Малая

Алтын открывает глаза и обнаруживает себя в непривычной обстановке с головой, которую по ощущениям долго долбили о бетонную стену, и с голым торсом. Номер в какой-то гостинице в центре Питера не то место, где он ожидал проснуться. Голое тело рядом не только не помогло освежить память, но и добавило множество других вопросов. Как они оказались в гостинице? Почему Плисецкий голый? Что, чёрт возьми, произошло? Он отчаянно трёт глаза, нажимает на виски, жмурится и вздыхает. Это ни черта не помогает. Человеческая память — штука недолговечная, поэтому с ней надо быть осторожнее. Этот урок Отабек освоил уже давно, но кажется, не до конца. На шее неприятно жжёт, и парень решает, что вчерашний день, видимо, удался, когда замечает в зеркале пару багровых засосов. Нагое тело подростка, чуть укрытое одеялом, эти чертовы отметины… Если начать составлять логические цепочки… Нет, лучше не начинать. Огромные панорамные окна открывают живописный вид на Санкт-Петербург: загруженные дороги и сонные люди. Всё как всегда. Парень запускает руки в карманы помятых классических брюк и вновь оглядывается. Умиротворённое выражение лица Юры не вписывалось в общую картину происходящего. Надо бить тревогу, включать сирену и пытаться вспомнить этот чёртов праздник. Он же должен был проконтролировать, чтобы такого не случилось, но у алкоголя были другие планы на казаха. Он раздевается прямо здесь, потому что стесняться некого, и заходит в ванную. Она оказывается довольно роскошной, и парень думает, сколько же они угрохали за этот номер, который предположительно является люксом. Стены выложены светлой мраморной плиткой с тёмными прожилками, а тёплая деревянная тумба добавляет уюта и чувство комфорта. В углу на небольшом освещенном пьедестале стоит ванна, рядом с которой находится прозрачная душевая кабина. У противоположной стены висит пара халатов, а на тумбе лежат белоснежные полотенца. Алтын включает воду и заходит под всё ещё холодные струи. Прохладные капли стекают по волосам, груди и ногам, разбиваясь о тёмный кафель. Холодный душ восстанавливает порядок событий, и это радует. Брюнет делает воду теплее и погружается в поток воспоминаний прошлой ночи. Воздух в комнате раскаляется, становится невыносимо жарко. Громкий хлопок двери, вероятно, будит людей, пытающихся уснуть, потому что время совсем недетское. И происходят сейчас в этом номере совсем недетские вещи. Кровать скрипит под весом двух тел, а простынь мнётся от слишком резких движений. Одному из этих двоих не стоило вливать в себя столько алкоголя, потому что его крыша уже далеко за пределами тела. — Ты пьян. — Ага, опьянён тобой. Светлые пряди в полнейшем беспорядке, но младший отчаянно пытается вылезти из комбинезона, снимая лямки, и выкинуть его куда-нибудь, где он не будет мешать. Руки трясутся от возбуждения. Такое происходит впервые, но ему это нравится. Блондин нагибается ниже и сильно кусает кожу на шее, желая пометить свою территорию. Тело под ним не сопротивляется, но и не действует: он не стаскивает с партнёра одежду, не гуляет руками по голому торсу, но взгляд мечет искры так, что не будь блондин с головой в полыхающем зóлотом огне, то уже давно превратился бы в пепел. Он не раз представлял себе, как горячо это будет выглядеть, но мысль, что это неправильно, разъедает изнутри. Однако все посторонние мысли вылетают из головы, когда пуговицы на рубашке вдруг расстёгиваются, а на пах ложится хрупкая ладонь с тонкими длинными пальцами, дерзко сжимающими достоинство через штаны. Сам гладил, теперь сам же мнёт. — Может хотя бы сделаешь вид, что тебе это нравится, — недовольный шёпот прямо в губы приводит в сознание. Язык проворно проникает в рот, пытаясь расшевелить чужой, но это не совсем не требуется: казах уже пришёл в чувства и сам подмял русского под себя. Водителю такси такое представление у себя в машине совсем не нравилось, то-то он время от времени кидал рассерженные взгляды в зеркало заднего вида. «Ужасная молодежь сейчас пошла, ни стыда, ни совести». Видимо, свою совесть и пытался отыскать Плисецкий во рту у друга, но не найдя, смог лишь растерять остатки стыда. Блондин уже в одной лишь рубашке и нижнем белье, но это перестаёт иметь значение, как только Алтыну в голову вновь приходит мысль, что это не должно происходить так. Первый опыт, все