Очаровашка Мин Юнджи

Утро всегда для Юнги было тяжёлым, но в этот раз ему как-то запредельно хреново. Наверное, потому что накануне в баре парень изрядно набрался пивом. Вообще-то ему алкоголь не продавали, как и любому несовершеннолетнему, да и Сокджину, который был самый старший, тоже не продавали. Зато парни знали ребят постарше, которых можно было попросить купить себе выпивки, ибо мужская солидарность. Бармен прекрасно знал, что они всё равно отдадут купленное малолеткам, но отказать клиентам не мог, потому что с какой стати? Да и кадры здесь были не самые дружелюбные, с ними ещё поспорить попробуй. Так Юнги и заполучил себе несколько бутылок тёмного крепкого пива. Оно вообще-то парню не нравится, как и любой другой алкоголь, но жизнь из-за собственной тупости шла под откос, и нужно было забыться. Хотя, можно было бы ещё попытаться разобраться с проблемой, но зачем? Утро вечера мудренее, как говорится. И вот это самое мудрое утро, но Юнги почему-то всё ещё не хочет решать никаких проблем. Юнги хочет умереть и последний стакан воды, прохладной, можно даже с таблеткой. «Нет, не кофе. Боже, меня сейчас вырвет», - воет внутри себя Юнги, чувствуя запах мерзкого чёрного напитка. Наверное, он как в рекламе должен был тут же избавиться от всех проблем, ведь этой дрянью воняет на всю комнату, но нет. Лишь тошнота подкатывает к горлу. Простонав, Мин открыл глаза и осмотрелся. Это его комната, его стол и ноут, шкаф, его кружка, из которой Чимин пьёт чертов чёрный кофе. Что-то в этой истории не так. Ах, да. Чимин. - Что ты здесь делаешь? – шипит Юнги и медленно приподнимается на локтях. - Жду, пока ты проснёшься, - пожимает плечами Пак и улыбается. С трудом, но Юнги садится на краю постели, свесив босые ноги на пол. Взгляд ни на секунду не двигался с фигуры Чимина. Хосок говорил, что под таким взглядом друга можно кишки выблевать, но Чимин какой-то невосприимчивый. Или просто давно завещание написал. - Тебе стоит принять душ. Жду тебя на кухне. - Какого хрена? - Живее, иначе останешься без завтрака. Чимин скрывается из виду, а Юнги чертыхается. На глаза попадается телефон, а рука тут же тянется к нему. Вскоре слышатся гудки, а после и сонный голос друга. Ещё бы, на часах только одиннадцать. Краем сознания отмечая, что ни в какую школу он не пойдёт, Юнги наконец-то вспоминает, что на проводе Намджун матерится из-за того, что его разбудили так рано. - Какого чёрта Пак Чимин делает у меня в квартире? – рычит Мин, и Намджун коротко смеётся. - Мы вчера с тобой набрались прилично, Сокджин меня потащил домой, а тебя не на кого было оставить. А тут у тебя телефон звонит, а там Чимин что-то лопочет, ну мы его и попросили тебя забрать, мол ты же парень его сестры, сделай доброе дело, подмажешься, может и выдаст за тебя сестрицу. - Не просто на похоронах. На гробу, - шипит Юнги, и Намджун сразу понимает, о чём речь. - Ноженьки, балерина Юнги, тоненькие свои ноженьки не сломай. Звонок обрывается, и Юнги ползёт в ванную. Долго стоит в душе, приводя мысли в порядок и отбивая запах перегара. Чистит зубы и сушит полотенцем волосы, рассматривая себя в зеркало. Не так уж он и хреново выглядит, глаза только опухли сильно от недосыпа и после алкоголя. А так почти как новенький. И даже не волнует уже, что Чимин в его квартире, что пьёт из кружки и что вообще какого-то чёрта осмелился остаться. Натянув чистое бельё и домашние штаны с футболкой, Юнги возвращается в комнату и распахивает окно, а после уже направляется на кухню. Даже от запаха чёрного кофе больше не мутит почти, хотя голова всё ещё побаливает. - Я сделал тебе горячие бутерброды и вот ещё таблетки от головы. Ну и напился же ты вчера, - улыбается Чимин, сидя за столом. - Что ты делаешь в моём доме? – ворчит Юнги и вгрызается в бутерброд. От аппетитного запаха живот издаёт звуки умирающего кита, а ещё чертовски хочется кофе с молоком и сахаром. И, о чудо, его кружка уже полна этим напитком. Проверив ободок на предмет отпечатков чужих губ, Юнги довольно кивает и садится за стол, подбирая под себя ноги и принимаясь завтракать. - Я звонил вчера вечером Юнджи, но её телефон почему-то оказался у