Насколько хватит твоего воображения. Ч. 2. Бесконечно

Если хочешь что-то быстро изменить, начни с окружающих. Потому что перекроить себя один черт в мановение ока не получится, зато вежливое терпение близких можно испытывать долго, особенно если они самоудрученно считают, что единолично привели тебя в нынешнее заковыристое положение. Угрожающе вздыхая, Вера пытается дотянуться вниз – гимнастика с девятимесячным животом даже в зародыше могла бы показаться бессмысленной идеей. Но что упертой личности стоит попробовать? Выравнивается и поднимает ногу на обувную полку, наклоняясь влево-вправо, но издевательские пряжки на туфле так и остаются вне зоны досягаемости. Еще раз агрессивно выдыхает и бросает взгляд на входную дверь. Мэтт резво уставляется в потолок – в сером велюровом костюме, черном пальто и с клетчатым шарфиком, естественно, уже обутый, – непроизвольно тарабаня костяшками пальцев по деревянной лудке. Как будто никого не ждет, а торчать в коридоре на коврике – его тайное хобби. Трель звонка оповещает про смену расстановки сил: в квартиру на Гросвенор недоуменно заглядывает Дом. ДОМ: (посматривая на обоих) Мало того, что Кирк венчание в потемках устроил, так вы решили вообще к полуночи... (шагает к Вере, обернувшись к Мэтту) Неужели так тяжело помочь? (к Вере, указывая на полку) Поставь сюда ногу. МЭТТ: (удивленно вскинув брови и замахав руками) Тяжело? Да я уже миллион раз слышал, что она не больная, а беременная! ВЕРА: (взглянув на Мэтта) Вот именно! МЭТТ: (выкинув в ее сторону руку) Миллион и один! ДОМ: (посмеиваясь и застегивая Верину туфлю) Я счастлив знать, что вам не скучно вдвоем. Не стесняйтесь, продолжайте, нам до Норбитона почти час ехать. Победив обувные застежки, Дом удовлетворенно выравнивается, а Мэтт подскакивает и смахивает терракотовое полупальто с вешалки. МЭТТ: (распахивая пальто изнанкой к Вере) Уж это, надеюсь, не сочтется за посягательство на человеческие права? ВЕРА: (разворачиваясь и засовывая в рукава руки) Смотря какую цель преследуешь. МЭТТ: Завоевание мира, бл...дь! Начиная с понимания одной брыкающейся особы. Насупившись, Вера бросает взгляд через плечо, но молчит. Мэтт, уложив красно-коричневый воротник, разворачивает ее за плечо к себе и картинным жестом указывает на дверь. Странно было бы ожидать от медийщика – любителя световых эффектов – чего-то меньшего, чем озаренный тремя прожекторами фасад празднично-светлого здания. Ноябрьское крыльцо отдельно стоящего дома увито зеленым плющом с декоративно повязанными белыми лентами, а полукруглый, широкий дворовой въезд застолблен указателями с названием и именами виновников торжества. Пройдя шутовские фейс- и ребус-контроли на входе – отыщите на листе шаржев себя и с чьим именем из двух брачующихся рифмуется «королева/queen», – прибывшая троица минует свадебного распорядителя. Холл-приемная жизнерадостно встречает лучисто-светлым интерьером с минимумом диванно-посадочных и шведско-закусочных мест. И кружком болтающих и смеющихся гостей в центре. Часть – родичи Джеки и Тома, вторая половина – хронические туроскитальцы. Здесь и сегодня с подругами. Заметив явившихся первой, Келли стучит по плечу мужа, по обыкновению возвышающегося надо всеми, и кольцевая цепочка гостей разрывается, приняв Мэтта, Веру и Дома новыми звеньями. КЕЛЛИ: (к Вере) Просто глаза радуются видеть тебя в положении. МЭТТ: (перебивая Верин отклик) Это если так смотреть, со спины вообще не скажешь. На просьбу продемонстрировать Вера, наигранно-страдальчески улыбаясь, отходит к стене. Поправляет расклешенную под грудью кофту и на широкой поясной резинке штаны, крутится в салатовом бархатном костюме, взмахнув руками, и с облегчением возвращается в центр комнаты к четырем дюжинам наблюдающих глаз. КЕЛЛИ: (усмехаясь) Ух ты, серьезно, и не скажешь. Сама вообще не поправилась. МЭТТ: (хитро улыбаясь) Ей сзади бамперной наклейки не хватает. (жестикулируя в воздухе) Осторожно! Я беременная. Держите дистанцию. Потому что когда я беременная, то сердитая и несговорчивая. Смех по кругу, похоже, одобряет идею стикера. ВЕРА: (иронично кивая) Первым делом после того, как вы на себя (указывает на Дома и Мэтта) штендеры нацепите: мы не геи! И пойдете гулять по городу. ДОМ и МЭТТ: (одновременно ее перекрикивая) Я протестую! (и) Что за?.. Я не... И у меня доказательство есть! Но задумка рекламных «сэндвичей» и реакция их потенциальных носителей находит еще больше сторонников, судя по хохоту. КЕЛЛИ: (унимая смех) Вы там же остались, где и выбрали? МЭТТ: Портлэнд? Да, там же. Да, приходим первый раз знакомиться. Старшая акушерка в тот день... детали, карты, что там надо... Сидим у нее в кабинете. Она: (копирует женский голос) не стесняйтесь поделиться своими страхами, бояться первых родов для женщины – это нормально... Вера: (ткнув в нее пальцем и понизив голос, нахмурившись и стараясь говорить с американским акцентом) мне не страшно. Усмешки по кругу. МЭТТ: (продолжает быстро) Акушерка дальше... бла-бла-бла... комнаты, персонал. Вера: (копируя ее) у вас есть акушеры-мужчины? Смешок погромче. МЭТТ: (продолжает высоким тоном) У нас в родильных комнатах исключительно женский коллектив, чтобы мамы чувствовали себя спокойно... (понижает голос и хмурится) Я не против акушеров-мужчин. Тихий смех не иссякает, улыбки так и остаются на лицах. МЭТТ: (своим обычным голосом, ко всем) Это еще не все! Потом прогнали на словах весь это процесс, и акушерка такая... (повышает тон) И еще у нас есть комплексная программа по восстановлению в период послеродового синдрома... (усмехаясь и показывая на Веру, снизив голос) У меня не будет послеродового синдрома. Засмеявшись и заражая остальных своими высокими «ха-ха-ха», Мэтт бросает взгляд на безмолвный объект шутливой атаки – Вера озадаченно и понуро рассматривает его и остальных хихикающих в ответ. ВЕРА: (нахмурившись) Я не говорю таким тоном. МЭТТ: (указывая на нее пальцем и сквозь смех) Вы видели это? Ха-ха-ха! (быстро оборвав смех и обняв ее) Не, малыш, ты никогда так не говоришь. (отворачиваясь к остальным) Ха-ха-ха! (снова к Вере) Малыш, я не со зла. (чмокнув в щеку) Отодвигаясь, Вера уже открывает рот, чтобы выдать контраргумент, но, снова окинув взглядом веселящуюся братию, лишь саркастично хмыкает. Не факт, что новая противоречивая энтимема из ее серьезного вида и явного отрицания не вызовет очередную волну смеха. К счастью, и распорядитель венчания активируется, живо вклиниваясь в гостевой периметр, и направляет всех собравшихся к заднему двору. Несмотря на довольно-таки прохладный лондонский вечер – почти ночь – под светлым вытянутым тентом, сооруженным на заказ для свадебной