Все студенты Хогвартса, находящиеся в доме семейства Блэков в эти рождественские каникулы, очень сожалели, что им вскоре придётся вновь отправиться в школу. С замиранием сердца они ожидали, что же на этот раз придумает Долорес Амбридж, чтобы выпустить новые Декреты. Однако скучать ребятам не довелось.
Пока Фред и Джордж были поглощены своими экспериментами и игре в прятки со своей мамой, дабы она не уничтожила плоды кропотливой работы, остальные сидели в Библиотеке Блэков, ища информацию о крестражах. Рон периодически пытался простонать нечто невнятное, но явно протестующее, однако пинок от сестры влиял на него моментально. Джинни к концу праздников совсем помрачнела и больше напоминала ходячую грозовую тучу. А дело всё было в том, что ни на одно письмо ей не отвечал некий юноша. Естественно, все догадывались, от кого юная гриффиндорка ждала письма, но предпочитали тактично молчать и не вмешиваться. Себе дороже выйдет. Гарри взяли в оборот профессор Люпин, миссис Уизли и Сириус. Молли очень беспокоило изменение патронуса Гарри, Римус же интересовался, насколько сильнее мог стать патронус его ученика, а Сириус решил остаться за компанию и проследить, чтобы его крестника не замучили. Периодически наблюдающая за своим парнем Гермиона тихонько смеялась в сторонке, наблюдая, как три взрослых человека водили хороводы около одного подростка.
За день до окончания каникул, от Гарри всё же наконец-то решили отстать. Вздохнув спокойно, мистер Поттер присоединился к своим друзьям.
— Как продвигаются успехи? — поинтересовался он у Гермионы.
— Никак, Гарри, никак, — удручённо ответила девушка. — Много полезной литературы, но многие книги столь ветхие, что того и гляди развалятся.
— А мне постоянно попадаются книги на странном заумном языке, который понять нереально! — возмутился Рон.
Джинни ничего не ответила, сделав вид, что не слышала вопроса. Ей вообще сейчас было не до чтения. Всё её мысли были заполнены самокопанием в себе. Даже книга, которую она сейчас держала в руках была лишь обложкой, на самом деле мисс Уизли давно уже не искала ничего, что касалось бы крестражей, откопав в ближайшем книжном магазине какую-то книгу о взаимоотношениях, Джинни полностью погрузилась в её изучение.
— Всё потому, что вы не так ищете, — отозвалась с портрета миссис Блэк.
Ребята недоумённо уставились на портрет Вальбурги. У каждого на лице можно было прочитать немой вопрос, почему же она раньше об этом не сказала. Хотя сам ответ был очевиден — никто не спрашивал.
— Почему? — спросил Гарри.
— Вы всё время просто ищите книги по тёмной магии, — начала поучительным тоном говорить женщина. — Но всего лишь нужно было задать вопрос: «Что такое крестраж?», и вы бы получили ответ лишь на это.
Конечно же этот способ сразу же был опробован. Однако Вальбурга умолчала, что данную информацию можно было просто узнать у неё самой. В итоге уже через десять минут Золотому Трио удалось найти довольно подробную информацию.
«Крестраж является магическим артефактом, который можно создать только при помощи тёмной магии. Дополнительно известно, что первый крестраж был создан тёмным волшебником прошлого Герпием Злостным — древнегреческий тёмный маг, один из первых известных змееустов. Таким образом, он стал первым чародеем, разделившим свою душу на несколько частей. Но об этом по порядку. Для создания крестража сперва необходимо выбрать предмет, в который нужно будет поместить осколок души, то есть он и будет крестражем. Чтобы разорвать свою душу, маг должен совершить преднамеренное убийство, поскольку оно является самым тяжёлым из злодеяний, предварительно совершив ритуал отречения от божественного учения.
