Моя обычная необычная жизнь

      После поцелуя на крыльце, Гарри старался избегать Гермиону всеми правдами и неправдами, хотя и получалось это довольно плохо. Можно даже сказать, что из рук вон плохо. Как-никак они ведь живут в одном доме. Кроме того, проигрывать какую-то отрепетированную сцену в голове намного легче, чем видеть реальную реакцию человека на твои слова или действия. Как Гарри ни старался, но скрыть волнение в голосе или осторожные взгляды у него не выходило. Да, порой он исчезал в свой мэнор, пытаясь спрятаться и перевести дух, но и там ему спуску не давал Абрахам. Будучи призраком, он не мог повлиять на молодого человека физически или же заставить кого-то это сделать, а вот словами ему всегда удавалось пристыдить: «Глава рода, а про основы данного статуса и своего положения в обществе ничего не знаешь!» Так что Гарри приходилось пользоваться маховиком времени, чтобы усваивать всё новые и новые традиции и становиться настоящим лордом Поттером.       Сигэру в Поттер-мэноре чувствовал себя явно лучше, чем в доме Блэков. Ему всего лишь не хватало возможности облачаться в свою истинную форму, размером с небольшой двухэтажный дом. А всё потому, что здесь был довольно большой задний двор, где этот огромный представитель кошачьих мог вдоволь насладиться свободой и общением с другими духами, которые буквально были повсюду. Однако первое, что спросил Сигэру, когда они прибыли в Поттер-мэнор, почему именно сюда, а не в родовое имение Певерелл, которое раз в десять больше и гораздо защищённее.       — Я узнал возможное местоположение мэнора, но у меня нет туда доступа, — ответил Гарри. — Пока я не смогу принять наследие Певереллов, мне вряд ли будут доступны какие-то активы. В том числе и родовой мэнор.       Ёкай несколько обалдел от такого ответа, не уж то он так долго спал? Ведь Сигэру явно видел в ауре своего нынешнего хозяина отпечаток не только наследия Поттеров, но и Певерелл. Следовательно, становилось непонятным, как Гарри может не знать о подобном? Ещё и сила, которой обладал подросток явна была схожа с силой того самого юноши, первого Певерелл, с которым контактировал Сигэру. В очередной из вечеров, когда Гарри корпел над книгами, переписывая что-то для себя в виде конспекта, Сигэру решил поинтересоваться, как вообще проходила церемония принятия главенства родом. Как только он услышал, что испытывали юношу не умершие мать с отцом, а совсем другой предок, всё встало на свои места.       — Ты никому об этом не говорил? — уточнил Сигэру.       — Нет, — покачал головой гриффиндорец. — Повода поговорить не было.       — Учитывая, что для многих обсуждений у тебя не было повода с кем-то поговорить, в данный момент это очень даже хорошо. Ты понимаешь, кем был тот самый предок?       — Хм, — задумался Гарри. — Нет, понятия не имею, кто он, как и большая часть родственников-призраков.       — Думаю, что это был один из Певерелл, если не сам Игнотус, — предположил Сигэру. — Пойми, обычно у волшебников всё проходит не так: стандартная передача от родителей детям.       — То есть меня одобрили быть главой рода Певерелл?! — изумился подросток. — Но как?..       — Потому что ты силён, Гарри, — ответил ёкай. — Подсознательно ты сдерживаешься, не понимаю, правда, зачем, но в данной ситуации это тоже является плюсом. Пойми, показатель твоей силы — моё пробуждение. У тебя хватает сил подпитывать меня, особняк, домовых и не чувствовать при этом себя скверно. Духи, с которыми я успел познакомиться здесь, чувствуют себя прекрасно, им очень нравится, что мэнор вновь оживает.       — Получается, что тот предок дал мне возможность обрести силу, — предположил Гарри.       — В общем и целом, да. Я вообще удивлён, как маги ещё не загнулись со своим кровосмешением.       — То есть тот факт, что моя мама была маглорождённой ведьмой, был весьма важным?       — Я предполагаю, что да. Также это касается Гермионы: её силы проявились в весьма юном возрасте. На это явно повлияло рождение в семье маглов. Хоть она и принадлежит роду Блэков, но я с уверенностью могу сказать, что мисс Грейнджер больше обретённая, чем ведьма по крови. Ваш союз должен быть очень сильным.       — Союз… — усмехнулся Гарри. — Вряд ли это можно назвать так.       — Не забывай, вы уже связаны судьбой, — напомнил дух-хранитель. — А бы кто не становятся духовными супругами.       — И теперь это давит на меня! — вспылил юноша, так как за последнее время слышал эти слова слишком часто.       — Ответственность всегда будет давить, — фыркнул Сигэру. — Или ты считаешь, что всё в это жизни будет просто? Девушка искренне любит тебя. Ты любишь её. Вы тянетесь друг к другу, как магниты. Это одновременно и ваша сила, и ваша слабость.       — Этого мне только не хватало…       — Прекрати бурчать! Чем дуться на Гермиону, лучше бы…       — Да не дуюсь я! — Закатил глаза Гарри. — Она… Я… я просто не могу. Каждый раз, как хочу подойти к ней, то чувствую внутри ком. Я прошёл весь путь один. Всё сделал сам. А рядом должен был быть тот, кто, по твоим словам, меня любит, и будет всегда поддерживать.       — Ты опять всё делишь на белое и чёрное, — вздохнул ёкай. — Гермиона поступила так, как считала нужным. Или ты думал, что она никогда не скажет тебе слова против? Она тоже живой человек, у неё свои мысли и решения. Как и у других людей. Учитывая, что ты озвучил своё решение как ультиматум, Гермиона пыталась вывести тебя на хоть какие-то действия, чтобы выяснить причину твоих поступков.       — Хочешь сказать, что мне нужно просто простить?       — Поговорить точно.       Слова хранителя заставили Гарри задуматься. Он не мог отрицать, что его тянет к девушке. Невыносимо тянет. От одной мысли, что они коснуться друг друга, проносились волны мурашек по телу. А от воспоминаний об их поцелуях, дыхание становилось неровным, и сердце ускоряло свой темп. Несмотря на его холодное отношение к Гермионе, она не думала сдаваться, как и говорила. И сейчас Гарри казалось, что он отталкивает её, делает ей больно специально. Почти так же, как было ему. Вот только боль он причинял им обоим. Из-за этого они могут ещё больше отдалиться друг от друга, а единственной связью будет неведомое духовное супружество.       «Я хочу быть с ней, — думал Гарри. — Всегда хотел. И Миона делает всё, чтобы доказать мне это. Что же мне делать? Как переступить через этот ком?»

***

      Лёжа на своей постели, Гермиона думала о том, что же ей делать. Уже скоро им предстоит отправиться в Хогвартс, девушке не хотелось, чтобы этот год стал для них «годом порознь». Однако руки уже опускались. Можно было сказать, что насколько всё было прекрасно между ней и Гарри во Франции, настолько же всё стало ужасно в Англии. Видя состояние дочери, миссис Грейнджер предлагала им всем уехать обратно к себе домой, но Гермиона была категорически против. Несмотря ни на что она волновалась о безопасности. Волан-де-Морт молчал, но устрашающие набеги Пожирателей становились всё чаще. Это было ради запугивания мирного населения, особенно маглов. Были приняты все меры ради безопасности министра маглов и их королевы, авроры трудились не покладая рук, забывая, что такое отдых.       На фоне всех этих событий, казалось не столь значительным настойчивое поведение директора Дамблдора, пытающегося напроситься в дом Блэков. Старый маг хотел встретиться, чтобы всё обсудить, а также больше узнать об изменениях в подростках. Было понятно, что он хочет помочь, но в то же время Гермиона не хотела принимать какие-либо решения, не обсудив их с Гарри.       