Кукла

      Едва уловимое тиканье часов - это единственное, что нарушало повисшую в кухне тишину. Тётя сидела с охреневшим видом около печки, откинувшись на спинку стула и куря сигарету. Последнее ей было крайне необходимо, поскольку мой рассказ привёл её в замешательство и шок.       Я, расположив голову на лежащих на столе руках, задумчиво пялилась на занавески через пустую бутылку из-под коньяка. Самой до сих пор не верилось, что я рассказала всё, что со мной произошло. Как и ожидалось, Марина не поверила моим словам, по крайней мере, не всем. Хотя она не высказала ни слова против, лишь изредка уточняя ту или иную деталь моего монолога, но по её глазам было видно, как она охреневает от услышанного. Чтобы хоть как-то приводить себя в чувство, тётка понемногу подливала себе в бокал коньяка, отчего бутылка довольно быстро опустела.       Я вздохнула. Ну и что теперь? Ну рассказала, а дальше? Она же всё равно не поверит. «Ну и пусть, - думала я в неком тумане, - зато я душу излила. Конечно, обидно, что мне не верят, однако дальше этого дома мой рассказ не уйдёт, в этом я уверена»       - Анжелка, - позвала меня тётя. Я повернула к ней голову, вопросительно промычав.       - Скажи честно: ты наркотики принимаешь?       А-а, вот и свеженькое подкатило.       Честно, я ожидала такого вопроса, пока рассказывала свои приключения. Поэтому ни сколько не удивилась, получив его.       - Нет, не принимаю. И я знала, что ты спросишь об этом.       - Тогда, извини за ругань, какого хрена ты несёшь чепуху? - женщина выкинула окурок в печку и громко хлопнула заслонкой. - Я бы поверила тебе, окажись ты в Америке, в Индии, в Нидерландах. Но в каком-то вымышленном мире! Тебя одурачили. Этот проклятый аристократ вывез тебя за город и держал в каком-то особняке, пичкая наркотой, отчего ты и стала теряться во времени. Две недели... нифига себе! - тётка принялась убирать посуду со стола.       Я крепко задумалась: а ведь и правда, вдруг Тики вовсе не порядочный маньяк, а жалкий наркоша, который хотел сбагрить меня какому-нибудь другу сутенёру. Да даже не другу - Шерилу. Этот больше всего подходил на такую важную должность. Да-да, потому и пичкал меня наркотой, чтобы я стала не только теряться во времени, но и в пространстве. «А бал? А особняк Шерила и все люди, которые там присутствовали?» - спрашивал неизвестный голос в голове. Ну, тут два варианта: либо меня сильно торкнуло с очередной дозы, отчего пришла конкретная белочка; либо, опять же под действием запрещённых веществ, я просто видела в таком свете всех дружков Тики и его брата-сутенёра.       - Да, пожулай, ты права. - вздохнула я, подавая Марине тарелки.       - Да я тебе говорю, - заверяла меня женщина, - что это конченный наркоман. О, Господи, Анжелка, куда ж ты влезла? В прокуратуру на него бы подать; мало ли, сколько ещё девушек вот так, не знаючи, попадутся к нему в лапы.       - Нет, в прокуратуру я не пойду. - сморщилась я.       - А что так? Может, его удастся поймать и посадить. Не пойдёт она...       - И что я скажу в прокуратуре? Выдам им всю историю, как есть? Они меня сочтут за сумасшедшую и, если не отправят в психушку, то посчитают, что я употребляю наркотики. Да и... - я замолчала. Следующий довод звучал глупо. Но тётя догадалась.       - Что «и»? Боишься, что это окажется правдой, но тебе никто не поверит? Глупости! Всё это выдумки. Или ты боишься за этого маньяка? Знаешь, Анжелка, каким бы красивым и заботливым он не был, его стоит опасаться. Таких жалеть нельзя, они не исправляются... - тётя пустилась в долгие поучения.       Я чувствовала себя не в своей тарелке. Я верила себе и понимала, что тётка не права, что ей стоит возразить, но из-за выпившего алкоголя и из-за усталости не могла сделать этого. Приходилось смиренно слушать грязь, летевшую в сторону Тики комьями.       - Ох, тёть, давай закроем этот разговор. - устало попросила Марину я после получасовой лекции о подонках и отморозках. - Я смогла сбежать, я цела и невредима. Мне хотелось бы забыть всё прошлое как страшный сон.       - Понимаю, но такое не забывается насовсем. Смотри, как бы в будущем чувство вины не терзало тебя, что ты в своё время не подала на него в полицию. - угрожала пальцем тётка. - Хотя, если так подумать, то нам должно быть уже всё равно: ты спасена и находишься в очень надёжных руках.       О, да, я находилась в руках женщины, что работала в полиции двадцать с лишком лет и находилась на пенсии уже второй год. Это во многом у меня и вызывало к ней особое уважение. Она увлекалась охотой в своё время и имела дома оружие; я даже знала, где оно и как с ним управляться, что, кстати сказать, мне помогло в один «прекрасный» и неожиданный момент. Но об этом позже.       В общем, в ту ночь мы с тётей пришли к выводу, что стоит забыть обо всём, что произошло. Я очень не хотела, чтобы Марина противилась: как бывший работник отдела полиции, она могла твёрдо стоять на своём и даже от моего лица написать заявление, но, видимо, женщина всё-таки сильно любила меня и понимала, раз не поступила так. Правда, я уверена, Тики икал в моменты обливания его грязью очень и очень сильно. Ну и поделом ему. Пусть это ему будет маленькая месть за мои потраченные нервы.       Однако, как и говорила тётя, такое не забывается. Да я и сама это прекрасно понимала, поэтому ни сколько не удивилась, когда на следующее утро вместе с лёгким похмельем ко мне пришли мысли о Тики. Были они примерно такого содержания: «узнал ли он о моём побеге? Что он сказал на этот счёт? Что сделал?» и т.д. И эти мысли крутились в моей голове целый день, хотя я всячески пыталась отогнать их: разговаривала с тётей о быте, смотрела телевизор (спустя столько времени мне были интересны и новости!), помогала тётке по дому и на улице.       Марина предугадывала, что такое случится со мной, потому сама старалась отвлечь меня. Но я то и дело либо замирала перед телевизором, смотря в одну точку, либо облокачивалась на стену сарая и смотрела куда-то вдаль невидящим взглядом. Под вечер у меня гудела голова от мыслей, я расстроилась и, наскоро поужинав, легла спать.       На следующее утро мне стало легче. Мысли подобного рода продолжали лезть ко мне в голову, но уже меньше. По крайней мере, они не вызывали у меня беспокойство или головную боль.       Тётя это заметила, но не проронила ни слова. Мы позавтракали с ней, посмотрели телевизор, сходили в магазин и принялись думать над обедом. После обеда тётка обычно читала или гадала кроссворды, сидела в телефоне или же находила себе другое занятие, в общем, не скучала. Я же пристрастилась к книгам и подолгу проводила в отведённой мне комнате время за ними. Валяясь там, я читала и читала, иногда убирая книгу и пялясь в потолок. В такие моменты я снова погружалась в свои мысли, и вытаскивала меня оттуда уже тётя, зовя либо перекусить, либо помочь ей.       Порой у меня закрадывалась мысль, от которой холодели руки: Тики узнает, где я, и придёт сюда, чтобы забрать обратно. Я чётко представляла, какой испытаю ужас, увидев его, какие страдания постигнуть мою тётю и, возможно, всё село, ведь я понимала, что мужчина ни перед чем не остановится, чтобы получить своё.       Об этом я сказала тёте, но та презренно хмыкнула:       - Пусть только попробует прикоснуться к тебе или подойти к моему дому - я отстрелю ему его тощий зад. Не бойся, я же тебе говорила, что ты в надёжных руках. Да и не найдёт он тебя: ты приехала в самый отчуждённый мухосранск нашей страны, какой только есть.       Эти мысли меня немного успокоили, однако не совсем. Я старалась сидеть побольше дома, выходила из дома лишь по нужде, или помогая тётке, и не покидала ограду вовсе. Иногда, замирая на пороге, я смотрела в сторону главной улицы и с замиранием дыхания ждала. Стоило там показаться кому-нибудь высокому, как я рывком распахивала дверь и чуть ли не бегом неслась в дом, а оказавшись там, держалась подальше от окон.       - Так и свихнуться не долго. - покачала головой тётя, когда я в очередной раз залетела в избу и едва не снесла её вместе со стулом, потому что попыталась подбежать к печке под видом согреть руки. На самом деле, я просто хотела скрыться в тени.       - Я ничего не могу поделать. - от страха я начала нервничать. - Меня тянет смотреть в ту сторону каждый раз, как я поднимаюсь в дом. Я постоянно оглядываюсь, хотя нахожусь в своей ограде. Даже при входе или выходе из сарая я смотрю по сторонам. Неужели я схожу с ума? - простонала я и всхлипнула. - Ссыкуха. - презренно кинула Марина. - Тебе ничто в этой деревне не угрожает. Он тебя здесь не найдёт.       - А вдруг?..       - Слушай, ну а зачем ты тогда сюда бежала, если теперь заявляешь, что он найдёт тебя здесь? Тогда ты была уверена, что этого не произойдёт, а сейчас выйти и подышать воздухом не можешь. Милочка, надо срочно перебороть свой страх, иначе ты так и будешь сидеть дома до конца своей жизни, трясясь, как осиновый лист.       - Что ты предлагаешь? - с вызовом произнесла я. - Ты думаешь, что он - простой преступник, который после такой оплошности не вернётся за мной. Но я-то знаю, что этот тип уже ищет меня. А бежала я сюда лишь потому, что у меня не было выбора.       - Вот те раз! - обиженно протянула Марина. - Значит, ты уже считаешь меня неспособной защитить свою племянницу?       - Я такого не говорила. Я говорю, что это место не очень надёжное, и если Тики придёт за мной, то тебе несдобровать.       - Это ему несдобровать, если он придёт! - тётка ударила кулаком по столу. - Если надо будет - автомат Калашникова с подпола достанем. Я у одного бандита по дешёвке купила.       - Чего? - вытаращила глаза я. - Какой автомат? В подполе только соления и картошка, если я правильно помню...       - За банками с хреновиной. Я специально её закатываю много, чтобы было чем прикрывать моё сокровище.       Я присвистнула. Какие ещё секреты хранит этот дом?       Но как бы то не было, я немного успокоилась. Уж Тики не должен быть конченным подонком, чтобы навредить моей бедной тётке, которая всего лишь помочь мне вызвалась. Хотя, после такой информации о подполе стоило думать, что это тётя навредит португальцу.       Послушав совет Марины, я стала чаще выходить из дома. Либо сидела на пороге и смотрела везде, стараясь не поворачивать головы в известном направлении, либо уходила за дом и сидела на скамейке под яблоней, читая или оглядывая территорию. Прошла целая неделя; я стала без задней мысли выскакивать на улицу, почти перестала озираться и шугаться разного рода шума. Тётя нашла это большим прогрессом и предложила перейти на новый уровень: выходить в магазин в одиночку или просто ходить по селу.       - А то мне люди говорят уже, что у меня беженка какая-то живёт, а не родственница: всего пугается, ни с кем не говорит, на людях не появляется. Давай, детка, разорви их тупое мнения в клочья. - написывая список необходимых продуктов, глагольствовала тётя. Я кивала её словам, обуваясь.       - Так, колбасу купишь на своё усмотрение. Только не очень дорогую, а то люди посчитают, что ты мажорка, которая вытягивает с тётки деньги. Ещё и слух пустят. Всё, иди и не бойся. Удачи, - Марина чмокнула меня в щёку и проводила до самого порога.       