Сандзару

OST: Adele – Many Shades of Black Джон проснулся непозволительно рано для выходного дня. Его разбудила скрипка. И это было ещё полбеды. Уотсон не обладал дедуктивными способностями своего соседа, однако определять настроение Холмса по издаваемым звукам научился безошибочно. А его сосед явно был не в духе. Скрипка буквально кричала об этом. Какофония, которую Джон давно окрестил «Кошачьей свадьбой», была извечной спутницей холмсовской хандры. И прямо сейчас она неслась потоками и врезалась в голову. – Что случилось? – Джон как был в пижаме, так и выскочил в коридор. – Скучно! – протянул Шерлок, сидя в кресле со скрипкой на коленях. Вместо привычного костюма-двойки на нём был лишь шёлковый халат. – И поэтому нужно было будить меня? – Застой губителен! – продолжил Шерлок, не обращая внимания на реплику Джона. – А, конечно, особенно в субботу. Ну как же, ведь твоим мозгам отдых не нужен. Зачем же беспокоиться о других, – Джон прошлёпал на кухню, намереваясь сварить кофе. – Черный, две ложки сахара, Джон. – Ну да, а что же ещё?! – Свежий тост! – Это был риторический вопрос, – крикнул Джон из кухни. – Скрытый сарказм, – долетело до него из гостиной. Несмотря на ранний подъем, Джон решил не посвящать утро очередному выяснению отношений. Привить Шерлоку основы мирного сосуществования оказалось слишком сложной задачей. Единственный выход Уотсон видел в уступках, а раз Шерлок уступать не умел в принципе, то за него это делал Джон. Он попросту сглаживал острые углы, когда погода позволяла – выпускал пар, прогуливаясь по городу, иногда пытался объяснить соседу элементарные вещи, но их разговор всегда уходил в области практические. При этом детектив всякий раз словно превращался в четырёхлетнего ребёнка, который на каждый ответ находит сто новых «почему», и ещё больше отбивал у Джона охоту достучаться до гения дедукции. Что ж, Уотсон никогда не считал себя хорошим стратегом, зато верил рекламе, которая гласила, что утром найти общий язык с любым человеком можно при помощи чашечки кофе. Неожиданно правило сработало и в отношении высокоактивного социопата. После завтрака заметно притихший Шерлок принялся читать прессу, исподтишка поглядывая на Джона, но тот стоически не замечал взглядов, и оставшаяся часть утра прошла идеально – в полной тишине. Безмолвие нарушил сам Джон. Ему не нравилось, когда Шерлок ставил над ним эксперименты, ни скрытые, ни явные. Хватило и того, что Джоном руководили в Афганистане, где приказы требовалось выполнять без лишних вопросов. Он вернулся домой с твёрдым желанием больше не терпеть постороннего влияния на собственную персону. А Шерлок этот принцип постоянно нарушал. – Почему ты всё утро пялишься на меня? – Джон, скрестив руки на груди, вознамерился во что бы то ни стало вытянуть из соседа правду. – Тебе показалось, – буркнул Шерлок, недовольно шелестя газетами. – Делал вид, что читаешь, а сам наблюдал за мной. Зачем? Очередной эксперимент? Мы же, кажется, договаривались, что ты больше не будешь использовать меня вместо лабораторных крыс и кроликов!? Шерлок уже хотел выпалить что-нибудь явно обескураживающее, чтобы заставить Джона убедиться в бесполезности подобных разговоров, но потом решил, что лучше пожертвовать малой правдой, чем признаваться в том, чему он пока сам не находил объяснения. – Пока ты крайне неэффективно ходил по магазинам, мне передали весть от одного из моих врагов. А вот и послание, – Шерлок засунул руку под диван и ловко извлёк оттуда длинный блестящий футляр. Внутри него оказался кинжал. – О, надо же. У тебя появился фан-клуб, - не без иронии заметил Джон. – В смысле её вручил кто-то из твоих врагов? – Отправили в качестве подарка. Это кусунгобу. Ритуальный кинжал для харакири. – Странные намеки. Тебя хотят убить? – Меня всегда кто-нибудь хочет убить, Джон, иногда включая тебя. Харакири – это не обязательно добровольный уход из жизни. В некоторых случаях к харакири приговаривают в наказание за проступок. Видишь эту гравировку? Джон поднёс кинжал ближе: – Что здесь написано? – «Просыпаясь утром, будь готов к смерти». Это одно из известнейших самурайских изречений. – И что ты собираешься делать? – Следуя совету, быть готовым, – Шерлок улыбнулся краешком губ, но тут же осёкся и вновь принял свой привычный, слегка надменный, вид. Джон уже второй раз ловил на лице Шерлока странное выражение, но и в этот раз не придал ему значения, списав все на случай смертельной опасности, о котором вспоминать Шерлоку было не очень приятно. Холмс вернулся к своей скрипке, на это раз сжалившись над бедным доктором, сыграл для него классическое произведение. И здесь Джон не мог не отметить странный выбор репертуара. Шерлок предпочитал немецкую музыку всякой другой, объясняя, что она удивительно хорошо помогает думать. Но именно Бах звучал на Бейкер-стрит в редкие часы меланхолии Холмса. Из-под смычка слетали ноты грусти и неопределённости, отчего у Джона засосало под ложечкой. Когда же он решил успокоить себя парой бисквитов, то вновь поймал на себе взгляд Шерлока. «Черт знает что с ним сегодня происходит, – подумал про себя Джон, наливая кофе. – Если это начало нового шторма, то пусть это будет a storm in a teacup»*. ____ *А storm in a teacup – (анг.) – буря в стакане воды.