В пустом классе тихо. Слышно, как тикают часы, как где-то в конце коридора хлопает дверь. За окном мелкий противный дождь, барабанящий по подоконнику и стеклу. Глухой стук навевает тоску и желание поскорее оказаться дома, где удобная одежда, горячий чай или кофе, а может и какао. Где телевизор, ноутбук и колонки, из-за которых соседи нередко стучат по батарее. Но Юнги не может сбежать. Потому что и так уже бегал слишком долго. Потому что дверь кабинета закрыта на ключ. Потому что ключ в брюках Пак Чимина, который настроен настолько решительно, что имел наглость не только оставить Юнги на внеплановое дежурство, поменяв местами с другой девчонкой, но и за руку поймать и заволочь в кабинет, когда Мин хотел под шумок сбежать. А ведь три дня так удачно получалось держаться подальше от Пака. Но у всего хорошего есть конец.
- Юнджи, мне нужно с тобой поговорить.
Юнги смотрит на Чимина и понимает, что тот настроен серьёзно. Из-за этого настроение падает вниз. Вот сейчас будет промывание мозгов, да ещё и пустое, ведь Пак Чимин вообще ничего не знает и не понимает. Юнги даже Намджуну писал, спрашивал, можно ли парню всё рассказать, чтобы отстал, на что друг лишь посмеялся и ответил твёрдое
«нет». Гад. Юнги точно ему ещё отомстит за все эти унижения.
- Понимаешь, тут такое дело…
Серьёзный настрой Чимина дрогнул, и Юнги не сразу понимает, в чём дело. А когда понимает, то тут же невольно алеет щеками.
- Не пялься, придурок, - шипит он, и Чимин поспешно отворачивается.
Достаточно было и взгляд отвести, но Чимин же такой невинный и вежливый. Юнги от этого блевать тянет. Спрыгнув с парты, на которую только что сел, Мин одёргивает задравшуюся юбку и садится на столешницу снова, предварительно расправив ткань. И вроде бы красноречиво кашлянул, но Чимин не поворачивается. Юнги не понимает, да и плевать ему, а у Чимина только что взорвалась вселенная. Юнджи носит чулки. А ещё у неё на фоне чёрной материи кожа выглядит удивительно белоснежной. Так необычно и так красиво.
- Итак, ты наконец-то объяснишь, на кой чёрт запер здесь? У меня были планы вообще-то.
Чимин наконец-то поворачивается, пробегается взглядом по чужой фигуре и неловко улыбается. Ерошит волосы, а после стремительно подходит к сидящему на парте Юнги и хватает его за руку, сжимая пальцы. Юнги на самом деле ошарашен, дёргает руку в попытке освободиться, но не получается. Невольно отмечая, что у Чимина ладошки тёплые и небольшие, мягкие и приятные на ощупь, Юнги пинает себя мысленно и вскидывает голову, смотря в чужие глаза. Глаза у Чимина тоже красивые, светло-карие с тёмными коричневыми и золотистыми янтарными прожилками. Ресницы чёрные и слишком длинные для парня придают взгляду выразительности и…
«И что за твою мать?», - проскальзывает в голове.
- Юнджи, выслушай меня, ладно? Я знаю, о таком тяжело говорить, да и я по сути посторонний тебе человек, но… На днях я видел твоего брата, мы случайно встретились, и он…
- Знаю.
- Что?
Глаза у Чимина забавно округляются, и Юнги усмехается. Выдёргивает свою ладонь и откидывает чёлку с глаз, чтобы не мешалась. В который раз поправляет юбку и думает о том, что теперь. Врать дальше? Бессмысленно, да и Чимин только накрутит себя, на рожон полезет. Правду тоже не скажешь, об этом сразу прознает Чонгук и донесёт Намджуну. Мелкий гадёныш тоже хотел в Америку поехать, но мать его не отпустила. А у Юнги мать в другом городе, ей неизвестно и половины из того, чем её сын занимается, в каких передрягах побывал. И о том, что Юнги исключили, что он теперь в другой школе учится, женщина тоже не знает. Ну и хорошо, а то весь мозг высосала бы.