Первые несколько минут я шла довольно бодро и даже не думала обернуться и убедиться, что за мной нет никого. Но едва я почувствовала, что покинула радиус видимости тётки, как у меня кольнуло сердце. Я обернулась. Никого. Совсем пусто. Только курица копалась в золе на обочине.       - Чего я боюсь? - прошептала я. - Призрака, который не существует. Человека, который даже представить не может, где я. Маньяка, который не возвращается за жертвой после неудачи...       «Потому что легко может найти другую»       Точно. Найти другую. Очевидно же!       Эта мысль так воодушевила меня, что я уже без страха продолжила свой путь, закупила всё необходимое, и счастливая вернулась домой, где рассказала обо всём тётке.       - Но ты же говорила, что он не такой. - дёрнула бровью женщина на моё заявление.       - Да, но куда ему деваться? Меня он не сможет найти, и кто-то другой ему просто необходим будет. Конечно, это вопрос времени - через сколько он найдёт замену, но я подожду, даже если мне придётся просидеть в этой дыре десяток лет.       - Хорошо, - кивнула тётя, стряхнув пепел с сигареты в стеклянную пепельницу, - если эта мысль успокаивает тебя - пусть будет так.       Прошло две недели. Я жила жизнью простого сельского жителя: вставала рано утром, одевалась в старые тётины вещи и шла в сарай помогать тёте. Десяток куриц, два поросёнка, телёнок и старый пёс Босик (чё за кличка, Боги) - всё хозяйство, которым располагала тётя. И пусть оно было небольшим, но мне приносило особое удовольствие ухаживать за ними. Я не могла сдержать улыбку, видя, как каждый раз кидается ко мне Босик, радостным лаем разгоняя куриц и пугая телёнка.       Завтрак мы готовили с тётей по очереди, а точнее кто вперёд зайдёт в дом с улицы. Чаще это была я, поскольку Марина жалела меня и гнала домой из сарая чуть ли не лопатой. После завтрака я ходила в магазин за чем-нибудь, а тётя в это время зависала в интернете. Потом мы занимались каждая своим делом, снова ходили в сарай смотреть скотину, после - готовили обед, обедали и снова занимались своими делами. Вечером снова отправлялись в сарай, ели и опять занимались своими делами, затем отправлялись спать.       Этого режима мы придерживались всё время. Иногда он немного нарушался, поскольку к тётке заглядывали соседи, приезжали бывшие коллеги, или же мы сами ходили к кому-нибудь в гости. Как тётка и говорила, про меня первое время пускали слухи: что я беженка из Китая; что я преступница и скрываюсь здесь; что я её дочь от покойного мужа, о которой никто и никогда не слышал. Но стоило паре-тройке гостей прийти к нам, а нам сходить к двум соседям в гости, как все затихли, ибо всем стало ясно, что я просто родственница, у которой трудный жизненный период, поэтому мне приходится искать пристанище у тётки.       Раз Марина сказала, что поедет в центр, и спросила, справлюсь ли я. Я без задней мысли ответила, что да. В принципе, ничего страшного со мной в тот день не случилось, если не учитывать, что в обед, возвращаясь из сарая, я неосознанно посмотрела опять в сторону главной дороги. Старый страх задвигался во мне. Я попыталась себя успокоить, но залетела в дом как ошпаренная и не выходила из него до приезда тёти.       Вечером я рассказала о случившемся Марине; та пожурила меня за безосновательные страхи, пожалела мою подорванную психику и предложила залечить её настойкой на чёрной смородине. Я согласилась.       Вот в таком спокойном и размеренном темпе жила я месяц. Мне почти удалось оправиться от страха преследования и боязни быть раскрытой. Ведь если это было возможно, то Тики наверняка уже сделала бы это, но время шло; никто, хотя бы фигурой похожий на португальца, на нашу улицу не сворачивал.       К этому времени на улице уже было сухо и жители села занялись уборкой. Мы с тётей не стали исключением и, вооружившись граблями и мётлами, принялись за тётин участок. Мы вычистили широкие клумбы перед домом, очистили территорию рядом с баней и за домом. Затем переключились на территорию за оградой. Так прошёл весь наш день, который окончился жаркой баней, сытным ужином и мягкой постелью.       На следующий день Марина уехала в центр и к вечеру вернулась, привезя с собой в коробке десяток утят. Я едва не лопнула от милоты. Такие маленькие и хорошенькие, они без умолку пищали, топтались друг по другу и смотрели на нас, странно повернув голову.       Первую неделю я горя не знала с ними: вместе со мной тётка достала из гаража (она называла это место так) странную конструкцию, которая представляла из себя сбитые в прямоугольник доски. Установив эту штуку на землю, она накрыла её мелкой железной сеткой и сказала, что всё готово. Мы поставили туда воды, корм и в этот же день выпустили утят.       - Смотри, какие счастливые! - посмеялась тётя, наблюдая за жёлтыми комками, что громко пищали, бегая по свежей траве. Я умилялась, глядя на всю эту картину, и у меня даже мысли не было, что ответственность за эти комки свалится на меня.       Неделю я добросовестно кормила и поила их. И раз так получилось, что, уйдя рвать для утят траву, я оставила клетку не накрытой. Почуяла что-то неладное я лишь тогда, когда услышал странный писк. «Наверное, показалось», - пожала плечами я. В этот же момент по мне проскользнула чья-то большая тень; я подскочила и посмотрела на небо. День выдался солнечным и я ясно увидела, как на фоне голубого неба чётко выделяется большая коричневая птица, в когтях которой было зажато что-то жёлтое. Меня словно тазом по голове ударили.       Уже издалека я заметила свою оплошность.       - Твою мать! - выкрикнула я, подбегая к клетке и быстро пересчитывая утят. Насчитав вначале ровно десять, я облегчённо вздохнула. Значит, показалось. Но сомнения всё же заставили меня пересчитать утят вновь и - бинго. Одного утёнка не хватало.       Я перепугалась. Накрыв утят сеткой, я побежала в дом и рассказала всё тётке. Марина сначала, естественно, поругалась, но, видя, что я и так сожалею о содеянном, присмирела. А я, и вправду, жалела утёнка и корил себя за оплошность. Даже немного поплакала.       И вот в одно прекрасное утро я вышла на крыльцо и увидела, что Марина вынесла утят, но не выпустила их в клетку, а пустила их по территории за оградой. Оказывается, утятам нужно много есть зелёной травы, помимо зерна, чтобы они прибавили в весе и много гулять. Поэтому теперь два раза (не меньше) в день я должна буду выгуливать эти подрастающие комки около ограды и зорко следить за тем, чтобы они никуда не убежали и чтобы их не сцапала коршун.       «Конспиратор!» - было моей первой мыслью. Но потом, сидя на пеньке и следя на бегающими по полянке утятами, я подумала, что нечего гнать на тётю. Ибо, во-первых, я жила у неё. Во-вторых, ела за её счёт. Марина даже слушать не стала, когда я предложила ей деньги, любезно отданные мне Шерилом. Пусть тётка и не требовала покрытия расходов, мне было стыдно. В-третьих, я хотела загладить вину и перед тётей, и перед утятами (похоже, я реально тронулась умом) за то, что один из жёлтых комков стал обедом для коршуна. Ну, и в-четвёртых, мне особо нечем было заниматься.       Теперь каждый день, с девяти до одиннадцати утра и с пяти до семи вечера я сидела на пеньке перед домом и со скучающим видом следила птицей. Из-за того, что у меня появилось куча свободного времени, я снова стала думать. Но в этот раз не о том, что было раньше, а о том, что делать в дальнейшем. Я не могла вечно оставаться у тётки. Мне надо было куда-то перебираться и начинать жить заново. Найти работу, в конце концов, ведь тех денег, что дал мне Шерил, хватит только на пару месяцев, если учитывать квартиру, коммуналку, проезд, питание...       Но чтобы начать новую жизнь, мне нужны были новые документы. Где их достать - я ума не могла приложить, но надеялась, что тётя в этом посодействует. Оставалось только решить, когда и куда я переберусь. Я думала уехать в другую часть страны, куда-нибудь, где тепло. Крым, например, или Сочи. Но это было для меня слишком затратно, поэтому я стала подумывать о других местах, менее шикарных.       Эту мысль я вынашивала четыре дня. Залезла в энциклопедию, чтобы присмотреть места, которые удовлетворяли бы мои прихоти, и даже выпросила у Марины на пару часов интернет, которым не пользовалась всё это время. От тётки мой внезапный интерес к городам страны не ускользнул.       - Чего это ты информацию про города так изучаешь? Вспомнила что-то и хочешь по этим приметам найти место, где тебя держал маньяк?       - Нет, - к тому моменту я уже почти не думала о Тики; все мысли были заняты мечтами о будущем. - Я просто ищу город, куда могу перебраться. Не сидеть же мне вечно у тебя на шее, верно?       И тут, к моему удивлению, тётка разразилась такой жалостливой речью, что мне даже стыдно стало. Она говорила, что только-только начала отходить после смерти мужа, что у неё давно не было такого стимула к жизни. Теперь она жила ради кого-то, вставала по утрам ради кого-то и готовила тоже ради кого-то! И вот я, её спасение и свет, решила покинуть её и сбежать. А у неё только душа излечилась, и тут такой удар!..       Короче, я решила отложить эту идею как минимум до осени. Ибо впереди было лето и я прекрасно понимала, что тёте будет тяжело одной. Вдобавок, её стало мучить давление.       В начале мая вдруг ударили дожди. И не такие, как летом - со сладким запахом озона и великими грозами, а больше похожие на поздний весенний дождик. Солнце заволокли тучи, земля вновь превратила в грязную кашу. На улице немного похолодало, а в доме стоял настоящий дубак. Тётке приходилось подтапливать печь, ибо я жутко мёрзла. Гулянки с утками были прекращены; последние теперь жили в сарае и я каждый вечер ходила и рвала им траву за баней. По утрам этим занималась тётя.       Однажды Марине позвонила соседка и сказала, что зовёт нас в гости на пирог. Мы, естественно, согласились и решили управиться с хозяйством пораньше. На часах было около семи, когда тётя отправилась поить скотину, а я пошла нарывать траву уткам. Мне повезло: в этот час дождя не было и порой выглядывало солнышко. Радостная, что сегодня мы отправимся к тёте Наде, которая пекла просто божественные пироги, я занималась своим делом с большим усердием и что-то напевала себе под нос.       Спустя некоторое время у меня свело ногу. Я выпрямилась и потянулась. Ох, как же хорошо! Простор, свежий воздух, красота. О чём ещё можно мечтать?       Из-за туч вышло солнце. Я сделала руку козырьком и осмотрела стоящий поодаль соседский домик, потом оглядела тётин огород, дом и снова вернулась к соседскому участку. И тут моё внимание привлекло движение на дороге. Я напрягла своё зрение настолько, насколько это было возможно. По обочине шёл человек. Ну человек и человек, скажите вы, что такого? И правда, ничего. Только я, увидев этого человека, почувствовала, как сердце перестало биться, а кровь застыла во всём организме.       Это был Тики.       Желая исчезнуть из этого мира прямо здесь и сейчас, я закрыла лицо руками, измазав его в грязи от перчаток, и села жопой на сырую траву.       - Он нашёл меня. Нашёл...       