кульминации, необычайно тепло. Яркими оранжевыми глазами смотрят внутрь крытого навеса инфракрасные обогреватели-светлячки на высоких ножках; ближе к центру на миниатюрных круглых столиках-подставках трепещущим светом лучатся грациозные свечи; а посередине растянулась длинная светлая дорожка-подиум в одну ступень высотой, артистично присыпанная осенними листьями. Когда в конце прохода, у обвитого живым плющом белого алтаря, откуда-то сбоку появляются Том со свидетелем и священником – окружные регистраторы не проводят церемоний в частном секторе, – гости смолкают. Как по взмаху волшебной дирижерской палочки разносятся первые звуки свадебной мелодии, и на подиум с другой стороны выходит королева Жаклин/Queen Jaclyn. Светясь от макушки, коронованной фатой поверх светлых волос, и до рюшечного шлейфа пышной юбки в безбретельном подвенечном платье, Джеки величаво проплывает светлым мостиком к алтарю. Том излучает флюиды счастья даже без образцовой белозубой улыбки на смуглом лице. В огнях свечей, кланяющихся вслед за невестой, в торжественном полумраке, отдающем чем-то вековым, и негромких голосах у бело-зеленой арки ютятся воодушевленное спокойствие и эстетика значимого момента. МЭТТ: (обнимая Веру за плечи и в ухо) Слушай, может, разведемся и еще раз женимся? ВЕРА: (беззвучно смеясь, поворачивает к нему лицо и тоже в ухо) Как вариант, можно в каждой стране по церемонии провести. Смежная с холлом вторая приемная просторней, хоть и гуще заставлена: длинные столы коктейлей и закусок, перемежаемые диванами и креслами вдоль стен, и даже будка моментальных фото в углу, которую Кирк умудрился приволочь в дом. Яркий свет, ритмичная музыка, нестихающий говор – через какое-то время усталость берет свое, и Вера пересекает лобби, заходя в темную комнату напротив. Задирает голову вверх и так и проходит внутрь, разворачиваясь и смотря в потолок. Которого нет, как и верхней половины стен. По сути, не комната, а пристройка к дому со стеклянной шапкой из оконных панелей, сходящихся в коньке двухскатной крыши. На полу матрацы, подушки и одеяла. Вытянувшись и закутавшись – лишь голова и каблуки снаружи, – Вера недолго всматривается в звездное небо и сонно моргает, медленней, дольше... ДОМ: (голос сверху) Тут свободно? Разлепив глаза, Вера в прострации озирается, пока взгляд не фокусируется на неизвестно откуда взявшемся ударнике. Тот для пущего разумения еще и машет рукой по обе стороны от лежащей. ВЕРА: (кашлянув) Я, конечно, понимаю, что меня ужасно много с животом, но, блин, разве лимит шуток на сегодня не исчерпан? Усмехнувшись, Дом приземляется рядом, поглядывая сквозь прозрачную крышу на чистое звездное небо. Самоучкам-астрономам удается отыскать Кассиопею буквой «М», с горем пополам – обе Медведицы, сливающиеся с Драконом, и вроде бы – Цефея и Возничего, пока из холла не доносится взволнованный голос Мэтта: «Веру не видели?» Пронаблюдав и посмеявшись над его метанием и бегом по кругу, звездочеты решают облегчить участь страдающего. ДОМ: (подносит к уху телефон и через паузу) Да со мной она. Выйди в центр холла. (поглядывает в открытые двери, пока не появляется Мэтт) Теперь повернись на девять часов. По принципу «чудакам ориентировки по барабану» Мэтт разворачивается к прямо противоположной двери, и Вера с Домом усмехаются. ДОМ: (в трубку) Короче, мы в темной комнате с подушками. Однако «темной» она остается недолго. Лихо шагнув внутрь, Мэтт нащупывает выключатель на стене и под возмущенные вопли лежащих клацает. Правда, тут же гасит вспыхнувший свет, но уже поздно – в глазах мельтешит куча ослепляющих огоньков, перекрывающих вид и зведного неба, и размашисто приближающегося фронтмена. Улегшись с другой стороны, Мэтт просовывает руку под Верину голову, интересуясь астрономическими изысками, но спешно перебивает и в красках описывает приключения в фотобудке. Пока главного возмутителя спокойствия не хватились остальные, Вера разворачивается на бок к Мэтту, а он, переключив весь разговор на Дома, убирает с ее лица волосы, поправляет одеяло и безотчетно-успокаивающе гладит спину. Утонув в баюкающем тепле, звучании родного голоса и запахе обнимающего, Вера опять незаметно съезжает в область полудремы. Другие руки – на этот раз женские – поправляют одеяло, завернув край валиком на груди и расправив свисающие концы. Дружелюбно улыбаясь, женщина средних лет в синей брючной медицинской униформе выравнивается и с пожеланием отдыха, «пока есть время», направляется к дверям. Проводив ее взглядом, Вера удрученно поворачивает лицо к Мэтту – тот, сидя в кресле по-турецки, молча и расширив глаза, изучает ее в ответ. Реакция долго ждать не заставляет: Вера напряженно хмурится и отворачивается, полулежа-полусидя на кровати-трансформере с поднятой спинкой. Венец всей мебели в умиротворенно-бежевом интерьере родильной комнаты. С отпустившей схваткой Вера ультимативно откидывает одеяло и свешивает ноги за борт, скользя вниз – в просторной больничной сорочке-балахоне, как истинный пациент клиники. ВЕРА: К черту отдых, мне нужна гравитация! МЭТТ: (недоверчиво) Гравитация? (озаренно подняв брови) Может, позвать их, и пусть они вернутся, антидот вколят? И сделаем то, другое обезболивание, то, которое они говорили? ВЕРА: (попав ступнями в тапки, замедленно делает шаг) Да, гравитация. (шаркает вдоль кровати) Под действием притяжения плод быстрее опускается к родовым путям, или что-то такое, природным образом... Так, по крайней мере, мы делали с... (трет лицо и останавливается, глядя на Мэтта) Сколько времени? МЭТТ: (расширив глаза, вскакивает с кресла) Я позову кого-нибудь! ВЕРА: Не-не-не... (медленно водит руками) В Ванкувере сколько времени? МЭТТ: (сощурившись, рассматривает ее с пару секунд, затем выхватывает из кармана мобильный) Пять вечера. Малыш, что мне сделать? Скажи, что для тебя сделать? Промямлив «не паниковать», Вера огибает перинатальное ложе-стол и с расторопностью улитки подползает к тумбе. В телефоне отыскивает приложение онлайн-звонилки, и, пока она ждет ответа, Мэтт заглядывает из-за спины в экран. Появившееся в видео-окне девичье лицо приветствует на русском и натужно всматривается, получив в ответ кроме Вериного отклика еще и «хай, Лав... Люб» от иностранца. ЛЮБА: (с экрана) Как-то ты странно выглядишь... ВЕРА: А ты догадайся, куда меня занесло. ЛЮБА: Ты в... э-э-э... (поднимает взгляд за Верино плечо и тише) А нафига ты его с собой притащила? Не то чтоб оно меня сильно волновало, но зачем же так над мужиком издеваться? ВЕРА: (разворачиваясь и шаркая в обратном направлении, показывает Мэтту на кресло) Дорогой, мы потрещим по-девчачьи. (вернувшись на язык