"Дорогой Дневник..."

С момента легендарной сцены на Астрономической башне прошло несколько недель. Рон и сам не понимал, что происходит, но происходящее столь органично вписалось в его повседневность, в его жизнь, в него самого, что он уже и не помнил, что когда-то было иначе. Парные волшебные перья, по одному у него и у Малфоя, позволяли им оставлять друг другу короткие записки под рамой портрета Варнавы Вздрюченного на восьмом этаже, содержащие время и место встречи, что происходили у них теперь каждую полночь. Малфой по-прежнему был осторожен, подозрителен, недоверчив, надменен, но одно, как рассуждал Рон, в понимании Малфоя теперь изменилось: Гарри добивался его взаимности. Встречался с ним, если так можно было сказать. Точнее, это был, разумеется, Рон в обличии Гарри, но Малфой-то об этом не знал. Их свидания проходили по большей части в тишине — слизеринец был неразговорчив, а Рон-Гарри отпускал пару шуточек, получал приставленную к горлу палочку, отмахивался от нее или применял Протего, если шутка Малфоя и впрямь задевала, и на этом забивал на разговоры. Ну, а к чему говорить, когда можно губами и руками изучать тело, пусть и вражеское, зато разгоряченное и отзывчивое к прикосновениям? Неудивительно, что практически с первого их ночного свидания Рону захотелось большего. Неудивительно, что вскоре, Рон так и не понял, как это произошло, Малфой оказался стоящим перед ним на коленях. Рон не хотел знать, был ли уже у Малфоя опыт с каким-то другим парнем, но минет Хорек делал на очень достойном уровне. Хотя, по первоначальной неловкости некоторых движений его — Драко — языка на головке его — Рона-Гарри — члена, Рон все-таки сделал вывод, что опыта у хорька не было, просто очень уж ловким мерзавец уродился. Недаром тот был ловцом у слизеринцев в команде. Это было круто. Это было офигеть как круто. Теплые нежные губы, двигающиеся вверх-вниз по его члену — сначала медленно, потом быстрее. Серые глаза, не отрывающиеся от ярко-голубых в течение всего процесса. Ублюдку как будто доставляло удовольствие быть униженным. В одно из мгновений особо острых чувственных наслаждений Рон-Гарри неосознанно сжал в кулаке белесые волосы на затылке Малфоя. Тот застонал, шумно выдохнул через нос и едва уловимо закатил глаза. — Ты, что, кончил? — Рон, который и сам был близок к финалу, от неожиданности отвлекся от собственного планомерного удовлетворения и обратил свое внимание на Малфоя. Хоречья морда чуть залилась бледно-розовой краской, что для самого Рона было равносильно багровым ушам. Малфой весь как-то обмяк, держась относительно прямо лишь благодаря Рону-Гарри, все еще сжимающему в кулаке его волосы. Кажись, Хорек и правда настрелял в свои дорогущие брюки из шелка и тонкой шерсти… Поди ж ты… Ему, что, и правда нравится унижение? Нравится принуждение? Грубость? Решив поэкспериментировать, Рон стал совершать возвратно-поступательные движения тазом в рот Малфою, в котором так и держал до сих пор его член. Малфой снова застонал — глаза, правда, прикрыл: видать, последние хоречьи силы отнял оргазм. Рон добавил к движению тазом движение рукой, в которой зажал волосы Хорька — теперь его член и рот Малфоя сближались и отдалялись в два раза быстрее… Лавина оргазма накрыла обоих одновременно. Сила ее была такова, что минут пять оба, тяжело дыша, просто валялись ничком на полу Выручай-комнаты. Кажется, Рон даже заснул. Когда он проснулся, кстати, было уже утро нового учебного дня. Малфоя рядом уже не было.