***
Раффорд «Рафф» Красавчик совершенно не слушал, что его напарник рассказывал ему весь этот бесконечный вечер. Он не мог дождаться начала представления — видит бог, ему нужно было отвлечься. Посещение борделя определённо стало бы идеальным завершением вечера. — Как думаешь, сколько мы здесь пробудем? — спросил его напарник. Раффорд лишь пожал плечами и зевнул. — Свифт должен вернуться с золотом от Железного Банка, или королева голову ему снесёт. К ним подскочила симпатичная девочка и бойко заговорила на браавосийском. Когда они показали, что не понимают её и тем более не владеют языком, девочка перешла на ужасно ломаный общий язык. — Изембаро сказал порадовать вы лорды. — Отвратительно! Вы, браавосийцы, спите с маленькими девочками? — зло выплюнул его напарник. — Не такими уж и маленькими, — усмехнулся Раффорд и пошёл за ней следом. Она провела его в маленькую комнатку недалёко от сцены. Несмотря на доносящийся из-за кулис и из партера шум, девочка знала, что здесь им никто не помешает. Они оба присели на соломенную кровать. — Так ты актриса. И кого же ты играешь? — глаза Раффорда горели похотью. Девочка хихикнула. — Вы тоже быть актёр, милорд. Я научить вас словам актёра, — прошептала она ему на ухо, а затем лизнула и прикусила его, заставляя Раффорда ощутить напряжение в штанах. — Просто дайте девочка браавосийскую монетка, милорд. — Раздень меня, — приказал он. — Когда-нибудь видела такого гиганта между ног, девочка? — дразнил он её. Девочка почувствовала, как пальцы Раффорда очерчивают линию её груди. Он едва ощутимо поцеловал её в шею. Она в ответ прикоснулась ко внутренней стороне его бедра. Его стон был полон животного желания. Девочка медленно потянулась к маленькому мешочку, который носила под юбками. Вскоре её пальцы уже сжимали рукоять клинка. «Он слишком озабочен, чтобы даже заметить приближающуюся смерть.» Одно быстрое, выверенное движение, и вскоре Рафф-Красавчик будет предан земле. «Кто ты?» — в её помутившейся голове зазвучал глубокий, сиплый голос её Безликого Мастера. «Никто.» Она поняла, что не сможет подвести его снова. Кэт из Каналов уже убила Дареона-дезертира для Арьи Старк. Стоит ли и Мерседен убивать Раффа-Красавчика ради неё? В горле стоял болезненный ком. Если она сделает это, сможет ли она когда-нибудь стать достойной безликой в глазах Якена? Будет ли он считать, что она достойна… хоть чего-то? «Я сохраню его жизнь во имя Многоликого,» — убеждала себя девочка по имени Мерседен; но она знала, что это была ужасная ложь. Её слова были ересью. И если бы только Кодекс, Методы, Песни и все прочие святые тексты Ордена и Лунных Певцов могли говорить, их старые и мудрые страницы кричали бы о её лживости. Ведь на самом деле все это она делала для Якена. Мерседен внезапно встала с кровати и направилась к двери. Раффорд схватил её за руку и грубо притянул к себе. — Погоди-ка, разве я тебя отпускал? Девочка молниеносно вытащила два клинка из своего маленького мешочка, наставив один из них на шею извращенца, а другой на его пах. Мужчина с ужасом уставился на клинки, угрожавшие его самым что ни на есть ценным частям тела. — Мне понадобится всего лишь две секунды, чтобы поставить тебя на место. Если не желаешь быть скормленным червям, я предлагаю тебе закатать губу и получить удовольствие от представления, — сквозь зубы проговорила Мерседен на идеальном общем языке. — А теперь, с вашего позволения, я не собираюсь пропускать мою сцену изнасилования. Решив, что предельно ясно изложила свою позицию, она убрала свои клинки в карман юбки и вылетела из комнаты. Рафф-Красавчик расслабился по уходу девочки, глядя на дверь с любопытством и даже смехом. «Так безрассудно и в то же время бесстрашно, — подумал он, — интересно, как мой брат справляется с ней.» Раффорд провёл правой рукой по своему лицу, и под ним оказалось лицо Красавца, на губах которого играла улыбка.***
