Песни Безликих

«Мама, откуда в мире драконы? Они — создания магии, моё милое дитя. Никто не знает, почему они живут с нами. Они злые или добрые? Нет определённого ответа. Люди используют их во зло, люди используют их во благо. А те, кто правят нами, мама? Тише, милое дитя, мы не клевещем на тех, кто кормит нас. Это правда? Правящие нами бессмертны, мама? Нет, дитя. Убить можно любого.» Хроники Рабства, Вторая Глава.

***

Ужин закончился, и служители один за одним начали покидать общий зал. В обычный вечер, большая их часть направилась бы в свои комнаты, чтобы отдохнуть, а некоторые — в маленькую библиотеку, чтобы углубить свои знания об Ордене и Кодексе. А у некоторых, возможно, есть задания, из-за которых придется покинуть храм и вернуться лишь поздно ночью, или даже через несколько дней. Лоратиец поговорил со своей ученицей и сказал ей подготовиться к раннему уроку боевых искусств, после которого они навестят Храм Лунных Певцов. У девочки, наверное, возникло множество вопросов, но она решила не задавать их. «Или, что вероятнее, она решила завалить человека этими вопросами завтра,» — подумал он. Собрание мастеров уже началось, когда лоратиец занял своё место напротив «Доброго Человека». Он окинул взглядом комнату, которая была освещена лучше, чем обычно, улыбаясь и кивая знакомым мастерам. Они все сидели за старым, но крепким круглым столом, в центре которого было выгравировано название «Enferux Andrei autem Mystiki Shivitatum», что на общем языке означало «Безликие Тайного Города». Его окружали старые знакомые, одна из которых сидела напротив него; это была женщина, которую его милая девочка звала Бродяжкой. Эта женщина была при храме всю свою жизнь и не имела себе равных в знании снадобий и ядов. Немногие знали, что между ними существовали довольно тёплые отношения; они всегда были близки. -…и просят помощи Дома в организации похорон трёх браавосийских мещан на окраине площади Шилбы, — говорил Добрый Человек. — Похороны. Как невероятно интересно, — откомментировал симпатичный мастер. Некоторые мастера засмеялись над его попыткой пошутить, кроме лоратийца, Доброго Человека и сурового мастера. — Это не наше дело, брат, — ответил ему лоратиец, — мы хороним только служителей. Или ты намереваешься перечить Многоликому и самолично отправиться в крипту? Снова смех. Симпатичный мастер не улыбнулся. Он наградил его высокомерным взглядом и резко возразил. — Я не жалуюсь, брат, но твои отношения с ученицей могут привести тебя туда же. Лоратиец не успел ответить — Бродяжка тут же перевела разговор на более важную тему. — К разговору об ученице из Вестероса… Осталось всего одно полнолуние до её именного дня. Девочке исполнится шестнадцать, и, как обговаривалось на прошлых собраниях, ей должны рассказать о Песнях и пророчествах. — Именно так, — немного резко ответил Добрый Человек. — Девочка продемонстрировала блестящие знания Ордена и кодекса, но не способна использовать их. Спасибо Многоликому, наш брат вернулся из Западной Цитадели, успешно завершив задание. Можешь посвятить нас в свои планы, брат? — Человек решил, что после завтрашнего урока боевых искусств девочка отправится к Лунным Певцам, — ответил он. — Слишком рано, — бросил симпатичный мастер. Лоратиец уже был готов выдать пламенное возражение, но Бродяжка сжала его руку, призывая успокоиться и ответить объективными аргументами. — Боюсь, я вынужден согласиться, брат, — почти что взвизгнул толстый мастер, чей пронзительный голос можно было спутать с женским. — Вера Лунных Певцов отличается от нашей. Как ты думаешь, готова ли твоя ученица? Лоратиец усмехнулся в ответ, но не отвёл взгляда от симпатичного мастера, который явно наслаждался происходящим. — Ученица человека никогда не будет готова к заданию, требующему практического самопожертвования. И кто был бы готов на такое? — он взглянул на Доброго Человека. — Но, как говорится, время не на нашей стороне. Если мы не поспешим, те, кто в землях западнее Вестероса… — Да, брат, мы знаем, что такое катастрофа, — съязвил симпатичный мастер, которого