Ритуал отречения от божественного учения более известен как Casus Lucifer или Падение Люцифера, или Падение Несущего Свет. Один из способов свершения данного ритуала — заставить непорочное и чистое создание согрешить. Второй способ — нарушение всех заповедей Господа. Это может относиться и к основным постулатам других религий. К примеру, у католиков есть десять заповедей, чтобы совершить ритуал, необходимо в десятидневный срок нарушить их все. Если же в религии есть учение «не убей», то оно должно быть нарушено самым последним. Очень важно соблюдать срок: сколько заповедей, таков и срок их нарушения.
После этих манипуляций волшебник может вынуть осколок своей души и без ущерба для жизни поместить в специально подготовленный предмет. Делает это сразу же после совершения злодеяния. Необходимо окунуть волшебную палочку в кровь своей жертвы, направить её на себя и призвать отколовшуюся часть души обычным Accio.
Частица будет сохранена до тех пор, пока артефакт, предмет или живое существо, где томится осколок души, не будет уничтожен.
Стоит отметить, что крестражем действительно может стать и живое существо, однако создание подобного крестража довольно опасно и чревато. Во-первых, самым опасным является то, что либо разум субъекта может поглотить осколок души, тогда крестраж исчезнет, либо осколок души поглотит разум субъекта и будет жить своей жизнью. Во-вторых, неодушевлённый предмет легче спрятать, живое существо может думать и действовать, как ему хочется, только если вы не погрузите его в стазис, но даже после этого вам необходимо будет обеспечивать его жизнедеятельность. Но если вы умелый легилимент, то вам не составит труда возвести барьер между разумом живого существа и осколком души.
Уничтожить крестраж довольно тяжело, это очень сильный магический артефакт, кроме того, его владелец сам может наложить на него защитные заклинания. Существует не так много вещей, которым под силу уничтожить его. Но всё же это возможно. Например, Fiendfyre («Адское пламя»). Очень сильная тёмная магия. Вызванный заклинанием, этот огонь обладает собственным умом, он вполне целеустремлённо преследует свою жертву, сжигая заодно всё на своём пути. Яд василиска тоже может быть весьма действенным средством. Данный яд является исключительно сильным магическим веществом, смертельно опасным. Меч Годрика Гриффиндора — магический предмет исключительной силы. По-видимому, данный артефакт почти разумен, ибо он способен отвечать на призывы о помощи преемников, выбранных Гриффиндором. Ещё одной особенностью является то, что часть той магии, что он впитывает в себя, укрепляет его, и затем её можно использовать против врагов. Убивающим заклинанием «Авада Кедавра» также можно уничтожить данное порождение тёмной магии, но только при условии, что заклятие произнесёт сам создатель крестража.
Крайне опасно создавать более одного крестража. Душа является крайне хрупкой и не до конца изученной волшебниками субстанцией. Поэтому создание большего количество крестражей может негативно сказаться на волшебнике.
Существует также один способ, позволяющий волшебнику, создавшему несколько крестражей, собрать расколотую душу воедино. Для этого маг должен искренне раскаяться в содеянном, ужаснуться своим преступлениям и от всей души пожалеть о том, что натворил. Только есть одно «но» — это раскаяние способно его убить».
По мере прочтения данного текста друзья становились всё мрачнее и мрачнее. Теперь стало ясно, что Гарри смог уничтожить один из крестражей Волан-де-Морта, поглотив его. Но сколько ещё у врага этих самых крестражей? Ведь выходит, что их наличие делает его практически бессмертным! Значит, пока не будут найдены и уничтожены все крестражи Тёмного Лорда, он не умрёт, а будет постоянно возрождаться.
— А теперь, — Гарри, Гермиона и Рон подпрыгнули от неожиданности, — позвольте мне узнать, для чего столь молодым студентам понадобилось настолько тёмное знание? — поинтересовалась миссис Блэк.