сестры) Потому что здесь это нормальная практика, потому что он сам вызвался и потому что это его идея была изначально! Не важно. Может, что-то по теме спросишь? Быстро выдавив из себя последние слова, Вера кривится и останавливается, опуская голову. ЛЮБА: (голос с экрана) Ты там дышать не забываешь? Верина рука с вытянутым средним пальцем взметается к дисплею. ЛЮБА: (усмехаясь с экрана) Ну, еще не все так плохо. Сколько раскрытие и почему эпидуралку не сделала? ВЕРА: (выравниваясь через паузу) Пять. Не в восторге от идеи, что кто-то будет играться с моим позвоночником, не хочу щипцов и вообще не переношу, когда что-то происходит вне моего контроля. Так что диаморфин для меня. ЛЮБА: (хмыкает) Героин. Все круто, только он блокирует выработку окситоцина, по сути, тормозит родовую деятельность. Только дольше промучаешься. Тебя стимулировали, воды отошли? ВЕРА: (обсмотрев себя и мотая головой) Так с пузырем и хожу, они тут полностью все за натуральщину и невмешательство. Но какие-то уколы делали, помимо обезболивания. ЛЮБА: (тоже качнув головой) Окситоцин через капельницу вводят, проще контролировать, можно быстро убрать. Если в мышцу, он до трех часов держится. (через паузу) Полкубика в одно бедро, подождать пять-десять минут, он хватает быстро. Если недостаточно, полкубика во второе бедро. Но ты лучше попроси своих врачей через вену и настаивай, чтобы прокололи пузырь, если будет совсем давить. Ты мелкая и узкая, они должны сами видеть, что в рубашке не получится. Но госпитальный персонал обрубает Верины предложения на корню, насчитав прогресс в пять целых и столько же десятых сантиметров и уверив, что «будущая мама – молодец» и родительско-акушерская команда идет по установленному графику. Вера саркастично кивает: по-видимому, шаг вперед и два назад. Следующий час тянется то в наяривании эллипсов и ломаных по комнате, а то в парализующем столбняке с незавидной, но стабильной периодичностью. Подпирая стену или облокачиваясь на кровать, или обвисая на Мэтте. Он топчется рядом – посланник миссии «взбодрить и развеселить», – пока Вера, ляпнув «так можно и три года ждать» и чуть не уронив мобильный, не выкапывает в медицинских недрах британской веб-паутины заветное Syntocinon. Мэтт подозрительно косится на экран, но все-таки уезжает за шприцом и ампулой. В ванной комнате, подальше от зрачков камер внутреннего наблюдения, «мама-молодец» набирает прозрачную жидкость в шприц и, поставив ногу на борт душевой кабинки, задирает модельную портлэндскую рубашку. МЭТТ: (растерянно нахмурившись) Ты уверена, ты точно уверена, что это безопасно? ВЕРА: (воткнув иглу в бедро) У меня же сестра – медик. Половина выдавлена, шприц спрятан в полотенце внутри шкафа. Начало следующего марафонского черепашьего забега со стартером-шутником бок о бок. Без изменений. Второй пит-стоп в ванной и заход на новую кривую в центральной комнате. МЭТТ: (заглядывая в Верино лицо) Ну как?.. Что-то изменилось? Ну как? Слушай, а помнишь вот это? (тише и растягивая слова) Мэтт, о Мэтт... ВЕРА: (усмехнувшись) Там было «Мэтт, мой Мэтт». МЭТТ: Ага, точно! (давя улыбку и протяжно) «Мэтт, мой Мэтт, мой Мэтт...» ВЕРА: (поворачиваясь лицом к нему) Сейчас стукну. (морщится и кладет руки на плечи, сдавленно) Или немного позже... Веселость вмиг улетучивается, и Мэтт бережно гладит ее по спине, а Вера, уткнувшись лбом ему в плечо, судорожно дышит. Оцепеневшие ладони дрожат, пальцы изгибаются когтями хищной птицы. С финалом приступа Вера заторможенно поднимает лицо и моргает, вокруг глаз мокро. ВЕРА: Где-то после того я действительно стала воспринимать нас как пару. МЭТТ: (удивленно отодвигаясь и сканируя ее лицо) Да мы уже сколько к тому времени? Месяц-два встречались? Жили вместе. Малыш, при всем уважении, но ты иногда такой тормоз. Усмехнувшись, она разворачивается и сонной мухой без четырех лап бредет «проторенной» дорогой. Марафонскую ходьбу для беременных нужно включить отдельным видом летних состязаний в программу Олимпиады. Или в зимнюю, с шарканьем на лыжах. Когда с концом третьего часа практикования гравитационного эффекта Вера останавливается все чаще, а гримасничает все выразительней, на зов являются старшая акушерка с помощницей. Кровать в долю секунды превращается в подобие любимого всеми женщинами кресла; Вера неловко кривится из-за комичных звуков жидкости, льющейся на пластик. Пощупав, позаглядывав, послушав сердце ребенка, медперсонал смывается тоже. Все же с оттоком околоплодных вод и живот кажется чуть меньше, и схватки на протяжении еще одного часа переносятся немного легче. Однако набирающие обороты усталость и вымотанность, умноженные на общее наркотически-плывучее состояние, все больше мешают концентрироваться. МЭТТ: (обнимая Веру) Малыш, есть что-то, что я могу для тебя сделать? ВЕРА: (сонно поднимая лицо и задумавшись на миг) Да, «Монти Пайтон». МЭТТ: «Монти Пайтон»? (часто поморгав) А, это... Ты что, серьезно? ВЕРА: (кивай с блаженной улыбкой) Да, давай. He ranks as high as any in Rome/Он котируется так же высоко, как любой другой в Риме. МЭТТ: (усмехнувшись и пристально глядя на нее) Он дрочит/He wanks... (мотает головой и с усилием) Он дро.../He wa... ВЕРА: (заходится тихим смехом) Нестареющая шутка. МЭТТ: (снова тщательно выговаривая) Он дро.../He wa... (нетерпеливо тараторит) Да дрочит он! Вот что этот долбо...б делает так же высоко, как и любой другой придурок в Виме. Нафига? ВЕРА: (через смех, пряча лицо у него на плече) Теперь мы оба выглядим глупо. МЭТТ: (тоже смеясь) Не, малыш, нет. Это я, может, иногда выгляжу глупо... Всегда. Ты нет. ВЕРА: (поднимая голову, всхлипывает и растирает слезы) Позови их, надоело все, пусть вколят что-нибудь, я спать хочу... МЭТТ: (расширяя глаза) Как спать? Стой тут, ничего не делай! Подскочив к стене и нажав кнопку вызова, он резко оборачивается на ее вскрик. ВЕРА: (растерянно показывая на низ живота) Там что-то случилось. Уложенная обратно на кресло и мямлящая вперемешку «там что-то такое произошло» и «может, дадите снотворного и завтра продолжим?», она усиленно трет глаза. Акушерка же, подняв голову от кресла, просит ассистентку вызвать неонатолога. АКУШЕРКА: (уверенно и делая акцент на каждом слове, к Вере) Глянь на меня, милая. Ребенок уже на выходе. Тебе надо всего лишь вытолкнуть его. За три раза. Мы сможем сделать это за три раза? Ты же сильная девочка? Вера беспомощно поглядывает на Мэтта, топчущегося рядом в изголовье кровати и не находящего себе места. МЭТТ: (часто кивая) Да, она стойкая. Обычно стойкая. Просто немного расстроенная. И за считанные надсадные минуты, мелко дрожа и лихорадочно выдыхая, Вера откидывается и с