Черничный пирог

Айаана училась в престижном учебном заведении для учеников со всего света. В Хеталии, само заведение располагалось на краю Шотландии в очень живописном месте неподалёку от озера. Огромнейший замок в котором жили и учились студенты со всего света. Но на этом и особенности Хеталии не заканчивались. Весь университет представлял из себя гармоничное сборище различных культур начиная от очень похожих на скульптуры горгулий из Нотр-Дама и заканчивая явно греческими мраморными колоннами. Да и в самой Хеталии творилось чёрт, пойми, что. Разрешалось есть из бенто как в Японии, столовая была очень похожа на английские, одиночные парты на одних уроках, и скамьи на других. Ещё одной особенностью, которой с гордостью славилась Хеталия, были преподаватели. Практически все они не переходили порог в тридцать пять лет, и являлись аспирантами. Но при этом они были действительно умными, и хорошо объясняли материал. Вот такие дела обстоят в известной на весь мир Хеталии.

***

Среди студентов Айаана Брагинская была самой младшей, мало того что, пошла в школу с шести дабы быть ближе к старшему брату и сёстрам. Так ещё и вместо того чтобы выпуститься в шестнадцать она экстерном перескочила один класс. Айаана встала почти за три часа до будильника, и как бы не ворочалась не смогла снова заснуть. В итоге она совершенно не выспавшаяся и разбитая составляла компанию своему троюродному, который родственником то ей и не приходится, Гилберту Байльшмидту в пустой столовой, сидя за столом преподавателей. Пруссак ей что-то активно объяснял, а она делала вид, что не спит на ходу и всё внимательно слушает. В отличие от сестры у которой в роду было огромное количество народов Сибири, он был абсолютно чистокровным пруссом, даже при условии, что Пруссии не существует, он родился в ней же, точнее в Калининграде. — Вася! — Брагинская кое-как разлепила глаза, хатаясь из стороны в сторону. — Ты Великого Меня слушаешь?! — Ты назвал меня Васей, — девушка чуть улыбнулась, и подавила зевок. — А меня так давненько не называли. Байльшмидт отвесил сестре не слабый подзатыльник. — Не забудь, в среду ваша группа сдаёт нормативы. — Байльшмидт усмехнулся. — Хотя тебе переживать не о чем. — Ты уловил всё верно, — Брагинская подавила ещё один зевок. Гилберту было двадцать шесть, и являясь аспирантом он вёл очень необычный предмет военную подготовку. И это не просто пробежал пару километров и свободен, нет, это была настоящая военная подготовка. Василисса была уверена, что в армии будет рай, в сравнении со здешним адом. Вёл, кстати Гилберт не один, а со своим родным братом — Людвигом Байльшмидтом. Оба немецких кровей, оба садисты, и оба одинаково любят выпить пиво и вюрст. Гилберт отвернулся поприветствовать братьев, зашедших в столовую. А Айаана в тихую украла у Гилберта кетчуп для своих жаренных пельменей. — Вася! — раздражённо прикрикнул на неё прусс, замечая, что соусница пропала. — Гил! — почти повторила его интонацию сибирячка. — Ну, и чего вы опять не поделили? — поинтересовался Иван, приветственно кивнув обоим. Людвиг пошёл выбирать еду, лишь бы подальше от брата и его сводной семьи. — Она забрала кетчуп Великого Меня! — как-то по-детски заявил Гилберт. — Вась? — вскидывая бровь, поинтересовался Ваня. Ситуация доходила до абсурда в кубе. — Ну, Мам! — Не поясничай, — Ваня улыбнулся, одной из таких улыбок, которые гласили: «я отойду, и если когда приду вы будете ругаться, я вас убью.» — Схожу выберу чем позавтракать, и захвачу тебе кетчуп. Гил раздражённо буркнул, что-то на немецком, но возражать не стал. Бурятка хихикнула, она помнила как ненавидели мальчики друг-друга в начале. Но время шло и злобные насмешки превратились в дружеские подколы, а вечные оскорбления в короткие, и даже немного заботливые, перепалки. Она прекрасно помнит с какого момента начали налаживаться их отношения. В тот зимний вечер было чертовски холодно, и тогда Гилберт накрыл одеялом, гордо дрожащего от холода, Ваню со словами: « — Простудишься, чмо, тупое, а потом за тобой ухаживай.» Гилберт действительно стал их братом, частью их семьи. Через некоторое время подошёл Артур Кёркленд — преподователь всемирной истории, который почему-то жутко не взлюбил Брагинскую, впрочем сибирячка отвечала тем же. — Добрый день, Кёркленд, — в довольно грубой манере поприветствовала преподователя Айаана. — Добрый день, Брагинская. Ты, надеюсь знаешь, что это учительский стол. — Артур презрительно осмотрел её. — И тебе здесь не место. — Да, мистер, — язвительно выделила это слово девушка. — Кёркленд. И Айаана скорчив недовольную гримасу пересела по дальше. На Исландию, последние столы и парты в Хеталии было принято называть так. Бурятка недовольно цокнула языком, и притопнула ногой. Девушка поправила чёрную майку, открывшую полоску, нетронутой солнцем, но при этом всё же смугловатой, кожи. Народность давала о себе знать. Тяжело вздохнув сибирячка отряхнула форменный пиджак от невидимой пыли. Единой формы не было, но все, носили жилетку или пиджак с именем студента и названием факультета. Казалось, утро было безнадёжно испорчено, если бы