- Он пошутил, - говорит наконец-то Юнги, скользнув взглядом по встрепенувшемуся Чимину и переводя его на влажное стекло окна. – Просто он обо мне заботится, волнуется, вот и мелет всякую чушь.
- Разве тебя это не оскорбляет? Твой брат говорит людям, что спит с тобой. Что люди будут думать о нём? А о тебе? Что будут говорить за спиной о девушке, о которой ходят такие слухи, - со злостью спрашивает Чимин и до побелевших костяшек сжимает край парты.
Юнги вновь смотрит на одноклассника и вскидывает брови. Чимин выглядит очень злым на самом деле, его взгляд молнии метает, и Мин не понимает, с чего бы тот так пёкся о его репутации. В принципе, даже если дела обстояли в реальности так, как парень наврал, то плевать. Чужое мнение ничего для Юнги не значит, с кем спать – его личное дело. И даже если бы он действительно был девушкой и спал с собственным братом, это только его дело. Не друзей, не знакомых, не родителей и уж тем более не чужих людей.
- Почему ты так печёшься о моей чести? – с сарказмом сделав ударение на последнем слове, задал интересующий его вопрос Юнги, склоняя голову к плечу. – Даже если бы это была правда, то никто не знал бы. Ну, только ты. Но ты – никто, как ты и сам сказал. С чего бы тебя волновал этот вопрос?
- Это противоестественно. Брат и сестра не могут заниматься… Такими вещами, - возмущённо отвечает Чимин.
Юнги смешно. Потому что его догадка, кажется, подтвердилась. Нелепый и правильный Пак Чимин, пример для подражания, староста, один из лучших учеников в классе, лохматый и раскрасневшийся сейчас от не произнесённого
«секс» и затапливающего его смущения, определённо втюрился в Юнги. И это так… Смешно? Глупо? Забавно?
- Ничего подобного. Во времена древних цивилизаций, когда фараоны, императоры, цари, феодалы и прочие богатые выскочки, в чьих руках была вся власть, считались посланниками богов, идея о смешении крови не существовала как таковая. Правители, их династии были священны, как и их благословлённая богами кровь. Не могло идти и речи о том, чтобы дочь правителя родила ребёнка от простолюдина, чтобы простолюдинка понесла потомство от сына, наследника этой власти. Братья и сёстры, дяди и тёти, кузины и кузены. Все женились на своей родне, где-то я даже передачу смотрела, там старший сын женился на родной старшей сестре. Это считалось нормой. Вот только гены не совместимы были, дети умирали или рождались хилыми, не доживали порой до рассвета или заката. Или и вовсе зачать было невозможно. Поэтому со временем такая практика потеряла актуальность, а народы древних цивилизаций вымерли. Сношение родственничков до добра не довело, - пожимает плечами Юнги, болтая ногами в воздухе.
- Но это было в древности, тогда всё воспринималось иначе, - попытался возразить Чимин, на что Юнги лишь фыркнул.
- В любом случае, мне от брата детей не рожать, а презервативы никто не отменял, как и противозачаточные таблетки на совсем уж крайний случай. Но сейчас меня больше интересует вопрос другой. Почему тебя это так волнует?
Юнги знает, почему, уверен почти на сто процентов, и в какой-то степени ему это даже льстит. Значит и девчонкой он был бы очень красивой, если бы не родился парнем. Спрыгнув с парты, Юнги вплотную подошёл к Чимину, зажимая его между собой и партой, в которую напуганный и смущённый Чимин вжался поясницей. Вновь склонив голову к плечу, Юнги с выползшей против воли улыбкой наблюдал, как краска с щёк старосты постепенно перетекает на шею и уши. Это смотрелось забавно, у Чимина волосы выкрашены в светлый пепельный. Лицо свёклу напоминает.
- Скажи мне, Чиминни? Ты ведь младше меня, да? Я родилась в марте, а ты – в октябре. Можешь звать меня нуной.
Юнджи слишком близко, и Чимину кажется, что он задыхается. От девушки пахнет яблочным шампунем для волос и сигаретным дымом. Парень знает, что одноклассница курит, ему это не нравится, но запах приятный, он словно неотъемлемая часть Юнджи. Температура в кабинете подскакивает на пару градусов, а когда Чимин ощущает чужую ладошку, сжавшую его бедро, то где-то за спиной и вовсе вулкан взрывается.