То, что ребята что-то скрывают и действуют по какому-то своему особому плану — было ясно. Также информация, которую они искали, была весьма специфичной. Теперь лишь нужно было задать пару правильных вопросов, внимательно выслушать все недочёты в ответах и получить единую картину происходящего. Но у Вальбурги этого не получилось. Вернувшаяся из мира своих грёз Джинни вставила нечто невнятное про то, что они нашли упоминание об этом в одной книге в Хогвартсе, но так и не смогли найти нормального объяснения, что данное слово значит. После друзья спешно удалились. Нужно было обсудить полученную информацию. Очень кстати оказалось, что у Гарри есть своя комната.
— Получается, что я поглотил один из крестражей Волан-де-Морта, — ошарашено произнёс Гарри, падая на кровать.
— Тем самым ты его уничтожил, — отозвался Рон.
— Но между тобой, Гарри, и Тем-Кого-Нельзя-Называть всё же осталась связь… могла остаться связь, — поправила себя Гермиона. О своих снах Гарри никому, кроме неё, не рассказывал.
— Этим можно воспользоваться, — подала голос Джинни. — Если связь есть, то через неё можно попробовать узнать планы Тёмного Лорда.
— Это очень опасно! — возразила Гермиона. — К тому же у нас есть ещё одна проблема, — все внимательно посмотрели на гриффиндорку. — Я услышала, что твоя мама Рон написала директору о том, что у Гарри изменился патронус.
— Зачем? — недоумённо спросил Гарри.
— Она переживала за тебя, считает, что профессор Дамблдор, как глава Ордена Феникса, должен знать о подобном.
— Отчасти, может, оно и к лучшему, — устало произнёс подросток. — Может быть, это заставит его обратить на меня немного своего внимания. Мне кажется, что он знает или, по крайней мере, догадывается, что у Волан-де-Морта есть крестражи.
— Почему ты так думаешь? — нахмурилась Джинни.
— А по какой ещё причине он меня избегает вот уже полгода? Вряд ли из-за Амбридж Дамблдор решил больше не контактировать со мной. Ты ведь сама слышала тот разговор в больнице.
Размышления ребят пришлось отложить, так как в дверь постучали, отчего вздрогнули все, кроме Гермионы, которая тут же всем сказала, что наложила на дверь заклинание, чтобы их никто не слышал. Гарри вздрогнул от неожиданности, а остальные никак не могли привыкнуть, что в этом доме можно колдовать.
— Гарри, дорогой, можно войти? — спросила миссис Уизли, просунув голову в дверь его спальни. — Можешь спуститься на кухню? С тобой хочет поговорить профессор Снегг.
От неожиданности Гарри не смог даже слова вымолвить. Зачем профессору Снеггу нужно было видеть его? Да и разговор явно «официальный», раз он не скрыл своего прибытия в Лондон. Гарри точно знал, что эти каникулы профессор планировал провести в Хогвартсе. Значит, его кто-то сюда послал. Вариантов крайне мало, а точнее — всего один. Профессор Дамблдор. Выходит, директор беспокоится о нём?
— Профессор Снегг, милый. На кухне. Хочет поговорить, — повторила миссис Уизли.
От удивления Гарри даже рот разинул. Он оглянулся на Рона, на Джинни с Гермионой — они тоже смотрели на него во все глаза. Даже Живоглот встрепенулся и навострил уши.
— Снегг? — тупо повторил Гарри.
— Профессор Снегг, — поправила миссис Уизли. — Иди скорее, он говорит, у него мало времени.
— Чего ему надо от тебя? — обескуражено спросил Рон, когда мать вышла из комнаты. — Ты вроде ничего не сделал.
— А с чего мне что-то делать, если я всё время был здесь? — ответил вопросом на вопрос Гарри с некоторым возмущением. Но делать было нечего, пришлось попытаться освободить свой разум от мыслей о крестражах. Всё же профессор Снегг был опытным легилиментом, так что пока что ему не стоило говорить ему о своих догадках.
Минутой позже он толкнул дверь кухни и увидел Сириуса и Снегга за длинным столом, напряжённо глядящих в разные стороны. Молчание их было наэлектризовано взаимной неприязнью. Перед Сириусом на столе лежало раскрытое письмо. Гарри понимал, что здесь что-то не так. Судя по тому, как крёстный сжимал край пергамента, который явно был исписан аккуратным каллиграфическим подчерком, содержание письма ему очень не нравилось.