облегчением закрывает глаза. Мэтт бросает взгляды попеременно то на нее, то на женщин у другого конца ложа, уже готовый сорваться с места, как Вера наощупь отыскивает его руку. ВЕРА: (с закрытыми глазами, слабо) Холодно... Наступившую тишину в палате взрывает плач новорожденного. Нагнувшийся было к Вере Мэтт вытягивается на детский голос, а она приподнимает голову, чтобы пронаблюдать, как врач-неонатолог с шевелящимся комком отходит вбок. Лепеча с улыбкой «хороший мальчик», укладывает ребенка в «реанимационное место»/resuscitator, неизвестно когда появившееся из глубин шкафа. МЭТТ: (сжимает Верину руку, поворачиваясь к акушерке) Все, все в порядке? Она холодная! АКУШЕРКА: Это нервный озноб, (к помощнице) одеяло накинь сверху. (назад к Мэтту и Вере) Резкое изменение водного баланса и общей массы... (посмотрев вниз и через паузу к ассистентке) Проверяй детское место... (обратно к паре) Мы не теряем кровь, все прошло отлично. Есть несколько трещинок, я их сейчас красиво зашью, введу налоксон, тем самым уберутся побочные действия анальгетика, и будешь как новенькая. (посмотрев вниз снова) Желтая, зеленая, коричневая, синяя, какой цвет нитки предпочтешь? ВЕРА: (тихо) Все по очереди. МЭТТ: (хихикнув, старается сделать серьезное лицо, наклоняется и чмокает Веру в лоб) Малыш, я пойду посмотрю, как там наш... (с удивленным акцентом) малыш? АКУШЕРКА: (смеясь) Да, самое время придумать всем новые прозвища. Назад он уже подтягивается в компании врача. Мэтт сияет, а женщина-неонатолог кладет Вере на грудь закупоренного в салатовый костюмчик – лишь одно лицо открыто – сына. Новорожденный медленно шевелится и моргает, словно только учится держать глаза открытыми с машинально захлопывающимися веками. Вера стягивает одну царапку и вкладывает указательный палец в детскую ладошку – ручонка моментально сжимается вокруг. По ее примеру Мэтт ловит другую ладонь новорожденного и, переглядываясь с Верой, ошеломленно-довольно улыбается. МЭТТ: (тихо к Вере) Подумать только, у нас получилось. О! (к акушерке) Надо было зелеными нитками шить, ей нравится зеленый. Засмеявшись, медсотрудницы обещают на несколько минут оставить их втроем, а потом вернуться и помочь с уходом за младенцем. Вера с удовлетворением вытягивает ноги, когда родильное кресло трансформируется обратно в полуторку, и пара внимательно исследует сыновьи черты лица. Брови прямыми линиями и голубые глаза, как у Мэтта, нос мелкий и приплюснутый, как у всех новорожденных, и подбородок ровный, как у Веры. Поднявшись на руках, Вера беззвучно открывает рот и расширяет глаза, ложась обратно: швы противно тянут и потом еще раздражающе ноют. Вариант с кормлением сидя не проходит и первой инстанции одобрения. Зато лежа на боку получается отлично: и не надо маневрировать ребенком на весу, и младенец, насмоктавшись, сразу же непотревоженно засыпает. Однако акушерка таки требует перекладывать сына в детский прозрачный лоток-кроватку, чтобы никто случайно не раздавил и не столкнул его на пол. День, наполненный впечатлениями, косит с ног на раз, тем более когда и на ногах-то долго не держишься. Ночью Вера перебирается к Мэтту на диван – в постнатальной комнате, куда их перевели буквально через три часа после родов, просторно и больше мебели. Почти как в гостиничном номере, если бы не кровать-близнец родильного ложа в углу. Повернувшись на бок лицом к Мэтту и согнув плотно сжатые колени, она рассматривает его лицо, касается и гладит волосы. ВЕРА: (шепотом) Поверить не могу, что у нас теперь есть сын. МЭТТ: (улыбнувшись) Малыш, постарайся заснуть, а доказательство, не переживай, через пару часов очнется за новой порцией десерта. Аккуратно обняв, он притягивает ее к себе, гладя по бедру и засунув руку под голову. Британия повергает сестру и маму в еще больший культурный шок, нежели Америка и Канада вместе взятые. Не вся пока что, а именно рыжее здание, торчащее практически в конце недлинной улочки в прибрежном городке. Дом приветствует хозяйкой в коротких шортах, отголосками музыки и хохота откуда-то из-под пола и отсутствием ребенка. С которым сейчас на улице гуляет Генри. НАДЕЖДА: (подозрительно) Кто такой Генри? ВЕРА: (смеясь) Такая. Генриетта, нянечка, она может на сутки оставаться, если надо. Полдниковое чаепитие с родственницами прерывается, когда в холле отчетливо разносятся голоса – команда выползает наверх из студии, – и Вера оставляет маму и сестру в столовой, заглядывая в холл. Том, глянув за Верино плечо и не раздумывая, устремляется к арке. В пролете которой уже выстроились огорошенные родственницы: количество материализующихся в лобби, похоже, удваивает, если не удесятеряет, их потрясение с немым возгласом: «Куда мы попали?» Повинуясь внутреннему девизу «встряну везде первым», медиа-менеджер успевает выпалить приветствие, вежливые слова симпатии и пожелания хорошо провести время, прежде чем Вера ставит его в известность, что его не понимают. Вообще. Том ярко лыбится, машет руками и кивает – какое-то подобие языка глухонемых, если ни одна из сторон его не знает. Наконец, Вера толкает медийщика к двери, заметив родственницам «проведу и вернусь». Вернуться сразу не получается. Определенно нетрезвый Дом, прощаясь, обнимает и виснет – сузив глаза, Мэтт наблюдает, словно ревнуя, но тут же окликает девушку-менеджера, и они уходят в гостиную. Крис отдирает барабанщика от Веры и уводит ее в сторону «на пару слов от жены»; радует, что остальные спокойно прощаются и выходят. Жирной дразнящей точкой уходу гостей становится появление на арене местного балагана двух симпатичных молодых особ, приходящих убирать по найму. Гостевые комнаты на втором этаже вычищены, девушки прощаются. ЛЮБА: (к подошедшей назад Вере) У вас всегда так много людей? ВЕРА: Такое обычно случается перед турами. Нам же через неделю в Австралию лететь. НАДЕЖДА: Что значит «нам»? Ты что, тоже собралась с ними, а как же ребенок? ВЕРА: С нами, конечно! Из всех промелькнувших в доме личностей положительное впечатление оставляют только Генри – дородная и громкоголосая матрона, похожая на жену индейского вождя, если бы еще пончо и перо за ухо, – и Мэрилин, вторая бабушка. Мама Мэтта для простоты именует Надежду Хоуп и заверяет, что «дети сами разберутся, что им лучше». К ночи успокоенная Надежда все же чуть не зарабатывает сердечный приступ, узрев фронтмена, сбегающего по лестнице галопом и держащего на руках младенца. Утешающий довод, что они просто не видели падающего Мэтта, когда у него что-то в руках, действует едва ли. В спальне, пока искупанный и накормленный грудничок сопит между ними на кровати, Мэтт трепется с Домом по мобильному, а Вера задумчиво