дела — вот это имеет значение. Даже если это и звучит как романтическая хрень, но это важно. Отабек не думает лишь тем, что у него между ног, и осознаёт, что сейчас Юрий хочет этого, но что будет потом предугадать невозможно, поэтому с тяжёлым вздохом убирает руки с юного тела и садится рядом. — Какого чёрта, Бека? — нетерпеливо шипит Плисецкий, хмуря тонкие брови. — Знаешь, не этого я ожидал. Юра садится совсем близко к парню, а ещё от него приятно пахнет, несмотря на выпитое спиртное. Но Алтын пытается не обращать внимание и на то, как красиво спадают его длинные волосы цвета пшена на хрупкие оголённые плечи, как тонкие ключицы так и просят, чтобы на них оставили отметины, как рубашка болтается на талии, давая насладиться видом выпирающих рёбер. Брюнет сглатывает. — Извини. — Да иди ты. — парень резко поднимается и заправляет пряди за уши, а затем направляется в душ, при этом еле стоя на ногах. Обмотавшись полотенцем, он выходит и слышит робкое «Бека», доносившееся из комнаты. Холодный душ потихоньку возвращает воспоминания, и это радует. Плисецкий сидит на кровати покрасневший до кончиков ушей, укутавшись в одеяло, как в кокон. Волосы сильно взлохмачены, склеры налиты кровью, а растерянный взгляд говорит о том, что он абсолютно дезориентирован. — Утро доброе, боец, — произносит Алтын с улыбкой и приземляется рядом с подростком. Плисецкий на секунду прикрывает глаза и вновь открывает, но теперь смотрит на парня взглядом, говорящим, что ему сейчас не до улыбок и смеха. Юра натягивает одеяло выше, на голову, и сползает вниз. — Что за пиздец вчера был? — хрипит парень. Блондинистые пряди разбросаны по подушке, но лица всё ещё не видно. Невольно Отабеку вспоминается тот день в Казахстане, когда этот неуправляемый ребенок напился до чёртиков. Только вот сейчас одной фотографией явно не обойтись. — Так, стоп! — Внезапно Юра вскакивает с места, забывая о наготе, но сразу же хватается за одеяло и тянет на себя. — Мы что… — шепчет Плисецкий, не веря в происходящее. — Что? — как ни в чём не бывало спрашивает Алтын. — …переспали? — всё таким же шёпотом заканчивает он. — Ээ, хах, — у брюнета вырывается нервный смешок, и он запускает руку в мокрые после душа волосы, чуть взлохмачивая, отчего капли разлетаются по сторонам. — Я понимаю, что тебе очень хотелось бы, но нет, — заключает он и разглядывает лицо Плисецкого, когда тот выдыхает с облегчением и глядит куда-то в сторону. — Ты не расстроен? — Почему я должен быть расстроен? — Юра находит взглядом одежду и, поняв, что не может одной рукой придерживать одеяло, а другой надевать рубашку (хоть и не свою, потому что его одежда чудесным образом испарилась) отпускает этот кусок ткани. — Почему твои рубашки вечно сидят на мне, как бесформенные мешки? — спрашивает тот, не скрывая раздражения, и вдевает руку в рукав. — Очевидно потому, что ты одеваешься в детском мире, — в ответ казах получает грозный взгляд изумрудных глаз. Не каждый может позволить себе шутить про возраст и телосложение Плисецкого. — Завались, мистер-гора-мышц, — язвит тот в ответ и застёгивает пуговицы, но это звучит больше как комплимент, так что Алтын просто улыбается и ложится на сложенные за головой руки. — Еще раз так пошутишь, и Казахстан останется без своей золотой звёздочки. — Минуту назад ты выглядел, как перепуганный котёнок, а сейчас вовсю язвишь. Где твой календарик? — Какой календарик? — Где ты свой цикл отмечаешь, — эти шутки могли оказаться травмоопасными, поэтому Отабек решает замолчать, но больше не от осознания сего факта, а потому, что кое-кто затыкает его довольно грубым поцелуем. Юра сидит рядом, благо рубашка довольно длинная, однако казах все равно широко раскрывает глаза прямо в поцелуй и отстраняется. — Ты ведь осознаёшь, что ты сейчас без нижнего белья? — Кто здесь девственник в конце концов, я или ты? — спрашивает Плисецкий и хмурит брови. Хотелось, конечно, чтобы каждое утро было, как это, но прошлое утро всё ещё было размытым в голове у русского. За всеми этими разговорами парень забывает, что проснулся он от оглушительной головой боли, которая мучила его до сих пор. Плисецкий просто утыкается в грудь парню и стонет от неприятного ощущения. — Найдётся ли кто-нибудь, кто расскажет, какого лешего мне так хреново? — Начнем с начала или… — С самого что ни на есть начала.