Симпатичный мастер, носивший ранее лицо Раффорда, теперь надел лицо браавосийца, второго капитана. Он пересёк партер своей изящной походкой, чем вызвал кокетливые взгляды и шёпот женской половины аудитории. Одна леди, которая перешептывалась со своим спутником, замолчала на середине предложения, увидев его, и кокетливо хихикнула, когда замаскированный мастер подмигнул ей, вызвав недовольство её спутника. Спектакль только начался, когда он сел рядом с другим мастером, носившем лицо знатного браавосийца. — Тебе обязательно всегда выбирать лицо, привлекающее внимание девушек? — спросил лоратиец своего брата на гискарском валирийском, мимолётом взглянув на него. Глаза его были устремлены на сцену, где Толстый Король произносил свои слова: «Семиликий Бог меня обманул!» — Я готов надеть любое лицо, брат, ты же знаешь, — беззаботно ответил Красавец. — Я не виноват, что черты мертвого лица приобретают очарование, когда я надеваю его. — Лоратиец в ответ фыркнул, но Красавец не обратил на это внимания. — И где же тело этого Красавчика? — Служит кормом для червей, я полагаю, — ответил лоратиец. Перерезать ему горло было легче, чем прочесть страницу из Кодекса Безликих. «Корона сына моего из золота, моя — черна… корона дочери моей из золота, моя — черна. О, жалкий день! Я проклят!» — комично прорыдал Толстый Король. Когда на сцене появился Вепрь, совершая какие-то абсурдные телодвижения, партер разразился смехом и радостными криками. Лоратиец поглядел на своего брата. — Как всё прошло? Красавец улыбнулся уголками рта. — О, ну знаешь. Она показала невероятное самообладание, учитывая, кем был для неё Красавчик. Прикосновение здесь, пара поцелуев там… но твоя ученица прошла… — Прикосновение? Поцелуи? — лоратиец был ошеломлён. Он был потрясен до глубины души, его глаза распахнулись в недоверии. Его брат лишь поднял брови, явно заинтересованный внезапным приступом гнева лоратийца. — Да, прикосновение и поцелуи, — подтвердил Красавец. — Какие-то проблемы? Ты ведь знаешь, что этот больной ублюдок Красавчик предпочитал развлекаться с маленькими девочками — хотя я, конечно, не называю твою ученицу маленькой. Естественно, ей пришлось сделать предпочтения Красавчика своим преимуществом, а мне пришлось подыграть ей. — Он переключил своё внимание на актёров, но лоратиец всё ещё смотрел на него, прищурившись, и его подбородок дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Где? — вопросил он тихо, но угрожающе. — В одной из комнат за сценой, — спокойно ответил Красавец, тяжело вздохнув. — Где? — повторил лоратиец, на этот раз с нескрываемой злобой — в каждом слове сквозило тщательно контролируемое бешенство. Красавец взглянул на своего лоратийского брата с разочарованием и насмешливой жалостью. «О, брат, что же случилось с твоей безликостью?» Мастер заговорил, стараясь успокоить лоратийца. — Где? Я прикоснулся к её груди и поцеловал её в шею. Это ничего не значит. Хочешь сказать, тебе есть до этого дело? Потому что, позволь напомнить тебе, это задание мне дал сам Старейшина. Без этого мы не могли бы знать наверняка, что она контролирует эмоции Арьи Старк. Она могла бы напасть на Раффа-Красавчика, человека из списка Арьи Старк, но не сделала этого. Безликость. Или ты предпочитаешь пойти наперекор указаниям