интернет-звонит подруге. Уловив суть житейской дилеммы – лететь или не лететь, – Марина сначала переспрашивает, нет ли осложнений, а затем культурно благословляет в путь с ремаркой: «Там, гляди, еще одного сделаете, чтобы над глупыми вопросами долго не ломать голову». В завершающий день ноября под концертной площадкой внутри австралийской Perth Arena темно – лишь огоньки рядов аппаратуры и свечение мониторов. И не совсем тихо: выступление в разгаре. Примостившись за пультами рядом с главным инженером по звуку – набок и скрестив ноги, так заживающие ткани меньше тянут, – Вера заедает нервозность местным аналогом зефира. Скрупулезная Генри бы явно не одобрила сладкий перекус: уходящий потом в молоко сахар не очень весело сказывается на ребенке, но Генри здесь нет. Они с малым остались в гостинице. Запивая маршмэллоу водой и то и дело поглядывая в экран телефона, Вера хмурится вдруг и поднимает глаза к потолку. Гитара Мэтта на высоких нотах в проигрыше-арпеджио звучит тоскливо-фальшиво. Вера бросает тревожные взгляды на инженера и мониторы, к столу моментом подлетают техники, а на прямом эфире со сцены видно, как Мэтт смеется. Завершив куплет, перед самой яркой составляющей песни – гитарным соло – фронтмен спокойно разворачивается и с частым боем по толстым струнам размеренно, словно красуясь, уходит со сцены. Будто так и задумано. Абсолютно не поддаваясь авральной суете окруживших его техников, Мэтт дошагивает к микшерному пульту и поглядывает на Веру, улыбаясь. МЭТТ: (к звукоинженеру) Возьми пару тактов, пусти по кругу. (к технику рядом, указывая головой наверх) С пульта надо будет потом снять. Когда через полминуты инженер кивает Мэтту, тот убирает руки от струн, а частый низкий бой так и остается фоновым шумом на арене сверху. Еще минута уходит на то, чтобы фронтмен, натянув наушники и «воткнувшись напрямую», привел красный семиструнный «Мэнсон» в его нормальное звучащее состояние: гитара с непонятного перепуга расстроилась уже после доконцертной проверки. Наконец, Мэтт стягивает наушники, и в гитарное гнездо на боку возвращается штекер передатчика. МЭТТ: (махнув головой Вере подойти, к звукоинженеру) Отмотай клик-трек до середины, я вступлю, и туши плэйбэк. (к приблизившейся Вере, смеясь) Малыш, успокойся, у тебя с этой гитарой определенно какая-то мистическая связь. Чмокнув ее в щеку, он бодро разворачивается. Появляется уже на мониторе – чуть ли не вприпрыжку – и, не мешкая, открывает соло тяжелыми аккордами. Оторвавшись от экрана, Вера жестами указывает звукоинженеру на выход, и тот приподнимает один наушник – спаниель и его уши. ВЕРА: (приподнявшись и придвинувшись) Я, наверное, поеду в отель. ИНЖЕНЕР: (хмурясь) Что-то случилось? ВЕРА: (качает головой) Да нет, вроде все в порядке, просто... (стопорится и разводит руками) ИНЖЕНЕР: (усмехаясь) Расстроенные гитары уже были, летающих только не хватает. Дождись уже финала. Выдохнув и помотав головой, словно пытаясь вытрусить дурные мысли, Вера приземляется обратно в кресло перед пультом. Заглядывает в экран по привычке. Гитары уже нет, а Мэтт фортепианным мелодичным аутро завершает продлившуюся почти десять минут композицию. Мельбурнский ночной клуб в сумерках светится неоновыми надписями: название, призывы «купи-продай-займи», а в окнах второго этажа – цветные контуры того, чем здесь, собственно, и можно поживиться. В прямом смысле. От ретро-рояля под металлической, с тонкими прутьями лестницей, которой Вера с охранником поднимаются в малый бар. И до будок-купе, собранных цепочкой в стиле викторианского трамвая, на втором этаже. Вывеска за спиной бармена кричит зеленым свечением «мы покупаем дроидов», хотя, судя по общему стимпанковскому интерьеру, ночному клубу больше подошли бы автоматоны. Известное на весь мир увеселительно-торговое пристанище, которое открылось всего год назад и куда Вера с Мэттом непремено хотели нагрянуть. Родригез беспристрастно указывает на первую кабинку от барной стойки слева и откланивается. Заглянув в купе, Вера обескураженно замирает на пороге, чуть не споткнувшись о бортик, подпирающий деревянные раздвижные двери. Кроме Дома, Мэтта и двух селебрити из местного ток-шоу, в тускло освещенной кабинке присутствуют еще и дамы. И все бы ничего, если бы на красном мягком уголке слева одна из них не обнимала того, кто стал отцом во второй раз всего тройку недель назад. Из услышанного нетрезвого шума получается расшифровать, что любительница рока уговаривает Мэтта купить гитару с прилавка на первом этаже и расписаться на «вот том беленьком впереди». Тогда как он пытаеся ей втемяшить, что не играет на «Стратокастерах». В общем пьяном веселье почему-то именно пассия Дома замечает Веру раньше остальных, на всякий случай отсовываясь от музыканта. Дом толкает Мэтта в плечо; тот оглядывается, паникует, виновато лыбясь, пытается отцепить настойчивую подругу, в итоге сам встает и на пару с Верой выходит в зал. МЭТТ: (покаянно) Малыш, я бы все равно не купил то фуфло... (оборачивается по сторонам, не услышал ли кто) не говоря уже о том, чтобы автографы на нем ставить. Какие-то секунды Вера угрюмо изучает его в ответ. Резко поворачивается, дернув правой рукой к другому боку – Мэтт отскакивает, загораживая лицо. Для перестраховки. Но Вера, встав к свету, копается в сумочке и, выцарапав электронный ключ, засовывает его Мэтту во внутренний карман пиджака. ВЕРА: (вернув полу пиджака на место и похлопав по груди) Развлекайся. (разворачивается и уходит) Машина едва успевает тронуться по тесной, обрамленной двухэтажными домами односторонней улочке, как звонит мобильный водителя. РОДРИГЕЗ: (глянув на заднее сиденье) Мэтт уже домой собрался, может, вернемся? ВЕРА: (мотает головой) Подождут. Скажи им, что сначала отвезешь меня, а потом заедешь. В современном, начищенном до блеска отеле, поднявшись на этаж, она легонько стучится в массивную дверь. Щелчок – и показывается встревоженное лицо Генри. Стараясь меньше тормошить разбуженную нянечку, Вера отправляет ее обратно спать и сама кормит малого. Потом укачивает, шатаясь челноком из центральной комнаты к барному закутку и обратно. Остановившись, в неровных отсветах, падающих с улицы, долго разглядывает знакомые до подкашивающей слабости черты лица в миниатюре: ровные брови, глубоко посаженные глаза, круглое личико. Приподнимает и сильней прижимает к себе малыша, вбирая запах купального ромашкового отвара, свежих одежек и того мускусного оттенка, что достался сыну от Мэтта. Если бы еще отцу от сына могла передаваться вселенская безмятежность, особенно когда от него не требуется ничего больше, как просто быть рядом. Отчетливый стук в двери