Охреневшая, я несколько секунд так и сидела, пока не почувствовала пятой точкой, что штаны намокли. Это немного привело меня в чувство, и я, отняв руки от лица, не приводя себя в порядок, кинулась к дому. Хорошо, что дом тёти находился немного выше дороги, и как я бегу к дому, словно полупьяный бомж - зигзагами, в сапогах и старой тётиной куртке - увидеть нельзя. По крайней мере, с того места, где шёл гость.       Я залетела в коридор и сразу же закрыла дверь на замок. Не разуваясь, я проскочила коридор и выбежала во вторые двери, которые вели во двор.       - Тётя Марина! - громким шёпотом позвала я, залетая в сарай.       - Чё случилось? - тётка рассыпала зерно курам. - Жука навозного увидела?       - Можно и так назвать. - нервно посмеялась я. - Он здесь. - добавила уже серьёзно.       - Кто он? - нахмурилась тётя, продолжая своё дело. Я разозлилась на тёткину тупость.       - Тики! Он здесь! Он нашёл меня!       Марина задержала руку, полную зерна, над бегающими курицами и уставилась на меня. В глазах читалось недоверие.       - Что? - выпалила я, в панике ломая руки.       - Анжелка, успокойся; тебе почудилось. - пренебрежительным тоном ответила тётя, продолжая рассыпать зерно. - Он не мог тебя здесь найти.       - Да вон он идёт! - я схватила тётку за рукав и потащила вон из сарая. Та обронила ведёрочко с зерном и закричала:       - Анжелка, ёб твою мать, ты с ума сошла что ли?! Оно денег стоит, между прочим!       - Тихо! - шикнула я на неё и потащила в дом. Быстро скинув сапоги в коридоре, я влетела в дом, не дожидаясь тёти. Я закрыла все окна, что были в доме, и выбежала к тётке в кухню.       - Я нихрена не понимаю. - разводила руками Марина. - Что происходит? Где ты его видела?       - Иди сюда. - я встала около окна и поманила тётку пальцем. - Смотри туда, за баню. Видишь, человек идёт?       - Ну. - смотрела в щёлочку тётя. - И что? У нас запрещено ходить?       - А теперь вспомни, как выглядит Тики. С моих слов, - полушёпотом произнесла я, не отрывая взгляда от копны тёмных волос, что медленно плыла над травой.       Тётка молчала; кажется, она ждала, пока незнакомец появится полностью. Прошли долгие пятнадцать секунд. Я за это время мысленно обежала весь дом и решила, что лучшим местом для пряток - подпол с автоматом. Правда, я в душе не знала, как им пользоваться, но это было последнее, что меня волновало в те секунды.       Наконец, он показался весь. Я не осознанно попятилась назад от угрозы и пятилась до тех пор, пока не уронила табурет.       - Чёрт!       - Так, - тётка отпрянула от окна и по тону её, по виду я поняла: она верит мне и от того напугана, - так, Анжелка, спрячься в дальней комнате и не выходи ни в коем случае. Я прослежу, чтобы этот чепух не переступил порог моего дома. На, возьми на всякий случай, - Марина протянула мне телефон.       Паниковать было, в принципе, рано, поскольку Тики спокойно мог и пройти мимо дома тёти, но что-то мне подсказывало, что сюда он обязательно заглянет.       Я слышала, как тётка с грохотом открыла ящик прикроватной тумбы: там лежали патроны на охотничье ружье. Подумав об этом, я испугалась и успокоилась одновременно: с таким оружием нам никакой Тики не страшен, если только оно не обернётся против нас случайно.       Я скинула перчатки и, аккуратно отодвинув шторку, посмотрела на дорогу. Как я и предчувствовала: Тики остановился напротив дома и, постояв немного, деловым шагом направился к калитке. Я опрометью, со стучащим в ушах сердцем, кинулась в комнаты. Едва не снеся тётку, я побежала в дальнюю комнату, как и было велено, на ходу кинув «он идёт!». Уже закрывая дверь комнаты, я услышала в ответ «не бойся, прорвёмся!». Бодрый тон Марины нисколько не успокоил меня. Я только больше разволновалась, ведь я отправляла женщину на верную смерть. По крайней мере, мне так казалось, ибо я была напугана до мозга костей.       Уже сидя в шкафу, я слышала, как хлопнула дверь в дом. «Ну вот и всё, - зажимая уши руками, судорожно думала я, - вот и моя смерть. И ещё тётя! Ах, прости меня, прости, тёть Марина!» - подумав об этом, я почувствовала, что готова плакать.       Отняв руки от ушей, я обняла себя за колени и принялась качаться из стороны в сторону. В голову лезли нехорошие мысли, меня всю трясло. Я едва дышала, моментами срываясь и глотая воздух ртом так громко, что мне казалось - вот сейчас, именно сейчас в дом ворвётся он и найдёт меня по дыханию.       Я смотрела перед собой и ничего не видела: мыслями я была сейчас там, за дверьми, в коридоре. Что он сказал? Назвал ли меня по имени? Утверждает ли он, что я здесь, или просто спрашивает? Не дай Бог, он коснётся тёти хотя бы пальцем...       Я сглотнула. У меня начинало пересыхать в горле, отчего я едва не закашлялась, но сдержалась. Ещё не хватало! Пусть меня и не услышат, но из-за кашля я могла пропустить любой важный шорох, стук, а в моём положение это было бы равно смерти.       Мне казалось, что я сижу достаточно давно, хотя прошло не больше минуты. Я прижалась ухом к щёлочке между створок шкафа и напряглась, стараясь услышать хоть что-нибудь. Но тщетно: только тишина. Это меня немного успокоило, но самую малость: этот гад мог и по-тихому разделаться с тёть Мариной!       И тут дверь в дом хлопнула. Я подпрыгнула, едва задев ногой створку шкафа. Та чуть скрипнула, но не открылась. Ни жива ни мертва, я замерла и с огромными глазами смотрела на злополучную ногу. Как меня пронесло в этот раз?       Но что-то мне подсказывало, что самое интересное ещё впереди.       После хлопка дверью последовала тишина. Я, мелко трясясь, медленно и аккуратно, насколько это было возможно, отодвинулась от створок. Лучше бы я села в подвал! Там, по крайней мере, было бы хоть что-то слышно!       Лёгкий скрип пола заставил меня замереть. Ну всё, прощай, тётя - привет, маньяк. Я снова сглотнула: на этот раз подступившие комом к горлу слёзы.       Ещё один скрип. Мелкая дрожь начала превращаться в настоящую лихорадку: руки тряслись так, что мне пришлось спрятать их между телом и коленями и сжать. Всё, я точно пропала. Если он и не заметит меня сам, то стук зубов выдаст моё местоположение, и я точно пропаду. О, как прекрасны были эти почти два месяца морального (именно его) отдыха!       Быстрый топот из кухни в комнаты перепугал меня до остолбенения. Я сжалась в комок, не отрывая взгляда от щёлки, и почувствовала, как потекли слёзы. Ну вот и всё. Мне настал конец! Меня не волновало, что будет после, как Тики поймает меня. Я боялась именно тот момент, когда он будет делать это. Хорошо, если моё сердце не выдержит и я умру. Быстро и без мук, на зло маньяку.       Дверь отворилась; я не сдержала крика ужаса. Благо, рот был прикрыт ладонь, и звук получился глухим.       Но тут меня ждало утешение: на пороге стояла тётя. Я не стала дожидаться, пока она раскроет шкаф, и сама выскочила навстречу, ревя белугой. Марина обняла меня, принялась успокаивать, попутно рассказывая детали разговора с Тики.       Мужчина оказался не последним дураком и заявил, что ищет свою невесту, которая сбежала из-за глупых обстоятельств. Кто-то из его знакомых каким-то способом узнал, что она купила билет до этого села.       - Это Шерил, пёс сутулый, - всхлипывая, со злостью произнесла я, - это он меня сдал!       - И теперь, прибыв сюда, Тики ходит и спрашивает жителей (хотя это невежественно, заметил мужчина), видел ли здесь кто его невесту.       Услышав про то, что Тики разговаривал с местными жителями, я схватилась за волосы: меня тут знали больше половины села!       - Одна бабка сказала ему, что ко мне приезжала девка, которая хотела меня ограбить, пока я была в центре, но, к нашему счастью, не смогла тебя описать...       - Эту бабку я тоже видела, кода приехала. Да, она говорила что-то про воровство и даже приглашал к себе переночевать в случае, если бы не приехала. Она в зелёненьком доме живёт, дальше по улице. - протараторила я.       - А, бабка Агафья! - отмахнулась тётка. - У неё все воры и алкоголики. Она маразмом болеет, единственное, что точно помнит - это имена всех коренных жителей села и где она живёт, всё. Но что она тебя запомнила, это, конечно, удивительно...       - Он ушёл? - задала я главный вопрос. Тётя кивнула. Я посмотрела на неё с бесконечной благодарностью и, вновь заплакав, уткнулась в грудь. Женщина вызвалась напоить меня валерьянкой и ушла в кухню. Я встала и вышла почти следом за ней, только в зал. Я огляделась вокруг себя, словно попала в другой мир: на самом деле, до меня ещё не дошло, что беда миновала и можно вздохнуть спокойно. Совершенно не давай себе отчёт, по привычке, я раскрыла одно окно, второе. Что ж, спасибо, природа, что наделила меня любовь к свету...       Тётка появилась в проходе и, увидев, что я наделала, выронила из рук рюмку с валерьянкой. Звук битого стекла отрезвил меня; я взглянула на тётку испуганно, мол что происходит? И тут в моём мозгу что-то щёлкает, и я понимаю, что сделала пару секунд назад.       - Анжелка... - упавшим голосом произнесла Марина. Я быстро посмотрела в окно и даже протянула руку к занавеске, как увидела, что Тики стоит за калиткой и смотрит на меня. Смотрит так заворожено, будто увидел НЛО. И тут мой заядлый маньяк, ни секунды не медля, поворачивает к калитке, открывает её и уже уверенным шагом идёт к дому.       Я завизжала и отпрянула от окна. Тётка заматерилась и, толкнув меня в знакомую комнату, побежала к выходу. Я в бешеной истерике снова скрылась в шкафу и плакала там, не переставая и совершенно не беспокоясь о том, что меня могут услышать. Толку-то? Я сама себя отдала в руки маньяку, по своей глупости! Так по делом мне будет! А сейчас ещё и Марине достанется!..       Я услышала крик тётки. О, Боже, нет, нет! Только не её! Я заплакала ещё сильнее и, поняв, что плачу слишком громко, вгрызлась в рукав грязной куртки. Во рту почувствовался вкус земли, но мне было всё равно.       Снова крик тёти, требовательный и угрожающий. Кажется, у них идут своего рода переговоры. Вот только мне нисколько не легче...       Немного успокоившись, я отпустила рукав и пару раз плюнула куда-то в сторону створки. Земля неприятно хрустела на зубах и я сплюнула ещё раз. Вытерла губы, прислушалась: кажется, стало слишком тихо. Может, он снова ушёл? Всё-таки женщина с ружьём выглядит страшно, Тики не такой же дурак, чтобы переть напропалую в таком случае.       И тут раздался выстрел. Я замерла и в следующую секунду поняла, что больше не могу здесь сидеть. Ещё не совсем точно решив, нужно мне вмешиваться или нет, я выскочила в кухню, из кухни - в коридор, к двери. Пару раз я зацепилась курткой за угол стола и дверную ручку. В голове мелькнула мысль: «Надо остановиться, это знаки!», но она исчезла так же быстро, как и появилась.       Ни следа от этой мысли не осталось в тот момент, когда я увидела свою тётю, стоящую на пороге с ружьём в руках. Она не целилась, просто держала предмет в руках, направив дуло в потолок. Я подбежала к ней; она повернулась. В её глазах читалась уверенность вперемешку со страхом. Я поняла, что если она хотела убить Тики, то она уже сделала это, хотя очень боялась.       Я вырвала оружие из рук тётки с весьма уверенным видом и только тогда посмотрела на «гостя», когда прицелилась. В тот момент я не сомневалась: я убью его, я готова, я хочу этого!