***

Тремя днями ранее.

Он чувствует, что всё должно быть не так, потому что это, вероятно, означает конец. Ему с трудом верится в происходящее, но он всё-таки опускает взгляд, пытаясь понять, что же делать дальше. Он не заставит Отабека идти против своей семьи, но это всё же его собственный выбор, а Плисецкий не собирается давить, даже если прямо сейчас сердце разрывает грудную клетку изнутри. Печальный взгляд казаха вот уже целых 30 секунд упирается в пол, и интереснее узоры на ковре от этого не становились. В его руках какой-то яркий конверт. И вот, когда Юра собрался спросить, что это, брюнет внезапно поднимает взгляд и смотрит с улыбкой, а озорной взгляд заставляет русского поднять бровь. — Пакуем вещи, ведь мы приглашены на «Голубой огонёк», — смеётся тот и кидает розово-фиолетовый конверт с надписью «Приглашаем на нашу свадьбу!» в сторону Плисецкого и добавляет: — А папа сказал, что не сразу, но он попытается свыкнуться с этим, что он желает нам счастья, раз уж у нас такие глубокие чувства и прочее дерьмо. На блондина обрушивается лавина эмоций, а на лице по очереди отражаются непонимание, удивление, облегчение, злость и желание. Желание убить. Одного конкретного человека. Улыбка медленно исчезает с лица казаха, и он просто смотрит на парня в ожидании, когда он что-нибудь скажет. — Беги.