тебя. А ещё Сокджин-хён и Намджун-хён были с тобой, они попросили тебя забрать, потому что ты напился. Ключи я у тебя в кармане джинсов нашёл, а адрес и так знаю, потому что провожал на днях твою сестру. Так где она? И почему её телефон у тебя? Юнги думает о том, что это почти провал. У него в квартире привычный бардак, а ещё только одна спальня с одной кроватью. Там только его вещи, нет каких-нибудь девчачьих журналов, нет женской одежды кроме формы, которая, слава богу, в машину стиральную забита, а не валялась привычно на стуле. Если Чимин притащил ему таблетки, значит был в ванной, значит видел одну зубную щётку, отсутствие всяких кремов и блесков, скрабов и прочей дребедени. Чимин совершенно точно должен был понять, что Юнджи либо не существует в принципе, либо она здесь не живёт. Юнги уже тошнит от лжи, в которую он погружается теперь уже с головой, но Намджун запретил что-либо рассказывать, а выворачиваться как-то надо. Можно было бы сказать, что это не чиминово дело, но тогда тот в школе мозги всё равно выносит, когда парик и юбка займут своё место. - Она здесь не живёт. Ночует иногда, по вечерам заходит, чтобы приготовить что-нибудь, проверить, не откинул ли я копыта, а так она с какой-то подружкой снимает квартиру на пополам, - нехотя отвечает Юнги, вперивая тяжёлый взгляд в Чимина. – И какое тебе вообще дело? - Мы с ней встречаемся, - смело заявляет Чимин и сразу похож становится на боевого воробушка, смешно даже. – И чтобы ты знал, она мне сама предложила, так что ты нашим отношениям не помешаешь. Юнги ухмыляется, допивает кофе и поднимается из-за стола. Нависает над Чимином, смотрит в чужие глаза, в которых смелость смешалась с лёгкой тревогой, а после отвешивает щелбан. И идёт к раковине, чтобы вымыть кружку. - Я не собираюсь лезть в эти сопли. Она сама тебя скоро бросит, потому что ты слабый и жалкий, а ещё напоминаешь щенка. Ненавижу собак, я бы с радостью пнул тебя под рёбра, но не буду этого делать. Юнджи на самом деле та ещё стерва. Спорим, она уже у тебя списывает? И ты покупаешь ей сладкое, хотя тратишь на это все карманные деньги? Обернувшись и оперевшись поясницей о край столешницы, Юнги смотрит на нахмурившегося Чимина. Тот кусает губы, а после фыркает и смотрит так уверенно, смело. - Это ничего не значит. Списывают у меня все подряд, а сладкое… Мы встречаемся, мне не жалко баловать её. - Это только начало, - усмехается Юнги, закатывая глаза. – Она будет тянуть из тебя соки и жилы, а после, когда ты ничего уже не сможешь ей дать, она тебя кинет. А может и раньше. Она не такая, как другие. Думаю, ты знаешь, что она часто матерится, курит и вращается в не самой лучшей компании моих друзей? Ей нравится такой образ жизни, она не будет с тобой по вечерам смотреть мелодрамы. Вы как небо и земля, можете быть рядом, но не пересечётесь. - Ты не можешь всего этого знать. Да, Юнджи грубая, да, у неё много недостатков, но она… Она невероятная, и я хочу быть с ней. И буду. Сделаю всё, чтобы удержать её. И ты не прав, кстати. Она очень милая и часто смущается на самом деле. Она порой не уверена в себе, а ещё всегда больно бьёт по плечу или спине, если её похвалить. Странный жест, но им она отвлекает внимание, чтобы щёки покрасневшие скрыть. Чимин поднимается из-за стола, подходит вплотную, совсем, как до этого Юнги зажимал его в классе. Смотрит смело, прямо в чужие глаза, и Юнги понимает, что у него ладони холодеют от чужой близости. С какого хрена Пак Чимин перестал бояться получить от него по морде? И почему он говорит такие смущающие вещи? Наглый гадёныш, вот Юнги сейчас как заедет ему коленом по яйцам, будет знать, зазнавшийся придурок. - Ты вторгаешься в моё личное пространство, повышая шансы получить по морде, - сдавлено выдыхает Юнги, отчего-то теряясь под взглядом чужих глаз. - Знаю. И знаю, что ты меня не ударишь. Уверен, я действительно тебе щеночка напоминаю, но пнуть ты меня не хочешь. Можешь погладить за ушком. Юнги распахивает глаза, чувствуя, как его затапливает самое настоящее охренение, а Чимин смеётся громко и отходит в сторону. Улыбается и машет рукой. - Пока, Юнги-хён. И верни Юнджи её мобильник.