- Ч-что ты делаешь? – как-то совсем жалко мямлит Чимин и тут же мысленно пинает себя за дрожащий голос.
- Ухожу домой. Удачной уборки, Пак Чимин. И если девушка тебе нравится, то нужно целовать её при появившейся возможности, а не изображать из себя красный шарик, который вот-вот лопнет.
Чимин распахивает глаза, зажмуренные ранее, и шумно выдыхает. Юнджи в классе уже нет, в замке приоткрытой двери торчит ключ.
***
- Ты выглядишь действительно жутко, - говорит Сокджин и передёргивает плечами. – Смахиваешь на маньяка.
- Нуна нашла себе новую игрушку, - тянет ехидно Чонгук и на автомате уворачивается от подзатыльника.
- Новую игрушку? – заинтересовался Намджун, приоткрывая один глаз и кося им на ухмыляющегося Юнги.
- Пак Чимин, одноклассник нуны, - повторное уклонение от оплеухи. – Кажется, коротышка влюбился в Юнджи-нуну. А Юнги-хён решил этим грязно воспользоваться, чтобы проверить, можно ли засмущать человека до смерти. Мне тоже интересно. Хотя, думаю, Чимин быстрее умрёт от скачков кровеносного давления, он так часто краснеет и бледнеет, когда нуна рядом.
Юнги пинает младшего в бедро, из-за чего тот шипит и отползает подальше к Тэхёну. А тот и рад, тут же обвивает младшего конечностями, устраивая подбородок на чужой макушке и довольно жмурясь. За всем этим наблюдал Хосок, меняя в воображаемом списке ставки на тему «гей или не гей, педофил или не педофил, вот в чём вопрос». Чон-старший вмешался бы, но Чонгук на чужие приставания не жаловался. И это на самом деле Хосока волновало. Не хватало ещё, чтобы Ким Тэхён испортил его единственного и горячо любимого младшего братишку.
- Думаешь, ты ему нравишься? Впрочем, даже если и так, разве не грязно и подло играть чужими чувствами? – с сомнением тянет Намджун, садясь прямо и тяжело смотря на Юнги. – Спор спором, но мальчишка-то ни в чём не виноват. Зачем втягивать его?
- Потому что мне хреново. Я постоянно ношу чёртову юбку, которая действует волшебным отупляющим образом на мой мозг. Мне приходится брить ноги, мать вашу. Чёртовы чулки вечно сползают, а ещё жопа мёрзнет, не лето на улице. Я уже не говорю о том, что местные шлюхастые крашеные гадюки вечно пытаются облить меня дерьмом. А мужская часть этого Ада вдруг решила, что такая девушка, как Юнджи, подходит не только для того, чтобы быть бро, но и для того, чтобы трахаться. Развлекусь с Пак Чимином, делая вид, что встречаемся. Авось всякие ушлёпки отстанут. А Чимин… Жопа с ним сделается. Не сахарный, не растает, переживёт.
- Я этого не одобряю. Наломаешь дров – ко мне за советом не иди, - припечатывает Намджун.
Сокджин тут же кивает, соглашаясь с другом, Хосок пожимает плечами, Чонгук гаденько хихикает, а Тэхёну до какого-то там глупого мальчишки и дела нет. Юнги же не обращает на слова друга никакого внимания. Чимин к нему лезет сам, вот теперь пусть расплачивается.
***
«Окей, это была дерьмовая идея», - думает Юнги два дня спустя.
Теперь уже ничего не изменишь, Юнги первым подошёл к Чимину и предложил встречаться. Весьма грубо, кстати говоря. Что-то из серии
«я устала бояться поскользнуться на луже слюней, которые ты на меня пускаешь, давай попробуем» или как-то так. Юнги точно и не помнит, что тогда ляпнул. Зато помнит, как Чимин сыграл лицом в светофор и чужую улыбку. Чимин вообще всегда улыбается, тепло так и солнечно, но в этот раз улыбка подхватила Юнги и швырнула в чан со счастьем парня.
- Юнджи, я… Я согласен. Ох, это так неправильно, парень должен делать первый шаг, - лепетал тогда Чимин, а сам весь светился изнутри.
