимает её к себе. Как только до мозга дошло, что же тогда может упираться ей в нижнюю часть спины, она тут же попыталась встать, но крепкие объятия юноши не позволили ей этого сделать. — Притворись спящей, — донёсся шёпот Гарри. — Сюда идут. В это же мгновение дверь в спальню отворилась и в комнату вошла миссис Уизли. Женщина критично осмотрела спящих подростков, но была удовлетворена тем, что они спали в одежде. Отлевитировав подарки на письменный стол, миссис Уизли удалилась, плотно закрыв за собой дверь. Гермиона сразу же попыталась встать, а Гарри теперь её уже и не удерживал. Ему самому было неудобно из-за этой ситуации. — Я… мне… жаль, но… тут ничего… — оправдывался подросток, не зная, как пояснить. — В общем, это просто утренняя эрекция, как проверка организма, что всё в порядке, — выпалил на одном дыхании Гарри. Он ни в коем случае не хотел напугать свою девушку или же к чему-то принудить. Да, у него с крёстным состоялся разговор на тематику половых отношений с противоположным полом, где ему научно-популярно было объяснено: что и как. На удивление, Сириус даже не вставлял никаких шуточек, дабы попытаться вогнать подростка в ещё большее смущение. Однако даже Гарри от себя не ожидал, что воспримет полученную информацию довольно адекватно: не очень-то комфортно разговаривать на такие темы с кем бы то ни было. — Я… я знаю, что это, — румянец на щеках жёг Гермионе щёки. — Просто это было неожиданно для меня. Всё же мои родители врачи… хоть и дантисты… так что подобный разговор был и у меня. Однако данные объяснения не привнесли желаемого облегчения. Гермиона всё ещё была красная, как помидорка, а Гарри был очень смущён, что его организм решил так себя повести весьма в неподходящий момент. Несколько раз вздохнув, девушка всё же постаралась взять себя в руки и успокоиться. Подумаешь! Она же не обнажённый мужской орган видела сейчас! В итоге обстановку разрядил проникший в комнату Сириус, который, естественно, стал подкалывать влюблённую парочку. Позже, когда все обитатели дома обменялись подарками и поздравлениями (Сириус, как ни странно, не забыл даже о портрете своей покойной матушки, вручив Кикимеру какое-то средство для его чистки, отчего домовой эльф был безумно счастлив), все дружно направились навестить мистера Уизли в больницу. Рождество всё-таки! По дороге к ним присоединился профессор Люпин. Правда целители всех не пустили, только семью, Гарри, Сириус, Римус и Гермиона же коротали время ожидание в коридоре. Подросткам было очень любопытно, как же здесь лечат больных: всё же магловская больница кардинально отличается от этой. После все вернулись в дом Блэков, где продолжили праздновать Рождество. А закончилось всё предложением Сириуса выпустить каждому, кто может, по патронусу. Гарри был настолько погружён в праздник, что забыл о таком маленьком факте, как изменение своего патронуса. Какого же было всеобщее удивление, когда вместо оленя по комнате с другими патронусами стала носиться огромная кошка с пятью хвостами. — Эм… Кхм, — прокашлялся Сириус. — Кажется это именно то, что мы забыли обсудить. — Забыли? — выдавила из себя миссис Уизли. — Сириус! Как ты мог забыть о том, что у Гарри изменился патронус! — Молли, у нас было так много дел, что это отошло на задний план, — попытался отмахнуться мужчина. Ему не хотелось сейчас выслушивать нотации. — Но ведь это не просто так! — настаивала на своём женщина. — Это может… — Бакенеко! — Люпин восторженно осматривал большую кошку со всех сторон, пока она не исчезла в серебряной дымке. — Но… твоим патронусом до этого ведь не была кошка… Как же тогда… — Патронус может измениться в следствие какой-нибудь глубокой психологической травмы, сильной любви, в основном безответной, правда, — сказал Сириус. — Или из-за сильного изменения личности волшебника. — Ну, психологических травм у меня хоть отбавляй, — усмехнулся Гарри. — Один Турнир Трёх Волшебников чего только стоит. — А что за Бакенеко? — спросил Гермоина. — Бакенеко — это кошки-оборотни в японской мифологии, — ответил Римус. — Они обычно считаются добрыми созданиями, помогающими людям. Судя по их легендам, только кошки могли становиться бакенеко. Считается, что они спутники героев, то есть кошка могла стать бакенеко, если её хозяину-человеку требовалась помощь в каком-то героическом деле. — Но у меня никогда не было кошки, — растеряно произнёс Гарри. — Думаю, здесь дело в другом, — рассуждала Джинни. — Профессор Люпин сказал, что бакенеко — спутники героев. — Джин, тебе не кажется, что это слишком просто? — вклинился в обсуждения Рон. — Все знают, что Гарри — герой магического мира. — А зачем мудрить? — приподняла одну бровь Джинни. — Кажется, я опять влип, — вздохнув, устало произнёс Гарри.