***

«Что-то происходит, я это чувствую. Но что?», - думает Юнги, сидя за своей партой. В школе сегодня на удивление мало народу. Из-за сырой погоды многие разболелись и теперь сидели дома. Сам Юнги тоже с радостью бы прикинулся больным, но не мог. Чимин бы начал волноваться, обязательно попытался бы прийти к нему, чтобы позаботиться о «своей девушке». Этого ещё не хватало. Но пусть они оба сегодня были на занятиях, пришедшая учительница литературы поинтересовалась у Чимина, почему тот отсутствовал вчера на занятиях. Чимин наврал что-то про помощь матери, и от него отстали. Но после очередь дошла и до Юнги, который вообще-то тоже на занятиях не был. - Мин Юнджи, а вы по какой причине отсутствовали? – спрашивает женщина, и Чимин тут же оборачивается. Юнги тушуется, он как-то не думал о том, что сказать. Да и Чимин смотрит как-то странно, с любопытством и… Ехидством? Засранец, неужели радуется, что его девушку подловили, а на его прогул глаза закрыли? Вот и как его после подобного одуванчиком считать? - По причине физиологии. Живот отваливался, с постели встать не могла, - ляпает Юнги и отводит взгляд. Однако вопросов больше не следует. Зато на перемене, когда Юнги возвращался из женского туалета, где курил, чтобы нервы успокоить, его поймал Чимин и затянул на лестничный пролёт, ведущий на крышу. Подвёл к окну, разворачивая к себе спиной и обнимая, опуская руки на живот Юнги и принимаясь поглаживать. - Ты чего делаешь? – недоумённо, с лёгким волнением спросил Юнги и непроизвольно втянул живот, когда нажим ладоней усилился. - Ну, у тебя ведь живот болел. По причине физиологии. А с такими вещами не шутят, мама мне говорила, что такие боли порой долго не проходят, и лучшее лекарство – тепло. «Какого чёрта, Пак Чимин?», - орёт голос в голове. Юнги забывает, как дышать, когда Чимин пробирается ладонью под его рубашку и жилетку, опуская её на незащищённую теперь кожу живота. Ладонь у Чимина горячая, но это тепло не греет, а пугает. У Юнги кишки узлом завязываются, живот втягивается ещё сильнее, когда кончики пальцев проходятся вокруг пупка. - У тебя дыхание сбилось, а ещё я чувствую, как тебя трясёт. Неужели так больно? Юнги отпихивает чужую ладонь и разворачивается, чтобы Чимину врезать, но тот перехватывает руку за запястье. И смотрит нагло так, с вызовом, а ещё ни капельки не смущённо. Улыбка всё такая же яркая и широкая, но сейчас пропитана чем-то гаденьким. Зато Юнги чувствует, что сейчас просто взорвётся от злости и смущения. Какого чёрта этот Пак Чимин его лапает? Какое он на это имеет право вообще? Юнги на такое не подписывался, мать вашу! - Очаровашка Мин Юнджи. Ты такая милая, когда смущаешься. «Это просто пиздец какой-то. Сон, точно! Это всего лишь мой кошмар», - думает Юнги. А Чимин его целует. Зажал между собой и подоконником, притянул к себе за пояс и, обняв, поцеловал. Неумело на самом деле, просто губами прижался к чужим губам, но у Юнги голова кругом. Что происходит? Какого чёрта? Что делать? Юнги поцеловал парень! - А сейчас ты ещё милее, - шепчет Чимин. Отстраняется, проводит ладонью по алеющей скуле Юнги и улыбается. - Ты… Зачем это сделал? – сипит Юнги, стараясь не обращать внимания на покалывания в губах. - Одна одноклассница мне как-то сказала, что если девушка нравится, её нужно целовать при первой же появившейся возможности, а не тормозить. Пак улыбается, склоняет голову к плечу, заводит руки за спину и покачивается с пятки на носок и обратно. Смотрит своими глазищами, дует слегка губы и в целом в который раз напоминает невинного щеночка, который просто хочет поиграть. Юнги