Старейшины? В словах его брата был смысл, но, тем не менее, он не мог заставить себя принять справедливость услышанного. Его милая девочка, которую трогает и целует другой мужчина? Даже он сам не осмеливался пересекать эту черту — он вообще не намеревался этого делать, или, по крайней мере, так он себе говорил. Где-то в подсознании зазвучал саркастичный голос. «Так ты всё ещё думаешь, что владеешь этой девочкой? Думаешь, у тебя есть право и авторитет решать, какие задания Многоликого ей выполнять, а какие нет?» Лоратиец провёл рукой по своим ненастоящим чёрным волосам, стараясь приглушить этот внутренний голос. Он оперся локтями о колени и положил голову на сжатые в кулаки руки. Ему хотелось смеяться над собой, но ещё больше ему хотелось заехать сжатыми кулаками по красивому лицу своего брата. Когда казалось, что хуже уже быть не может, судьба сыграла над ним злую шутку, ибо из-за кулис появилась его милая девочка для своей сцены изнасилования. Кровавый Десница грубо поднял юбку его милой девочки и провёл руками по её ногам. Толпа явно заинтересовалась происходящим на сцене, по партеру пронеслись шёпот и усмешки. — Демонический карлик! — послышался крик из зала, вслед за которым вскоре последовали и другие. — Ланнистерское отродье! — Сорви с неё одежду и заставь её истекать кровью! — Ты, евнух-ублюдок, как ты сделаешь это, если у тебя даже нет яиц? Якену Х’гару едва удавалось не отводить взгляд от сцены. Конечно, он не был глуп настолько, чтобы думать, что этот актёр Бобоно мог сделать что-то ужасное с его милой девочкой. А Изембаро был верен Ордену Безликих, он знал, что весь этот фарс с новенькой актрисой был не более чем частью тренировки «волчьей девочки». «Сдержанность,» — напомнил он себе. Но затем он услышал голос своей милой девочки — сладкий, но наполненный агонией, жалобный голос, тонущий в море голосов развратных зрителей, выкрикивающих обвинения и издевательства то в адрес Кровавого Десницы, то в адрес Девы. — Не надо, о, не надо… Молю вас, не трогайте меня… Якен Х’гар знал, что он доведён до предела. Его подбородок дрожал всё сильнее. — Пожалуйста, милорд. Я всё ещё дева… Дева стояла на коленях, её лицо почти касалось деревянного покрытия сцены. Неожиданно толпа разразилась бурной радостью и криками, когда Кровавый Десница сорвал платье с Девы, обнажая её спину. — И сегодня моя Сладкая Дева сделает меня мужчиной! — победоносно крикнул карлик. Не в силах больше смотреть, Якен Х’гар поднялся со своего места и покинул партер, не обращая внимание на зовущий его голос брата.***
Она чувствовала себя морально опустошённой во время изнасилования, а крики толпы едва доносились до неё. «Я узнала пять новых вещей, хотя одну из них я оставлю при себе. Хорошее было изнасилование.» От двух вестеросцев девочка узнала, что врата Чёрного Замка открылись для одичалых. В этот раз она была уверена, что эти слухи не имеют отношения к Ордену, что она может оставить их при себе и что она должна позволить Арье Старк решать, как использовать эту информацию. «О, но ты же безымянна,» — укорила она себя. Мерседен пересекла безмолвный атриум храма и почувствовала что-то мягкое у своих уставших ног. Она улыбнулась и взглянула вниз. — Как ты, Нед? Кот уходил от неё, не издав ни единого звука. Но затем он остановился и посмотрел на неё, словно требуя, чтобы она следовала за ним. Мерседен прищурилась, наблюдая за непонятными передвижениями животного; однако она, словно находясь под гипнозом, всё же последовала за ним, забыв о своей усталости. Проход был тёмным, но её глаза быстро привыкли к этому, и