⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆
Почти всё свободное время Тор проводил с новыми знакомыми. Правда, границы компании несколько расширились. Разумеется, Хейман и Фарел постоянно находились рядом, как и их девчонки. Дайл встречался с дочерью шефа полиции Сиф - высокой, стройной шатенкой, предводительницей девчонок-черлидерш. Своенравная и высокомерная девушка как никто подходила капитану местной команды. Но последнее время спесь с Хеймана начала осыпаться с каждым проигрышем новой командной знаменитости. Одинсон без труда блокировал все атаки провинциального спортсмена под дружные, восторженные возгласы фанаток, основательно обосновавшихся на трибунах. С появлением в коллективе Тора Одинсона, к великой радости школьного тренера, популярность футбола среди учащихся резко возросла. И мистер Пэчдот, так звали тренера, уже потирал руки в предвкушении славных побед. С милягой Фарелом встречалась кореянка Сигюн Санву. Именно Сигюн встречалась с блондинистым парнем, а не наоборот. Дочь главврача городской клиники была такой же дотошной во всём, как и её отец. Большинство обязанностей Фарела девушка выполняла сама, зная нерасторопность парня, которого она считала своим, а в действительности за которым попросту бегала. Пустоголовому красавчику часто перепадало то тетрадкой по голове, то шлепком по упругой заднице от влюблённой девушки за «забывчивость». Зная, что Сигюн расстарается, парень отлынивал от составления графиков факультативов, сопровождения развоза малышей, дежурств и прочих составляющих прелестей из разряда обязанностей старосты. Ещё в ближний круг вошли два парня из параллельного класса: Вольштаг и Огун. С Одинсоном ребята сошлись сразу после первой совместной тренировки. Оба были лайнменами нападения в школьной команде. Огун Мори - невысокий, взъерошенный и излишне серьёзный юноша с весьма депрессивным взглядом на жизнь; всегда высказывался строго по делу, предпочитал ни во что не вмешиваться, но имел собственное мнение по любому вопросу. Вольштаг Берг грузный и здоровый, настоящий медведь. Во время игры на поле его невозможно обойти: сомнёт и не заметит. Зато в жизни он словно скромная шведская ромашка, особенно, если дело касалось противоположного пола. Добродушный верзила бледнел и краснел, стыдливо потупив глазки, стоило в пределах видимости нарисоваться красотке. В отличии от Тора, который не только обворожительно улыбался при встрече любой особе женского пола, но и был непростительно услужлив. И, как следствие, не осталось в школе девушки, которая по ночам не грезила Тором Одинсоном: от него млели и выпускницы, и первогодки. Но официальное место девушки Тора заняла ученица с параллели - Амора Ассги - подруга Сиф и признанная школьная красавица. Ами обладала той приторной красотой, которая нравилась всем - платиновые волнистые локоны, глаза неистово-фиалкового цвета, пухлые розовые губки… Разочарованию Тора не было предела, когда он осознал, насколько сие совершенство оказалось пустым внутри. Нет, Ами не попадала в разряд хорошеньких глупышек, но всегда оставалась равнодушной к происходящему вокруг. Хотя, надо отдать должное, благодаря именно ней Тор давно не жалел, что оказался в N. N был тем самым образцово-показательным провинциальным городком, где практически не было преступности, и всё дышало благолепием. Чистые дороги с выбеленными бордюрами, вдоль которых выстроились в ряд раскидистые магнолии, пряча за ветвями преимущественно одноэтажные домики со стриженными газонами бархатной зелени. Жители N обшивали дома сайдингом разных цветов, что придавало домикам схожесть с кукольными. Дополняли картинку из жизни добропорядочных семейств пластиковые качалки, песочницы и горки, бывшие на лужайках почти перед любым домом. В N каждый родитель холил и лелеял своё чадо, каждый житель ходил на работу, каждый знал своё место и