медленно вдыхает, а после так же медленно выдыхает. Считает от одного до десяти, а после с десяти до одного. И не знает, что делать дальше. Чёрт, об этом никто не должен узнать. А от Чимина нужно избавиться как можно быстрее. Звенит звонок, и Чимин протягивает руку. Он ждёт, что Юнги возьмёт его за руку, чтобы вместе пойти на урок. Но Юнги качает головой, встряхивает волосами и думает о том, что нужно покурить. - Иди один. Предупреди, что я немного опоздаю. - Всё хорошо? - Зайду за таблетками к медсестре. Чимин кивает и уходит. Юнги слушает его затихающие шаги, а после вскидывает взгляд вверх. - Что я должен сделать, чтобы ты никому не рассказал? Чонгук спускается с лестницы, ведущей на крышу, где стоял всё это время, и пожимает плечами. - Ничего, хён. Ты прости, но это просто пиздец. И Юнги даже не отвешивает мелкому подзатыльник за ругательство, потому что да. Это пиздец.

***

В баре привычный полумрак, царит хаос и пахнет алкоголем. Привычная компания ребят сидит за дальним столиком, потягивая кока-колу. Очередная неделя подошла к концу, и все с радостью жалуются на кучу домашки, учителей, на тяжёлые уроки физкультуры, где гоняют, как в армии. Сокджин впервые на памяти парней красочно матерится, потому что художественная выставка приближается, а подготовить и нарисовать ещё нужно так много. Бесясь, парень тычет пальцами с въевшейся краской всем подряд в лицо, посыпая проклятьями и школу, и краску, и больного на голову директора. И Намджуна, особенно Намджуна. Все знают, почему, ведь это из-за Намджуна директор припахал и его, и Сокджина к труду. - Слушай, не ной, а? – не выдерживает в итоге Ким. – Ты сидишь в студии и возишь кисточкой по холсту, а я мотаюсь по всему городу, потому что олимпиады вечно в каких-то захолустьях. У меня мозги кипят, потому что сначала корейский язык, потом математика, потом физика, после химия и биология, а в понедельник мне ехать на олимпиаду по английскому. - Ты вообще не имеешь права жаловаться, - припечатывает Сокджин, тыча больно другу под рёбра пальцем. – Потому что это была твоя бредовая затея заставить Юнги стать девчонкой. Из-за тебя нас припахали. И если ты был не против, то я заебался яблоки и персики малевать. Я хочу эти яблоки и персики есть! - Я свожу тебя за свой счёт в кафе, где ты любишь фрукты в шоколаде и вишнёвый чизкейк, только умоляю, заткнись! Поесть на халяву - это лучше, чем просто поесть, поэтому Сокджин тут же затихает. С облегчением вздыхает не только Намджун, но и все остальные. Впрочем, недолго длится затишье, потому что вскоре приходит Юнги. И не один. Хосок тут же подрывается с места, пожимая руку Чимину, пока тот кивает и отвечает остальным на приветствие. Парень уже хочет сесть рядом с Юнги, но его опережает Чонгук. Вырвавшись из объятий Тэхёна, парень падает рядом с мрачным брюнетом, из-за чего Чимину ничего не остаётся, кроме как сесть рядом с Тэхёном. Тот на приветствие кивает, а сам недовольно и обиженно смотрит на Чонгука. Тот взгляда не замечает, потому что привалился к плечу Юнги. - Хён, что он здесь делает? – шёпотом спрашивает макнэ их компании и, заслышав грудное рычание парня, тут же обвил его руками, успокаивающе поглаживая. – Тише, хён, ты палишься. Будь хладнокровнее. Так уж вышло, что после того, как Чонгук стал свидетелем «окончательного падения» Юнги как парня, они как-то вдруг начали особенно тесно общаться. Раньше, пусть и в одной компании, но они редко разговаривали о чём-то. Чонгук обычно с Тэхёном и Хосоком крутился, а Юнги – с Намджуном и Сокджином. Но тут мелкий проникся жалостью или состраданием, чёрт