она даже различила свет свечей в далёком атриуме. Сделав восемнадцать шагов, девочка увидела, что проход разделяется на пять туннелей. Нед вёл её к тайному святилищу. «Мне нельзя здесь находиться.» Нед — настоящий Нед, которого назвали изменником, — обязательно отругал бы свою дочь, узнав через септу, что она исследует многочисленные коридоры и проходы Красного Замка. Здесь никому нельзя доверять. Она придержала подол юбки и уже готова была уйти, но остановилась, боковым зрением заметив фигуру Доброго Человека в конце четвертого туннеля. Проход кончался металлической дверью. У старика в руках был фонарь, так что Мерседен прижалась к потрескавшейся каменной стене. «У него книга. Как он может читать в такой тьме?» Ей пришлось отступить в неосвещенную часть туннеля, чтобы не отбрасывать тень. Всё ещё держа в руках фонарь, он вытащил из кармана робы витиеватый ключ и трижды повернул его в замке. Он вошёл, закрыл за собой дверь, затем заперся изнутри. Девочка медленно, но уверенно зашагала к Железной Двери. Если её Безликий Мастер был прав, то ей даже не нужно прижимать ухо к двери, чтобы понять, что происходит с другой стороны. Она ведь всё равно железная — даже приложив стакан, она вряд ли услышит хоть что-то. Мерседен закрыла глаза и позволила своему слуху преодолеть металлическую дверь. Голоса… два голоса. Прекрасная, прекрасная работа. Драконий род, История Дома Таргариенов от Изгнания до Прославления — Жизнь и Смерть Драконов. Твой ассасин, вне сомнения, знает своё дело. А Зимний Волк? Он воскрешен… самим красным богом. Немыслимо, такая гнусность — мать, затем сводный брат. В Старках течёт кровь богов, их почти невозможно убить — только если обезглавить. И на нашей стороне есть Старк, Несторис, и притом сильная. Не так ли? И ещё один. Железный Банк выдал кредит Чёрному Замку, чтобы пережить суровую зиму. А ещё они хотят защитить одичалых. И Олень также спас одного, для войны. План? Отвоевать Север со Станнисом. Проклятые Ланнистеры никогда не заплатят, великий лев мёртв. Затем Север вернёт своего законного лорда — младшего. Глаза Мерседен распахнулись. Внезапно ей стало трудно дышать, тьма вокруг сгустилась. Девочка знала это имя — Несторис, глава Железного Банка Браавоса. Почему Добрый Человек говорил с ним? Всем известно, что основателями Железного Банка были шестнадцать мужчин и семь женщин — всего двадцать три; у каждого из них был ключ от великого подземного хранилища. Мерседен позволила своему взгляду проникнуть через каменные стены и потолки прохода. Она была на несколько метров ниже уровня земли, и железная дверь, неприступным фортом отделявшая её от двух мужчин, вполне могла вести в это самое хранилище. Как говорится, Железный Банк всегда получает своё. Те, кто берут кредит у браавосийцев и не могут его вернуть, ещё будут оплакивать свою глупость, ибо Банк известен тем, что низвергает лордов и принцев… «Ходят слухи, что они отправляют ассасинов к тем лордам и принцам, до которых не могут добраться сами.» Более того… более того. Мерседен была абсолютно сбита с толку. Воскрешение. Взятие Севера. Вернуть своего законного лорда — младшего. Мерседен позволила себе перебрать последние воспоминания Арьи Старк до отплытия в Эссос. Винтерфелл лежал в руинах, сожжённый дотла предателем-Грейджоем — возможно, она включила бы его в свой смертельный список, — а два младших брата Арьи Старк считались мертвыми. И Джон… Джон. Женщина в маске. Зимний Волк. Жизнь и смерть драконов. Девочка бросилась бежать прочь из тёмного прохода к атриуму, кот следовал за ней. В спешке она оступилась