"Дорогой Дневник..."

Рон неторопливо уплетал куриную ножку с картофельным пюре, смакуя вкус. Он не смотрел за слизеринский стол сегодня, ему достаточно было видеть Малфоя периферическим зрением — он уже по его смутным очертаниям научился определять настроение того и, пожалуй, даже направление мыслей. Сейчас, например, Рон знал, что Млафой напряженно ожидает утренних сов с почтой — он и хочет, и боится узнать, кому сова принесет волшебное перо, которое они вчера с Роном в обличии Гарри купили в Глазго. Они вчера аппарировали обратно — Рон, как и в начале встречи, непринужденно, с усмешкой взял руку Малфоя в свою, и аристократишко не сумел сдержать легкой дрожи — тьфу на него. Аппарировали, и тут же разошлись с чувством взаимной неприязни, возвращаясь обратно в Хогвартс разными дорогами. Рон чувствовал к Малфою неприязнь, потому что он был Роном, а тот был Малфоем, Хорьком, тут для неприязни особого повода не нужно, а Малфой чувствовал неприязнь к Рону, потому что Рон-Гарри купил подарок кому-то, к кому неравнодушен. Ревность была причиной неприязни Малфоя. Ревность вкупе с томительным, почти болезненным ожиданием утренних сов была сейчас на лице Малфоя. Сторонний наблюдатель не заметил бы ничего особенного, но Уизли теперь буквально чувствовал белобрысого. Чего нельзя было сказать о Гермионе — что у нее в голове, Рон вообще никогда не понимал. Сейчас он планировал на завтраке подсесть к ней и уверенно положить руку ей на колено при Поттере, а потом позвать на свидание в съемном номере на втором этаже «Кабаньей головы» — позвать так, разумеется, чтобы Поттер слышал. Слышал и не имел возможности выразить свою ярость. О, что за сладкие мгновения мстительного удовлетворения сулил этот план, но Гермионы что-то не было сегодня за столом. Неужели проспала? Странно, с ней такого никогда не случалось. Впрочем, Рон ее в любом случае не понимал, и не смог бы правильно угадать, в чем причина ее отсутствия, поэтому об этом вопросе он думать почти сразу же бросил, сосредотачиваясь на вкусе куриного мяса и тыквенного сока… О, а вот и почта! Сейчас повеселимся! Рон постарался придать своему лицу невозмутимое выражение, скучающим взглядом будто бы вперившись в какую-то рейвенкловку, а на деле смотря на Малфоя, к которому летела неизвестная штатная почтовая сова. Многие слизеринцы тоже обратили на это внимание. Рон доподлинно знал, что для Малфоя эта посылка была неожиданностью, но тот умело сделал вид, будто прекрасно понимает, что происходит — гад умел держать лицо, это надо было признать. Неторопливо, почти скучающе Малфой открыл небольшой сверток. Темно-изумрудное мягкое перо, которое они с Роном-Гарри приобрели вчера в магической части Глазго, плавно опустилось на стол перед ним, но Малфой смотрел даже не на него — он смотрел на вложенный маленький кусочек пергамента. Смотрел, будто не видел. Или не верил своим глазам. До ушей Рона донеслось: — Чистый пергамент? Без записки? Как странно, — Паркинсон, конечно, заглянула в записку Малфоя, но ничего не увидела. Потому что перо было действительно волшебным. К нему прилагалась инструкция — как навести на него чары, чтобы текст, написанный пером, видел только тот, кто его написал, и тот, кому это было написано. Поэтому Малфой смотрел на пергамент так странно. Поэтому Паркинсон ничего не увидела. Поэтому Рон едва сдерживал сейчас победную ухмылку. Потому что на клочке пергамента было нацарапано почерком Поттера, который Рон долго тренировал: «Астрономическая башня, сегодня в полночь».