Эфемерное: Без начала и конца

Виноград. То, как длинные, послеполуденные лучи насквозь просвечивает сквозь мелкие, затерянные среди огромных, сочных, едва влезающих в рот плодов, завораживает. Блики осеннего, ещё не холодного, но уже и едва пригревающего вечернего солнца рассыпаются по сочным гроздьям чернеющих перламутровым блеском жемчужинам винограда. Ярко зелёные листья пышной буйной шапкой укрывают сверху гроздья и также играют бликами заходящего солнца. Длинная лоза, расположившаяся в метре над землёй покорно сгинается под тяжестью своих детищей, грозя вот-вот рухнуть. Я с вожделением срываю самую крупную, двойную… нет, даже тройную кисть, мигом рассыпавшуюся по моим рукам. Лоза благодарно приподнимается, с гордостью качая мне головой за выращенное ею и полностью доверенное мне детище. С осторожностью прижимаю к груди, стараясь не помять, чтобы освободить одну из рук, виноград, и отрываю одну ягодку, с наслаждением отправляя её в рот. Сок, яркий вкус которого невозможно перепутать ни с чем, наполняет рот. Я не сразу проглатываю, стараясь растянуть удовольствие медленно перекатываю по языку три мелки косточки, вяжущую и в то же время скользящую с обратной стороны кожицу и ароматнейший сок, который всё же сам по себе проскальзывает в горло. Я зажмуриваюсь от грозящего разорвать удовольствия и на ощупь отрываю следующую ягоду и кладу в рот. Ещё одну… две… сразу три… Я могу бесконечно долго есть виноград. Особенно черный. Тем более такого сорта… Не замечаю, как заканчивается кисть, принося с собой тянущее ощущение наполненности и насыщения. Не удержавшись, срываю ещё одну кисть, крошечную, на десяток-другой виноградин.

***

— М-м-м… — я открываю глаза, чувствуя, что рот переполнен слюной. «Чёрт! Мне это, что, приснилось?!»