I hate living without you Dead wrong to ever doubt you But my demons lay in waiting Tempting me away Oh, how I adore you Oh, how I thirst for you Oh, how I need you... Skillet – Comatose
Она прекрасно слышала шум дождя за окном: он барабанил по подоконнику и стёклам. Голова болела, а тело ломило так, будто по нему проехался бульдозер. Девушка чувствовала, что лежит на чём-то. На кровати, что ли? Да, верно. Будто на автомате протянула руку и провела ею по другой стороне — никого. Она не понимала, зачем вообще это сделала. И только всплывшее в сознании, такое одно из немногих ей родных и дорогих имён, Пирс, заставило вернуться в реальность и открыть глаза. Хьюстон не ошиблась: она в своей комнате. Но как здесь оказалась? Может, сама добралась? А если всё произошедшее... Брилл встала с кровати и стала искать свой мобильный — он лежал на прикроватной тумбочке. Она взяла его в руки и стала проверять вызовы. Да, они были, с часа и до двух ночи, от миссис Джонсон, которая волновалась за своего сына, и от «Любимого», с телефона которого звонил Джейсон. Девушка тяжело опустилась на кровать, горло тут же сдавили рыдания, а глаза наполнились слезами. Значит, всё произошедшее ночью не страшный сон, а жестокая реальность, и Пирс действительно... «При смерти», — со страхом подумала она. Встала с кровати и только хотела выйти из комнаты, как дверь медленно открылась. — Брилл, ты очнулась, — Хьюстон не могла не узнать эту девушку, столь похожую на её любимого. — Адриана, — тихо сказала она и, кинувшись к ней, крепко обняла её, и слёзы вновь потекли из глаз. — Не плачь, Брилл, не плачь, — ласково прошептала та и, мягко улыбнувшись, усадила подругу на кровать и присела рядом. Брилл посмотрела на неё: Адриана была бледна, а в глазах застыли скорбь и страх, но она пыталась держаться. — Как вы здесь оказались? — спросила Хьюстон, немного успокоившись. — Джейсон позвонил мне с телефона Пирса. Признаться, я сначала и не поняла, с кем разговариваю: я-то видела его всего раз, когда Пирс забирал меня со школы, — Джонсон ещё больше побледнела. Видно, что воспоминания о брате слишком давят на неё в эти минуты, — и то они тогда из-за чего-то посрались на школьном крыльце. Едва он сообщил нам о том, что случилось... — на минуту замолкла, прикусив губу и судорожно переведя дыхание, — мы сразу собрались и прилетели. Утром уже были здесь... Поверить не могу, что такое произошло... — Адриана, что с ним случилось? Джейсон вам рассказал? — Брилл понимала, что будет тяжело это выслушать, но она должна знать, что произошло с её... Неважно, кто они друг для друга, но одна мысль, что с тем, чья улыбка делала её счастливой, приключилось такое несчастье, вгоняла в беспросветный страх. — Ножевое ранение, чуть пониже рёбер, — она почувствовала, как ещё сильнее закружилась голова, а воздуха в лёгких стало просто не хватать. — Он был бы в сознании, если бы не потерял слишком много крови — так врачи говорят, а там не знаю. — Вы меня домой привезли? — Нет, я же сказала: мы только утром прилетели. Джейсон с... Ну, со своей девушкой тебя привёз, — «С Джо», — поняла Хьюстон, опустив взгляд в пол. — Джейсон потом сразу поехал в больницу, а эта девчушка осталась с тобой, пока мы не приехали. Потом она ушла. — Твои родители, они здесь? — Да, отдыхают. Отец ещё как-то держится, а мама... Она просто вне себя от горя. Папа всё утро пробыл в больнице с Пирсом, а потом всё-таки приехал сюда. — А мои родители, они... — Папа звонил им и сообщил. Они сказали, что постараются приехать как только смогут. Брилл молчала, не в силах вымолвить и слова. Вот они настоящая семья Пирсу, даже её родители, а она... Наговорила ему всего и гнобила из-за измены, в то время как он сам страдал из-за их ссоры. Ему было душевно больно и плохо, поэтому он и ушёл «погулять». Девушка знала такое его состояние: всегда, когда они серьёзно ссорились, Джонсон уходил на улицу, будто в состоянии прострации, и бродил там до глубокой ночи, а она в это время сидела и грызла ногти. Он всегда возвращался... Но не в этот раз. Неужели