— Вы, наконец-то, соизволили явиться, Поттер, — Снегг обернулся к нему: лицо в рамке сальных чёрных волос. — Сядьте.
— Знаешь, Снегг, — громко сказал Сириус, отвалив свой стул на задние ножки и глядя в потолок, — я бы предпочёл, чтобы ты не разговаривал так с моим крестником. Всё же это наш дом, понимаешь ли.
— Я здесь по распоряжению Дамблдора, — ядовито и тихо говорил Снегг, пропустив замечание Блэка мимо ушей. Их взаимная не любовь к друг другу могла раскалить ледяные глубины ада. — Директор послал меня передать вам его желание, Поттер, чтобы в этом семестре вы изучали окклюменцию.
Если бы сейчас Гарри пил чай, то точно бы поперхнулся им. Дамблдор изъявил подобное желание? Так вот, что написано в том письме, которое Сириус поспешил смять и выкинуть в камин. Но зачем ему это было нужно? Только если он хочет заставить зельевара рассказать о его потаённых мыслях и секретах. «Хм, очень интересно», — пронеслось в голове подростка.
— Что изучать? — это было единственным, что Гарри смог выдавить из себя, понимая абсурдность данной ситуации.
— Окклюменцию, Поттер, — Снег ещё больше скривил рот. — Магическую защиту ума от проникновения извне. Малоизвестный раздел магии, но крайне полезный.
— Почему Гарри должен изучать окклюменцию именно сейчас? — задался вопросом Сириус.
— Потому что так считает нужным директор, — хладнокровно ответил Снегг. — Вы будете получать индивидуальные уроки раз в неделю, — обратился профессор уже к Гарри, — но никому не скажите об этом, в первую очередь Долорес Амбридж. Вам понятно?
— Да. Кто будет меня учить?
— Я.
Гарри показалось, что внутри него что-то упало. Может быть, директор как-то узнал, что они уже занимаются окклюменцией? Но тогда бы он вряд ли дал бы подобные указания профессору Снеггу. Единственное, что сейчас мог предположить гриффиндорец, так это то, что профессор Дамблдор увидел в его глазах нечто такое, из-за чего посчитал нужным, чтобы он изучал защиту разума.
— Почему Дамблдор не может его учить? — воинственно спросил Сириус. — Почему ты?
— Потому, видимо, что привилегия директора — поручать наименее приятные дела другим, — вкрадчивым голосом ответил Снегг. — Уверяю тебя, я не напрашивался. — Он встал. — Жду вас в понедельник, в шесть вечера, Поттер. В моём кабинете. Если спросят — вы изучаете лекарственные зелья. Всякий, кто видел вас на моих занятиях, не усомнится, что вам это необходимо.
— У меня не так уж всё плохо с зельеварением! — не удержался от возмущения Гарри и тут же чуть не прикусил себе язык. Да, у него определённые продвижения, но не настолько хорошие, чтобы такой специалист, как Северус Снегг смог их оценить.
— Понедельник, шесть вечера, Поттер.
Зельевар двинулся к двери, чёрный дорожный плащ вздулся за его спиной. Он ушёл, а Сириус всё продолжал буравить взглядом дверь, будто хотел, чтобы Снегг затылком ощутил, как его взгляд пробивает ему голову. Гарри сразу же догадался, что, видимо, Дамблдор понял, что тот сон был не просто сном. И не единственным сном. Значит, он хочет подробнее про них узнать и дать своему ученику возможность больше не видеть подобное.
Остаток дня прошёл в атмосфере праздника: мистера Уизли выписали из больницы, так что можно было отпраздновать второе Рождество. Сириус, правда, походил немного угрюмый, так как не понимал, зачем его крестнику изучать защиту разума, а также его раздражало, что Гарри упорно молчал и ничего ему не рассказывал. Раньше у них не было секретов друг от друга. Уладить ситуацию гриффиндорец решился перед самым отъездом в Хогвартс, рассказав вкратце о своих переживаниях из-за снов.
