Песни Безликих

Я безлик. Я безымянен. Я — Никто. Я должен быть Никем, ибо только так я могу понять, как быть кем-то. Никто должен только думать и делать, не чувствовать. Ведь когда Никто чувствует, он становится кем-то. И когда он становится кем-то, он потерян. Кодекс Безликих; 16 глава

***

— Расскажи мне три вещи, которые я должен знать. Кэт только что закончила своё недельное задание у Бруско и вернулась в храм на пятый день. Как и раньше, ей нужно было назвать Доброму Человеку три вещи, которые она узнала — наблюдая или догадываясь — за четыре дня работы. Они стояли в главном зале, рядом с бассейном чёрной воды — отравляющей и излечивающей. — Карманный нож легко прятать, и так же легко использовать. Красный Рогго научил меня этому, — начала она. — Очень интересно, — кивнул Добрый Человек. Она продолжила. — Через три полнолуния в «Синем Фонаре» и «Куполе» состоится несколько представлений, и один знатный браавосиец — новый Морской Лорд, заменивший Феррего Антариона, — будет там. Я слышала сплетни. Здоровье Антариона ухудшилось… Добрый Человек поднял руку, прося её замолчать. — Остановись на этом; ты слышала, что знатный браавосиец может стать новым Морским Лордом, но это не значит, что так и будет. Кэт кивнула в знак согласия и глубоко вдохнула. Точность. Она должна приносить лишь достоверную информацию. — Третье? — спросил он. — Вы были правы. Непонимание отразилось на лице Доброго Человека. — Прав насчёт чего, дитя? — Девочка видела этого молодого моряка и шлюху, проходящую мимо. Он… он забеспокоился, увидев её, и она тоже. Они были любовниками до этого, — она дёрнула плечом, сама не понимая, отчего. — Он больше не может быть с ней. Добрый Человек рассмеялся. Она посмотрела на него, пытаясь скрыть недоумение. — Дитя, кто ты такая, чтобы знать, что станет с ними? Ты знаешь лишь то, что видишь — что, как ты думаешь, ты видела; но не то, во что ты веришь. — Это правда, — спокойно сказала она, намеренно контролируя свой голос, завышая его. — Но если девочка не верит, как она сможет понять? И если она не сможет понять, то что вообще ей делать? — А это, дитя, уже другой урок, — ответил Добрый Человек, чтобы отделаться от неё. — Подготовься, хорошо? Твой Безликий Мастер прибыл и хочет видеть тебя в Зале Служителей… — Безликий Мастер? — перебила она его, и мурашки побежали по коже против её воли, когда она почувствовала болезненное удовольствие внизу живота. Седьмое пекло, только не сейчас. Добрый Человек окинул её подозрительным взглядом. — Я хотела, д-девочка хотела сказать… почему Зал Служителей? Она ещё не принадлежит к их числу. — Она вскоре будет, хотя время и не определено, — заявил он, целуя большой палец и прикладывая его ко лбу — религиозный жест. — Что касается твоего Безликого Мастера, это он дал тебе монету; конечно, дитя не может забыть о нем. Поторопись, от тебя воняет устрицами и каналами. Добрый Человек ушёл, а Кэт поспешила к ванным. Она оказалась на месте всего через несколько секунд и поспешно начала стягивать с себя одежду, прежде чем поняла, что забыла закрыть за собой дверь. «Почему ты так отчаянно торопишься? — укорила она себя. — Ради всего святого, человек может и подождать!» Она подошла к двери и заперла её на засов. Затем пальцами ног попробовала воду в лохани; она оказалась ужасно холодной. Нетерпеливо закатив глаза, она погрузитесь в неё и принялась отмываться. Закончив и выйдя из ванн, Кэт направилась в свою комнатушку на нижнем этаже, в этот раз не забыв закрыть дверь, и переоделась в чёрно-белую робу. Даже не дойдя до зала, где они должны были встретиться, она почувствовала резкое желание убежать назад, в свою удобную и безопасную комнатку. Может ли она действительно назвать себя Никем? Сможет ли когда-нибудь? Какой абсурд! Девочка ничем не лучше старшей сестры Арьи Старк, которая думала лишь о любви, и очаровании, и трепете. Кэт умна; конечно, она не станет думать о подобной чепухе. Дрожащими руками она повернула ручку и вошла в Зал Служителей, стараясь выглядеть настолько невозмутимой, насколько это вообще возможно. Она тихо притворила за собой дверь… Там, за дальним концом длинного стола, посреди зала, сидел он. С самым что ни на