Пирс сделал это осознанно? Брилл отогнала эти мысли. Нет, он благоразумен и на такое не способен... Или нет?.. Как бы то ни было, но беда случилась, и сделал ли Пирс это преднамеренно или нет, уже неважно. — Сколько сейчас вообще времени? — спросила она. — Час дня вроде как. Хьюстон запоздало кивнула. Подошла к зеркалу и взглянула на себя, тотчас ужаснувшись своему отражению: волосы взъерошены, кожа вместо здорового оттенка с румянцем приобрела слегка бледный вид, руки мелко дрожали, а в глазах, вперемешку со страхом, застыла немая скорбь. Она похожа на психически больную. Поморщившись, взяла в руки расчёску и причесала всклокоченные волосы. Оставшись более-менее довольной своей причёской, пошла в ванную и там умылась. Затем девушка взяла телефон и куртку с кровати, уже собравшись уходить, как Адриана, всё это время внимательно следившая за ней, придержала её за руку. — Ты куда это собралась? — В больницу, — одними губами прошептала она. — Брилл, тебе нужен отдых и ты ещё не... — Адриана, я нужна ему! — воскликнула Хьюстон, и Джонсон-младшая отпустила её. Бесполезно говорить ней в таком состоянии — она поняла это сразу. Хотя Брилл сомневалась в своих словах, но ей самой просто необходимо быть с ним. Мысль, что её не будет рядом, была просто пугающей. Она кинула на девушку виноватый взгляд и вышла из комнаты. Центральная больница, 14:00 Брилл с дрожью в коленках вошла в здание больницы. Сказав на ресепшене, к кому она, получила от медсестры сочувствующий взгляд и медленным шагом побрела в нужное крыло здания. Не успела дойти до реанимационного отделения, как столкнулась с врачом — темноволосым мужчиной, лет под сорок, с едва уже заметной проседью в волосах. Взгляд его серьёзен и в какой-то степени холоден, но лицо выражает дружелюбие и желание помогать. Он остановил её. — Вы мисс Хьюстон? — Да, я... А вы?.. — Доктор Филберг, лечащий врач вашего... молодого человека. Вы к нему? — Да, — робко согласилась она и получила понимающий, сочувствующий взгляд. — Вас проводить в его палату? — Если вам не трудно, — так же робко ответила Хьюстон, и они пошли по длинному коридору вглубь отделения. Она с ужасом смотрела в окна палат: тут были и старики, и женщины с мужчинами, и совсем ещё юные парни и девушки, даже дети. Ей невольно стало плохо и возникло ощущение, будто когда-то уже переживала подобное... — Доктор, скажите, есть ли шанс, что он очнётся? — спросила она. Филберг несколько замялся. — Говорите. Я всё приму, — «Выбора нет», — с горечью подумала девушка. — Скажем так: 50/50. Мы точно не знаем, — они остановились возле какой-то палаты, но заглядывать внутрь Хьюстон не стала — уже хватило этих ужасов. — Рана слишком глубокая и он потерял много крови, так что... — Я понимаю, — тихо перебила его. Он хотел сказать: «Готовьтесь к худшему». — Вы зря не расстраивайтесь, шанс ещё есть, — доктор слегка улыбнулся, пытаясь приободрить её. — Побольше вам терпения и сил. И помните: надежда умирает последней, — короткий кивок. Они попрощались и мужчина покинул её. Воцарилась угнетающая тишина. Казалось, будто она осталась одна среди этих не живых, но и не мёртвых людей. Но нет, до слуха дальше по коридору и в самом начале доносились шаги, а рядом с той палатой, где её оставил доктор Филберг, к полуживым пациентам приходили и уходили безутешные родственники. Брилл перевела взгляд на окно палаты и заглянула внутрь, тотчас обомлев от ужаса. Если до этого всё происходящее продолжало казаться ей кошмарным сном, то только не теперь. В палате лежит Пирс. Обездвиженное тело, накрытое простынёй, покоится на кушетке, а руки покойно лежат по обе стороны от тела. Изо рта торчит трубка, подключённая к аппарату ИВЛ*, а в периферическую вену на правой руке вставлен катетер**. На палец этой же руки прикреплён пульсоксиметр — показатель, показывающий насыщение крови кислородом, в данном случае 98%. На плече обёрнута манжета на липучке — манометр, измеряющий артериальное давление. Изображение кардиомонитора показывает цифры 100/60 — неплохо, хотя в норме должно быть 120/80. К