***

Плисецкий заканчивает свои попытки придушить Алтына, когда его телефон на столе начинает пиликать. Это оказывается Николай, который звонит по Skype, так что блондин быстро кидает взгляд на своё отражение в зеркале и, убедившись, что выглядит прилично, нажимает на кнопку ответа. На лице тут же расцветает искренняя улыбка, и дедушка в ответ смотрит с ещё большей теплотой. Блондин усаживается на кровать, удерживая телефон перед собой. — Дедуль, привет! — по-детски выкрикивает Юра, а Николай улыбается ещё шире. — Привет, тигрёнок. Ну, как ты там? — Здравствуйте, Николай, — внезапно вмешивается Бека, улыбаясь до ушей, и отпихивает Плисецкого в сторону, чтобы тоже попасть в поле зрения. Тот недовольно бурчит что-то о том, что поговорит с ним позже, но всё же отодвигается. — Здравствуй-здравствуй. Ну, что, Отабек, не обижаешь там Юрочку? — по-доброму усмехается дедушка и придаёт лицу суровый взгляд. — Вообще-то, — воскликивает Юра, — обижает, дедуль, за что, конечно, огребает, — Плисецкий приподнимает бровь, говоря этим, что в обиду себя не даёт. — Вообще-то, — передразнивает парня Алтын, — это он меня калечит! — Слышь, ты заслужил, — Юра пихает брюнета в бок, а тот в ответ пинает его в бедро. Николаю остаётся только наблюдать за этой ребяческой перепалкой и ждать, пока они успокоятся. — Ладно, ребята, а если серьёзно? У вас всё хорошо? — прерывает их старший. — Да, всё отлично. Меня здесь тепло встретили, Бека показал и рассказал о каждом уголке в этом городе, и не все дети, оказывается, адские создания. — Не о каждом, — поправляет Бека. — О большинстве, — добавляет Юра. — Оу, у Отабека есть братик или сестрёнка? — Да, мелкая, Зере. Внешностью, вроде, в брата, а характером — смесь меня и Бека. — Сложно представить эту смесь. Ты буйный, а я спокойный, — замечает Алтын и краем глаза видит широкую улыбку Николая. — Ну она где-то посередине, хитрая и рассудительная. Лисица, — объясняет Плисецкий. — И не гони, ты не спокойный, у тебя шарики за ролики заехали ещё дальше, чем у меня. — Что за зоопарк, Юра. Один тигр, другая лисица, — усмехается Николай. — Кстати о зоопарке, дедушка! — восклицает Юра и приподнимает брови. — Ты знаешь уже про свадьбу Кацудона и Вити? — Да, я, отчасти, поэтому и позвонил… — Николай затихает на секунду и опускает взгляд, пытаясь подобрать слова. Юра начинает волноваться. — Деда? — Дело в том, что… Катя, она… она вернулась, и я хотел спросить, точно ли ты приедешь, — дедушка растерянно чешет седую бороду и вздыхает, ожидая реакции внука. Он заранее знал, что не будет криков радости, не будет слёз счастья, потому что ждать пришлось слишком долго. — Можешь передать маме, что не она причина моего раннего возвращения, — лицо Юры в миг становится суровым, даже немного злым. Голос наполняется обидой, а глаза, как на секунду кажется Отабеку, начинают блестеть. — Мне нужна причина посерьезней. — Юр, как ты можешь говорить такое, она же твоя мать, — произносит Николай, но глубоко в душе так хорошо понимает этого ребенка. — Неужели вспомнила, — Отабек взволнованно смотрит на парня, не понимая, в чём дело. Юра никогда не рассказывал ему о своей семье, кроме того, что любит Николая больше всех на этой планете. О родителях младшего Алтын слышал мало и в общих чертах, так что представления о том, что может быть связано с матерью парня, не имел. Когда дело касалось Екатерины Плисецкой, сердце Юрия не выдерживало. Великолепная женщина, блистающая