обязанности. Вечерами большую часть жителей города можно было встретить на Речном проспекте. Бабушки и дедушки играли с внуками на детских площадках, которых насчитывалось на широкой тянувшейся вдоль реки улице целых семь штук. Почтенные жители выгуливали собак всех мастей в парке. Женщины прохаживались вдоль улицы под красными клёнами, заглядывая в магазинчики, где всегда рады обсудить парочку сплетен с покупательницами. Благородные отцы семейств отдыхали по маленьким пабам, обсуждая политику и экономику. А молодёжь, обосновавшаяся на берегу, была предоставленна сама себе. За те два месяца в N, что пролетели как один день, Одинсон твёрдо занял первую строчку в незримом списке сексопилов и любимчиков фортуны, его личность так густо обросла легендами и мифами, что никто среди сверстников в городе не мог составить ему конкуренцию. Нескончаемая череда барбекю на свежем воздухе, тусовки и тренировки унесли Тора в мир эйфории и всеобщего обожания. И только Лофт омрачал мысли Одинсона, возвращая на грешную землю. Калека не мешал и не раздражал, он не вписывался. Ни в идеальный мирок Тора, ни в счастливую жизнь города в целом. Именно Лофт едва не стал камнем преткновения между Одинсоном и Дайлом. Первый день в школе мог закончиться потасовкой, поведи себя ребята несколько иначе. Тогда Тора возмутило обстоятельство, побудившее Хеймана прогнать парня. Оказывается, Лофт - школьная знаменитость. Обделённый физически, он был не обделён умом и за свои знания получал сплошные «А+». Именно благодаря его работам, предоставляемым в департамент, школа имела высокие показатели по успеваемости и, соответственно, получала увеличенное финансирование из городского бюджета. За это парню делались поблажки со стороны педагогов. Как, например, из-за инвалидности он мог посещать уроки по своему усмотрению. Т.е мог вовсе не посещать, а сдавать зачёты экстерном. Или мог курить там, где курили учителя. Странно? Никотин притупляет боль, и, если есть возможность обойтись сигаретой, а не принимать наркосодержащие препараты, то первый вариант предпочтительней. Это и объяснил главврач администрации школы в лице директора, который и позволил одарённому ученику открыто нарушать школьные правила. Дети не самые добрые существа в мире, зависть и мелкие обиды частенько провоцировали учеников на подвиги, и хромоногий оборвыш частенько получал по полной. Так же все учителя знали и смотрели сквозь пальцы на то, что местный гений брался выполнять за умеренную плату тесты, контрольные, доклады – словом всё, за что ученики готовы заплатить, лишь бы не делать самостоятельно. А Дайл, более чем убедительно, потребовал у парня решить за него контрольный тест по алгебре, от которого зависела оценка за полугодие. Разумеется бесплатно. Лофт не сделал, не не сделал – он вообще не пришёл, угодив на две недели в больницу, а неподготовившийся Хейман, понадеявшийся на знания другого, получил соответствующую оценку. И в тот злополучный день парни в дверях поджидали именно Локи – Сигюн оповестила, что накануне Лофта выписали. Тор сразу расставил приоритеты, когда узнал подробности, ведь он тоже отличник и легко представил себя на месте парня. Только Тор мог за себя постоять, а вот инвалид – нет. С детства воспитанный на принципах патриотизма и дисциплины, Одинсон не терпел любого проявления несправедливости. От драки избавило только то обстоятельство, что оба парня желали избежать конфликта. Компромиссом стала договорённость, что Дайл не трогает Лофта, а Тор начнёт заниматься с Хейманом столько, сколько потребуется, чтобы нормально знать предмет. И сын военного в последствии выполнил своё обещание, терпеливо гоняя неуча по пройдённому материалу, лишая иллюзии, что просто позволит списывать задания. А вот темнокожий гордец вначале то и дело нарушал соглашение не трогать Лофта. От дурных привычек нелегко избавляться. Нет, он