***

      Тики инстинктивно прикрылся чемоданом с вещами, когда над головой прогремел выстрел.       - Следующий выстрел будет последнее, что ты услышишь в этой жизни, петушок. - женщина, к удивлению Микка, не стала целиться второй раз, а просто убрала оружие, как бы говоря: «я даю тебе шанс сбежать, так используй его».       Мужчина знал, что сбежать нельзя. Нет, никак, совсем никак. Она здесь, он видел её в этом чёртовом последнем окне. Это было её лицо, его нельзя ни с чьим более спутать!       Но и оставаться здесь означало принять смерть от женщины. Позорно и, главное, глупо. Дать кому-то повод лишний раз увидеть свой секрет - это настолько глупо, что даже смеяться не охота. Однако, ради такого случая и можно. Всё равно потом этой женщине, возможно, не жить. Во-первых, она будет свидетелем его маленькой магии, а во-вторых, она скрыла от него его Анжелику.       Последнее буквально толкнуло Тики изнутри. Джойд заводился от мысли о собственности не меньше, чем от мысли про убийство. О да, ещё немного, и терпение Ноя лопнет, и всё станет так, как они вдвоём хотят. Огромное хотение и грубая сила - вот их главные методы.       За спиной женщины раздался грохот; кто-то вышел из дома. Этот топот босых ног Тики узнал бы где угодно.       Сердце мужчины затрепетало. Он улыбнулся уголками губ, предвкушая уже их встречу. Да, она бежит к нему. Вот сейчас, оттолкнув эту грубую бабу, она, запыхавшаяся, сбежит по ступенькам и кинется в его объятия, радостно визжа или плача. Тоже от радости, разумеется, и по-другому быть не может. Потом она посмотрит ему в глаза, скажет, как долго скучала, опять проронит пару слезинок (она у него такая впечатлительная) и нежно-нежно поцелует. Ну не высшая ли награда за всего его труды?       Однако счастливая пелена спала с глаз Микка в тот момент, когда появилась Анжелика, и мужчина в сотый, в тысячный раз убедился, что с судьба издевается над ним.       Анжелика держала ружьё слишком крепко, уверенно смотря на Тики, про себя твёрдо решив сегодня покончить со всем. Пусть её потом предадут огласке и посадят, но она избавится от этого груза, который, казалось, всю жизнь будет преследовать её, если его не сломать, не растоптать и не сжечь.       Тики выронил чемодан из рук. Такой «холодной» встречи он никак не ожидал. И это далеко не про оружие в руках девушки. Глаза. Её голубые глаза, всегда казавшиеся ему нежным летним небом, сейчас были похожи на айсберг. Они излучали холод, и Тики верил: один взгляд этих ледышек убьёт его болезненней, чем оружие, которое сжимала тонкими пальцами обладательница этих айсбергов.       Микк даже немного боялся такой Анжелики. Точнее, он никогда её не видел такой. Все те сцены, что разворачивались в его особняке, даже капелькой не были похожи на эту ситуацию. Всегда, всегда он видел в её глазах ненависть, перемешанную с уверенностью и страхом, а сегодня он видел в них только решимость. Это и пугало. Ведь она как и он: если захочет всеми фибрами души, то добьётся.       - Анжелика, как я... - начал было мужчина, но оружие в руках девушки подозрительно дрогнуло.       - Заткнись. - чётки и без запинки произнесла брюнетка. - Проваливай. Слушать тебя не хочу, и видеть тоже.       Она говорила серьёзно. Неужели она ждала его и потому так подготовилась? Зная пылкий нрав своей обожаемой, Тики понимал, что вся ситуация должна была повлиять на неё отрицательно. Она должна была плакать, забившись в дальний угол этого домишка, причитать; словом, вести себя, как загнанный зверёк. Но ничто не говорило об этом. Хотя... Глаза. Опять же они. Немного красноватые, с мокрыми от слёз ресницами. Ясно, никто не знал о его прибытии, как он и предполагал. Тогда откуда эта решимость в его чёрноволосой бестии?       - Ты даже не дашь мне высказаться? - лёгкая улыбка украсила губы мужчины. Он знал, что имеет на неё влияние. Пусть и маленькое, но всё же.       - Я говорю: проваливай. - всё тот же холод в ответ расстраивал Микка. Он надеялся на более радушный приём.       - Анжелика, я проделал такой тяжёлый путь сюда. Могла бы чаем...       - Никто тебя сюда не просил припираться! - крикнула девушка, оборвав любезную речь португальца. - Если у тебя хватило ума и сил припереться сюда, то должно хватить и на обратную дорогу. А если не хватает, то думаю это, - она постучала тоненьким пальчиком по стволу ружья, - прекрасно дополнит твои возможности. Проваливай!       Она серьёзно хочет, чтобы он ушёл. Так она хотела и тогда, в первый день в его особняке, а потом ещё и ещё. Но тогда он не мог уйти: он был хозяином особняка и положения тоже. Сейчас всё поменялось с точностью до наоборот. Однако самое главная причина, по которой он не мог уйти, до сих пор была при нём - он не мог без неё.       - Я не могу уйти. - с нескрываемой грустью произнёс Тики. - Без тебя я ничего не могу.       - Не пытайся выдавить из меня жалость. Я знаю, что ты хочешь разжалобить меня, но не получится: я всё решила для себя. Либо ты сейчас уходишь и больше никогда не появляешься в моей жизни, либо умираешь здесь. От моих рук. Это положит конец нам обоим.       Услышав последнюю фразу, Тики вздрогнул. Умереть от её рук - это почтенно, но он пришёл сюда не за этим. Он не пытался разжалобить, как утверждала Анжелика, он показывал свои чувства такими, какие они есть. За тем он и пришёл: показать и доказать, что ни время, ни расстояние не подвластны его чувствам.       - Погубив меня, ты не погубишь моей любви к тебе.       - Заткнись! - девушка сделала шаг. Голос её, наконец, дрогнул, а значит барьер, перекрывающий чувства, треснул. Тики мягко улыбнулся, заметив это.       - Я говорил тебе много раз, в разных подтекстах и разными словами: ты для меня всё...       - Тики, мне противно слушать это. Розовые сопли, что ты разводишь каждый раз, лишь отталкивают меня от тебя, неужели непонятно? Твои методы ненормальны. Разве можно кого-то заставить полюбить себя насильно?       - Я не принуждаю...       - Ты действуешь на мою психику! А это насилие! - Анжелика на секунду прикрыла глаза, перевела дух. - Убирайся! - приказным тоном произнесла она и вновь вернулась на ступеньку выше. Тики испугался: сейчас она скроется и он снова останется ни с чем!       Мужчина сделал шаг по направлению к девушке; та испуганно отпрянула назад, в коридор, спиной толкнув туда же тётку, и вновь прицелилась.       - Я не промахнусь. - произнесла она тихо, но уверенно.       - Позволь мне высказаться, - молящим голосом произнёс Тики, - дай мне минуту!       Тут же в глазах девушки он увидел колебания. Это приободрило Микка: значит, намерения её не так тверды, как показалось сначала.       - Тётя, уйди, пожалуйста. Мне будет стыдно, если ты услышишь этот бред. - попросила брюнетка. Женщина за её спиной сделала удивлённое лицо, но послушно скрылась за дверью.       - Я тебя внимательно слушаю. У тебя минута. Время пошло.       Он не стал говорить о том, о чём говорил всегда. Он сразу перешёл в атаку.       - Насколько противно тебе моё существование?       - По-моему, ты хотел что-то сказать, а не задавать вопросы. - грубо напомнила Анжелика. Тики повторил вопрос.       - Настолько, что у меня сегодня едва сердце не остановилось, когда я представила, как ты переступаешь порог этого дома; настолько, что я сегодня землю была готова грызть, лишь бы ты не услышал мой голос; настолько, что не задумываясь взяла оружие и направила его на тебя.       - Так что тебе мешает выстрелить? - Тики потянул руки к собачке-застёжке на свой шее.       - Не шевелись! Я не убийца! Я всего лишь хочу защитить себя и дорогого мне человека. - кричала брюнетка.       - Тогда стреляй, если я представляю для тебя такую угрозу! - мужчина не выдержал и тоже сорвался на крик. Он рывком расстегнул куртку и распахнул её.       - Стреляй сюда, чтобы не мучиться. - его ладонь легла на бешено стучащее сердце. - Если я и правда так мучил тебя, то сделай одолжение: дай мне умереть быстро. Я уже довольно намучился.       - Тебе бы с такими словами в театре работать. - усмехнулась Анжелика.       - Я не лгу. Тебе я не могу лгать. Я слаб перед тобой. Посмотри, что ты сделала: стою здесь, как дурак, не только под твоим жестоким взглядом, но и взглядом твоей тёти, соседей ( и это было правда), унижаюсь. Я предлагаю тебе выплеснуть свою злость на меня, предлагаю убить себя - ты остришь в ответ. А я ничего не могу сделать. - нервный смешок сорвался с уст Тики. - От одной мысли, что тебе будет больно, меня переворачивает изнутри. Я спать не могу, не зная, что ты в порядке. Я думать не могу, если знаю, что не в одном помещении со тобой. Я жить не могу, если тебя нет рядом! Это... это одержимость, и мне нисколько не стыдно. Я хочу, я желаю, чтобы ты приняла меня таким. И не из-за жалости или страха. А из-за любви, из-за ценности. Никто в этом мире не будет заботиться о тебе так, как я; думать так, как я; превозносить так, как я; ценить и любить. Разве ты отвернёшься от этого?       Девушка, до этого момента слушающая его очень внимательно, глядя прямо в глаза, угрюмо произнесла:       - Любить и заботиться нужно взаимно. Если это не так, то это ерунда. И если ты так любишь меня, что даже считаешь одержимостью, то я не могу сказать того же. Ты симпатичен мне, Тики, но не больше. Выбери ты изначально более человеческие методы знакомства с девушками - я бы подумала, но ты перевернул всё с ног на голову. Я понимаю, что ставлю тебя сейчас в глупое положение, но, видимо, это необходимо, иначе бы ты не высказал всего, что сказал. Мне приятно, что ты так относишься ко мне, но это не взаимно. Поэтому да, я отвернусь от этого.       - Я дам тебе время! Столько, сколько потребуется. Только, пожалуйста, не отталкивай меня. - мужчина медленно встал на колени.       - Ты сумасшедший! Встань, немедленно! - девушка стыдливо оглянулась по соседям. - Тики, не выводи меня из себя!       - Убивай, но только не отворачивайся от меня. - смиренно проговорил Микк, по-прежнему пребывая в одной позе. - Я не вынесу. Мы можем пострадать оба от этого. Точно так же, как и от твоего выстрела. Только от него тебе будет больше пользы, чем мне от моего разбитого сердца.       - Чёртов стихоплёт! - брюнетка опустила ружьё. - Не буду я тебя убивать! Проваливай с моей ограды, я больше с тобой разговаривать не буду! - с этими словами девушка скрылась за дверьми, ведущими в коридорчик. Щёлкнул замок. В этот же момент что-то щёлкнуло в сердце у Тики.       - Анжелика, не оставляй меня вновь одного! Слышишь? - с этими словами мужчина принялся тарабанить по двери что есть сил.       - Я же сказала: уходи! - вопила с той стороны девушка, спиной боязливо прижимаясь к дереву.       - Я никуда отсюда не уйду, хочешь ты этого или нет. - мужчина с обречённым видом уткнулся лбом в дверь. - Я едва не умер без тебя от тоски. Я уже был готов к этому. Я и злился, и грустил, и проклинал тебя; я готов был разрушить этот мир. Но потом появилась надежда. А теперь ты здесь, рядом со мной. Я никуда не уйду. Я буду здесь.       - Идиот! - донеслось до его уха.       - Ты как всегда само очарование. - мило улыбнулся Тики, возвращаясь и поднимая свой чемодан. - Я так скучал по тебе и твоим капризам. Надеюсь, ты больше не покинешь меня, иначе в следующий раз я заставлю многих почувствовать ту пустоту, что осталась после тебя во мне.       Анжелика, сидя по другую сторону двери, слушала Тики и чувствовала, как сердце её готово выпрыгнуть из груди. Он точно псих: сначала чуть ли не слёзно раскрыл перед ней душу, а теперь говорил с таким удовольствием, какое свойственно только людям-собственникам. И этот человек был ей одержим, как он утверждал. Девушка верила в это, но сложно было поверить в искренность его чувствах. Хотя когда она в это верила.