в свете софит, признанная актриса, поклонники которой не давали ей прохода. Суровая русская красавица, в сердце которой было лишь два человека: её любимый маленький сынок и отец. Но на одной ступени с любовью к самым близким стоял он. Тот, кого она, как ни старалась, не могла выкинуть из сердца. Театр. С детства Екатерина воспылала любовью к театральному искусству, и в 22 года её мастерство было продемонстрировано на сцене Большого театра. Молодость, гастроли, поклонники, случайная связь, любовь, предательство. Этими словами можно было описать лучшие годы жизни Плисецкой. Она любила, сильно и, как оказалось, безответно. Мужчина её сердца не нуждался в высоких чувствах, подпитывающих юную актрису, ему нужно было временное развлечение, времяпровождение. Для себя он решил, что построить семью с женщиной, второй любовью которой была игра на сцене, он не сможет, так что и ребенок от неё стал неожиданностью. Нежеланной случайностью. Екатерина играла разбитую Дульсинею, падала, и вновь возвышалась в образе прекрасной мадам Бовари. Она всё ждала, что любовь будет такой же сказочной, какой она была на сцене, но в результате жизнь бросила её в грязь. Такой банальный сценарий её жизни разбил женщину. Маленькое белобрысое чудо с малахитовыми глазами, как у его отца, вернуло Екатерину к жизни. Николай помогал, чем мог. Души не чаял во внуке, водил его в театр, показывал мать и всегда говорил, какая она у него прекрасная. Время шло, ребёнок рос, а Екатерина, кажется, не до конца понимала, что означает материнство. Она подолгу пропадала на гастролях, а когда была в Питере, то приходила очень поздно, ведь премьера, и без неё там не обойтись. Но Юра тоже достигал высот, по возможности ходил в театр, потому что это было единственное место, где он мог видеть свою мать несколько часов подряд. А Екатерина никак не находила времени сходить и посмотреть выступление своего тигрёнка, который высматривал мать на трибунах, и плакал, пока никто не видел, когда не находил. Она любила сына больше всех на свете, правда, просто не могла решить, что для нее важней: быть матерью или быть актрисой. Для других людей, не понимающих, что это значит, смотрящих со стороны, ответ был на поверхности, так очевиден, так прост. Но всё далеко не так. — Юр… — Николай делает паузу и смотрит куда-то в сторону, — она ушла из театра… Из комнаты будто выкачали весь воздух. Мама сделала это, и теперь она сможет быть рядом? Она будет приезжать к нему на соревнования, быть рядом, когда ему на шею будут вешать золотую медаль, вручая цветы, обнимать и говорить, какой он молодец, как она гордится им… Вот так просто? Она думает, что это так, чёрт возьми, просто? Можно просто 15 лет быть не матерью, а просто женщиной, которая родила, а потом в один момент просто прийти и сказать: «Сынок, теперь я буду твоей мамой». Хотелось прямо сейчас увидеть её, это лицо с редкими морщинками и выделяющимися скулами, посмотреть в красивые голубые глаза и задать вопрос прямо в лицо. — Ты знаешь, я приеду. Каждый в этой семье был сам за себя. Отец, как позже узнал Юра, имел довольно успешную фирму; он не уточнял, какую именно, но в любом случае, он довольно преуспел в своем деле. Мать была известной актрисой, афиши с которой когда-то висели в городах, где проходили премьеры с её участием. Юрий же тоже пытался достичь успеха, стать профессионалом своего дела и уверенно шёл к своей цели. Неужели теперь у него появится семья?

