Аномалия

      Под ногами - снег. Обмёрзшие в вечной зиме деревья жмутся по сторонам от узкой дороги. Я упираюсь взглядом в ворота с огромными столбами спереди.       Это - не мир покемонов.       Хруст продавливаемого чьим-то громадным телом снега заставляет примёрзнуть к земле.       - Разве так надо встречать нового друга? - знакомый детский голос струится за спиной. - Обернись и...       Я оборачиваюсь. Красные светящиеся глаза Фриска-серпериора таращатся прямо на меня, словно я оказался перед мордой разъярённого дракона.       - ... и протяни свою шею!       Плети затягиваются в узел раньше, чем я успеваю пискнуть. Снег сливается в белизну. Где-то шипит исполинская змея, словно из пробитого гвоздём надувного матраса выходит воздух. Шшшшш... Или это выходит воздух из моих лёгких..?       - Шшш.., - чья-то громадная мохнатая рука гладит меня по голове, и треск необжигающего пламени в камине пробуждает ото сна. - Шшш... Спи спокойно, дитя. Никто не обидит тебя здесь, в Подземелье. Теперь мы все - как одна семья...       Я поднимаю глаза на громадного белого босс-монстра, поправляя чужой полосатый свитер, и Ториэль по-матерински нежно улыбается мне. Где я? Кто я? Это всё было кошмаром? Это всё - и есть кошмар?!       Слова вязнут в ноющем горле. Мягкость меховых рук превращается в груду птичьего пуха.       Птицы. Птичьи крики повсюду.       Темнота. Огни подворотни. Запах отбросов. Я пытаюсь скрыться за угол, но две птичьи тени снуют вокруг, как бесноватые летучие мыши.       - Разрушение человечества! Разрушение человечества! Наш великий Король Азгор соберёт все семь душ, и мы наконец, типа, будем свободны!       Крылатые силуэты скалятся крокодильей ухмылкой, тени протягивают ко мне колючие кошачьи лапы.       - А пока - купи наш отличный мусор из мусорного, типа, магазина! Объедки! Съешь объедки! Тебе, типа, понравится!       - А вот - пистолет без патронов! - голос почти хрипит мне в ухо, и я падаю в мусор, когда чья-то пасть щёлкает совсем рядом. - Тебе, типа, не понадобятся патроны... Потому что я не постесняюсь откусить тебе, типа, голову, человек! Твоя душа будет последней душой... нет, первой душой для, типа, нового кулинарного шоу Меттатона!       Куча объедков позади раскрывает провал-пасть, и круговорот бесполезного мусора принимает моё свободное падение. На этот раз я успеваю заорать.       Удар. По лицу растекается звенящая горячая боль.       Чьи-то шаги.       - Звук доносился отсюда...       Полосатые когтистые лапы осторожно шлёпают прямо к моему лицу.       - О, это ведь ты упал?       Я поднимаю голову и вижу, как крокодильи зубы сверкают в торжественной улыбке на громадном цветке.       - О, не-не-не-не-не! НЕ. ВСтАВаЙ!       Дикий необузданный смех гремит в ушах целым оркестром, и колючие лианы кусают меня по рукам вместе с торжественным звоном мух и огнемётным рёвом. Уши горят - в прямом смысле, но мои жалкие попытки выбраться тонут в радостном писке Флауи.       - Я завёл много друзей, но ничего не изменилось! Тогда я решил посмотреть... что случится, если кто-то из них умрёт? О! У меня чудная идея, мой друг! Что если... тЫ УМрёШЬ ПЕрвЫМ?!       Передавленное горло меня больше не слушается. Лианы почти готовы раздавить, а огнемёты - сжечь. Это больше не кошмар, а ад. Однако раньше, чем происходит что-то ещё, кто-то мягко выхватывает меня из колючих объятий.       Профессор Джунипер.       - Нууу, ты видишь? - красные глаза играют в безумной ухмылке. - Все получили второй шанс, но... Ничего не работает! Увы, ты никого не спасёшь. Потому что свой выбор ты сделал уже ДАвНо!       Профессор исчезает, и я гляжу на фотографию Фриска и монстров, оставленную в руке. Лица всех на снимке зачёркнуты.       - И поэтому ты плохо проведёшь время, - глазницы Санса-скелета темны, и он ленивым движением руки вызывает надо мной оскаленную пасть размером с грузовик. - Грызи.       Пасть жадно раскрывается, и я не чувствую боли - лишь отвратительный деревянный хруст...       Удар колокола. Воздух. Свет.       Я жив.       - ... как я и говорил, - Санс-вочхог пожимает плечами и отворачивается; под головой - змеиный хвост, а лежать на гладком камне ни разу не удобно. - Он плохо проводит время.       