на маленьких каменных ступеньках и упала на землю. Она оперлась на локти и попыталась встать, попыталась и вновь упала. Наконец, по милости старых богов, она смогла собраться. Безликая девочка вся оцепенела, но, возможно, это была лишь непонятная смесь смятения и неясных мыслей внутри неё. — Якен… я должна поговорить с ним. Она очнулась лишь у бассейна с ядом. Едва дыша, она направилась к статуе Воина и склонилась перед ней, сложив руки и опустив голову. «Помоги мне в этой битве. Помоги отречься от себя. Меня зовут Мерседен… меня зовут Мерседен…»***
Руки Бродяжки аккуратно отжали остатки воды из волос цвета слоновой кости. Маленькая миска стояла на бортике деревянной ванны. Она окунула частый гребень в густую красящую жидкость, сделанную из смеси скорлупы чёрного грецкого ореха и красной охры. Жемчужно-белый цвет прядей сменялся глубоким тоном багрянца, когда гребень касался их. Она делала это дважды за оборот луны, чтобы скрыть льняной цвет волос лоратийца. Бродяжка повторяла этот процесс снова и снова, пока не была уверена, что последняя прядь приобрела тёмно-рыжий цвет. Он сидел в деревянной ванне, полной горячей воды, положив руки на бортики. Его взгляд был устремлён на подсвечник с пятью свечами, раньше испускавшими ровный свет, теперь мигавшими. В своей голове он всё ещё слышал эти голоса. — Не надо, о, не надо… молю вас… я всё ещё дева. — Прикосновение к груди и поцелуй в шею… Лоратиец закрыл глаза и попытался забыть о своих нерациональных чувствах. — Ты используешь другой краситель? Он пахнет чем-то острым, — обратился он к женщине. — Я добавила в смесь ягод, — ответила Бродяжка. — Посмотрим, сработает ли это. Когда последняя прядь была покрашена, они стали ждать, когда жидкость высохнет и пигмент впитается в волосы. Лоратиец всегда просил Бродяжку покрасить его белые пряди в рыжий, но по непонятной причине несколько отдельных, немного более светлых прядей отказывался вбирать цвет. — Я слышала замечательные новости от Старейшины, брат, — нарушила молчание Бродяжка. — Девочка зажгла стеклянную свечу, а ваши испытания в таверне и в театре решено окончить. Лоратиец не ответил. — Я так понимаю, произошло что-то плохое? — спросила Бродяжка, удивлённая нехарактерно отстранённым поведением своего брата. Он раздраженно вздохнул и принялся перечислять события спектакля. — В шею и в грудь! Наш тирошийский брат явно решил извлечь из задания выгоду. Он мог завершить его, не прибегая ко всем этим… сладострастным действиям. Человеку интересно, как на всё это отреагирует Старейшина. На этот раз раздражение почувствовала Бродяжка. — Ты слишком беспокоишься о мелочах, брат. Я тебя уверяю, в этом нет нужды. Наш тирошийский брат явно владеет собой лучше, чем ты, особенно в последние несколько дней. Лоратиец обернулся, чтобы посмотреть на Бродяжку. — Что, прости? Женщина в ответ лишь фыркнула. — Ты действительно думаешь, что Старейшина не видит, что происходит между тобой и Избранной? — сурово сказала Бродяжка. — Взгляды, приставания, прикосновения, твоя на удивление глубокая забота о твоей ученице — у стен есть уши, брат. А теперь позволь мне кое-что тебе объяснить. Скорее всего, ему нет дела до того, что вы делаете друг с другом за закрытыми дверями, это ваше личное дело. Пока это не мешает вам выполнять задания во имя Многоликого, ему совершенно плевать. Но недавно он огласил свои сомнения в твоей… возможности выполнять роль её Безликого Мастера. Лоратиец покачал головой, выслушав весь этот абсурд. — Хочешь сказать, он нашёл кого-то, кто лучше человека подойдёт для этого задания? — Не