***

Юра искренне не понимает, чего Никифоров так медлил с предложением Юри, целых пару месяцев — это непростительно долгий срок для Виктора. Плисецкий думал, что тот сделает ему предложение дня через два после Гран-при, но на деле же это случилось на несколько десятков дней позже. Хотя, честно говоря, все прекрасно знают, что Кацуки давно опередил его. Блондин открывает Instagram в надежде увидеть там кучу фотографий с очень дорогими кольцами по типу: «Моя морская свинка станет моей официально». Но таковых там не оказалось, и парень решает, что тот просто усек, что делать этого не стоит, ведь журналисты, словно пираньи, почуяв новую сенсацию, сразу накидываются на жертву. Скрыть это, конечно, не удастся, но хотя бы не привлечет заранее внимание. «Виктор Никифоров: вся правда об отношениях с японским фигуристом — Юри Кацуки.» «Российский фигурист Виктор Никифоров выходит за своего подопечного: беда пришла, откуда не ждали.» «Никифоров — гей? Западное влияние или очередная попытка привлечь внимание?» О, Плисецкий уже чует скандал в прессе. А если они просекут, что и Юрий из радужных, так еще и с героем Казахстана, то люди ещё долго не утихнут. Хотя по вине самого Юры все уже, кажется, начали подозревать этих двоих в нечистых делах. Не то, чтобы их это так волновало, но порядком раздражало, когда все внимание приковано лишь к вам, и каждому не терпится заглянуть вам в рот. Он снова перечитывает это приглашение, от которого пахнет слишком сладко, а текст в нём какой-то слишком радостный, в стиле Никифорова, и ему становится тошно от такой нелепости этих двоих. Как можно было вести себя всё это время словно женатики, купить кольца, обменяться ими в храме, а потом заявить, что это просто так, в качестве благодарности. Ладно ещё этот Виктор, претворял желания в реальность, не спрашивая Кацуки, а вот Юри совсем глупый. Отличную отговорку придумал, но вот не рассчитал, что Виктор сделает всё, чтобы удивить публику. Кто же знал, что он не шутит и, не дожидаясь, пока Юри выиграет золото, сделает ему официальное предложение. Что, неожиданно? Кацуки не меньше фанатов от жизни офигел. Всю жизнь себя для одного, единственного хранил без веры, что это вообще возможно, а тут раз и тренера, и мужа в одном лице нашёл. Такая жизнь штука странная. Да и Плисецкий недалеко отошёл от этой странной семейки. Жил себе и думал, что натуральнее него только сок, а тут появляется это чудо на мотоцикле, увозит с собой его сердце и отказывается возвращать. Он сидит в самолете и смотрит, как Бека о чём-то весело переговаривается с сестрой, и вновь поражается, как им удалось уговорить Малика отпустить мелкую с ними. Всё-таки он оставлял одиннадцатилетнюю дочь на попечение двух других детей. Кто знает, что может произойти. Однако, как только Юра заговорил о том, что сможет познакомить Зере с Лилией, то это чудо никак не унималось. У неё появилась возможность познакомиться с самой Барановской, и она не могла упустить свой шанс, так что отцу не оставалось ничего иного, как отпустить её. Сам же Юрий тоже никак не унимается, ёрзает на месте и не может дождаться приземления. Тяжесть на сердце медленно отступает, но волнение всё ещё присутствует, ведь уже совсем скоро он вновь увидится с дедушкой, но один факт всё портит. Мама. Будет. Там. Смешанные эмоции одолевают юношу, в одном и том же переживании сочетаются и положительные, и отрицательные оттенки. Юра рад, что она вернулась к обычной жизни и стала обычной матерью, о которой он всегда мечтал, будучи ребёнком, но не сделала ли она это слишком поздно? Его будто усыновил дедушка, а, как только он достаточно вырос, чтобы быть самостоятельным, объявилась мамочка. — Ты в порядке? — спрашивает брюнет и обеспокоенно заглядывает парню в глаза. Отабек сжимает руку Юры в своей, и тому становится значительно легче. Он не один, так что он будет в порядке. — Не знаю, не думаю… — блондин потирает глаза и отворачивается к окну иллюминатора. Хочется открыть его и броситься вниз — гулять по волшебным равнинам из облаков, забывая такие ненужные сейчас проблемы. Зере спит, лёжа у брата на коленях. В салоне стоит тишина: люди либо спят, либо смотрят фильмы, лишь Юра не может ни уснуть, ни сосредоточиться на сюжете. Большой палец, нежно поглаживающий ладонь, возвращает в реальность, где гнетущая тишина давит на уши. «Скажи что-нибудь, разбавь это безмолвие, не молчи.» — проносится в мыслях. Блондин устраивает голову на чужой груди и глубоко вдыхает знакомый запах одеколона. — Смешно, что она даже не знает, что её сын является педиком, — хмыкает Юра и получает в ответ лишь укоризненный взгляд. — А как же «никаких ярлыков»? — Бека приподнимает бровь, ссылаясь на слова друга, который совсем недавно яростно доказывал всю бесполезность этих клейм, которые люди ставят сами на себя. — Эти «ярлыки» нужны не мне, а ей. Всем вокруг нужна конкретизация. Всем, кроме нас самих, — Юра вздыхает и прикрывает глаза, представляя, как нелепо будет выглядеть встреча с мамой после того, как они не виделись целый год.