- Придурок. Что за половое ущемление? Если мне нравится парень, я имею право ему сказать об этом. Тем более я вижу, как ты на меня смотришь. Постоянно. Это бесит и раздражает. И смущает.
Кажется, тогда Юнги сам своих слов смутился, чем ещё сильнее развеселил Чимина. Тот все уроки просидел как на иголках, постоянно оборачивался, улыбался, отворачивался, но Юнги видел, что у парня улыбка с лица всё равно не сходит. Первый день это было забавно даже. Все узнали как-то разом, что Чимин и Юнджи вместе. Прибежавший Чонгук устроил целую драму на тему
«нуна, как ты могла, ты обещала выйти за меня, зачем тебе этот пухлощёкий коротышка?» и сразу же убежал, когда Юнги почти кинул в него пособием по химии. Девушки всё равно шипеть продолжали, а вот парни присмирели, хотя многие и спрашивали, зачем такой девушке какой-то тихоня.
- Он на щеночка похож. Милый такой, глазки большие, нос кнопкой. Увивается вокруг меня, от одного моего взгляда готов хвостиком завилять. Смешной и забавный, мне хочется его за ушком чесать, - честно отвечает Юнги.
Одноклассники ржут, отпускают идиотские шуточки, а Юнги понимает вдруг, что Чимин стоит у него за спиной и всё слышал. Но предположения Юнги не оправдались, Пак лишь улыбнулся тепло так, красиво и протянул пакет бананового молока, которое Мин обожал до дрожи в коленях и готов был пить литрами. Пожалуй, Чимина он просто использовал, списывал у него частенько, на вкусности разводил. А Чимин вёлся. Радовался, крутился рядом, действительно щенка напоминая, пытался угодить. А потом как-то раз Пак уломал-таки Юнги на
«разреши проводить тебя домой?».
На улице темнеет быстро, ветер холодный забирается под юбку, и Юнги даже думает о том, чтобы в ущерб своему мужскому достоинству носить колготки. Тёплые. С начёсом. Иначе половой орган отмёрзнет просто и отвалится. Все эти дебильные мысли разом вышиб Чимин. Чимин, который остановил и повязал свой тёплый шарф вокруг чужой шеи. Чимин, который робко улыбнулся и осторожно, медленно взял Юнги за руку, переплетая пальцы. Чимин, который…
- Знаешь, ты – моя первая девушка. Я очень неловкий и стеснительный, ты это уже заметила, но ты мне очень нравишься. Сразу понравилась, когда я тебя только увидел. И пусть прошло не так уж и много времени со дня нашего знакомства, всего-то вторая неделя заканчивается, и я… Я вообще-то в любовь не верю, всё это пустые слова и розовые сопли для малолеток, но ты… Ты мне действительно сильно нравишься. Настолько, что я думаю, я… В тебя влюблён.
... только что обрушил на Юнги целый ворох новых проблем.
«Очень дерьмовая», - думает Юнги и отводит взгляд.
Они идут дальше молча, а у подъезда Чимин вдруг набирается смелости и целует его в щёку. Улыбается и убегает, оставив свой шарф. И раздрай в душе Юнги. Тому вообще-то действительно плевать на чужие чувства, это всего лишь игра, и ещё через две с лишним недели всё закончится, но… Юнги помнит свою первую любовь, как его отшили. Отшили грубо и прилюдно. И из-за чего? Из-за лёгкой шепелявости. Тогда было обидно и больно, Мин думал о том, что никому такого не пожелает. И вот он, Мин Юнги, переодетый девчонкой – первая любовь одуванчика по имени Пак Чимин. И больно делать ему не хочется.
«Почему не хочется? Ну, он действительно напоминает мне щенка. Щенка ретривера или лабрадора. Принёс домой, обогрел, а тут мать приказывает выкинуть. Жалко и обидно. И себя, и щенка. Он ведь милый такой, хотелось бы оставить или отдать в надёжные руки», - думает Юнги, сидя на пуфе в гостиной.
В руках - парик, в голове - бардак, а телефон разрывается звонком.
- Окей, ты был прав. И мне не нужен твой совет. Давай нажрёмся, - говорит Юнги в трубку, как только принимает вызов.
И плевать, что завтра на учёбу.
Трунь~