— Так вот из-за чего ты ходил таким угрюмым… — Блэк запустил пятерную себе в волосы. — Почему? Почему ты мне сразу всё не рассказал?
— Мне нужно было… разобраться самому, — немного потупившись ответил Гарри. — Слишком много мыслей было в голове, плюс на меня ещё повлиял тот подслушанный разговор.
— Гарри, — Сириус положил руки крестнику на плечи, — запомни, ты всегда можешь обратиться ко мне и всё рассказать. Я буду на твоей стороне. Всегда.
Напутственные слова как нельзя кстати приподняли юноше настроение перед возвращением в школу.
***
В первый же учебный день второго семестра Гарри уже привычной дорогой шёл в кабинет профессора зельеварения Северуса Снегга. Подросток ясно осознавал, что его учитель будет не в духе: мало того, что ему и раньше-то не очень нравилось заниматься с ним окклюменцией, так теперь зельевару, скорее всего, придётся отчитываться перед директором о ходе этих занятий. Так же Гарри задумался над тем, чтобы специально подставиться профессору под заклинание, чтобы он сам всё увидел и понял. За время всех их занятий юноша начал немного доверять этому странному угрюмому мужчине с чёрными сальными волосами.
Занятие проходило по стандартной схеме, в которой Гарри пытался защищаться, а профессор на него нападал. И всё было отлично, у парня уже неплохо получалось отбиваться от атак, пока один раз он случайно не оступился.
— Не распускайтесь, Поттер, — бросил Снегг. — А теперь я хочу, чтобы вы ещё раз закрыли глаза и очистили сознание. Неужели вы уже устали? Время нашего урока не закончилось.
Однако Гарри сделал с точностью до наоборот. Он позволил гневу развиваться по жилам, как змеиный яд. Ему нужно было, чтобы воспоминания и мысли были заняты именно тем, что следует показать профессору. Осознанно приходилось этот шаг, поставив немалое на кон.
— Давайте ещё раз. На счёт «три»… Раз… два… три… Legilimens!
Перед ним взметнулся огромный чёрный дракон… Отец и мать махали ему из зачарованного зеркала… Тёмный Лорд возродился перед ним, бросал заклинания направо и налево… Дядя Вернон забивает почтовый ящик гвоздями… Поглощение крестража Волан-де-Морта в его голове… Сотня дементоров движется к нему через озеро… По коридору без окон он идёт вместе с Гермионой и Перси Уизли по какому-то его делу… Они приближались к чёрной двери в конце коридора… Гарри думает войти в неё, но Перси уводит его налево, вниз по каменной лестнице…
— Я ЗНАЮ! Я ЗНАЮ!
Он опять стоял на четвереньках в кабинете Снегга, шрам покалывало, но в словах, только что сорвавшихся с его уст, звучало торжество. Он встал под взглядом ошарашенного профессора зельеварения. Похоже в этот раз Снегг сам решил выйти из сознания своего ученика.
— Что это было? — спросил он, глядя на Гарри. — Такой ошибки вы не совершали даже в начале наших занятий.
— Я видел… я вспомнил, — задыхаясь, ответил Гарри. — Теперь я понял…
— Что поняли?
Гарри ответил не сразу; он тёр лоб, всё ещё наслаждаясь этим мигом ослепительного прозрения. Теперь он смог вспомнить, что тот коридор ведёт к Отделу тайн! Тогда, когда они с Гермионой были в Министерстве, то спускались всего на несколько минут на нижние уровни. Постепенно подростку удалась восстановить нормальное сердцебиение и дыхание, а также привести мысли в порядок, чтобы постараться всё объяснить своему профессору.
Как только Гарри вновь обрёл способность говорить, из него просто полился нескончаемый поток слов, где он пытался кратко передать всё то, что с ним творилось. В том числе и объяснить про крестраж в своей голове. Рассказывать пришлось долго. А также после отвечать на вопросы зельевара. Мужчина был глубоко поражён, что подросток утаивал такое.
