"Дорогой Дневник..."

Чтение Дневника Хорька показало, что белобрысый был в курсе того, что Гарри чувствовал к Гермионе, а она — к нему. У Рона появилось ощущение, что об этом знали все, кроме него. «Я вижу, что он чувствует к своей подруге…» — фраза, на которую Рон поначалу не обратил внимания, теперь обрела смысл. Что ж, Рону было не сложно утраивать свои силы, бросаемые им на комплименты и знаки внимания для Гермионы, когда Хорек был в зоне видимости. Уизли обнимал ее за талию, играл ее волосами, заносил в кабинет ее сумку, подавал чистые пергаменты из своих запасов на занятиях. Все это она в лучшем случае встречала вежливым недоумением, а в худшем — просила оставить ее в покое. Рон веселился, глядя как Поттер сдерживается, чтобы не взорваться, а Хорек, того и гляди, сделает бросок кобры и ужалит Уизли своим смертельным ядом лишь за то, что тот вниманием к собственной девушке огорчает его тайного возлюбленного. Это, однако, были только цветочки. Ягодки — они же второй пункт плана — были впереди. Когда ты — герой войны, и твою колдографию печатают на карточках из шоколадных лягушек, достать запрещенные к продаже штуки совсем не сложно. Всего два визита в правильное место в Хогсмиде, правильный разговор с правильным человеком, звон монет, которых у Рона было теперь вполне достаточно — и Оборотное зелье у тебя в кармане. С учетом того, что волосы Героя №1 были в зоне досягаемости протянутой руки — в спальне для мальчиков факультета Гриффиндор, снятые с геройской подушки, то от задумки до воплощения второй части плана у Рона ушло всего несколько недель. Актерские способности он тренировал вечерами в Выручай-комнате, и, как ему казалось, достаточно хорошо подготовился. Основной проблемой было не заржать, но важность происходящего для успешного осуществления мести была прежде всего. В общем, как бы там ни было, одной чудной позднесентябрьской ночью Рон вышел из прохода в гостиную Гриффиндор, укрытый Дезиллюминационным заклятием. В кармане его была маленькая тревел-пробирочка с зельем, куда уже был добавлен волос Поттера. На ходу Рон сделал глоток, его передернуло, но не стошнило, как на втором курсе — все-таки он уже не ребенок, организм его стал намного крепче. Подходя к подземельям, где, как Рон доподлинно знал, дежурил сегодня староста Малфой, он снял с себя заклятие, вновь став видимым. Его тело уже успело трансформироваться, став телом Гарри, и Рон не без удовлетворения отметил про себя, что плечи у него, Рона, — шире, мышцы — больше, и вообще он сильнее, красивее и мужественнее дрищавого, бледного, как спирохета, очкарика. Что касается очков, то окуляры в круглой оправе были припасены у Рона и надеты им теперь на нос, так что от реального Гарри его было не отличить. А вот и цель! Малфой прямо по курсу! Рон-Гарри шел крадучись, имитируя наличие запрещенной школьными правилами цели ночного путешествия, хотя одно то, что путешествие это было ночным, делало его запрещенным, и, разумеется, слизеринец проглотил наживку. Он пальнул заклятием, Рон-Гарри защитился Протего. Еще вспышка, Малфой уже ближе, между ними — не более двух метров, Рон метнул ответное, Малфой выставил магическую защиту. Расстояние сократилось до метра, когда слизеринец, применив хитрость, вплотную одним прыжком настиг псевдоизбранного и приставил палочку ему к горлу. На Рона-Гарри он смотрел с ненавистью, но не с такой, как на Рона в его реальном обличии. Да, да, друзья, наш Ронни, повзрослев от такой кучи предательств, свалившейся на него — Герми любит Гарри, Гарри любит Герми, Хорек