надо ложной скромности, все знают, что ты самый компетентный в этом вопросе, — сказала Бродяжка. — Но это не значит, что ты застрахован от совершения ошибок и принятия нелогичных решений, основанных на твоих чувствах. Как только девочка узнает о своей роли в Песнях, она получит шанс решить, принять свою судьбу или нет… Довольно незавидную судьбу, если тебе интересно моё мнение. Якен Х’гар презрительно усмехнулся. — И что, по мнению Старейшины, делать человеку? Объяснить девочке, что её ждёт смертельное задание, а потом отвезти обратно в Винтерфелл? — Нет, точно не в Винтерфелл, — Бродяжка оглядела волосы лоратийца и решила, что пора смывать краску. — Куда угодно… где безопаснее, чем здесь. — Когда пророчества начнут сбываться, не будет ни одного места, — будь то Известный или Неизведанный мир, — где она будет в безопасности, — простонал он и закрыл лицо руками. — Даже спустя столько лет Старейшина едва ли доверяет мне. Это не честно, сестра. — Старейшина никому не доверяет, ты же знаешь, — ухмыльнулась Бродяжка. Она закончила вымывать краску из его волос, которые теперь были глубокого тёмно-багряного цвета от корней и до кончиков, и улыбнулась, оглядывая результаты своих трудов. Через три секунды несколько прядей снова стали абсолютно белыми. Казалось, на волосы лоратийца наложили какое-то заклятье, чтобы они оставались белыми; словно они не хотели быть скрытыми. «Так или иначе, тайное станет явным,» — подумала женщина. — Но ты… Тебе он не очень-то доверяет просто потому, что ты бастард Валирии, — мягко добавила Бродяжка, с интересом изучая его белую прядь. — Проклятие, — прошептал Якен Х’гар. — Или дар, — возразила Бродяжка. Закончив со своим лоратийским братом, женщина поспешно вышла из ванных. Лоратиец вылез из деревянной ванны и вытерся полотенцем, прежде чем надеть свою робу. Он в последний раз бросил быстрый взгляд на своё отражение в зеркале — всё те же рыжие волосы с белыми прядями. Он покачал головой, ощущая, как необъяснимое чувство отвращения к себе завладевает им. Выйдя наконец из ванных, он увидел Бродяжку, разговаривавшую со внешне спокойной, но явно едва сдерживающей свою злость милой девочкой. — …новый яд, над которым я работаю. У меня есть книга со всеми рецептами, завтра начнём, — говорила Бродяжка девочке, которая кивнула в знак согласия. — Валар Дохаэрис. — Женщина ушла, унося с собой миску с рыжей краской. Девочка переключила внимание на своего Безликого Мастера. Она держалась спокойно, но в её глазах плескалась дикая, подавленная ярость. Лоратиец поднял брови и подошёл к своей ученице. Они, кажется, смотрели друг на друга миллионы секунд — человек улыбался ей самой что ни на есть очаровательной улыбкой, девочка отвечала на его наивную игривость злобным взглядом. — Милая девочка, — позвал он её. Он сократил расстояние между ними и коснулся её волос, накручивая на палец её темные локоны. Его вторая рука осторожно поднялась к её левому плечу, обводя его конуры — так, так легко, самыми кончиками пальцев; он прикусил нижнюю губу, продолжая смотреть на её раскрасневшееся лицо. Он лишь тихо рассмеялся в ответ на её злость, что выглядело по крайней мере бесчувственно. — Как девочка находит тренировки у Изембаро? Она не ответила, а выражение её лица было гневом в чистом виде. — Одна милая девочка отлично справилась на сегодняшнем спектакле. Человек должен признать… Ученица даже не дала своему мастеру закончить. Она бросилась к двери ванной и со всей силы захлопнула её за собой — так сильно, что стены практически затряслись, — оставив лоратийца в полной растерянности.