***

Питер встречает их привычной для климата Северной столицы прохладой. Стремительно и напористо из-за горизонта надвигается тёмная туча и разом закрывает небо, накрепко заточив яркое солнце в свою темницу. Юра ёжится не только от того, что отвык от вечно хмурой, пасмурной питерской погоды, но и от осознания того, с кем ему сейчас придется встретиться. Сотни маленьких лампочек на изогнутом волнистом потолке, имитирующем гладь Невы, освещают здание изнутри. Плисецкий не понимает, почему встреча с собственной матерью была такой волнительной для него, и сейчас, выискивая знакомые лица в толпе людей, до него всё ещё не доходит причина щемящего чувства в груди. Холодные голубые глаза вмиг теплеют, а улыбка расцветает на худом лице со впалыми щёками, когда женщина замечает светлую макушку сына. — Солнышко! — Екатерина взмахивает тёмными волосами и быстро шагает в сторону успевшего закатить глаза Юрочки и удивлённого Отабека, который держит за ручку ничего не понимающего ребенка. В долю секунды Юра оказывается в тёплых материнских объятиях, выпутаться из которых кажется невозможным. Николай стоит позади и одобрительно улыбается внуку, мол, потерпи, скоро привыкнешь. Отабек здоровается с Николаем немного неловко, вновь видя его в живую после Юриного каминг-аута. Ведь одно дело говорить с ним по Skype, будучи за сотни километров, и совсем иначе стоять перед ним. Мужчина суёт руку в карман, достаёт оттуда шоколадку и вручает Зере. Девочка смущённо краснеет и принимает угощение, а затем тихо благодарит. — Юра был прав, ты очень похожа на Отабека. Она словно твоя уменьшенная копия. — Да есть такое, — Бека улыбается. — Я так скучала, — вздыхает женщина, наконец отрываясь от блондина, и придерживает за плечи чуть сконфуженного ребенка. — Э… да, взаимно, мам, — неловкая улыбка появляется на лице, когда Плисецкий кривит губы в попытке дружелюбно улыбнуться, что у него не совсем получается. — Вы не знакомы, это мой… — А, да, я знаю, — слишком весело проговаривает Екатерина, — Отабек, твой друг, приятно познакомиться, а это малышка Зере, — она смотрит на темноволосую девочку и добродушно улыбается, — Можете звать меня просто тётя Катя. Я рада, что у Юрочки есть такой прекрасный друг, — уверенно говорит она и не перестаёт сверкать улыбкой. «Как у неё ещё скулы не свело?» — думает Юрий. А ещё его бесит, что Екатерина пытается сделать вид, будто её интересует жизнь сына. Друг, а как же. Гугл ведь не всё расскажет, а у отца спрашивать стыдно. — Да, как скажете, — брюнет улыбается в ответ. Всё выглядит таким фальшивым. — Может поедем домой? — прерывает тишину Плисецкий. — Я устал и думаю, всем бы хотелось передохнуть от всей этой очередной постановки по сценарию, к которой ты так привыкла, мама. Это выглядит так до боли убого, что хочется плакать. Так ужасно ты ещё никогда не играла. Роль матери — худшая из тех, что у тебя были. — Юр? — зовёт его Екатерина. — Говорю, пошли уже, чего застыл, всё хорошо? — обеспокоенно спрашивает она. — Ага, все норм. — Юра специально хватает Отабека под руку и идёт впереди, быстро ведя их к выходу. — Он уже не тот ребенок, а намного взрослее, чем кажется, — шепчет Николай. — Дай ему время. — Вопрос в том, даст ли он мне время, — шёпотом отвечает Плисецкая.

***

Непогода медленно отступает, и солнечные лучи, прощаясь, одаривают своим светом, окутывая с головой в приятное тепло. Медленно поднимаясь по родным ступеням подъезда, Юра оглядывается: ничего не изменилось, пока его не было. Дедушка прокручивает ключ в замочной скважине и открывает дверь, пропуская внутрь. Дома, как он и ожидает, тоже особых изменений не наблюдалось. Маминых вещей нигде не было и, как позже оказалось, она оставалась в квартире неподалеку, так как дом Николая не безразмерный. Юра понимает, что сейчас они лишь откладывали разговор о том, что Юрочке лучше жить с матерью, так будет правильней, но также они откладывали скандал, который устроит Плисецкий, если такое предложение сорвётся с уст Екатерины. Неловкие разговоры и точно такое же молчание сводят с ума, но Зере, кажется, сумела найти общий язык с мамой Плисецкого. Поэтому она увлеченно ей о чём-то рассказывает, вроде, о театре, Юра не вникает, а мелкая внимательно слушает, впитывая каждое слово и восхищаясь этой женщиной. Стрелки на часах указывают на то, что время близится к ночи. Юра сидит как-то непозволительно близко к Отабеку, нарочно, ловя странные взгляды матери. На её фразу «Вам, похоже, придётся вместе лечь» он отвечает: «У нас уже есть опыт в этом, не беспокойся», и получает в ответ недоумение Екатерины и лёгкий удар локтём в бок от Алтына. На часах уже 10 часов, когда Екатерина собирается уходить. Юра даже хочет предложить ей остаться, но ей просто негде остаться, поэтому он быстро одевается, собираясь проводить её до дома. Бека решает, что этим двоим есть о чём поговорить, и надеется, что дойдут они без происшествий. Отабек, как всегда, оказывается прав. Им было о чём поговорить. Плисецкая, конечно же, отпускает сына домой не сразу. Душевный разговор с мамой на кухне за чашкой чая, когда на улице лишь тускло светят луна и пара фонарей у подъезда… Наверно, этого ему и не хватало последние 3 года. Она признаётся, что смотрела все выступления своего маленького чемпиона и не по одному разу и каждый раз восхищалась им всё больше. Такой огромный талант в таком хрупком теле. Было же в кого пойти. — А вы… с Отабеком…? — вопросительно протягивает она и ведёт бровью. — А мы с Отабеком. — подтверждает он. Екатерина улыбается и еле заметно кивает головой. — А вы красивая пара. — Ну, ма-а-ам!