мигом разворачивает на месте. Просеменив к порогу, Вера навостряет уши – судя по голосам, возле номера топчутся Мэтт с Домом в состоянии далеко за пределами понятия «нетрезвые». Вернувшись в комнату и разбудив Генри – снова, – она передает ей малого. Ввалившись в номер – надо же: им открыли; и вот удача: пропажа нашлась! – и окончательно поставив Генри на ноги, а ребенка – на уши, визитеры трындят без умолку и одновременно. Силятся перекричать друг друга, жалуясь о моральном уроне, понесенном в розысках Веры. Пока нянечка собирает свои и детские вещи и покидает номер, Вера раза три ощупывает пиджак Мэтта: внешние и внутренний карманы – но ее ключа нигде нет. В брюках – та же песня. Присевший на освободившуюся от Генри и малого постель Дом с довольным лицом клонится в предвкушении горизонтального спокойствия, но Вера, торопливо шагнув к нему, тянет вверх. В леопардовом жакете карманов нет вообще, а вот в джинсах фирменный отельный пластик таки находится. Один, и от номера Дома. ВЕРА: (повертев ключ и хмыкнув, толкает Дома обратно на кровать) Ладно, теперь можешь падать, дорогой. ДОМ: (тянется к ее груди) А можно и я в ответ?.. тоже?.. У тебя сейчас особенно... Вывернувшись, она чуть ли не отпрыгивает в сторону и поглядывает на Мэтта. Запнувшись где-то на пятой репризе словесной формулы с конечным значением «если ты опять уедешь, то я не переживу», фронтмен всматривается и, должно быть, трезвеет. МЭТТ: (насупившись к Дому) А может... может, ты не будешь ее трогать? ДОМ: (с улыбкой растягиваясь на постели) Он до сих пор меня ревнует. ВЕРА: (усмехается, поворачиваясь к выходу) Чудно, вам будет о чем поговорить вдвоем. Побросав взгляды на обоих: и Дома, и Веру – цель грозится исчезнуть из поля шаткой видимости, – Мэтт бросается за ней следом. МЭТТ: (ловит ее за плечо, разворачивает и вскидывает руки, сдаваясь) Мы можем поговорить? Всего лишь поговорить? ВЕРА: (кивает и останавливает его, положив руку на грудь) Обязательно, дорогой. Первым делом. Но завтра утром. Бум! Захлопнув дверь и улыбнувшись, она показывает нянечке добытый электронный ключ. Опять дверной стук, на этот раз настойчивый и ощутимый. Глянув по сторонам – за окном как-то слишком быстро взошло бешеное австралийское солнце, тогда как рядом еще спят ребенок и Генри, – Вера с мрачным лицом плетется открывать. Удивление Глена множится само на себя, когда он слышит о полуночной рокировке гостиничных номеров. Торжественно и равноценно обменяв ключ от комнаты Мэтта на нянечкин – как оказалось, персонал клуба Pawn & Co соблаговолил под утро доставить находку, – Глен удаляется, а Вера успевает еще какие-то полчаса вздремнуть. Утренняя маета затягивает и отвлекает, а грудное кормление успокаивает. Тогда как, сцеживаясь ручным агрегатом, Вера кивает сама себе и все больше хмурится. Кто-то хотел вчера поговорить? Вероятно, на лице не хватает только боевой индейской раскраски, когда она категорично марширует коридором. Останавливается и, решительно выдохнув, вгоняет пластиковую отмычку в дверной замок. Рванув внутрь с порога, Вера угрюмо косится на стены, проносясь по номеру, – Мэтта нигде не видно. Зато слышно варьирующийся шум падающей воды в душе, а на кровати заметно живописную кучу вывернутой из чемодана одежды. Плюс валяющиеся на полу два опустошенных пакета из прачечной. Виновник скульптурно-шмоточного явления из категории внутрикомнатного экспрессионизма не заставляет себя долго ждать: в халате, с мокрыми волосами, Мэтт бодро шагает к Вере. МЭТТ: (присматриваясь и настороженно улыбаясь) О! Привет! Тебя Глен видел? Там что-то с нашим номером в Брисбене... ВЕРА: (перебивает, сурово наблюдая за ним исподлобья) Ты вчера, кажется, хотел поговорить? МЭТТ: Да, поговорить. (растерянно замирает на секунду и тараторит) Только о чем говорить? Что было в Pawn с той?.. Ничего не было и не могло быть. Даже если мы с тобой сейчас не можем... Ты же знаешь, я лучше вздрочну (жест в сторону душевой), чем... Вера угрожающе втягивает воздух в легкие. МЭТТ: (бросает взгляды по сторонам и вниз на кровать) А это... я уберу. И расширяет глаза: видимо, сам испугался своего же обещания. Занырнув в гору одежды, словно он плывет в ней, а не роется, Мэтт вытаскивает спортивные брюки и под тяжелым Вериным взглядом напяливает. МЭТТ: (снова заныривает в кучу, поднимая глаза на Веру) Ты моей серой футболки не видишь с той стороны? С полосками... и надпись, что-то французское... «не роботы». ВЕРА: (вскинув брови, хватает первую попавшуюся шмотку и пуляет в него) Абсолютно... (еще одна вещь) не приспособленное... Словив на лету, Мэтт быстро напяливает футболку и метется к двери. ВЕРА: (продолжает, бросая ему вдогонку третью вещь) К жизни... (опять кидок) создание... Распахнув двери, Мэтт смывается в коридор. ВЕРА: (продолжает кричать, вышвыривая из комнаты его вещи) Которое... имеет наглость... указывать... другим... что им... ду... Последняя шмотка виснет на чьем-то лице. Мужчина, но не Мэтт. Замолкнув, Вера опускает руку с новым снарядом, а мужская фигура убирает с головы белую рубашку. ГЛЕН: (глянув на Веру, наклоняется к одежде на полу в коридоре) Весенняя уборка? (просмеявшись) Так еще ж не сезон. ВЕРА: (выходит к нему и тоже подбирает вещи) К сезону я, наверное, что-то покрупнее выкину. ГЛЕН: (заходит в номер и несет вещи к кровати) В гостинице в Брисбене сказали, что не смогут найти детскую кроватку, хотел с тобой посоветоваться... ВЕРА: (тоже выгружает вещи на кровать) Абсолютно без проблем, мы и на большой кровати с малым нормально ночуем. ГЛЕН: Это еще не все. Три отдельных двуспальных номера они не смогут дать. Вместо двух есть вариант двухкомнатного. Вариант с Ховардом и индианкой в одном, не думаю... ВЕРА: Мы с Генри в одном поселимся, ничего страшного, один черт сейчас... (машет рукой и оглядывает пол в комнате) Он что, босой ушел? ГЛЕН: (набирая что-то в телефоне) Не знаю, не обратил... Вроде да. Расстроенно выдохнув, Вера откапывает в груде шмоток пакет, доставая упаковку черных носков, и подбирает кроссовки Мэтта. Явившись вдвоем с Гленом во многоместный номер к сокомандникам, она первым делом глазами отыскивает фронтмена – тот сидит в кресле, скрестив ноги с босыми ступнями, и, прервав треп, с выжидательной надеждой смотрит на нее. Рука непроизвольно взмывает прежде, чем Вера успевает открыть рот. Один кроссовок пролетает мимо, зато второй врезается в плечо Мэтта. А следом и она сама подскакивает и с разгона замахивается. ВЕРА: (врезав по его руке, закрывающей голову) Ты, бл...