не несколько человек. Айаана обвела взглядом постепенно наполняющуюся людьми столовую, вот Эрика играет со своими младшими братьями в карты на обед, наткнувшись на взгляд фиолетовых глаз Айааны американка задорно подмигнула ей; Эрика Джонс всегда была хорошей картёжницей. Что, только подтвердили недовольные Билли и Стив пододвигая свои подносы красавице. А вот к ним с шумом подсаживается Альфред, с хоккейной клюшкой наперевес. Стоп, с клюшкой?! Вдруг Брагинскую почти столкнуло со стула что-то. Этим чем-то оказалась Эмили, высокая, с широкими плечами. Крупные вьющиеся локоны как всегда собраны в конский хвост, несколько прядей спадали на округлое лицо. Другая девушка чуть выше, но худее, с длинными руками, и крепкими пальцами. Цепкий взгляд чернильно — синих глаз, и белые, буквально цвета снега, волосы. Младшая сестра Брагинской. — Привет, — Седна обычно хмурая, позволяет себе которую, но тёплую улыбку. Екатерина была особой очень специфичной. Грубоватая, не такая как большинство подростков. Прямолинейная и очень серьёзная, однако только с близкими она может показать иную сторону своего характера. Тёплую, Джонс словно снег, пусть и холодный, но укутывающий, отчего под снегом всегда тепло. — Какого хрена, — почти кричит Айаана, замечая, что у подруг в руках тоже клюшки. — Седна?! Эмили! — У нас не было тренировки, — успокоилась Уильямс подругу. — просто мы с братом хотели позабивать, а в итоге собрались почти все наши. Прямо так без формы. Айаана только сейчас заметила, что из одежды на Уильямс был только тонкий реглан, и шарф с кленовым листом на конце. А Седна так вообще была в футболке и форменном пиджаке. — Вы обе совсем, что-ли? — прикрикнула на них девушка. Залепляя обеим подзатыльник. Мэтью, подходящего к девушкам, она чуть не задела рукой. — Зима на дворе! — Насчёт зимы, — канадец, как обычно словно материализовавшийся из воздуха, протянул ей бокал с янтарной жидкостью. — Глинтвейн? — бурятка прищурила и без того узкие глаза, чувствуя пряный запах специй. Мэтью слабо кивнул. — Ладно, но я вам ещё устрою! Эмили на эту сцену улыбается чуть застенчиво, но широко. С одной стороны она бойкая, вечно вытаскивающая брата из передряг. Больше всего на свете любящая хоккей, и свою старую электрогитару. С другой, довольно тихая, пусть и не боится отстаивать своё мнение, мягкая, да ещё и отличница с медицинского факультета. — А, где капитан? — Мэтью вращал головой выискивая соседа по комнате. — Зачем вам Хенрик? — спросила Василисса, тщательно пережевывая имбирный пряник, и запивая оный глинтвейном. — Сегодня же, тренировки нет. Эмили перегнулась через стол и заговорчески прошептала подруге. — Тренировки нет, но собрание, то есть. — Мать вашу! Где моя клюшка! — возмущённо вскрикнула она, собираясь ответить подруге ещё один подзатыльник. Айаана попыталась достать до подруги, но та вовремя оттолкнулась от стола, заливаясь хохотом. Сибирячка снова вспылила. — Почему я всегда узна… — речь девушки резко прервалась, потому что кто-то словно леской подцепил её стул и потял на себя. — Какого чёрта! — Ты? — удивлённо, вскинув свои прекрасные брови, спросил англичанин. — Это уже не смешно. Пока Артур отвязывал ремень от спинки стула, Айаана не сводила с него тяжёлого взгляда фиолетовых глаз. Хоккейная команда благородно пыталась молчать, всем уже было интересно, чем же закончится их разговор. В конце концов на то, чтобы эта парочка недолюбливала друг-друга не нужно было особых причин. Она местами диковатая, девчонка без малейших намёков на хорошие манеры, и с побольшей частью наплевательским отношением ко всему. Он намного более взрослый, ответственный, правильный, и при этом отпускающий такие слова, что казалось будто он раньше жил в приблудном гетто. Никто, собственно так и не понял, что такого сказал девушке Кёркленд, но Брагинская покраснела и приоткрыла рот от удивления. Айаана тут же подорвалась со стула, и бросилась за Артуром, явно намереваясь ему что-то предъявить в грубой форме. Хенрик подошёл к столу, небрежно кинул рюкзак и клюшку на стул, и перевёл удивлённый взгляд на ссорящуюся пару. — Да, что с ними не так?! — датчанин беспомощно развёл руками, обращаясь к команде. — Они же постоянно ссорятся! Хорошо, что у меня история не совпадает с ней. — Там вообще ад твориться. — негромко произнёс Мэтью. Близняшка поддержала его ярыми кивками. — Он её и ненавидит, — Эмили недовольно покачала головой. — и к каждому столбу ревнует. Надо будет их как-нибудь вдвоем оставить, а то от них уже все натерпелись! — Ревнует? — Седна насмешливо вскинула бровь. — Вот именно, он же её убить готов. — Хенрик улыбнулся, и с грохотом опустил свой костлявый зад на стул. — Ребят, ну вы чего! — Эмили закатила глаза, и простонала, словно остальные не понимали самых очевидных вещей. — Да они же влюбленны в друг-друга! — Мне ей сказать, или вам? — Мэтью чуть улыбнулся глядя на сестру — близнеца. — Лучше вместе. — Седна переглянулась с Хенриком. — Они ненавидят друг-друга! — Не убивайте во мне шиппера! — Уильямс схватилась за сердце и сползла по спинке стула. Хоккеисты переглянулись и рассмеялись.