его знает, а потому решил помочь. - Хён, ты из-за этой чёртовой Америки согласился на всю эту поебень с переодеванием в девчонку. Думаю, это действительно важно для тебя, но, хён… Целоваться с парнями это как-то ненормально, ты же понимаешь? – осторожно спросил Чонгук, когда они после ухода Чимина уселись на подоконник. - Да знаю я, - прошипел Юнги, дёргано прикуривая сигарету. – Только толку от этого знания. Чёрт меня дёрнул поиграть в отношения с этим придурком. Я думал, это будет весело, но пугливый староста как-то слишком быстро осмелел. Он мне тут такого вчера наговорил, что я уже не уверен, что, будучи девчонкой, смогу от него отвязаться. А теперь ещё с поцелуями полез. - Это пиздец, хён, - в который раз повторил Чонгук и вновь не получил за нецензурщину. И вот теперь Чонгук пытается поддерживать душевное состояние хёна в норме. В школе Чон постоянно крутится на всех переменах рядом с Юнги, чтобы не позволять Чимину брать его за руку, обнимать или пытаться вновь прижаться своими губёнками к чужим губам или щеке. Домой они тоже вместе ходят, чаще всего заворачивают к Чонгуку, если Чимин с настойчивостью барана идёт следом. Юнги младшему действительно благодарен, разве что взгляды Чимина его коробят. С каждым днём Чимин выглядит всё грустнее, смотрит всё с большей тоской, постоянно оборачивается на уроках, чтобы окинуть печальным взглядом. Юнги вообще-то плевать. Но и не плевать тоже. Это сложно. Совесть ещё проснулась так некстати. А Чимин всё равно хвостиком ходит, даже если Чонгук рядом, даже если обзывает коротышкой и прочими прозвищами, Пак всё равно не уходит. Улыбается лишь натянуто, а сам старается поближе к Юнги сесть, хотя Чонгук и влезает между ними. - Чиминни, а ты какими судьбами здесь? – спрашивает Намджун и по столешнице толкает стакан с колой в сторону парня. Чимин стакан ловит, кивает благодарно, а после переводит взгляд на Юнги, который сполз по диванчику вниз, укладывая голову на плечо Чонгуку. Чимин смотрит на пальцы Чона, поглаживающие Юнги по волосам, а после передёргивает плечами и отпивает сладкой газировки. - Я опять Юнджи потерял. Она на звонки не отвечает, а я её в кино позвать хотел. Думал, вдруг она дома у Юнги, решил зайти, а её там нет. Юнги сказал, она здесь может быть, вот я и пошёл с ним. - А вы ещё встречаетесь? Я думал, расстались. У Юнджи дурной характер, - замечает Хосок и старательно держит улыбку, когда Юнги пинает его под столом. - Я так не думаю. Юнджи очень милая, а после поцелуев так очаровательно краснеет, что мне хочется её на руках носить, - широко улыбается Чимин и переводит взгляд на подавившегося Намджуна. – Что-то не так? - Вы целовались? – ошарашено спрашивает Ким, на что Чимин вновь пожимает плечами. - А чего такого? Она ведь моя девушка. Все взгляды тут же приковываются к Юнги, который предусмотрительно глаза закрыл, делая вид, что дремлет. Пак Чимин, маленький ублюдок, ты ещё получишь за всё это. Теперь все, блять, знают о том, что Юнги сосался с другим парнем. Хорошо, если морду не начистят. Чонгук слабо скулит, и все взгляды перетекают на него. Парень лишь качает головой, натянув улыбку, а сам пытается отодрать пальцы Юнги, впившиеся ему в коленку с такой силой, словно хотят её вырвать. - Ну… Юнджи, она… Говорила как-то, что поцелуи ненавидит, слюнообмен это противно, и так далее, - заторможено говорит Намджун. - Курить хочется. Скоро вернусь, - рычит Юнги и покидает зал. На улице холодно, ветер бьёт по щекам, приводя в чувства. Юнги хлопает по карманам и понимает, что сигареты остались в школьной сумке. Но рядом появляется Чонгук