***

      Естественно, никто никуда не пошёл. Во-первых, пропало всё желание, а во-вторых, около ворот, периодически куря сигареты, бродил Тики. Я занавесила все окна и даже не глядела в их сторону: настолько мне было страшно. Мне казалось, что мужчина видит меня даже сквозь них.       Тётя, торчащая во время нашего с Тики разговора, у окна кухни, слышала всё от и до, потому, когда я зашла, замученная и едва держащаяся на ногах, сразу произнесла:       - Ну ты и попала, Анжелка. Это просто пиздец.       Я это знала и без неё.       Я умылась, сняла грязные вещи и, переодевшись в пижаму, завалилась на кровать. Как это часто бывало в первые дни моего проживания здесь, в голову полезли разные мысли. Но если раньше они касались Тики, который должен был меня найти, то теперь они касались того же Тики, но уже нашедшего меня. Я прокручивала отдельные фрагменты нашего разговора и просто офигевала. Да любая девка уже отдалась бы этому ловеласу за такие фразы и обещания! Но либо я загордилась от такого переизбытка внимания, либо мне ещё не всё было понятно в делах любовных. Что ж я-то не клюю на него? Что мне надо?       - Ничего мне не надо... Нахрена он такой... - бормотала в подушку я, а саму посещали отвратительные мысли: «Ну он же такого тебе наговорил! При людях, не наедине. Унизился, не меньше. На коленях стоял. Что тебе ещё надо? Ты для него точно смысл жизни. Пожалей его и не отвергай!»       Я понимала, что это говорит моя тёмная сторона, которой всё это было интересно. Ещё бы: и женское самолюбие подпитал, при свидетелях признавшись во внеземной любви; и всё-таки - всё-таки! - нашёл свой предмет обожания и пришёл за ним; и не сдался, встретив такой холодный приём. В общем, золото, а не мужик. Хватай, пока горячий!       Но светлая, более разумная сторона, говорила, что это невозможно. Он маньяк. Он пришёл сюда лишь за одним: снова забрать в свой мир и посадить в четырёх стенах, от которых уже тошнило. И пусть он не вломился в дом сейчас, но он сделает это позже, едва ему надоест весь этот концерт. Не просто так, из благородства, он отступил и не стал продолжать ломиться в двери. Это чтобы потом сделать исподтишка.       Я металась от одной стороны к другой. Время от времени я думала, что Тики заслуживает любви, такой же взаимной и страстной, какую отдавал он. Но я не могла себя заставить дать ему это, даже из-за жалости, ибо притворяться в таких делах толком не умела. Я помнила, чем окончились все мои попытки подыграть ему в особняке, и считала это бесполезным делом. Да и такие методы были бесчеловечны: рано или поздно тайна открылась бы, Тики обезумел бы от горя, а я поплатилась бы за свой трюк жизнью, не меньше.       Но и продолжать выгонять его, оскорблять, бить, в конце концов, я не могла. Во-первых, мужчине это очень быстро надоедало и он если не бил в ответ, то действовал более жестокими для меня способами; а во-вторых (и, походу, самое главное), мне всё ещё было стыдно перед ним. Стыд этот рождался из жалости, которую я с некоторого времени к нему питала. Он человек, пусть и немного поехавший с катушек, но он заслуживает снисхождения. Да, я много и много раз говорила, что его жалеть не стоит, ибо он монстр, но в душе у меня сложилось совсем противоположное мнение.       В таких думах я провела очень много времени, глядя на эту ситуацию с разных сторон.       Наконец, я услышала, как в комнату постучали. Это была тётя, которая позвала меня ужинать. Я вышла в кухню потрепанная, я помятым от лежаний лицом.       - Сходи и умойся, а то страшно смотреть. - посоветовала тётка, наливая чай.       - А мне не перед кем красоваться. - буркнула я в ответ, но прошла в ванную. «И попробуй только сказать, что есть перед кем и этот кто-то ходит под дверьми» - подумала я. Но тётя, к моей радости, промолчала.       Приведя себя в порядок, я вернулась за стол. Пододвигая к себе тарелку с запеканкой, я мельком глянула на часы.       - Уже начало десятого, - задумчиво протянула я.       - Угу! А твой хахаль всё ещё торчит около моей ограды. - недовольно произнесла Марина.       - Он не мой хахаль. - сквозь зубы процедила я и немного отодвинула шторку. Капли дождя на стекле размывали всю картину, но я прекрасно увидела в свете уличного фонаря высокую фигуру Тики. Португалец сидел на моём пеньке и, кажется, никуда не собирался уходить, хотя на улице шёл дождь, а его прикид, насколько я помню, не был готов к такой погоде.       - Походу, он не уйдёт до самого утра. А на улице дождь льёт как из ведра. Изредка успокаивается, конечно, но это дела не меняет. Промокнет же, простынет... - вздыхала Марина.       - Ему делать нехрен - пусть сидит. Надоест мокнуть - по соседям пойдёт. - ненавистно ответила я, ковыряясь вилкой в еде. - И вообще, - после секундного молчания спохватилась я, - ты его что, жалеешь?       - Конечно. - уверенно произнесла тётка. - На улице дождь, а он в курточке, да ещё и с чемоданом. Один, в незнакомом селе.       - Тёть, ты дура, что ли? - я была так поражена словами Марины, что забыла про нормы и приличие. - Он маньяк. Он конченный, мать его, маньяк!       - Да ну тебя! - отмахнулась женщина. - Не похож он на маньяка. Конечно, я была в этом уверена, ибо ты про него столько дерьма рассказала, да и дело он с тобой нехорошее сделал - украл. Но знаешь, увидев его своими глазами, я решила поменять своё мнение.       - Да? - с вызовом спросила я. - Ну и как же ты решила поменять его?       - Он не похож на маньяка, деточка. Скорее безудержно влюблённый паренёк.       Я швырнула вилку на пол, вскочила. Яростно топая, я принялась ходит по кухне под реплики тётки:       - Нет, я серьёзно. Любезный молодой человек, воспитанный, хорошо одетый. Разве маньяки так приходят за своими жертвами? Уж поверь моему опыту: эти ублюдки приходят к своим жертвам в старых потянутых кофтах с капюшонами, чтобы их лица никто не видел, и в потёртых спортивках. Не думаю, что этот молодец собирался тебя красть с таким торжеством...       - Тётя, тётя! Что ты говоришь!.. - в ужасе шептала я, продолжая нарезать круги по кухне.       - А то и говорю! Не маньяк он. Поверь моему опытному глазу. Я их в полиции в своё время нагляделась.       - Хорошо, - заключила я, видя, что Марина непробиваема, - хорошо, пусть он - не маньяк. Но что мне тогда с ним делать? С этим - как ты его назвала? - а, безудержно влюблённым пареньком!       - Во-первых, пойти и пригласить в дом обсушиться, накормить, напоить...       - И уложить с собой спать! - я всплеснула руками, закричав. - Как же быстро ты купилась на его внешность и манера, тётя! Хотя сама говорила, что внешность не главное. А теперь ты готова пусть его, незнакомого человека, в дом! Тебе мало моих рассказов про то, как он против моей воли держал меня в особняке?       - За твой характер настоящий маньяк держал бы тебя в подвале с крысами и тараканами. И я сужу не по внешности, а по поступкам! Какой дурак-маньяк стал бы так унижаться?       - Ну да, конечно, теперь ты его защищаешь! А зачем палила в него с ружья?       - Чтобы напугать. Я же понимала, что ты в истерике, а словами он не выпроваживался.       - Тогда что же ты не помогла мне его выпроводить потом?       - Потому что тогда я была о нём уже другого мнения!       Железно-бетонные доводы тётки обескуражили меня полностью. Не зная, что сказать ещё, на что тётя не смогла бы ответить, я встала по среди кухни и, сжав кулаки, затрясла ими перед лицом. Злость и беспомощность перед родственницей выводили меня из себя.       - Ну что встала? Садись и ужинай. - позвала Марина. Всё то время, что мы с ней перепирались, я гоняла по кухне, а она спокойно ела. «Невозможно так спокойно относиться к этому. Невозможно!»       - О-о, всё так плохо... - протянула Марина, увидев, что меня трясёт. Женщина сходила в зал, достала из серванта начатую бутылку настойки и, плеснув по сто грамм в две рюмки, подала мне одну.       - Пей.       Я, морщась, мелкими глотками выпила алкоголь. Горло немного обожгло, но дальше по пищеводу разлилось такое тепло, что меня вмиг перестало трясти.       - Вот так, хорошо. - Марина усадила меня за стол. - А теперь ешь, иначе тебя разнесёт на пустой желудок так, что мама не горюй.       Я кивнула и покорно принялась за еду. Никакого интереса к блюду и даже его вкуса я не почувствовала. Я даже не сразу увидела, что моя рюмка вновь наполнилась, ибо в голове и перед глазами - везде - стоял Тики.       - Ну нет, - отодвинула рюмку я, - хватит.       - Пей, это точно тебя успокоит. - заверила меня тётка. Я послушалась её. Незаметно ужин подошёл к концу. Я снова поглядела на часы: без двадцати десять.       - Да, вот и день прошёл, - проследила за моим взглядом тётка. - Конечно, было в нём кое-что хорошее и кое-что плохое, но пусть это останется позади. Жаль, что к Надьке не попали на пирог.       - Она звонила? - спросила я, собирая тарелки.       - Да, спрашивала про странный инцидент около моего дома. Я сказала, что твой несостоявшийся жених приезжал, разборки устраивал. Кстати, - подняла брови Марина, - к этому, как его зовут-то, Боже...       - Тики. - выплюнула я.       - Да, к Тики уже Зойка подходила зачем-то. Уж эта откуда узнала про него - непонятно. Живёт вообще на другой улице.       - И зачем подходила? - равнодушно спросила я, хотя внутри грудной клетки что-то неприятно сжалось.       - Наверное, интересовалась, что произошло. Надеюсь, он ей не разболтал всего. - женщина убрала бутылку под стол. - Или предлагала свои услуги.       На этих словах я запнулась о собственную ногу и едва не уронила в раковину все тарелки.       - Аккуратнее. - предупредила тётка. - Я, конечно, понимаю, что битая посуда к счастью, но давай не на ночь глядя. Про что я говорила? А, про Зойку. Наверное, предложила у себя переночевать. Смекнула, шельма, что мужик никуда уходить не собирается и родных у него здесь нет.       