— Теперь понятно, почему директор так настойчиво давал мне распоряжение о вашем обучении, — Снегг устало потёр переносицу носа пальцами. — Обычные законы на вас, по-видимому, не распространяются, Поттер. Для легилименции часто необходим зрительный контакт, как на наших занятиях. Тёмный Лорд находится на значительном удалении, а территория Хогвартса ограждена многими древними заклятиями и чарами, дабы обеспечить физическую и духовную безопасность тех, кто на ней находится.
— Да, сэр, — кивнул Гарри. — Я читал «Историю Хогвартса», а также сам в эти рождественские каникулы смог убедиться, что дистанционно в мой разум с помощью легилименции Он проникнуть не мог.
— Раз вы нашли информацию о крестражах, — рассуждал зельевар, — то по всему выходит, что вы, Поттер, действительно были одним из них. Поэтому между вами и Лордом существовала связь, о которой он не подозревал. Как и вы, насколько я могу предположить. Тогда этим можно объяснить и то, как вы оказались в разуме змеи, напавшей на Артура Уизли.
— Хотите сказать, что она тоже… крестраж?
— Довольно-таки вероятно, Поттер. Возможно, вы проникли в мозг змеи потому, что там находился в то время Тёмный Лорд. В это время он владел змеёй, и поэтому вам приснилось, что вы тоже внутри неё.
— И Вол… Он… понял, что я там?
— Вероятно, — сухо ответил Снегг.
Какое-то время оба молчали, обдумывая сказанное. Было непонятно сейчас для Гарри только одно: почему, раз крестраж внутри него уничтожен, между ним и Волан-де-Мортом всё ещё есть связь? Есть вероятность, что это из-за смертельного проклятья, которое было им послано в ту роковую ночь. А также у Гарри была некая догадка, что тогда от смерти его защитила родовая магия, родовая защита его семьи. А вот шрам всё же остался из-за того, что Волан-де-Морт как-никак был сильным тёмным магом и смог пробиться через щиты, оставив такое напоминание о себе и мелкого паразита, не дававшего себе знать всё это время. По всему получалось, что частица души Тёмного Лорда, отколовшаяся после совершения нескольких убийств, тоже воздействовала на защиту.
«Боже, как всё это сложно… — думал Гарри. — Ещё и в этом разбираться… Когда-нибудь моя голова точно взорвётся от всего этого безумия». В шраме всё ещё пульсировала боль, не дававшая юноше сосредоточиться. Однако оставались ещё вопросы, которые необходимо обсудить с мастером зельеварения.
— Что находится в Отделе тайн?
— Что вы сказали? — тихо произнёс Снегг. Было видно, что он удивлён подобной смены темы разговора.
— Что находится в Отделе тайн, сэр? — повторил вопрос Гарри.
— Чем, интересно, назван такой вопрос? — протянул профессор.
— Коридор, который я сейчас видел, он снится мне несколько месяцев, — не рассказывать же учителю, что ему удавалось справляться с этими снами с помощью драже близнецов Уизли. — И я только что его узнал. Он ведёт в Отдел тайн, и Волан-де-Морту что-то оттуда нужно…
— В Отделе тайн много всякого, Поттер, но мало такого, что вы в состоянии понять, и совсем ничего, что вас касалось бы. Я ясно выразился?
— Да, — сказал Гарри, потирая шрам, который болел всё сильнее. Он понимал, что профессор ему что-то не хочет говорить, но это недоказуемо, да и легилименцией подобного не вытянешь.
— Единственное, о чём я хотел бы вас попросить, профессор, — устало проговорил гриффиндорец, направляясь к выходу из кабинета. — Не говорите об этом директору.