дь, хочешь поговорить? Так не убегай от разговора! (удар левой рукой) МЭТТ: (возмущенно ойкнув, хватает ее за плечи) Эй, это уже слишком! ВЕРА: (колотит без разбора, сдавленно) То, что надо! Чтобы до тебя... Я не могу пасти тебя... Фронтмен толкает ее, вставая и не отпуская. ВЕРА: (пытается двинуть ногой в колено) Я не могу пасти тебя! Мэтт наступает, она спотыкается. Он резко разворачивает их двоих и плюхается на кровать, усадив ее сверху. ВЕРА: (вскрикнув, по новой молотит его, где попадет) Я не могу пасти тебя! Придвинув ее еще ближе, Мэтт ловит обе руки и заводит за спину, вжимается лбом в ее плечо. Вера извивается, пытаясь освободиться. Но он, намертво сковав обе кисти одной рукой, другой обхватывает сопротивляющуюся за плечи. ВЕРА: (безуспешно подергавшись, замирает и тяжело дышит) И я не хочу этого делать. Мэтт не шевелится: крепко держит, спрятав лицо. Успокаиваясь, Вера оглядывается. В комнате никого, кроме них: очевидно, что коллектив счел нужным тактично испариться еще в самом начале ее спонтанной атаки. ВЕРА: (уже спокойно) Ты должен понимать, если я тогда смогла уйти, то сейчас мне будет намного легче оставить тебя. Помотав головой, Мэтт мямлит что-то невнятное в ее плечо. ВЕРА: Понимаю, что тебе иногда кажется, что и жить без меня не можешь... МЭТТ: (поднимает лицо и перебивает) Мне это определенно не кажется. Я не хочу без тебя. Мне тебя чертовски не хватает. (отпускает ее руки и приземляет свои ладони на Верины плечи) Все, что я прошу, это быть со мной. ВЕРА: (разводит руками) Три часа – это максимум, что я могу за раз тебе дать без... (указывает на свою грудь) От порога до порога. МЭТТ: Вот и отлично! Три часа, давай вместе с тобой завтра прогуляемся. Втроем. Ты, я и малый. (поморгав) Ну, может, еще кого-то возьмем, чтобы коляску катили. Кем-то еще оказывается свита в пять человек: Дом – без которого никуда, Том – потому что с ним спорить только себе дороже, Глен – он вернулся недавно, не надо его оставлять за спиной, Андерсон – за компанию, он же тоже тур-менеджер, и Морган – потому что с ним просто весело. Контраст промозглой осенней Британии с летней солнечной Австралией науськивает идею перелетать сюда на зимние месяцы северного полушария. Вера с Мэттом жизнерадостно шагают во главе процессии на Площади Федерации, пока Дом катит сзади коляску; глазея на сплошное полотно стрит-арта в тесных улочках, расходящихся от Площади, британские путешественники чуть ли не теряются в пестром лабиринте; попав в узкий торговый переулок оккупируют столы двух наружных кафешек в полшаге напротив друг друга, меняясь обеденными блюдами и напитками. Тихонько выпорхнув из душа в центральную комнату номера, Вера замирает и по-светлому улыбается. Картина семейной идиллии, которой можно согреваться и любоваться вечно: лежа на боку лицом к задремавшему сыну, Мэтт пальцем невесомо оглаживает кроху, изучая его черты. Можно было бы любоваться долго, имей ты нескончаемый запас времени. Усмехнувшись и подойдя, Вера не задумываясь и аккуратно поднимает ребенка. МЭТТ: (шепотом) Зачем? Пока он спит, пускай спит. ВЕРА: (тоже тихо) Вот пока спит, он может поспать и в другом месте. Проснется, тогда и будешь нянчиться. Мэтт, как флюгер за ветром, переворачивается на спину, сунув руки под голову и провожая ее взглядом до детской кроватки. Уложив младенца, Вера на месте разворачивается и с дерзновенно-таинственной улыбкой глядит в упор на развалившегося на ее стороне постели. Тот с интересом поднимает бровь и уголок рта. Подойдя, она ставит одно колено на постель и тихонько пихает Мэтта в бедро, но тот не шевелится: ранее побитый, теперь он хозяин ситуации; поза расслабленная, взгляд предвкушающий. Беззвучно засмеявшись, Вера переползает через него и вытягивается рядом, приподнявшись на локте. Мэтт всего лишь наблюдает, едва повернув к ней лицо, – надолго ли его хватит изображать святой пофигизм? Пропустив сквозь пальцы мягкие волосы заинтересованно смотрящего, Вера едва ощутимо касается щеки губами, скользя к шее и вдыхая его запах. Неодолимый катализатор, наглотавшись которого, влечет скорее и целиком напитаться этим мужчиной, коснуться одновременно всей кожей и почувствовать везде. Открытым ртом поцеловав в основание шеи, Вера языком резко скользит вверх. Отпустив волосы Мэтта, ладонью опускается на живот. Наблюдавший сдается: запрокидывает голову, приоткрыв рот. Напоследок подтянуться и демонстративно лизнуть широким мазком от подбородка до скулы, перед тем как решительно съехать вниз и нырнуть рукой под две поясные резинки... И ощутить на кисти блокирующий захват. Подтянув Веру обратно лицом к лицу, Мэтт разворачивает и подминает ее под себя. Разгоряченно и вслепую ловит ее рот своим, через три слоя одежды втирается в бедро. Входит языком глубоко, держит ее голову крепко. Проникновение, каким бы оно ни было, отзывается жаром и жаждой большего. Оторвав одну его руку от лица, Вера тянет за пальцы к низу живота и прижимает к себе ладонью – вот здесь он привычно бывает. Но не сегодня, и еще минимум не две недели. И он это знает и будет ждать, вложив сейчас всю бездумную страсть в целование и поверхностный прессинг. Всасывать глубже его язык при каждом натиске, гадить руку при нажиме и двигаться синхронно с его фрикциями – внутренне трансформируясь в потоки щекочущих воспламеняющих импульсов счастья, упиваясь теплыми накрывающими всплесками комфорта и фоновым вибрирующим осознанием полного доверия. Разрядка захватывает неожиданностью и новизной: отпустив его рот, Вера жмется к его голове и стонет в ухо, конвульсивно изгибаясь. Успокоившись, она открывает глаза – Мэтт, похоже, сам удивлен. И безмерно доволен, позабыв о собственном желании. Вера гладит его волосы, засматриваясь на искорки в глазах. Он тянется губами, но она отталкивает, перетянув сверху на себя и заставив приподняться на локтях. Одной рукой задрав футболку, второй наконец-то ныряет в штаны. Твердый, все еще или снова уже. Мэтт жмурится, приоткрыв рот и вздрогнув. Стянув низ одежды, Вера и сама опускается, по пути целуя и облизывая живот и ниже, пока ладонь вкруговую не сжимается на основании. Глянуть наверх, встретиться взглядом – пронзительный, ждущий – и притянуть к губам. Коротко простонав, Мэтт опускается на локтях, погружаясь ей в рот. Обхватив свободной рукой за бедра, она внутренне пресыщенно скалится. И всплывает давно брошенная фраза «just f...ck me in the mouth/просто отымей меня в рот». Снаружи – безоблачная пасмурность и моросящий дождь, да припаркованный прямо напротив окна капотом влево полуспортивный джип Мэтта. Отпив кофе, Вера крутит головой в другую сторону на звонкие девичьи голоса. Внутри – стены кафе убраны зелеными венками с красными лентами и блестящими колокольцами, с потолка свисают серебристые