Я жив. Фриск взволнованно всматривается в лицо. Пёс-Поменьше тихо шуршит механизмом рядом, а впереди, у колокола, две неподвижные фигуры.       Я точно жив. И точно снова в этом проклятом мире.       Крохотный мусорный король медленно движется ко мне. Андайн равнодушно провожает его взглядом.       - Прости, что не интересуюсь твоим самочувствием, человек, - Азгор глядел бы исподлобья, если бы ему не приходилось так выпучивать глаза вверх. - Тебя не было с нами некоторое время... Но такое бывает с людьми, и я хочу что-то рассказать тебе...       Ну... окей. Я слишком устал от того, что видел только что, чтобы возражать.       Какая фигня со мной вообще произошла? Я помню удар колокола... и ещё один. Только второй был уже последним, кажись.       - Я помню времена, когда люди и монстры жили на поверхности в мире.., - траббиш отворачивается, и мне кажется, что какой-то комментатор басом ведёт историю. - Я помню времена, когда между нами случилась жестокая война... Люди с лёгкостью одолели нас и заточили под землю... Надежды оставили нас, и мы, боясь, что рядом с барьером будем атакованы снова и снова, основали Дом в самой глубине пещеры...       Даже если я знаю это, сказать нечего.       - Мы думали, что навсегда отрезаны от мира, но однажды... много лет спустя... наш с Тори сын, Азриэль, привёл домой упавшего с поверхности человеческого ребёнка. Мы стали одной семьёй. В Подземелье вернулась надежда...       Так... Надежда... Что там у нас за надежда-то?       - Больше не боясь людей, мы расселились по всей пещере, возведя Новый Дом у самого барьера. Мы надеялись, что рано или поздно снова увидим солнце... и потерянное время вернётся. Однако этого так и не произошло.       Из-за кого-то очень убийственного, да?       - Человеческий ребёнок тяжело заболел и умер... Наш сын... забрал его душу и пересёк барьер, чтобы исполнить последнюю волю Чары. Люди напали на него. В тот день... мы потеряли обоих наших детей.       Из-за Чары.       - Люди снова отняли у нас надежду. Они снова показали, что не позволят нам жить на поверхности. Люди... уничтожили наше будущее. Мне пришлось обвинить им войну, и Тори... больше не захотела меня видеть.       ...       - Я был жалок, человек. Мне не хватало решимости... вашей расы. Я убил шестерых детей... своими собственными руками. Седьмой человек, Фриск... С седьмым человеком вернулась Ториэль, и монстры снова увидели свет.       Азгор поворачивается ко мне, и я вижу, что он пытается что-то вспомнить.       - Затем... Затем... Мы оказались здесь. В этом мире... я снова увидел своих детей. Я снова обрёл... свою надежду. Однако... ты уже знаешь, человек. Мои дети умерли вновь. Ториэль тоже больше нет... Множество монстров... может лишиться надежды здесь, в этом мире... И всё это время... я безропотно ждал чего-то... совсем как во времена нашего заточения...       Во взгляде крохотного покемона что-то пугающее. Достаточно пугающее, чтобы разрушить кнопку пощады.       - Сначала я решил, что во всём снова виноваты люди. Люди этого мира. Люди вашего мира.       Мне показалось, или по спине снова топчутся грехи со всей их тяжестью?       - Но... моих детей и мою жену забрали не люди, а монстры. Монстры... с которыми мы могли бы жить в мире, как и с людьми когда-то!       Что-то пузырится в мусорном пакете, и пластиковая шкура траббиша лопается от ускоренного роста.       - Я больше не буду слабым королём, неспособным дать надежду!       Громадное чудище рождается передо мной, отращивая руки-прищепки.       - Я больше не буду жалким правителем, теряющим всё, что ему дорого!       Запах явившегося миру гарбодора закладывает мне нос.       - Я объявляю монстрам этого мира войну, человек! Вместе с тобой... вместе с тобой мы пройдём по этим землям и вернём домой весь наш народ, не оставив безнаказанным ни одно чудовище!       Как по заказу гремит молния. Андайн молчаливо садится рядом с эволюционировавшим королём, и её обезображенное лицо кажется мне чем-то кошмарным. А ведь поначалу... Андайн покемонам помогать собиралась.       - Думаешь, Ториэль хотела бы этого..? - едва слышный и совершенно безэмоциональный голос Санса, кажется, засёкаю только я. Фриск наверняка считал бы так же, и я оборачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядом, однако...       Закрытые глаза серпериора не выдают мне ни тени эмоций.