***
Рона и Гермиону он нашёл в библиотеке — они трудились над громоздким домашним заданием Амбридж. Гарри было очень трудно сосредоточиться на словах в книгах, поэтому это домашнее задание отложилось на завтрашний день. Его познабливало, шрам всё ещё болел, состояние было такое, как будто начиналась лихорадка. Сев напротив друга и своей девушки, он увидел своё отражение в окне: лицо бледное, шрам заметнее, чем обычно. Еле ворочающимся языком у него получилось рассказать ребятам всё, что произошло в кабинете Снегга.
— Так говоришь… — прошептал Рон, потому что мимо со скрипом прошла мадам Пинс, — это оружие, за которым гоняется Сам-Знаешь-Кто, оно в Министерстве магии?
— В Отделе тайн, должно быть там, — шёпотом ответил Гарри. — Что там? Отец тебе никогда не говорил?
— Знаю только, что людей, которые там работают, прозвали невыразимцы, — Рон нахмурился. — По-моему, никто не знает, чем они занимаются. Странное место, чтобы держать там оружие.
— Ничего не странное. Самое подходящее, — сказала Гермиона. — Наверное, в Министерстве разрабатывают что-то сверхъестественное, так я думаю… Гарри, ты правда не заболел?
Гарри в это время сильно провёл обеими ладонями по лбу, словно пытаясь его рагладить.
— Нет… всё нормально. — Гарри опустил руки, они дрожали. — Просто немного… Сегодня было сложнее, чем до этого. Крайне неприятно пускать профессора Снегга в своё сознание. — Чувствовал он себя действительно довольно паршиво. Очень хотелось прилечь.
— Пойду-ка спать…
По дороге Гарри немного шатало, его пробивала какая-то дрожь. Шрам всё ещё ныл, по всему телу периодически проносилась волна боли. Сегодня у него не получилось усилить свои ментальные щиты, а наоборот, ослабил их. Подростку было тревожно, что Волан-де-Морт может воспользоваться этой связью. Его тошнило, как в ту ночь, когда приснилась змея.
Как Гарри добрался до кровати — он не помнил. Просто рухнул на мягкий матрас, не раздеваясь. Еле-еле юноша кинул заклинание на полон кровати, чтобы никто его не слышал, если вдруг вновь приснится подобный сон. Он делал глубокие вздохи, чтобы его не стошнило. И радовался, что на этот раз его хотя бы не видят Симус и Дин.
— Гермиона просила пойти и посмотреть, как ты, — тихо сказал Рон, раздвигая полог кровати Гарри. — Говорит, твои защитные силы сейчас на спаде — после того как Снегг покопался в твоём сознании… Но, думаю, что ты правильно поступил, позволив ему всё увидеть.
— Надеюсь на это… — выдавил из себя Гарри. — Давай ложиться спать…
— Да, спокойной ночи, друг.
Рон задвинул обратно шторки и ушёл к своей кровати. Гарри закрыл глаза, пытаясь понять, что не так с его телом и почему всё это происходит. Так же он старался проделать необходимые упражнения по очищению разума. Внезапно подросток почувствовал, как шторки вновь раздвинулись. Глаза Гарри так и не открывал, считая, что это снова Рон. Однако через пару мгновений он почувствовал, что к нему на кровать кто-то забрался. Вот только распахнув глаза, никто не был обнаружен.
— Это я. — Через секунду перед Гарри оказалась взволнованная Гермиона. — Я волновалась за тебя, поэтому отправила Рона, чтобы он проверил тебя, а я накинула на себя мантию-невидимку, которую одолжила у тебя не так давно и… пробралась сюда.
Гарри просто потянул девушку на себя и обнял, вдыхая дорогой сердцу аромат шампуня, зарываясь носом в растрёпанные волосы любимой. На какое-то мгновение показалось, что стало легче. Внутри у него были какие-то противоречивые ощущения: тошнило и хотелось побыть одному, хотелось сильнее прижать к себе Гермиону.
— Мне… мне понравилось тогда засыпать и просыпаться с тобой, — смущаясь, произнесла Гермиона, радуясь, что Гарри её сейчас не видит. — Я подумала, что тебе… и сейчас нужна моя помощь.