лоратиец проигнорировал. Добрый Человек, до этого задумчиво рассматривавший симпатичного мастера, предостережительно глянул на него. Мастера замолчали, ожидая вердикта Доброго Человека. — У девочки большой потенциал в обучении и сражении, но она всё ещё не полностью отреклась от своей личности. Боже, да она до сих пор шепчет имена людей, которым Арья Старк желала смерти, словно молитву, перед сном. Без отречения она не сможет обрести свою настоящую личность. Потеря личности важнее её сохранения. Нам нужна девочка, которая будет Безликой и Старком. — Иначе нам никогда не получить поддержку Вестероса, — добавил суровый мастер. — Именно так, — задумчиво ответила Бродяжка. — Я не понимаю, что всё ещё удерживает её от отказа от личности. Она обязана сделать это, если хочет преуспеть в смене лиц. Лоратиец вновь покачал головой, прикусывая большой палец. Он делал так, когда рефлексировал, когда думал о своей милой девочке. Он хотел сбежать из Зала Мастеров и оставить их всех с их религиозным и философским бредом. Вот они — мастера — распоряжаются жизнью его милой девочки, словно она какая-то марионетка, решают, готова ли она стать рабыней, или стоит ещё подождать. Неужели ему одному не всё равно, что станет с ней? Или, может, он единственный заботился о ней слишком сильно? Бродяжка снова дотронулась до его руки, выводя из раздумий. Она кивнула в сторону симпатичного мастера, который теперь высказывал самое нелепое из всех возможных предложений другим мастерам. -…она встретила моего брата в Вестеросе, и, думаю, мы все согласны, что он является последним, что связывает её с личностью Старк. Чтобы действительно стать Никем, она должна быть ученицей того, кто никогда не был с ней на западе, — торжественно предположил симпатичный мастер. Лоратиец громко усмехнулся. — И, думается человеку, ты предлагаешь себя? — О, брат, — ответил тот, — раз ты так говоришь… Должен сказать, я польщен, что ты считаешь меня достойным стать Безликим Мастером Избранной. — Если бы ты потратил хоть каплю своего драгоценного времени на изучение Кодекса, ты бы знал, что, согласно воле Многоликого, безликий, нашедший её, становится её Безликим Мастером, — быстро возразил лоратиец, глядя на своего брата с недоверием. — Наш браавосийский брат умер, защищая её, так что человек занял его место. Или всё это для тебя пустой звук? Симпатичный мастер улыбнулся и пожал плечами, пытаясь прикинуться безразличным. — Вовсе нет, брат. Но я также знаю, что, согласно Кодексу, Безликого Мастера заменяют новым, если он не смог выполнить свой долг. — Хватит! — пророкотал Добрый Человек. Старший никогда не терял контроля на собраниях, но два мастера зашли слишком далеко, а каждая секунда была на счету. Он взглянул на симпатичного мастера, затем его глаза метнулись к лоратийцу. Взяв себя в руки, он спокойно посоветовал им: — пожалуйста, просто скажите, если хотите быть изгнанными с собрания. Просто скажите, если заодно хотите быть изгнанными из храма. — Простите нас, Старейшина. Прошло добрых пять секунд, прежде чем Добрый Человек кивнул в знак согласия. Резко выдохнув, он продолжил: — Какие новости из Волантиса? — Мы скорее получим поддержку от армии мертвых, чем от мастеров Волантиса, — ответил суровый мастер. — От рабовладельцев Волантиса, — поправил его толстяк. Лоратиец слушал предложения, аргументы, отказы. Но, слушая лишь вполуха, он не понял ничего из того, что было вынесено на обсуждение после. Вся его логика, интуиция, мотивы — черт возьми, весь он сам, — покинули «сейчас» и перешли в «что если бы». Столько всего нужно было объяснить его милой девочке, столькому научить её, столько… рассказать. Впервые он не знал, как начать, а когда решил, не знал, как продолжить. Он был уничтожен ужасным вихрем чувств к ней — забота о её обучении, усилия ради её безопасности и, ко всему прочему, удовлетворение, которое он не мог понять, и… тоска. А ещё чувства, которые он боялся назвать. Он думал о ней, и он молился о её защите. Укрой её от боли. Одари её спокойствием, одари её довольством, одари её блаженством.