Круговорот циферблата

      Город был пуст. Заволоченное густыми облаками небо, навалившись на острые шпили, не спускало взгляда с потонувших в страхе одиноких переулков, выжидая. Город был пуст, так могло показаться. Там, где ещё недавно шумела ночная молодежная жизнь, натянутая тишина прерывалась лишь жужжанием одиноких уличных фонарей и прерывистым писком светофора пешеходного перехода. Было тихо и очень светло. Ночной пронизывающий до костей ветер напрасно порывался настигнуть хоть одного одинокого путника. Город был пуст.       Горели огни. Много огней, тонкое дрожащее пламя у каждого окна, абсолютно в каждом доме у наглухо запертых окон – невидимого, но такого ощутимого щита. Каждый дом, каждая квартира окутала себя дрожащим полумраком.       Все-таки это сработало.       Многомиллионный благотворительный концерт, хоть и совсем непродолжительный, сделал свое дело – дал нотку надежды. Городской флэшмоб или способ благополучно утихомирить нарастающую панику – Соник Еж смог снова стать примером для героя. Всего несколько песен и бесплатные свечи, что раздавали на улицах, и просьба. Мольба кумира. Городская радиотрансляция голосов защитников – самых известных и вовсе забытых героев – в соло на каждом возможном носителе. Обещание. Надежда. Пламя свечи. ***       Звонкий раздражающий звук защелкивания фастекса вновь разрезал напряженную сосредоточенную возню. Тяжкий и резкий выдох вновь сопроводил очередное движение черно-алого ежа.       Во все той же пыльной и тусклой квартире ощущался масляной запах, что довольно часто посещал помещение мансарды многоэтажки. В комнате царил беспорядок. На светлой деревянной крышке стола воцарился жуткий бардак: упакованные маленькие шприцы, заряженные свинцом магазины, моток прочной тонкой веревки для жгута, маски и сменные картриджи для респираторов, а также запрокинутая набок маленькая бутылочка масленки с длинной вытянутой мягкой крышкой для смазки. А что тут забыла коробка от пончиков? Возле стола находилась небольшая металлическая канистра, гулко известившая при неаккуратном шаге сосредоточенного на обмундировании парня о том, что даже после залития полного бака, в ней ещё осталась пара-тройка литров бензина.       Чистый и свежевытертый подоконник большого мансардного окна весь был пронизан десятком маленьких, словно дремлющих, огоньков пламени свечей. На длинной тумбочке возле окна уже в собранном виде лежал полностью готовый к использованию автомат и пара пистолетов.       У самого входа, на блестящей при бликах свеч плитке пола, расположились маленькие, но туго набитые походные сумки с самым необходимым. Возле двери покоились проверенные несколько раз на предмет износа ботинки.       Послышался звук затягивающего пояс крепления. Сосредоточенный и монотонный взгляд, утихомиренное дыхание. Шедоу молча подошел к краю двухъярусной кровати, где на нижней, вечнозаправленной покрывалом части лежала небольшая темно-зеленая пятнистая каска.       - Нет!       Рука, обрамленная в блестящее золотое кольцо-браслет, даже не дрогнула при резком возмущенном возгласе.       - Я сказала, что не надену это! – скрестила на груди руки Эми, перенеся вес тела на одну ногу. – Ладно я позволила себя уговорить надеть этот жутко тяжелый бронежилет и напичкать сумку всякой фигней первой помощи, но никаких шлемов, кроме моего мотоциклетного.       Нервно подергивая ухом, утомленная примеркой розовая ежиха перетянула только что закрепленный пояс бронежилета на более слабую хватку, сводя на нет старания опытного ежа.       Повернувшись к Эми и все ещё держа в руках каску, парень с каменным выражением лица вздохнул глубже, чем обычно. Видимо, компромиссом все не кончится. Заявление ежихи о том, что завтра она вместе со всеми отправится в бой, вызвало у ежа холодное негодование. Категоричные заявление переросли в словесную перепалку, где язвительный сарказм Шедоу все же взял верх над экспрессивными выкриками розовой ежихи. И все же Шедоу был зол.       Уже почти спустя месяц происшествий на базе военных его девушка все ещё носит обтягивающий бинт на правой ладони, отчего тонкая белоснежная перчатка, плотно обтягивающая утонченную кисть, уродливо скатывается на пальцах в складки и неровности, обезображивая изящный романтичный облик розовой ежихи, вновь примерившей свой милый образ для публики. Уже как месяц Шедоу не может равнодушно слушать, как девушка каждое утро с кряхтением и шипением меняет повязку на постоянно открывающихся ранах из-за постоянной работы ладонью, пряча уродливые рубцы за множеством слоев бинта.       Черный еж отбросил мрачные мысли.       - Ничего не знаю, у тебя на голове будет этот шлем, - расстегнув застежку, Шедоу быстрым уверенным движением попытался нацепить на девушку финальный элемент защиты, но ежиха ловким изворотом ушла от «аркана» и, проскользнув у юного ежа под рукой, оказалась за его спиной с демонстративно вздернутым носиком.       - Мы договорились на том, что я беру твой байк и ухожу из пехоты, а ты не калечишь мне ноги в качестве предостережения от возможности выйти завтра на улицу. Но ты ни слова не говорил о том, что закуешь меня в современную Железную деву.       Теперь пришло время Шедоу скрещивать недовольно руки:       - Эта «Железная дева» дает весьма высокие шансы не умереть от пули в первые пятнадцать минут, - подметил еж. – К тому же, в каску встроен маячок, по которому в случае чего ты сможешь послать сигнал SOS. В прошлый раз только это спасло нас у Центрального Вокзала, - отвернув голову в сторону освещенного окна, Шедоу опустил руки с каской.       Напряженная молчаливая минута, безмолвие и тишина. Лишь множество маленьких бликов, суетливо копошащихся на едва освещенных лицах. Чувство обреченности вновь захлестнуло и затопило с головой разумы молодых ежей, погружая в пучину отчаяния.       Выхода нет?       Без слов Эми забрала из рук темного ежа тяжелый темно-зеленый шлем с небольшой выступающей антенной рации. Из-за неловкого ватного движения тяжелые золотые браслеты с мимолетным звоном так привычно соприкоснулись.       Розовая ежиха, вздрогнув от этого, казалось бы, уже привычного звука, прикрыла печальные зеленые глаза и с досадой тяжело вздохнула, явно что-то вспоминая. Шедоу стоял неподвижно.       Ответственность за случившееся и давление опустошало, выворачивало руки, вызывая ощущения, что суставы пальцев неестественно выгнуты. Если бы он только смог достать тот Изумруд Хаоса, выкрасть его с производственного машинного полигона. Если бы успел вывести из строя центр управления, ничего бы этого не было.       Он всех подвел. Снова. Сколько смертей – все напрасно! Кровь сотен солдат, бессмысленно отдавших жизни за тщетную попытку остановить наступление многотысячной армады, полностью на его руках. Она сочится густыми струями по этим шрамам, вдоль полос, наполняя их алым цветом, впитываясь в шерсть и въедаясь в оголенную кожу. Крики ужаса и отчаянные стоны заглушаются нарастающим громом сердцебиения. Это все его вина.       Из очередного транса самобичевания Шедоу вывел громкий звук влетевшего на крышку стола военного шлема, что Эми, не церемонясь, сбросила в сторону стола. Нахмурив брови и недовольно поджав губы, девушка нежно коснулась ладонями смуглой мордочки расстроенного ежа, повернув к себе его лицо:       - Завтра все будет хорошо, - отчеканила уверенным голосом ежиха.       Шедоу уже набрал в легкие воздуха, чтобы уныло опровергнуть слова ежихи, но Эми продолжила, перебив его: - Вспомни битву с Металл Оверлордом семь лет назад. Он был полной копией каждого из нас, знал о каждой нашей слабости и был готов на все ради мести и своего статуса Короля Роботов. Даже сам Эггман сдался и отчаялся победить его. Но только не ты. Одним из первых ты отправился в атаку на многофунтового гиганта, презирая опасности, грозящие тебе в этой битве.       Медленным и нежным движением пальцев девушка ласково поглаживала большими пальцами рук смуглые щеки и скулы готового сдаться парня:       - В тот вечер я снова увидела тебя впервые после твоей мнимой смерти. И знаешь что? – ежиха вновь коснулась безумной челкой центральной алой полосы, рассеченной ожогом на две неровные части. – Мой страх отступил.       Девушка крепко сжала в руках большие ладони с тонкими длинными пальцами с шишковидными выпирающими суставами:       - Я знала, что ты рядом. Ты, мои друзья, союзники – мы вместе. И это придавало мне колоссальные силы. Вместе мы сможем одолеть кого угодно.       Шедоу почувствовал слабочувствительной кожей, покрытой стягивающей коркой ожога, легкое прикосновение лба любимой. Изумрудные, полные надежды и веры глаза неотрывно смотрели на него, заставляя забыться.       - И завтра мы выйдем из этой квартиры навстречу опасности также, как и тогда, и чего бы нам это не стоило, мы вернемся в наш дом. Я пойду за тобой хоть в адское пекло. Мы больше не будем терять друг друга, я обещаю тебе…       Лицо девушки тронула едва заметная улыбка. Прикрыв глаза, Шедоу подался вперед, мягко и нежно накрывая эту спасительную частичку счастья своими сухими и несколько шершавыми заветрившимися губами.       «Ради тебя…»       Крепкие, но трепетные объятия: руки, что протянулись вдоль изгиба естественно выгнутой спины, притягивали ближе.       «… я буду бороться и пойду до конца…»       Парень склонил голову слегка набок, прижимая такое утонченное и хрупкое тело ежихи ближе.       «…и я вернусь, как всегда возвращался…»       Ближе. Мгновенная пауза, схватить глоток воздуха.       «…ради тебя».       Ближе.       «Я дам тебе любовь. Я покажу тебе настоящего себя…»       Нежные объятия прильнувшей к ежу девушки вызывали у парня мурашки. Долгие ненасытные поцелуи, ласковые движения рук, стремящиеся запомнить каждый миг, каждый изгиб этого желанного тела. Стройная талия, выгнувшаяся спина, сладкие губы, бархатная кожа, нежные руки и снова губы.       Он хочет помнить.       Разряженный воздух не позволял насытиться кислородом, учащая дыхание. Кружащаяся голова, заволоченная туманом сознания, заставляла терять равновесие. Властно и требовательно, пылко и тесно, Шедоу все меньше контролировал свои объятия. Чувствуя на спине тонкие пальцы рук, глядя в эти томно прикрытые глаза, Шедоу не мог больше скрываться. Последний замок сломлен, теперь это всё. Неконтролируемые эмоции, желание, страсть – все это во власти одного единственного смысла – отдаться и принять, до конца.       Ведомый ласковыми объятиями, Шедоу без сопротивлений последовал за девушкой вперед. Мягкая постель и прохладная гладь покрывала не задевали сознание, лишь позволяли двигаться дальше.       Нависнув над Эми, черный еж не останавливался ни на секунду, оставляя поцелуй за поцелуем на мягкой коже открытой шеи. Услышав отдаленный щелчок крепления бронежилета, парень умело и незамедлительно освободил часто вздымающуюся грудь девушки от тяжелой ноши.       Каждая складка, каждая особенность не могли скрыться от этих чутких пальцев. Прервавшись лишь на секунду, стянув с ладоней эти неуместные перчатки и ремешок наручных часов, Шедоу отшвырнул бесполезные аксессуары куда-то в сторону, даже не повернув уха на звон золотого браслета у края кровати.       Останавливая и гася любую инициативу Эми, черный еж беспорядочно ласкал тело девушки, заставляя ту смиренно покорятся его желанию и страсти. Не добровольно и не сразу, она все же с легкой толикой смятения покорилась роли ведомой, но он на это даже не обратил внимания.       Вжимая девушку все больше в свалявшуюся ткань покрывала, еж продолжал отдавать. Отдавать все, что в нем было, всю нежность и любовь, что изливались изнутри. Ближе.       Подняв ежиху над собой, усадив на свои бедра сверху, Шедоу не отрываясь от милых губ, продолжал избавлять Эми от всякой одежды. Жилет, майка, спортивная юбка – все это лишнее, мешающее им. Изогнутая линия выступающей ключицы, мягкость упругой груди, сдержанный стон.       Это черта.       Поддаваясь властному движению, Шедоу откинулся назад, положив девушке руки на бедра, помогая снять обтягивающие эластичные легинсы. Тесные движения сводили с ума, разбивая в прах любые попытки сдерживаться. Тонкая преграда, тепло, горячее дыхание.       Он вновь сверху, последние совместные движения рук вниз по стройным бедрам. Шорох падающего на пол белья. Он больше не мог. Крепкие объятья. Ее судорожный вздох, рвущий изнутри стон в груди в ответ. Ближе. Ее ноги крест-накрест на его бедрах. Зажатая в ладонях ткань покрывала. Воздуха! Быстрее. Скрещенные пальцы, свободных от перчаток ладоней. Громкие несдержанные стоны. Ближе. Резкие глубокие движения, запах её духов с шеи. Ее руки на его спине. Ближе. Туман в голове, горячее дыхание печет ей грудь, неконтролируемые поцелуи бархатной кожи. Ближе! Шумные вздохи, хаотичные ласки, прижал к кровати, не давая вздохнуть, стремясь раствориться. Ближе! Её выгнувшаяся спина, громкие стоны, его имя. Ближе! Быстрее! Ближе! Ближе!       Сердце готово выскочить из груди, во рту пересохло, руки словно налиты свинцом, ноги не слушаются, но в то же время необъятная легкость внутри. Одеревенелой рукой Шедоу крепко прижимал к себе любимую, что также тщетно пыталась прийти в себя.       Девушка, вновь прильнув к черной вздымающейся от частого глубокого дыхания груди, обхватила ножкой молодого ежа. Трепетный, полный нежности поцелуй в лоб, глубокий вдох-выдох, чтобы успокоиться. Тяжелые непослушные веки заставляют зрение терять фокус. Но все же он смотрит на мирный сон своей расслабленной девушки.       Она всегда так быстро засыпает, словно кто-то вырубает выключатель. Прижав к себе крепче, аккуратным движением накрывает любимую краем покрывала, что сбилось и съежилось под ними.       «Я готов на все… я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось… Любой ценой.»       Из последних сил дремлющего сознания Шедоу медленно и ласково зарылся длинным носом в взлохмаченные розовые колючки девушки. Стало совсем темно. Видимо, последняя свеча с окна тоже потухла, но сейчас это неважно. Неважно завтра, неважна ответственность, долг, груз морали. Плевать. Есть только она рядом, мирно посапывающая на его плече.       «Я люблю тебя…»       Он засыпает, в ее объятьях, с нею, ради нее.