звезды-елочные игрушки, а прямо из барной стойки «растет» елка с разноцветными огоньками-диодами. Британия в предрождественской фазе. Не закончилась и первая чашка кофе, как нарисовывается блондинка. Молодая, высокая, стройная, в темных очках – за отсутствием солнца – и с зонтом. Та, что была с Мэттом, когда он уговорил Веру встретиться после сногсшибательного во всех смыслах рандеву на премьере ее фильма. Кристи поднимает очки на макушку и с видом победителя, явившегося за шкуркой своего зайца, садится напротив. КРИСТИ: (серьезным тоном) Я не блефую, и не думай. ВЕРА: (усмехнувшись, откидывается в кресле и мотает головой) И в мыслях не было! Только давай еще раз, что ты хочешь? КРИСТИ: (в телефоне набирает что-то и передает Вере) Это условие, или ваши фото разлетятся по всему миру. ВЕРА: (хмыкает, бросая взгляд на экран) Почему ты к Мэтту не пошла, вдруг у меня нет такой суммы? КРИСТИ: (на секунду растерявшись, собирается) У тебя есть эти деньги, ты в двух фильмах в Голливуде снялась. (ухмыльнувшись) И я думаю, что женщина женщину всегда лучше поймет. Ехидство не действует: Вера улыбается, рассматривая собеседницу, и качает головой. Бывшая любовница, скорей всего, знает, что у Мэтта есть Том Кирк, который так переиначит ее запрос, что та сможет легко угодить за решетку с обвинением в шантаже. ВЕРА: Как женщина женщину? То есть ты серьезно думаешь, что после всех гуляющих по сети материалов, моей полнофронтальной обнаженки, почти голых фото, секс-видео меня можно еще чем-то напугать? Она заходится смехом прямо в лицо Кристи. Та снова внутренне проезжает стадии растерянности-собранности. КРИСТИ: Но Мэтт говорил, что ты не любишь неэстетичные фото. ВЕРА: (успокаивается и кивает) Это правда. (через паузу) Именно поэтому у него и не могли храниться неэстетичные. (опять смеется) Неуверенно глянув влево-вправо и подняв со стола телефон, Кристи поднимается, уже готовая исчезнуть без прощального «пока-пока», как Вера ее останаливает. ВЕРА: (указывая обратно на стул) Ладно, давай хотя бы выслушаем, зачем тебе понадобилась такая сумма. (повторяет жест) Вся сцена твоя. КРИСТИ: (оторопело присаживается и через паузу) Я хотела поступить в колледж Святого Мартина, хочу выучиться на дизайнера. Модельный бизнес только снаружи и на глянце выглядит красиво, внутри тут такая грязь и склоки, если бы ты знала... Вера кивает – Терри и его нестандартные подходы к работе. КРИСТИ: Я и подумала, что для такой, как ты, будет стоить?.. ВЕРА: (перебивает, глядя в упор) Такой, как я? Посмотри на меня. Посмотри внимательно. Что ты видишь? Самостоятельная? С лихвой. Успешная? Вроде бы. Красивая? Спорно. Счастливая?.. (просто кивает) Когда мы познакомились с Мэттом, я была запутавшейся в жизни, недоверчивой девочкой, а он – стеснительным мальчишкой с дерзким характером, и столько света в глазах... Он выдернул меня из моего болота, а я, надеюсь, хоть в чем-то помогла сформировать его образ (с насмешливым ударением) сексуального самца. То, что в нем хотят видеть, правда? Они замолкает и смотрит в упор на собеседницу, но и Кристи не произносит ни слова. Хмурится, но не шевелится, ждет. ВЕРА: (продолжает тише) Сумма, которую ты просишь, это мой гонорар за фильм, в которым я снялась, когда ушла от Мэтта, и ты ее не получишь. Но я могу оплатить два года твоего обучения в колледже, это достаточный срок для адаптации, знакомств в отрасли и поиска работы. Потому что если ты получишь все и сразу, ты никогда не приложишь усилий, чтобы чего-то добиться самой, и никогда не сдвинешься с мертвой точки, а шантаж и воровство станут привычкой. Но не все в этом мире такие добродушные, как Мэтт. Кивнув, Кристи опускает глаза. Пока она мешает чай и бросает взгляды через стол, Вера из одного мобильного в другой переписывает банковские реквизиты. КРИСТИ: В тот день, когда вы встречались в пабе, мы вечером поссорились. Я ему сказала: конечно, тебя никто не может понять, кроме нее... Тебя, потому что вы похожи, как две горошины, а он ответил, что вы, наоборот, разные. Он сказал, что ты видишь мир в более темных тонах, и это успокаивает. Как это может успокаивать? ВЕРА: (глядя в телефон и вполголоса) Почему ты у него не спросила? КРИСТИ: (отвернувшись к окну) У него иногда бывают эти кратковременные вспышки... ярости. (вновь глянув на Веру) Но ты не боишься? ВЕРА: (передавая Кристи ее мобильный) Перевод за два часа должен прийти, проверяй счет. И ты должна понимать, что это единоразовая акция. Используй деньги с толком. Удачи. (подбирает ключи и сумку, выходя из-за стола, но на миг останавливается) И насчет его буйства, это самое лучшее, что в нем есть. Быть разным, быть настоящим, быть собой. Кивнув на прощание, Вера уходит. За рулем она качает головой в такт дворникам, сметающим с лобового стекла дождевые капли, под ритм роковой композиции, когда звонит телефон. От громкой связи радио заглушается автоматически. МЭТТ: (голос через динамики машины) А где вы все? Я проснулся, тебя нет, Генри с малым тоже! Мы сегодня не будем бегать? Не то чтобы я сильно горел желанием... (смеется) ВЕРА: (с улыбкой) Дождь снаружи, но если желание появится, можешь погонять по лестнице в подъезде. МЭТТ: (быстрый голос через динамики) Не думаю, не думаю. Ты, кстати, где пропала? ВЕРА: Ну, скажем так, у меня утренняя благотворительная акция. МЭТТ: (голос через динамики) Благотворительность с утра? Может, тогда казино вечером? ВЕРА: (наигранно-томно) Как скажешь, дорогой. МЭТТ: (смеющийся голос через динамики) Как-то это все подозрительно легко. Ты же не любишь казино! ВЕРА: (снова с придыханием) Считай, что сегодня твой день и ты мой господин, и я выполню все желания своего господина. (своим обычным тоном) Ну, если ты ничего не успеешь поломать, разбить... МЭТТ: (голос через динамики) Эм-м-м, кстати, я хотел с тобой кое о чем поговорить... ВЕРА: (смеется) Мэтт, ты не меняешься. Но тебе и не надо. Попрощавшись, она улыбается и продолжает заигрывать с дворниками. Те с механической точностью перевернутого маятника меняют направление хода: влево, вправо, влево, вправо. Размеренными ограниченными дугами, эффективно рассчитанными для своего предназначения – делать обзор через лобовое стекло чище. Если хочешь что-то изменить, начни с себя и продолжи с адептами, что на тебя беззаветно равняются или кровно зависят. С теми, кто моложе и более восприимчив, потому что именно они рассеют концепции, вложенные в их незамутненные головы, как свои. И под влиянием твоих первоидей отстроят собственный мир, нового поколения, отличный от того, в котором сейчас живешь ты, с большой долей вероятности выкинув оттуда беспокоившие тебя изъяны.