есть равнодушным видом. Она направилась к нему, не обращая внимания на слабость в коленях и отключение всех инстинктов. Ей хотелось провалиться под землю или раствориться в воздухе, что угодно, только не это. Подходя ближе, она всё яснее видела его черты. Ниспадающие рыжие волосы с белыми прядями, притягательные карие глаза и тяжёлые веки, выразительное лицо. Она мысленно вернулась в Харренхол, к далеким воспоминаниям Арьи Старк; кокетливый смех девушек, когда он проходил мимо с отрядом солдат Ланнистеров, загадочно улыбаясь. О, Якен. Когда она решила, что достаточно сократила расстояние между ними, его глубокий голос нарушил напряжённую тишину. — Подойди, милая девочка. Она неуверенно сделала ещё три шага. В тот момент она знала лишь то, что не в силах сдержать вихрь противоречивых эмоций и мыслей, поднимающийся внутри. Они смотрели друг на друга — его заинтересованный взгляд и её решительный. Она остановилась, молясь Многоликому, чтобы он не заметил её чувств. — Ближе. Человек скажет, когда остановиться. Воображение играло с ней. Если бы она была Арьей Старк, она бы придумала что-нибудь остроумное и дерзкое: «Ближе? Насколько ближе? Откуда мне знать, что ты не прячешь клинок в складках одежды, выжидая момента, чтобы использовать его? И кто ты такой, чтобы говорить мне, „когда остановиться“?!» Но она не была Арьей Старк, больше нет. Я — Никто. А Никто должен лишь думать и делать, не чувствовать. А он, он — её Безликий Мастер, и посему она должна подчиняться. Она настолько погрузилась с собственные мысли, что совсем забыла об отсчете шагов и оказалась так близко к нему, что, если бы не его поднятая рука, — «Достаточно,» — она бы упала прямо в его объятия. Она сделала несколько шагов назад. Девушка шумно выдохнула, чувствуя облегчение. Она задержала дыхание за несколько секунд до этого, не решаясь вдохнуть или выдохнуть; её лёгкие саднили. Послышался его тихий смех. — Милая, милая девочка, — прошептал он, скользнув взглядом по её лицу, её шее, её телу и фигуре и возвращаясь к её лицу. — Она так выросла в отсутствие человека. Кэт вздёрнула подбородок и выпрямилась. — Да, я выросла. Д-девочка выросла. Лоратиец поднял брови; казалось, его это позабавило. — Именно так. И чему же девочка научилась в отсутствие человека? Помимо подметания и мытья полов, конечно, и омовения тел. Расскажи. — Ты совсем не изменился, — процедила она, глядя на него с яростным недоверием. В последний раз он был в храме одиннадцать полнолуний назад. Ей было пятнадцать. Он остался лишь на пару дней, чтобы лично доставить важное сообщение Доброму Человеку. Она умирала от любопытства, потому что думала, что оно о Вестеросе, возможно, о Бране и Риконе, или даже о Сансе, или… Джоне, но она так и не узнала, в чем было дело. Однажды утром она драила каменные плиты, когда услышала… даже почувствовала его. — Девочка прикладывает слишком много усилий. Хорошо, что она драит не статуи — такие сильные, жестокие руки могли бы сломать их. Добрый Человек был бы разочарован, сказал бы, что девочка не готова стать безликой, — поддразнил он её. Она продолжила скрести пол, хотя, видит бог, её всю трясло от его близости. — Это моя временная обязанность, он ясно выразился, — ответила она, даже не взглянув на него. — Валар Дохаэрис, разве не так? Раздался его тихий смех. — Нет, теперь — нет. Но девочке всё же стоит научиться выполнять задания… разного рода. Разъярённая и немного пристыженная, она тут же развернулась, чтобы ударить его. Но когда она обернулась, он уже был в нескольких метрах от неё. Она даже не слышала, как он ушёл. Он оставил её, всё ещё смеясь про себя. Он встал прямо перед ней и поднял её лицо так, чтобы видеть глаза. — Кто ты? — тихо спросил он. — Никто, — ответила она, с вызовом глядя на него. Он сузил глаза, окинул её оценивающим взглядом. — Ложь, — прошептал он. — Девочка, которая была мальчиком, мальчик, превратившийся в девочку… О, она умела лгать, — он наклонился, и его лицо оказалось прямо перед ней. Малейшее неверное, нерассчитанное движение, и его губы коснутся её. Кэт была не уверенна, хотела она этого или… хотела. Но она не станет играть в его игры. Он забавлялся с ней слишком долго, хотя и