— Ты как всегда права, — улыбнулся гриффиндорец. — Ты всегда знаешь, когда мне…
Но договорить Гарри так и не сумел. Его пронзила такая боль, как будто ему раскроили череп. Он не понимал, где он, лежит он или стоит, не помнил даже своего имени. В ушах у него гремел маниакальный смех… давно уже он не был так счастлив… он торжествовал, он был в восторге… произошло нечто чудесное, чудесное…
— Гарри? ГАРРИ!
— Он счастлив… — прохрипел юноша. Его ментальные щиты трещали по швам. — Господи…
Гарри двумя руками схватился за голову, сдавливая виски с такой силой, с какой только мог. Ему хотелось, чтобы эта боль прекратилась, ради этого хотелось сделать всё, что угодно. Страшная боль пронизывала каждую клеточку тела мистера Поттера. Боль лишила его зрения. В каждом мускуле, в каждом органе его тела полыхало пламя, пожирая его, изгоняя воздух из лёгких. Сквозь боль и смятение Гарри понял, что, если сейчас это не прекратиться, его защитная стена рухнет, и Тёмный Лорд сможет овладеть его сознанием. Было такое ощущение, будто кто-то шкрябал ногтями о воображаемую стену, которую Гарри возводил долго и упорно для защиты своего разума.
Внезапно его пересохшие губы чем-то обожгло. Будто живительная влага коснулась их. Гермиона сама дотянулась и поцеловала своего возлюбленного. Но когда Гарри никак на это не отреагировал, девушка предприняла отчаянную попытку: одним взмахом палочки заставила блузку и рубашку своего парня исчезнуть и вновь возникнуть аккуратно сложенными. Ей казалось, что если Гарри так больно от того, что Тёмный Лорд радуется, то и Лорду должно стать плохо от того, что Гарри перекроют положительные эмоции. Прижавшись к голому торсу своего возлюбленного, она снова его поцеловала. Поначалу это было лишь прикосновением губ. Лёгкое касание, как смакование гурмана, вкушающего новоё блюдо. Инстинктивно облизнув свои сухие, обветренные губы, Гарри сам потянулся за поцелуем. Губы, слитые в простом касании, приобрели жар, упругость, рождая страстный поцелуй. Гермиона сильнее прижималась к груди Гарри, стараясь слиться с ним в одно целое, желая раствориться в его сильном и таком нежном, желанном теле. Прикосновение своей грудью к его телу рождало в ней новое, ранее не изведанное, но такое горячее и страстное чувство, которое заполняло и поглощало сознание. Гарри же действовал скорее инстинктивно, чем осознано, так как большая часть его сознания всё ещё была поглощена борьбой с болью и удерживанию щитов в голове. Гермионе казалось, что от прикосновения его рук к обнажённой спине, будто опаляли кожу. Они оба чувствовали этот трепет, страстную самоотдачу тел, прижимающихся, сплетающихся в объятиях друг друга…
И боль ушла. Щиты вытолкали пытающееся прорваться нечто. Шрам ещё слегка покалывало, но это было мелочью в сравнении с тем, что в своих объятиях Гарри ощущал полуобнажённую Гермиону. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга.
— Ты спасла меня, — прошептал Гарри. — Он отступил. Он ощутил нечто схожее с тем, что ощущал я.
— Не думаю, что у меня часто такое получится делать, — краснея, ответила Гермиона.
— Миона, — парень нежно провёл рукой по щеке девушки, — ты самая лучшая!
Его ладонь почувствовала жар румянца, заливающий щёки от его прикосновения и взгляда глаза в глаза. Увидел трепет красивых губ в ожидании поцелуя. Потянувшись вновь за столь сладостным поцелуем, Гарри ощутил лёгкое сопротивление.
— Я… я ещё не готова, — выдавила из себя девушка, потупив взгдляд.
— Никто и не торопит, — сказал уже ей в губы юноша, всё ещё пребывая в состоянии эйфории от случившегося.