его не бил, не унижал прилюдно, но стоило Одинсону отвернуться, «убогий», как все называли инвалида, словно у того и имени не было, получал то тычок в спину, то подзатыльник. Однажды Тор заметил, как Фарел в столовой едва не ткнул калеку носом в тарелку, с силой ударив по затылку, потешаясь над слабостью инвалида. Одинсон не ответил. Нет. Он не успел. Заметив взгляд помрачневшего Тора, негр заехал в челюсть Миллера прямо у стола, боясь потерять дружбу и доверие Одинсона. Тогда Тор подошёл и пожал Хейману руку, а блондинчик, потирая ушибленную челюсть, быстро усвоил новые правила и принял перемены. Усвоил не только он, но и все остальные. Теперь убогого не гнобили, его старались не замечать. Одинсон не понимал подобного предвзятого отношения даже тогда, когда узнал причины. Оказывается, калеку недолюбливали, потому что боялись и презирали его отца. За пару месяцев Тор наслушался о семье Лофта предостаточно. На вопрос: «Почему?» - очень доходчиво однажды разъяснила Сиф: — Они нищеброды, вот почему. Его отец вор и пьяница, вот почему. Они портят репутацию города, вот почему. И таким, как они, среди нас не место! — горделиво заявила девушка заученным текстом. Подобным тоном неразумных чад поучают родители, лидеры наставляют массы на городских собраниях, а пастыри читают проповеди по субботам. Где Сиф заразилась - неважно, подобной речью она обличала мнение многих. — Да они живут в сарае! Папаша гоняет его и пропивает все деньги! — Неужели? А социальные службы куда смотрят? Он же инвалид! — начал последовательно задавать появившиеся вопросы Тор. — Шутишь? Да никто не станет вмешиваться! Его папаша двоюродный брат нашего мэра, и ему ничего не будет. Наш мэр - хороший человек, но кому нужно такое пятно на репутации? Лафей и пьёт на пособие убогого. Сам-то он давно не работает, – возмущалась девушка творящимся вокруг неё непотребством. — Мэру что, плевать на племянника? — удивился тогда сын полковника, представляя, как бы поступили его родственники. В голове парня не укладывалось текущее положение дел. — Какой он ему племянник! — пожала плечами девушка, продолжив рассказ. — Его мамашка с кем-то прижила, пока старший Лофт сидел в тюрьме. Кто отец убогого, никто не знает, он ведь бросил её, опозорил и не женился. Срок Лафея закончился, а невеста на сносях. Хотела сбежать из города, да не успела. Лофт заставил мать Локи выйти за него и убогого усыновил. Бил их обоих нещадно. Лофт ведь не родился калекой. Говорят, упал с лестницы, когда ему три года было. Еле выходили, только остался инвалидом. Как можно так упасть? Я один раз слышала, как отец возмущался по этому поводу, когда у нас гости были, а мать шикала на него. Мой отец не раз был вынужден заминать, что видел побои на Лофте. — Как побои? — опешил Тор. Он не мог понять, почему шеф полиции замалчивает о преступлении. — А так! Бывает когда его в больницу определяют, у него синяки по всему телу. Откуда – молчит. Врачи сообщают в полицию. Мама боится за отца и требует, чтоб он не вмешивался. Заявления-то нет! Ещё не хватало, чтоб из-за скандала с этим убожеством моему папе пришлось уйти в отставку! — возмутилась Сиф, откинув назад волосы с плеча, заговорчески зашептав: — В городе болтают, что и мать убогого не своей смертью умерла, а помог этот пьяница. Дело сдали в архив с пометкой самоубийства, да только там тоже не всё понятно. Тело достали из реки с пробитой головой. В городской газете писали, что женщина в нетрезвом виде упала с моста. А мать Локи и не пила вовсе, мне мама рассказывала… Тору стало дурно от всей этой истории. Он не понимал, как можно так запросто рассказывать о сломанной судьбе человека. Того, кто живёт рядом, кого видишь каждый день. Насколько должно было очерстветь сердце обывателя, чтобы так отыгрываться на несчастном за грехи отца.⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