не был рядом физически последние месяцы. Едва уловимый запах — гвоздика и имбирь, а ещё море. Она почти чувствовала его. Она был… мятным. Он заговорил. — Девочка осмеливается лгать своему Безликому Мастеру? Настоящее мучение. Как он мог требовать от неё подобного, он, которого не было много и много полнолуний? Как он вообще мог понять, лжёт она или нет? — Девочка — Никто; неужели её Безликий Мастер потерял свой острый слух где-то в море за прошедшие дни? — ответила она со всей язвительностью, на которую была способна. Он ухмыльнулся, затем вернулся к своему стулу и достал что-то из-под него. Пара башмаков. Лоратиец протянул ей обувь с выражением суровости на лице, заставляя каяться. Эти старые башмаки она отдала Бруско, башмаки, которые принадлежали Дареону, дезертиру Ночного Дозора, превратившемуся в уличного певца. Кэт завлекла его в одну из тёмных аллей перед тем, как перерезать ему глотку. Покойнику не стоило покидать свой пост, не стоило нарушать данную клятву. — Мне… девочке пришлось приговорить его к смерти. Он был дезертиром со Стены. Он нарушил священный обет. А поскольку девочка вынесла приговор, то ей и заносить меч, — она замолчала, видя, как выражение лица лоратийца перешло от любопытства к едва сдерживаемому гневу. — Дезертир со Стены? Священный обет? Приговорить к смерти? — повторил он сквозь сжатые зубы. — Это слова вестеросийки. А если сложить всё вместе, то это слова северянки, слова Старка. Кого девочка пытается обмануть, говоря человеку и Многоликому, что она Никто? Такая вероломная, такая бесстыдная ложь! — на последних словах он яростно отбросил ботинки в сторону, и они ударились о стену с такой силой, что подошва, должно быть, отвалилась от них. — И что мне, по-твоему, было делать?! — закричала она в ответ. — Он заслуживал смерти! — Да, заслуживал, — по меркам Арьи Старк, — мягко произнёс он. На секунду девочке показалось, что она увидела… страх? беспокойство? — Но мы приносим людям дар, когда цена уплачена, приносим его по меркам Многоликого. Мы даруем людям смерть, но мы не смеем судить их. — Его взгляд смягчился, когда он увидел её затуманенные глаза и слезы злобы, готовые политься из её глаз. — Когда же моя девочка научится? Чувствуя неподдельное раскаяние, обиду на него и на себя, она упала на колени и склонила голову. Кэт никогда бы не потеряла контроль у него на глазах. Слезы — это слабость. Она готовилась морально и физически к возможному болезненному наказанию, какого не знала после наказаний Виза в Харренхоле. Добрый Человек следил, чтобы она получала по заслугам каждый раз, когда делала что-либо, противоречащее кодексу безликих. Но это… с Якеном всё по-другому. Дело было не в неверии и неповиновении. Как она могла подвести его после всего, что он для неё сделал, после того, как он верил в неё? Как она могла не отречься от себя? — П-простите, Мастер… — совсем тихо взмолилась она, зажмуривая глаза как можно сильнее, словно это могло смягчить предстоящую боль. Она больше не в Вестеросе, где она могла проткнуть Иглой любого, кто ей не нравился. Теперь она послушница Чёрно-Белого Дома, и если она не освоит их дисциплины, то никогда не сможет даже надеяться на то, чтобы вручать дар смерти заслушивающим этого. Она задумалась о списке Арьи Старк, но тут же заставила себя прекратить. Эти имена ничего для неё не значат, ведь она не является и не должна являться Арьей Старк. Вместо этого она почувствовала, что он аккуратно помогает ей подняться. Она осторожно встала и почувствовала, как его пальцы касаются её правой щеки. Когда она открыла глаза и их взгляды встретились, она увидела в нём… удовлетворение. — Человек скорее утонет в собственной крови, чем даже подумает о том, чтобы ударить девочку, — с улыбкой произнёс он. Она облегченно улыбнулась в ответ и накрыла ладонью его руку, всё ещё касающуюся её щеки. Она спрашивала себя бессчетное количество раз, что ей нужно сделать, чтобы он дал ей отсрочку. Так ничего и не придумав, она решила, что не ей искать границы его терпения, которые, казалось, он расширял специально для неё. — Я так рада, что ты вернулся, Якен, — сказала она. — Да, милая девочка, — пробормотал он в ответ, — человек тоже рад.