и протягивает пачку. Мин вытаскивает одну сигарету, прикуривает, а после смотрит с укором. - Ты слишком мелкий, чтобы курить. - Это не мои, а Тэ-хёна. Он иногда балуется, потому что я ему как-то сказал, что после сигарет у него голос сексуальный. - Что у вас вообще происходит? Вы встречаетесь? Или он к тебе неравнодушен? Или ты к нему? По вам и не поймёшь. - Я понятия не имею. Мне нравятся девушки, а у ТэТэ-хёна и вовсе есть та, с которой он встречается. Но при этом он постоянно на мне липнет, касается меня, тискает, по волосам гладит. И называет своим. «Мой крольчонок, милашка Чонгукки», - передразнивает Чонгук чужой нежный лепет, а после ёжится. – Не знаю я. - Он нравится тебе? - Как хён, как друг. Тэхён-хён классный, мне нравится проводить с ним время. Но я вроде как не гей. А если бы и был, то никогда бы не признался ни себе, ни другим. У таких пар нет будущего. Ни детей, ни судьбы, косые взгляды, ругань родителей. Глупо это всё. И никакое «любовь всё переживёт» в жизни не работает. Все ломаются. Юнги смотрит на серьёзного младшего, а после не выдерживает и ерошит его волосы. - Милашка Чонгукки, - тянет он и треплет отбрыкивающегося парня по щеке. – Ты слишком умный для своего возраста. Ты должен хотеть попробовать всё и со всеми, а уже строишь планы на будущее. Слишком быстро вырос. - Юнги? Намджун тенью вырастает за спиной. Мнётся недолго, ерошит волосы и смотрит серьёзно, пристально. - До конца месяца совсем немного осталось. Думаю, пора заканчивать. Ты заслужил билет в Америку. Юнги замирает, смотрит недоверчиво, а после ухмыляется. - Это из-за того, что глупышка Пак Чимин в порыве чувств поцеловал меня? Хочешь-таки уберечь чувства мальчишки? - Юнги, это уже серьёзно. Нужно заканчивать. Чимин не виноват. - Не виноват в чём? В том, что ты шантажировал меня? В том, что оказался таким подлым другом? В том, что ты ради моего унижения провернул такую аферу? - Ты сам согласился. - Потому что Америка – моя мечта. И ты сыграл на этом. Признайся, ты наслаждался. А теперь ты пытаешься вывернуться, потому что всё зашло слишком далеко и может закончить грандиозным скандалом или дракой, в процессе которой кто-то кому-то может хребет сломать. Иди к чёрту, Намджун. Вернувшись в бар, Юнги подходит к столику и берёт свой рюкзак. - Мне звонила Юнджи. Попросила передать, раз уж ты рядом, что вы расстаётесь. Ты ей наконец-то надоел, - бросает он Чимину и идёт на выход. Внутри в очередной раз какой-то бардак. Юнги не понимает, какого чёрта только что так взбесился. Намджун разрешил закончить маскарад, радоваться нужно. А Юнги что сделал? Фактически послал друга в далёкое эротическое в направлении Америки. Отказался от халявной поездки, отказался от того, из-за чего морозил жопу и брил ноги. Так по-идиотски всё вышло. Чонгук, увязавшийся следом, в очередной раз протягивает пачку с сигаретами, вскоре вокруг Юнги вновь витает дым. Никотин успокаивает, помогает абстрагироваться, хотя внутри всё по-прежнему кипит. Мин бесится не потому, что Намджун заступился за Чимина, переживая за чувства паренька. Мин бесится, потому что Намджуну на самого Юнги наплевать. Намджун не думал о том, на какие жертвы идёт Юнги, как неловко себя чувствует, как ему стыдно натягивать юбку, как противно ловить на себе липкие взгляды других парней. Намджун думает о Чимине и его сопливых чувствах. Именно из-за этого, только из-за этого Мин бесится. И хочет растоптать Пак Чимина, которого в прошлой своей школе уже с землёй бы давно сравнял. - Эй, Гукки, чисто теоретически сможешь один раз поцеловать парня? - Что ты задумал, хён?

Трунь~