Зойка... Я испытывала к ней презрение с самой нашей первой встречи. Тётка не раз рассказывала, что эта красавица собрала всех парней с ближайших деревень. Оно и было понятно: высокая, тонкая, как хворостинка, с чёрными, как смоль, волосами и бровями и такого же цвета глазами. Болтливая до ужаса, любопытная, она всегда знала, что и где происходит, и не могла хранить чужие секреты. Да что чужие - свои! Всё село знало, что на днях соседская собака изорвала её красные трусы в клочья, сорвав сей предмет с верёвки и утащив под дверь соседа. И всё было бы хорошо, эта ситуация так бы и осталась между ними тремя - соседом, Зойкой и собакой, но средняя тут же побежала в магазин за чем-то и со смехом разбрехала инцидент.       Любила хвастаться, но никогда и нигде не говорила о своих любовных похождениях. На все сплетни и россказни отшучивалась, отмахивалась, увиливала, как угорь. Несколько лет назад она хвасталась, что дожидается парня из армии, но потом все про это забыли, а сейчас Зойке было уже двадцать семь и её армейский дружок до сих пор не появился.       Поэтому я не удивилась, когда тётя предположила, с какими намерениями к Тики подходила эта Зойка. Удивиться - не удивилась, но встревожилась. Не дай Бог, он попадётся в её лапы - всем селом не вырвем! «Хотя, какая мне разница?» - тут же нахмурилась я и следом подумала: «Жалко».       Тётка подкинула в печку пару поленьев.       - Из-за этого дождя в доме сыро и холоднее, чем зимой. Никто уже и печку-то не топит, а я всё качегарю, ибо кто-то мёрзнет. - Марина покосилась на меня.       - Не ври: ты максимум поленьев пять сжигаешь за раз, тепла почти и нет. Зачем ты подкинула ещё раз - я не знаю. - проворчала я, разбираясь с посудой.       - Так, на всякий случай. - как-то странно произнесла тётка, подходя к окну. - Эх, бедный мужичок...       - Его ноги здесь не будет. - сразу же отрезала я. - Я даже спать не лягу; вдруг ему вздумается ночью проникнуть в дом.       - Не, - лениво протянула женщина, поправляя шторку, - он не полезет. Так и будет сидеть и охранять этот пень. Он мне напоминает Хатико: такой же преданный и терпеливый.       - Ну да, видок у него как у побитой собаки. - хмыкнула я. С посудой было покончено. Я вытерла руки, тётя убрала со стола крошки.       - Ну вот и всё. - она довольно улыбнулась. - Теперь можно идти спать. Я так сегодня устала - жуть!       Я кинула взгляд на часы.       - Время только без пяти десять, чего так рано?       - Говорю же: устала. - тётка зевнула. - Ах да, завтра надо будет разобрать пару полок в твоём шкафу. Там старые вещи Володьки лежат. Что-то выкинуть, что-то раздать... Ты сейчас ляжешь или потом?       - Потом. Я попробую почитать. - я прошла за тётей в зал.       - Смотри, долго не засиживайся. - предупредила Марина, расправляя свою постель. Женщина спала в зале, потому что иногда любила посмотреть телевизор на ночь.       - Я боюсь, что не смогу уснуть вовсе. - призналась я. - Вся эта ситуация не даёт мне покоя.       - Деточка, успокойся: никто тебя в этом доме не тронет. Я закрыла все замки, ружьё на всякий случай заряжено. Где оно лежит - тебе известно, поэтому, если вдруг в дом проникнут и я не услышу (сплю, сама знаешь, крепко), то защититься сможешь. Иди, ложись. Настойка уже должна начать действовать: сейчас ты захочешь спать.       Я кивнула. Да, пьянела я довольно быстро, поэтому особо переживать за бессоницу не стоит.       Прошу включить песню The Chainsmokers - Takeaway (ft. Illenium, Lennon Stella       Я пожелала тётушке спокойной ночи, потушила свет в кухне и зале, и прошла в свою комнату, плотно прикрыв дверь. Включив свет, я взяла с полки книгу и плюхнулась на кровать.       - Пока настойка начнёт действовать, я успею прочитать пару страниц. - понадеялась я, устраиваясь поудобнее. Но не тут-то было.       Я дошла до середины страницы и отложила книгу. Ну нет, это была самая настоящая пытка! Из-за бесконечных мыслей я не понимала, что читаю. Я подумала, что мне и уснуть такими темпами не удастся, ибо сна у меня не было ни в одном глазу, как вдруг услышала, как Босик пару раз громко гавкнул. Я напряглась. Неужели Тики всё-таки решил пробраться в дом?       Сев на кровати, я замерла, прислушиваясь. Тётя уже понемногу храпела (видимо, настойка действует на самом деле, но не на меня), в остальном в доме царила тишина. С бешено бьющимся сердцем я подошла к двери и чуть-чуть приоткрыла её, снова прислушалась. Нет, всё тихо. Да и Босик молчит как партизан.       Я облегчённо выдохнула. У этого пса по причине старости бывали заскоки: то лаял без причины, то выл среди белого дня, то, схватив палку, сидел с ней довольное долгое время.       Закрыв дверь, я уже развернулась к кровати с твёрдым намерением лечь и попробовать ещё раз почитать, как в голове промелькнуло: «А Тики?». Из-за страха я на минуту забыла о мужчине, но стоило всему успокоиться, как он снова всплыл, как какашка в проруби. Я даже цыкнула от досады.       Сгорая от любопытства («что же он там делает?»), я прошмыгнула мимо храпящей тётки в кухню, где в потёмках ударилась большим пальцем правой ноги о табурет и, шипя от боли, про себя сматерилась не меньше двадцати раз. Когда боль унялась, я, прихрамывая, прошла к окну и заглянула в него через маленькую щель между шторами.       По стеклу бил частый мелкий дождь. Прищурившись, я сквозь эту пелену увидела размытый силуэт сидящего мужчина. Понятно, Тики продолжал сидеть, невзирая на отвратительную погоду. «Как он не боится заболеть?» - покачала головой я, поражаясь. Мне снова стало жалко его, а в голове проскочила мысль: позвать в дом.       «Ну ещё чего! - разум заговорил во мне. - Чтобы наутро ты проснулась в его особняке? Нет и нет, пусть там дальше сидит. Нравиться мокнуть - пусть мокнет».       Но если здравый смысл крутился в моём мозгу, то жалость крутилась у меня в сердце. Я даже плохо себя почувствовала, на секунду представив, как промок Тики.       «Ему же там совсем хреново. Ведь простынет же, как пить дать!»       «Не простынет!» - отвечала сама себе я, но уже не внимала эти словам: наощупь я нашла на вешалке свою куртку, фонарик и тихо вышла в коридор. Ах, как красиво и тихо барабанил по крыше дождь! Я на секунду задержалась в двери, посмотрев наверх. Не такой уж и большой дождь там, если подумать...       Резиновые сапоги на босу ногу - неприятно. Но, не обращая особого внимания на это, я как можно аккуратнее крутанула замок; тот тихо щёлкнул. Радуясь маленькой победе, я приоткрыла дверь и поглядела на улицу: мелкий частый дождь капал на громко на крышу бани и деревянный настил на тропинке. Я не спеша вышла на крыльцо, прикрыла за собой дверь и аккуратно, чтобы сапоги не шлёпали, пошла к калитке. Когда я открывала её, она даже не скрипнула - и это показалось мне ещё одним хорошим знаком.       Вода стояла кругом. Я, крадучись,шла по направлению к Тики, стараясь наступить туда, где была трава, чтобы мои шаги случайно не услышал сидевший спиной ко мне мужчина.       Я знала, что иду на риск: Тики, увидев меня, мог сойти с ума (если уже не сделал это) и просто задушить меня. А мог и схватить, и я пикнуть не спею, как окажусь в его особняке. Вдруг он этого и хотел: зная, что я жалею его, специально остался на улице, чтобы дождаться, когда жалость возьмёт надо мной вверх, и поймать меня.       Эта мысль заставила меня остановиться в двух шагах от Тики. Если португалец и правда имел такой план, то надо будет его поздравить: он удался. А если же нет, то попробовать как можно безразличнее пригласить его в дом.       Я почувствовала босыми ногами холодную резину и мелко задрожала. Не хватало ещё застудиться, простыть и слечь. Надо срочно с этим заканчивать!       Я мельком оглядела мужчину и сердце моё сжалось ещё сильнее, чем раньше. Согнувшись либо от холода, либо от горя, Тики сидел, положив локти на колени. Он не двигался и, походу, даже не смотрел перед собой. По крайней мере, я так думала, поэтому тихо обошла неподвижного мужчину и негромко позвала:       - Тики!       Кажется, дождь заглушил мои и без того тихие слова, ибо Тики не шелохнулся. Я сглотнула: он что, заснул? Присев перед мужчиной на корточки, я заглянула в его лицо и едва рассмотрела в полумраке закрытые глаза. Да ну нахер, уснуть в такую погоду?       - Тики! - в полный голос позвала мужчину я и, вытащив руку из кармана, приложила тёплую ладонь к его мокрой щеке. Тики вздрогнул, ресницы встрепенулись, и он медленно открыл глаза.       - Тики, - снова обратилась я к брюнету, - ты слышишь меня? Понимаешь?       В глазах мужчины мелькнула радость, губы его расплылись в мягкой улыбке. Я не сдержала ответной улыбки: сейчас португалец напоминал больше ребёнка, чем маньяка. Эти повеселевшие глаза, мокрые и прилившие к лицу волосы, тонкие дрожащие губы вызвали во мне такое умиление, что я на секунду закрыла глаза, дабы отогнать лишние мысли прочь.       - Анжелика. - полушёпотом проговорил мужчина и внезапно обнял. Я запаниковала: такой ход событий я, конечно, предвидела и была немного готова. Но всё это произошло неожиданно, я испугалась и с мыслями «он меня сейчас утащит!» начала сопротивляться. Но никто никуда не собирался меня тащить. Я поняла это и замерла.       Как красиво ночное небо! Только вот падающие прямо в глаз дождинки портили всю атмосферу. Я зажмурилась от одной из них и опустила лицо, сразу же уткнувшись в мокрую куртку мужчины. Никто меня никуда не тащил. Наоборот: Тики обнимал меня так крепко, что я чувствовала, как, сжимаясь, кости касаются друг друга. Он обнимал так, будто я была единственным спасением в его беде. Но так оно и было.       Поддавшись чувствам, я медленно обняла мужчину в ответ. Его парфюм ударил в ноздри, отчего я пару раз вдохнула, блаженно прикрыв глаза. А потом произнесла:       - Тики, отпусти, пожалуйста: у меня затекли и замёрзли ноги.       Мужчина не хотя отпрянул от меня, но, видимо, боясь, что я сбегу, удержал за плечо.       - Не переживай, я не сбегу. - усмехнулась я. - Я пришла пригласить тебя в дом. Как бы противен ты мне не был, я не могу оставить человека в беде. Пойдём.       Я убрала руку Тики с плеча и, схватившись за неё, потянула. Мужчина встал.       - Чемоданчик не забудь. - указала я.       - Я не ожидал, что ты пригласишь меня, - голос Тики был немного грустный, - и уже смирился с тем, что буду ночевать под проливным дождём. Но судьба оказалась благосклонна ко мне, и ты сжалилась надо мной.       - Отношения между нами не должны портить наши души. Поэтому мне и стало жалко тебя, как человека, попавшего в беду. - пожала плечами я, открывая калитку и пропуская ночного гостя в ограду.       - Я благодарен тебе. - мужчина подождал, пока я закрою калитку. - Надеюсь, твоя тётя не встретит меня с ружьём в руках и не будет контролировать каждый мой шаг?       - Она спит, поэтому веди себя тихо.       - Ты без её ведома ведёшь меня в её дом?       - Да, Тики.       - А не боишься, что я украду у вас что-нибудь и скроюсь ещё до вашего пробуждения? - в голосе мужчины проскользнула хитринка. Я уже взобралась на крыльцо и обернулась, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза португальца.       - У нас красть нечего. - угрюмо ответила я.       Тики широко улыбнулся и медленно поднялся на предпоследнюю сверху ступеньку крыльца.       - А ты? - лукаво спросил он. Я оглядела его мокрое лицо и покачала головой. Несмотря на плачевную ситуацию, в которую он попал, Тики продолжает острить и показывать свой характер. Как это похоже на меня...       - Тики, - я лёгким движением руки убрала пару тёмных прядей с лица мужчины, чтобы лучше видеть его глаза, - я искренне верю, что ты - порядочный человек и не падёшь так низко. Знаешь, у меня даже такой мысли не мелькнуло. Нет, я думала, что ты утащишь меня в тот момент, когда увидишь, но не так... В общем, я надеюсь на твою порядочность и благодарность за то, что я дала тебе ночлег.       - В таком случае, ты очень многое должна вернуть мне за те дни, которые жила у меня. - дёрнул бровями брюнет.       - Э-э нет! Там ты насильно удерживал меня! - я едва сдержалась, чтобы не толкнуть мужчину с крыльца. В ответ Тики лишь ещё раз широко улыбнулся и прыжком преодолел последнюю ступеньку. Я открыла дверь, жестом приглашая его войти. Мужчина немного помедлил, вглядываясь в тёмный коридорчик, потом повернулся ко мне. Я увидела его глаза, блеснувшие в свете фонаря: чуть прикрытые, немного уставшие, но светящиеся тихим счастьем. Тики наклонился ко мне; я инстинктивно отклонилась назад, стараясь сохранить между нами дистанцию.       - Спасибо, - его тихий голос прошелестел словно дождь, я даже не сразу поняла, правда это или мне показалось. Затем мужчина на пару секунд прижался своими губами к моим. Меня словно током шандарахнуло. Я так удивилась, что даже забыла зажмурить, как это делала обычно, и увидела, с каким наслаждением прикрыл глаза Тики. И в тот момент внутри меня что-то щёлкнуло: захотелось податься навстречу, чтобы прижаться сильнее губами к его губам, чтобы прижаться к нему, такому нежному и беспомощному, словно ребёнок. Чтобы парфюм, который вновь стал ощущаться, ударил в нос ещё сильнее, и у меня закружилась голова. Но не только от запаха - от такой близости.       Две секунды пролетели слишком быстро. Тики разорвал этот невинный поцелуй и, даже не посмотрев в мои глаза, зашёл в коридор. Я с секунду стояла в растерянности: непристойные мысли ещё крутились у меня в голове. Но когда дрожь с замёрзших ног перешла на тело, я будто протрезвела и, краснея, зашла следом за мужчиной.       - Разувайся здесь, но обувь проноси в дом. - распорядилась я, закрывая дверь на замок. Мы очень тихо вошли в дом, я вспомнила про фонарик, который так мне и не понадобился, и воспользовалась им, чтобы дойти до дверей, ведущих в зал, и плотно прикрыть их.       Тики включил свет.       - Так, - я принялась стаскивать с себя куртку, - обувь давай сюда, снимай пока куртку. Господи, ты же весь мокрый! Насквозь!       Я поставила сушить ботинки мужчины на печку, повесила свою куртку и, взяв куртку гостя, повела его в ванную.       - Так, чистое бельё у тебя с собой есть? - спросила я, заталкивая верхнюю одежду брюнета в стиральную машинку.       - Да. - отвечал Тики, стаскивая с себя водолазку. Бежевый цвет очень шёл ему, а фасон одежды подчёркивал его стройную фигуру. Я всего секунду смотрела на мужчину, но почувствовала такой жар в области щёк, будто передо мной стояла толпа полуголых мужиков. Я отвернулась к двери и открыла её со словами:       - Ванну принимать будешь?       - Да, если разрешишь. - ответил мужчина; я услышала, как мокрая водолазка прилетела в корзину с бельём. В мозгу сразу всплыла картина, которая разворачивалась позади меня. Мне стало стыдно от таких развратных мыслей, я тряхнула головой, отгоняя их.       - Сейчас полотенце принесу. - кинула я, вылетая из ванной и сквозь зубы матерясь на свою больную фантазию.       Я прошмыгнула мимо похрапывающей тётки в свою комнату и на ощупь пробралась к шкафу. Вытащив из него своё полотенце, я так же бесшумно вернулась в кухню, затем - в ванную.       - Вот, держи. - пунцовая, я протянула Тики полотенце. И было от чего краснеть: брюнет сидел на бортике ванной в одних штанах и, похоже, нисколько не переживал за свой внешний вид. При этом выражение его лица было счастливым.       - Спасибо. - Тики с улыбкой принял полотенце. - У тебя щёки красные: ты болеешь? - в глазах мелькнуло беспокойство.       - Нет, нет, - опустила взгляд я, - просто вся эта ситуация немного щепетильна, я что-то беспокоюсь. Не обращай внимания, это пройдёт.       Тики загадочно хмыкнул, продолжая разглядывать меня. Между нами повисла тишина.       - Может, примешь со мной ванну? Расслабишься, успокоишься. У тебя день выдался тяжёлым. - предложил брюнет. Я удивлённо взглянула на него: шутить изволите? Нет, Тики говорил серьёзно.       - И-идиот! Ещё я с тобой ванну не принимала! - я ринулась к двери, словно мужчина вот-вот кинется ко мне, чтобы схватить и завалить в ванну, но немного не рассчитала и влетела в косяк, больно ударившись лбом. - С-с-сука!       - Анжелика! - Тики кинулся ко мне и придержал, чтобы я от шока не свалилась в корзину с бельём. - Дай посмотрю, - он убрал мою руку ото лба и осмотрел ссадину. - Ну, маленький рог как у единорога тебе обеспечен. - улыбнулся он.       - Смейся, блин, - проворчала я, - пойду, обработаю, а ты пока прими ванну. И обязательно горячую, ибо, проторчав столько времени под дождём, ты обязательно простынешь. О, мой лоб...       Обрабатывать я ничего не стала. Аптечка находилась в зале, а шарахаться там лишний раз и будить тётю мне не хотелось. Поэтому я просто несколько раз приложила к уже округлившемуся «рогу» замороженный кусок мяса и на том окончила обработку.       Передо мной стоял важный вопрос: чем накормить Тики. Я пошарила взглядом по холодильнику и поняла, что единственное, что я могу предложить - это бутерброды, овощную нарезку и фрукты. Я решила рискнуть и попробовать разогреть в микроволновке запеканку. Благо, она работала достаточно тихо, чтобы не разбудить тётю, но я ужасно нервничала, ведь надо было за секунду до злополучного «дзинь!» открыть дверцу. И это у меня, к счастью, получилось.       Из ванной изредка доносился плеск воды. Я про себя благодарила Тики, что он так тихо ведёт себя, и надеялась, что так будет и дальше.       Ставя на стол горячие бутерброды, я ногой задела под столом бутылку с настойкой.       - Стоит предложить ему, для профилактики простуды. - прошептала я, ставя бутылку в угол стола.       Прошло уже полчаса и я заскучала. Ко мне даже в голову не пришло, чтобы поторопить Тики. Вместо этого я взяла тёткин кроссворд с холодильника и принялась отгадывать слова, параллельно хлебая голый чай. Есть мне не особо хотелось.       Наконец, я услышала, как открылась дверь ванной.       - С лёгким паром. - прошептала я, не отрываясь от кроссворда. - Садись, кушай.       Мужчина ответил «спасибо» и сел напротив меня. Я кинула на него взгляд исподлобья: белая пижама, состоящая из штанов и рубахи, делала образ Тики милым и невинным; волосы были распущены, на них местами виднелись капельки воды; в полуприкрытых глазах читалась усталость.       Я решила, что не стоит долго задерживаться в кухне и надо отправлять уставшего Тики спать, пока тётка внезапно не проснулась.       - Ешь давай и пойдём спать. Ты сейчас уже в стол клевать носом начнёшь, да и тётка может внезапно проснуться. - я пододвинула Тики тарелки с запеканкой и бутербродами. - Чай? Кофе не предлагаю, так как догадываюсь, что ты пьёшь только сваренный, а у нас растворимый. А может, что-то покрепче? - хитро прошептала я, взглядом указывая на бутылку. Тики, взгляд которого повеселел, едва я принялась за ним ухаживать, довольно улыбнулся.       - Если только ты выпьешь со мной.       - Я сегодня уже пила, но так и быть, после такой прогулки выпью ещё сто грамм. - с этими словами я взяла бутылку, открыла её и налила в две заранее подготовленные рюмки настойки. - На чёрной смородине, вроде как, - прошептала я, нюхая тёмного цвета жидкость в рюмке.       - Натуральный продукт? - Тики удивлённо поднял брови.       - Да, тёть Марина сама делает.       - Тогда предлагаю выпить за здоровью твоей тёти - прекрасной женщины, которая мне, к слову, понравилась сразу. - мы чокнулись.       - Так я тебе и поверю. - усмехнулась я и, как обычно, морщась, мелкими глотками выпила половину рюмки. - Фу, ну и гадость!       - Ты не боишься, что утром твоя тётя выгонит нас обоих, узнав, что ты без её ведома впустила в дом постороннего? Да ещё и под покровом ночи. - спросил Тики, закусывая бутербродом. Я пихнула в рот дольку помидора и покачала головой.       - Вообще-то нет, так как она сама изначально предлагала сжалиться над тобой и позвать переночевать. Но я упиралась.       - И в итоге всё равно пригласила. - взгляд мужчины прожёг меня насквозь. - Неужели чем дальше всё это заходило, тем больше ты жалела меня?       - Получается, что так. - пожала плечами я и замолчала. - Ты, правда, хотел просидеть на этом пне всю ночь?       Тики продолжал буравить меня взглядом. В какой-то момент он медленно моргнул, подтверждая мои слова.       - И ты сидел бы до тех пор, пока я не вышла к тебе?       - Правильнее: пока я не поговорил бы с тобой и не увидел, что ты снисходительна ко мне. Как сейчас.       - Моя снисходительность продлится до завтрашнего дня: едва твои вещи высохнут после стирки, ты покинешь этот дом.       - Посмотрим. - неопределённо ответил португалец. Я не совсем поняла смысл его слов и уже приготовилась спросить их значение, но Тики вдруг спросил:       - Кто такая Зоя?       - А что? - выпалила я в ответ, чувствуя, как неприятно сдавливает желудок.       - Она подходила ко мне и интересовалась моей персоной. Даже к себе ночевать приглашала. - Тики медленно жевал укроп, глядя мне в лицо. Я пялилась в ответ, изредка отводя взгляд.       - И что же ты не пошёл? Был так уверен, что весенний дождь пойдёт тебе на пользу?       - Я был уверен, что рано или поздно ты сжалилась бы надо мной. Даже если ради этого пришлось просидеть бы не вечер, а целые сутки под проливным дождём.       - Я так и знала! - я указала пальцем на мужчину. - Знала, что ты возьмёшь меня жалостью. Но это едва ли изменило моё отношение к тебе.       - Мне кажется, уже поменяло. Сейчас ты сидишь со мной за одним столом и даже позволяешь притрагиваться к тебе, хотя несколькими часами ранее ты боялась подпустить меня к себе.       - Это мимолётно. - упиралась я. - Пройдёт ночь; я снова возненавижу тебя.       - Возможно, - Тики налил себе ещё немного настойки, - но уже не так сильно. Я кое-что понял о тебе, но что именно, пока говорить не буду. Я просто попробую ещё раз это проверить и, если мой эксперимент увенчается успехом, с удовольствием расскажу. Скорее всего, ты будешь негодовать, но тебе понравится, обещаю. - после этих слов брюнет опустошил свою рюмку под мой остолбеневший взгляд.       «Что меня ждёт?» - промелькнуло в голове.       - Ты ограничен во времени, - лаконично напомнила я, - не думаю, что тебе удастся провернуть эксперимент в такие короткие сроки.       В ответ мне вновь прилетело неопределённое «посмотрим». Я потерялась конкретно от этого и уставилась в стол, жуя огурец и думая, что же означает этот односложный ответ. Тики моя реакция забавляла: он усмехался и довольно улыбался.       - Не подавись. - огрызнулась я, видя всё это.       - Ванну ты отказалась со мной принимать, так, может, хоть в постель ляжешь? - прикинулся дурачком брюнет. Я так и вскипела.       - Ты сейчас договоришься и вылетишь в своей прекрасно белой пижаме на улицу, понял?       - О, она тебе понравилась? Как я и рассчитывал.       - Не выводи меня! - я сама не заметила, как заговорила в полный голос. Тики хитро улыбнулся и приложил палец к губам, призывая к тишине.       - Ты, я смотрю, поел. - я встала и принялась убирать со стола. Мужчина едва успел стащить банан, когда я рывком убрала из-под его носа блюдо с фруктами. Я оставила посуду в раковине, решив помыть утром, и принялась вытирать стол. Бутылка вновь отправилась на пол.       Кажется, к Тики снова вернулась усталость, поскольку он замолчал и следил за мной одними глазами. В момент, когда я вытирала стол, он довольно медленно очистил банан, но откусить так и не успел: я отломила часть фрукта и со смешком отправила себе в рот. Пусть знает, кто тут хозяин. Хотя данное действие больше походило на заигрывание, и Тики рассчитал его именно так.       - Ой, неужели красавица оказывает знаки внимания? - слащаво протянул он. Я кинула тряпку на раковину и, повернувшись, показала мужчине средний палец.       - Ещё чего. Просто банана захотелось.       - Хочешь ещё? - игриво произнёс брюнет и поманил меня фруктом. Я недовольно посмотрела на него: за кого меня этот чёрт принимает? Словно я грязная развратница, которая готова исполнять любую его прихоть.       «Но один раз ведь прощается, да?» - с этой мыслью я подошла к Тики и прошептала с хитрой улыбкой:       - Ну, угощай.       - Угощайся. - ухмыльнулся мужчина и чуть протянул банан мне. Я уже хотела, как и в первый раз, отломить часть фрукта пальцами, но не успела и прикоснуться к вкусняшке: брюнет несильно ударил меня по руке.       - Какого? - я отпрянула.       - Кажется, ты забыла, как правильно есть бананы, - с этими словами Тики показательно, что было очень пошло, откусил от фрукта небольшой кусочек. Внутри у меня всё сжалось от вида этой картины: стало и противно и интересно одновременно. Но последнее одержало вверх.       - Ах да, извините, - прикинулась дурочкой я и с самым невинным видом подошла к Тики и отобрала вкусняшку. - Вот так? - с этими словами я медленно погрузила часть фрукта себе в рот, пристально наблюдая за реакцией мужчины. Тот, не отрываясь, следил за моими движениями, улыбаясь одним уголком губ. Глаза его выражали неподдельный интерес к происходящему, словно перед ним разворачивалось невероятное. В принципе, так оно и было, потому что такого он от меня не ожидал.       Тики торопливо облизнул губы. Мне показалось это дурным знаком, и я решила прекращать свои игры: четыре быстрых укуса - и весь банан, кусочками, находится у меня во рту. Тики разочарованно выдохнул и произнёс:       - Всю романтику обломала. А я уже надеялся...       - Пафол нафой. - пробубнила я с набитым ртом, отправляя банановую кожуру в мусорное ведро. - Пашли фпать.       Я подошла к двери и, едва Тики погасил свет, раскрыла их, шёпотом давай указания брюнету, куда идти. Я зашла в свою комнату первая, включила свет, затащила Тики и указала на кровать:       - Будешь спать сегодня здесь.       Мужчина окинул комнату быстрым взглядом.       - Это твоя комната? Уютно.       - Да. Ложись и спи. Спокойной ночи, чепух.       - Как ты меня назвала? О, Анжелика, - протянул Тики, видя, что я собираюсь уходить, - ты не останешься со мной?       - Нет, Тики. Хватит с меня того, что я дала тебе кров и накормила. Наложницей твоей быть я не хочу.       - А когда ты устроила сцену с бананом, я думал о другом. - пошло улыбнулся брюнет и расстегнул верхнюю пуговицу рубахи.       - Спокойной ночи! - выпалила я и, едва не поставив вторую шишку на лбу, вылетела в зал. Прикрыв дверь комнаты, я едва слышно выдохнула. Теперь можно не бояться.       Я легла на диван, широко раскинув ноги и руки. Тётя мирно посапывала во сне и даже представить не могла, что натворила её родственница. Я даже немного позавидовала её сну, потому что чувствовала: сегодня мне не удастся сомкнуть глаз.       Свет в комнате выключился. Ясно, Тики всё-таки решил лечь спать. Или он тоже пролежит всю ночь в кровати, задумчиво таращась в потолок? Уверена, ему есть над чем подумать, ведь этот день принёс ему очень много радости и горя. Как и мне.       Кажется, я совсем сходила с ума, когда видела Тики. Я то, как дура, кидалась на него, сгорая от ярости и пытаясь разорвать в клочья; то проявляла неслыханную нежность, позволяла издеваться надо собой и поддаваясь его ласкам. Складывалось впечатление, что это я сумасшедшая, а не он.       «Это всё от характера зависит. Просто я очень восприимчива и легко поддаюсь на провокации, всего-то» - попыталась оправдать себя я, но в следующую же секунду вспомнила, как едва не кинулась с ответным поцелуем в объятия брюнета на крыльце. Это была не провокация. Будь она, я бы отвесила ему пощёчину, спихнула с крыльца и, закрывшись, отправилась спать. Это было что-то другое, совсем новое. И оно не поддавалось разуму.       Плотские утехи? Нет, слишком очевидно. Будь это они, я бы и в кухне позволила Тики извращаться над собой, тем самым удовлетворяясь. Но нет. Совсем не то.       Кажется, это был позыв души. Такой спокойный и привычный, родной, что никакой паники и на горизонте не предвиделось. Будто то, что давно хранилось в глубине, копилось, сливалось, вдруг расплылось мягкой волной. И, признаюсь, эта волна была приятной. Даже больше: мне хотелось испытать это ещё раз!       От этой назойливой мысли я перевернулась на живот и, чуть-чуть открыв окно, посмотрела на небо. Тёмное и бесконечное. Великое и непостоянное. Именно такой мне показалась моя душа в тот момент. Ведь, если задуматься, то ни у одного человека (даже у меня самой) не получалось так раскрутить мою внутреннюю Вселенную, чтобы она, наконец, отозвалась своими самыми скрытыми галактиками. А Тики смог. Чёртов маньяк-первооткрыватель!       У меня начали замерзать ноги. Я накрыла их пледом и продолжила лежать на боку, взглядом буравя темноту. Чего-то не хватало. Света? Тёплого одеяла? А может, раздеться и спать голышом? Нет, не то. А что же?       Я не могла понять и пролежала, терзаемая мыслью, долгое время. Что мне нужно? Что? Подобного не было раньше. Почему именно сегодня? Из-за Тики? Из-за того, что он находится в другой комнате? Кажется, да. Я чувствовала, что размышляю в верном направлении, но к чему должны были привести меня эти размышления?       Я зевнула. О, хороший знак! Похоже, мне всё удастся сегодня поспать.       Интересно, как поживает моя кровать в особняке Тики? Трогал ли он её в моё отсутствие? А может, лил слёзы в подушку и спал на ней, пытаясь заглушить свою боль?       «Блин, какого же низкого я о нём мнения!» - усмехнулась в подушку я.       Точно! Вот что было не так. Тики был рядом, а я, привыкшая к тому, что если он рядом, то мы находимся у него в особняке, совсем в другой атмосфере, теперь не понимала, почему атмосфера не сменилась, хотя Тики был в нескольких метрах от меня. Чёрт бы побрал мой организм! Привыкает ко всему и очень быстро притом.       Я повернулась на другой бок. Нет, сегодня мне не спать. Мысли не дадут мне заснуть, буйство организма - и подавно.       Я едва не взвыла. Я устала! Я хочу лечь и просто заснуть! Как мне всё это надоело...       Я вскочила с дивана и на цыпочка ушла в кухню. Там, включив свет, я села за стол и принялась решать кроссворды. На часах было уже около двух часов. Так я просидела до трёх, ломая голову над тупыми вопросами. А потом зевнула раз, другой. Глаза начали слипаться, буквы плясать. Я в полусне выключила свет и потопала на своё ложе. Прийдя в зал, я завалилась ничком на кровать и уже приготовилась к долгожданному сну, как услышала громкий шёпот тётки:       - Анжелка, какого хрена шаришься? Из-за этого мужика переживаешь?       - Нет, тёть; в туалет ходила.       - А этот болван так и торчит под дождём или ушёл?       Я не ответила. Появилось острое желание рассказать тёте о случившемся. - Э, ладно. - вздохнула тётка и, немного покружившись, затихла. У меня же вновь отшибло сон.       Заснула я только на рассвете, до этого пару раз услышав, как Тики кашлянул. «Заболел, сука. Поди и лечить его придётся» - подумала я, с головой накрываясь одеялом и в сотый раз начиная считать овечек у себя в голове.