Заставив себя встать с кровати и попытаться начать хоть что-то делать, например, запланировать купить всё необходимое к школе. Совы со списками уже прибыли, всё оставалось таким же: Гермиона и Гарри были старостами, список предметов был больше, радовало, что канцтовары можно было теперь покупать в обычных канцелярских магазинах Лондона. Также девушка подумала навестить близнецов Уизли, посмотреть на их магазин. Разговор с ними позволит отвлечься от мрачных мыслей.       Внезапный стук в дверь заставил Гермиону подпрыгнуть на месте.       — В-войдите.       На пороге был Гарри. Сердце гриффиндорки громко застучало в груди. Как же было трудно оказаться сейчас рядом с ним, если не считать тех моментов, когда её сердце выделывало унизительные акробатические трюки из-за его близости. Хотелось поддаться сиюминутному порыву и броситься на шею любимому, но Гермиона предприняла все усилия, чтобы этого не сделать.       — Поговорим? — спросил Гарри, закрывая дверь.       — Да…       Вот только слова никак не давались обоим. Ни один из них не мог проронить больше и слово. Они смотрели друг на друга, на стены, на балдахин кровати, на покрывало… Но не могли сказать друг другу ни слова. У Гарри никак не получалось собраться с мыслями, чтобы выразить свои чувства, а Гермиона не могла угомонить взбушевавшиеся эмоции.       — Прости… — выдавила из себя Гермиона.       — Как?! — этого хватило, чтобы прорвать дамбу между его здравым рассудком и скрывающимся гневом. — Я не знаю, сможем ли мы быть вместе. Как просто ты решила встать на другую сторону! Откуда мне знать, что это не повторится?       — Не повторится! — вскрикнула девушка. — Ты должен мне верить!       — Как ты верила мне?!       — Гарри… Я всегда пытаюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы дать тебе понять, что ты можешь мне доверять!       — Я не могу сделать вид, будто ничего не было, — устало произнёс юноша, садясь на кровать.       Гермиону душили слёзы, готовые в любой момент политься из глаз. Внезапно Гарри потянулся и взял её за руку. Между ними тут же пробежал небольшой разряд, прошедший по телу. Злость кипела внутри него, не давая здраво размышлять или же давать отчёт своим действиям. Желание вылить всю свою злость на дорогого человека смешалось с невыносимой тоской по прикосновениям к ней, желанием ощутить мягкость её кожи, вдохнуть столь волнующий аромат. Гермиона коснулась пальцами его щеки. Его взгляд удерживал её в плену и будто говорил словами, которые Гарри ни за что бы не произнёс — или попросту не представлял, как их сказать. Он сглотнул, и к его щекам прилила краска. Его губы коснулись её так легонько, что почти стало щекотно. Юноша отстранился, но потом вновь накрыл губы Гермионы своими, поглаживая её руки ладонями, почти лаская, а она всё сильнее переживала. На этот раз не было ни жара, ни голодного желания, ни головокружения. Но откуда-то из глубины постепенно поднялось тепло, и по телу растеклись нежные чувства. Вместо огня страсти Гермиона ощутила притяжение всего, что привлекало её в Гарри — его доброта и сострадание, его преданность и честность. Они окутали её, прогоняя все тени, сомнения и боль, что засели у неё в душе.       — Спасибо, Гарри, — пробормотала она. — Спасибо, что заботился обо мне и моей семье. Спасибо, что защищал меня и был моим другом. Спасибо за всё…       Девушка считала это их прощальным поцелуем. Из глаз уже бежали слёзы, боль сжимала сердце, что становилось трудно дышать. Почему он стоял так близко? Почему не позволял сдвинуться с места?       — Ты… ты уже можешь уйти.       — Хочешь, чтобы я ушёл? — спросил он, и в его низком голосе звучали непонятные нотки.       Гермиона побледнела, услышав этот страшный вопрос, по телу пробежала дрожь. Хотела ли она?.. Конечно же, нет! Гарри был так близко, от него исходило тепло. Он склонился к лицу девушки, и у неё перехватило дыхание. Парень коснулся её щеки кончиком носа, провёл невесомую линию к уху, придвинулся ещё ближе.       — И сейчас хочешь, чтобы я ушёл?       От его тёплого дыхания у её уха по спине Гермионы пробежали мурашки, а внутри что-то медленно перевернулось. Их разделял всего сантиметр. Девушка глубоко вздохнула, силясь угомонить бешеный галоп сердца. Она не могла отпустить Гарри, не могла. Его губы задели мочку её уха, а потом медленно скользнули к шее. Гермиону охватил жар. Добравшись до места, где шея соединяется с плечом, Гарри коснулся её кожи языком. Гермиона беззвучно охнула и застыла.       — А теперь? — спросил Гарри.       Девушка утратила дар речи. И даже если бы могла говорить, всё равно не знала, что сказать. Кровь кипела в венах. Гарри вновь прижался к её шее губами, к нежному месту под челюстью, зацепил кожу зубами.       — Гарри! — хрипло вскрикнула Гермиона.       — Это не ответ, — прошептал он, не отстранившись, и скользнул кончиками клыков по её коже.       — Нет… Хочу быть только с тобой…       Ладонь Гарри прижалась к её щеке плотнее. А потом он накрыл её губы своими. Гермиона, изумлённо выдохнув, распахнула глаза. Гарри подхватил её, не способный отстраниться, разорвать поцелуй. И она обвила его шею дрожащими руками, отвечая ему с тем же отчаянием, с той же пылкой нуждой. Мысли исчезли, кровь стремительно бежала по венам, где-то внутри вспыхнуло желание. Гермиона затерялась в этих ощущениях, чудесных чувствах, способная оставаться в руках Гарри, пока он её целовал. Рука сама собой дотронулась до его волос, и девушка осторожно, боясь, что он остановится, запустила пальцы в пряди и притянула его ближе — совеем чуть-чуть. Он прижался к её губам крепче, поцелуй стал более глубоким, требовательным, даже голодным. Тело затрепетало от жаркого желания, и Гермиона охнула, стискивая волосы Гарри сильнее. По её спине пробежали мурашки. Боль переплеталась с удовольствием, печаль с любовью. Гарри целовал Гермиону, и её горе угасало — его затмевало искрящееся желание, что скользило между ними, бесконечно усиливаясь. Его жажда, его страсть отражали её собственные.       Их боль, грусть и сожаления отражались друг в друге, растворялись. Гарри целовал её, держал в объятиях. Чтобы не происходило до этого, сейчас, в этот миг уязвимости, между ними не было недосказанности.       Казалось, что в этот момент были снесены абсолютно все сомнения, которые мучили Гарри всё это время. Близость родного человека излечивала все душевные терзания, а физическая помогала с эмоциональной разгрузкой. Впервые они не использовали слова для разговора: их тела говорили сами. Когда они, наконец, улеглись вместе под одеяло, которое Гарри накинул на них обоих, Гермиона могла только обнимать его, измученная, но окутанная блаженством. Его ладонь скользнула по её спине, он прижимал Гермиону к груди, и его сердце билось у неё под ухом.       — Прости меня, — тихо прошептала Гермиона. — Я не хочу… не могу потерять тебя. И у меня никогда не было ни с кем настолько близких отношений. Знаю, что это не оправдание моим действиям… Но я не знала, что мне делать. Меня поглотил поиск решения проблемы, поглотило чувство отчаяния, что потеряю тебя. Поэтому я не позволяла эмоциям взять верх, руководствуясь только логикой.       — Миона, ты меня не потеряешь.       Она коснулась его щеки дрожащими пальцами и прошептала:       — Обещаешь?       — Да, обещаю, — ответил он ей.       Она придвинулась ближе, и Гарри стиснул её крепче, обнимая своим теплом. Ни один из них не хотел упустить ни мгновения рядом. Одиночество растворилось без следа. Все сомнения и неуверенность утонули, страх будущего сменился переполнением чувств. Они были вместе. С остальными проблемами получится разобраться вдвоём.