***

Чемоданы дома валялись где-то под подоконником в комнате Юрия, чуть освещаемые лунным светом и ночником. Бесстрашный Юрий Плисецкий боялся темноты, и ничего с этим не поделать. Зере давно спала сном младенца на раскладном кресле, который передвинули в комнату Юры специально для неё, а двое задротов весело хихикали, сидя на кровати и укрывшись по плечи одеялом. Голая грудь Алтына отвлекала от игры, в которую они решили сыграть в пол первого ночи, поэтому Юра прикладывает максимум усилий, чтобы сосредоточиться на картах. Карты на желание, рискованно. Они рассматривали как варианты «карты на раздевание» и «правду или действие», но первое может кончиться кровью из носа, а второе слишком просто. — Шулер, тут нет королей, что ты мухлюешь, слышь! — легонько толкнув парня в плечо, смеётся блондин. Когда Юра бьёт бубнового валета дамой, Бека подкидывает короля. — Что ты внимательный такой, — возмущается тот. — Реально. Но это ему не помогает, ведь Юра всё равно проигрывает. Козырный туз у Бека, а у него лишь одна пиковая дама, поэтому приходится смиренно опустить голову и выслушать желание. — Сейчас ничего в голову не лезет, давай как ты, завтра что-нибудь придумаю, — Отабек зевает и потягивается, откидываясь на кровать. Плисецкий собирает карты, кладёт их на тумбочку и тоже ложится рядом, поворачиваясь лицом к брюнету. Глаза уже действительно слипаются, и, когда Отабек обнимает его, прижимая к груди и целуя в макушку, спать хочется ещё больше. Он желает другу спокойной ночи и закрывает глаза, постепенно отрываясь от реальности. Сознание медленно выключается, и через минуту блондин уже мирно сопит в грудь казаху.

***

Отабеку действительно начинает нравиться дождь, а ветреная погода за окном не мешает наслаждаться вдохновляющей атмосферой творческого Петербурга с кошачьим уютом. Здесь находится множество кошек разнообразных пород и один русский голубой кот. Они не перестают виться вокруг Плисецкого, тереться о ноги и залезать на все поверхности. Большой шотландский вислоухий кот пристраивается на коленях самого Алтына и тихо мурчит, распространяя вибрации по своему телу. Когда блондин вдруг осознаёт, что они ещё ни разу не ходили на нормальное свидание, то Бека думает о чём-то ином. Но лишь Юра мог додуматься привести парня на первое свидание в антикафе, главной фишкой которого являются кошки. Екатерина с самого утра потащила Зере гулять по магазинам, чтобы подобрать девочке наряд, а Юра решает устроить Отабеку экскурсию в такие места Питера, о которых в путеводителе точно не будет написано. В ТЦ за костюмами они едут раньше, закинув вещи домой, чтобы спокойно гулять по городу. Юра решает, что достопримечательности ему до одного места. Если Отабек приехал погулять по Эрмитажу, то без него, пожалуйста. Да и обо всём этом можно почитать в Википедии, но о том, что крыша дома напротив Пушкинской открыта, там не написано. Они на время укрываются от дождя в «Soulmate» в окружении кошачьих; после снова направляются на прогулку, заходят в Старбакс, где Юра заказывает ванильный фраппучино, а Отабек берёт обычный горячий шоколад. Встречать закат на крыше дома ему доводится не впервые, но делать это с тем, от кого у тебя дыхание захватывает — лучшее чувство на свете. Синие кеды немного намокли от городских луж, а когда ветер усиливается, то Юра кутается в худи ещё больше, растирая плечи руками, чтобы согреться. Он сидит рядом с парапетом, прямо на полу: место уже успело подсохнуть. Отабек достаёт телефон и включает камеру — теперь в телефоне хранится очередная фотография Плисецкого, одна из сотен других фотографий. Розовое небо вдали сливается с оранжевым диском солнца, а светлые волосы развеваются от усиливающегося ветра. Алтын подходит ближе. Он опускается сзади, сжимая в объятиях замершее тело, и пытается согреть и защитить.