любит Гарри (каким образом последний факт являлся предательством Рона, история умалчивает, но не будем отвлекаться) — так вот, наш Рон научился разбираться в оттенках эмоций, в частности, в тонкостях хорьковской ненависти. О, у Хорька была целая коллекция ненавистей на любой случай! Для Рона он обычно использовал ненависть категории «Не знаю, чего хочу тебе больше — Круциатуса, или чтобы мой кулак сходил на свидание с твоей рожей», а вот для Избранного у Малфоя-младшего была припасена особая ненависть — «Я тебя ненавижу, потому что ты пренебрег мной, моей предложенной дружбой; я ненавижу тебя, потому что тебе не нужна моя любовь, и ты никогда о ней не узнаешь. Я ненавижу тебя, любовь моя, всем сердцем ненавижу, страстно и горячо ненавижу…». Так вот, сейчас Малфой смотрел глаза в глаза Рону-Гарри с ненавистью именно этой, последней категории. Его взгляд был холоден, как лед, и полон яда, и все же страсть читалась в нем так явно! Рона-Гарри даже промурашило на мгновение. Он с его внешностью был фейком, но чувство Малфоя было самым что ни на есть настоящим. — Что тебе здесь надо, Поттер? — выплюнул слова в лицо псевдоГерою №1 слизеринский староста. — Тебе забыл отчитаться, Хорек, — пытаясь вспомнить стиль общения Гарри с Малфоем, ответил Рон-Гарри. — А ты в курсе, Избранный, что я могу снять с тебя баллы и отправить на отработку? — слизеринец больнее прижал палочку к горлу Гарри-Рона. — А ты в курсе, моль бледная, что я всю твою семейку от Азкабана отмазал? — Рон-Гарри держался дерзко и смело, но в то же время, согласно пункту Д части второй своего гениального плана, пытался продуцировать в своем взгляде с трудом сдерживаемый флюид нежности. Да, это было непросто. — Моих родителей оправдали бы и без тебя, герой, — Малфой отпрянул от него, как от заразного, со свистом рассекаемого воздуха резко опустив палочку. — Не смей даже упоминать их… Внезапно, Рон-Гарри чуть понурился. — Устал я с тобой пререкаться, Малфой, — слегка улыбнувшись, выдал он ошарашенному слизеринцу. — Мы — как дети, честное слово… Пора бы нам уже забыть детские обиды и подружиться, как думаешь? — Гарри подмигнул Малфою, который, казалось, не ударяет его Сектумсемпрой лишь в силу крайнего изумления, граничащего с приступом. — А шел я к тебе, между прочим. Дело есть. Но раз ты так… — и, махнув на прощание, Рон-Гарри устремился к выходу из подземелий. — Какое дело? — Голос Малфоя за спиной. Еще не дружественный, но уже и не враждебный. Впрочем, по-прежнему крайне подозрительный. Слизерин, мать его. — Мне нужна твоя помощь, — Рон, повернувшийся обратно и подошедший к Малфою, протянул ему кусочек пергамента. — Тут написан адрес. Аппарируй туда из Хогсмида в следующее воскресение, в 11:00, там и встретимся. С этими словами Рон-Гарри вновь развернулся и уже начал подниматься по лестнице, как услышал: — Что это за место? Что ты задумал? Это ловушка? Почему я должен тебе верить?.. — Увидимся на месте, чао-какао, дорогуша, — Уизли-Поттер послал остолбеневшему Малфою воздушный поцелуй и, подумав — или сделав вид, что подумал, — добавил, — Не стоит трындеть о нашей встрече на каждом шагу, змейка, и уже тем более не стоит подходить ко мне на людях и говорить со мной об этом или о чем-нибудь другом. Продолжай поглядывать на меня с таким выражением, будто у тебя живот скрутило, конфеточка. Спокойной ночи, — Рон-Гарри вспорхнул наверх, изящно махнув мантией, на ходу накладывая Дезиллюм. Ха! Кажись, рыбонька попалась на крючок. М-да, что-то он переборщил сегодня с уменьшительно-ласкательными для Малфоя.