груди прикреплены три электрода, измеряющие частоту сердечных сокращений и передающие результаты на кардиомонитор в виде кардиограммы — 70 ударов в минуту. Также подсоединены мочевой катетер и желудочный зонд. Все мониторы показывает пока что более-менее нормальное состояние пациента. Пока что... Хьюстон открыла дверь палаты и робко вошла. Она поняла, почему всё это казалось ей знакомым — Адам. Тогда всё было точно так же, как и сейчас: катетеры, аппарат ЭКГ, мониторы, трубки... И тоже ножевое ранение. Девушка каждый Божий день проводила рядом со своим любимым братом, молясь, чтобы он поправился, но всё же через неделю его не стало. Она ужасно боялась, эта неизвестность пугала её: неужели Пирса ждёт то же самое? Нет! Она этого просто не вынесет! Потерять двух дорогих ей людей? Нет, ни за что! Но что она могла сделать? Ничего, просто быть рядом и смотреть то на кардиомонитор, то на покоящееся на кушетке тело. Брилл осторожно подошла к кушетке, будто боясь потревожить пациента, и села в кресло по левую сторону от него. Только сейчас увидела, как Пирс бледен, мертвенно бледен. Приборы показывают неплохие результаты, но внешне... Внешне всё казалось намного страшнее, и она боялась дальнейшего. Что будет сегодня вечером? А завтра? А послезавтра? Девушка нервно сглотнула, чувствуя, что глаза вновь наполнились слезами. Дома всё было иначе. Ей было страшно, но не так, как теперь. Теперь он лежит прямо перед ней, недвижимый, с кучей разных трубок и приборов, подсоединённых к его телу. Так хотелось услышать его голос, увидеть его улыбку, оказаться в его объятиях, но это невозможно. Она бережно взяла его руку в свою, будто боясь навредить ещё больше. Брилл уверена, что частично виновата в случившемся. Не гноби она его за измену, Джонсону бы не было так плохо и он остался бы дома, невредимый и здоровый. А ещё этот разговор...***
Flashback
— Что, так просто забудешь обо мне? Забудешь всё, что между нами было? — голос Пирса сильно осип. Она молчала. Все семь лет совместной, счастливой жизни пронеслись перед глазами. «Так надо. Так будет правильнее и лучше для нас обоих. Не легче, но лучше». — Да, — твёрдо и уверена ответила тогда она и с болью на сердце побрела в дом. Позавчера... А кажется, что это было так давно... — Не вспомнишь, даже если со мной что-то случится? — обернулась. Она никогда не забудет взгляд этих серых глаз, с надеждой воззрившихся на неё. С надеждой, что она скажет «Нет» и, как всегда это бывало, кинется к нему, оказавшись в его объятиях. — Да хоть ты умри, я о тебе и не вспомню. — Брилл... — тихо произнёс парень. Она прекрасно видела потухшую надежду, сменившуюся шоком и невыносимой болью в глазах — взгляд, теперь ранивший точно нож в сердце. — Прости, Пирс, — тихо сказала она и ушла в дом, ибо самой было больно от своих же слов.***
Этот разговор... Пирс будто предчувствовал, что с ним случится подобное несчастье, не зря ведь он про это спросил. А она так гнусно ответила. Только сейчас Хьюстон поняла, какую совершила ошибку. Джонсон и так был подавлен, а этим своим ответом она его просто убила. Не физически, но душевно убила. «А может, и физически тоже», — со страхом подумала, глядя на его неподвижное тело. А ведь всего сутки назад он был живой: они оба находились в их доме, парень умолял его простить, извинялся перед ней, просил дать ему второй шанс. Но она его игнорировала, ведь ясно дала ему понять, что хоть он умри, но она о нём даже не вспомнит. И Пирс оставил свои тщетные попытки, уйдя из дома. Брилл ненавидит себя за это. Она лишилась своего брата, фактически из-за себя же, а теперь ещё и Пирс может оставить её одну. Навсегда. Но ему теперь на это всё равно. Его сейчас вообще ничто не волнует. Он находится, в каком-то смысле, в состоянии покоя. — Пирс, — дрожащим голосом тихо обратилась к нему девушка, будто к живому, и приложила его руку к своей щеке — кожа не слишком тёплая, — глупо, что я разговариваю с тобой в таком твоём состоянии, но... Очнись, прошу тебя. Ладно я, ты имеешь право меня ненавидеть и презирать, но твои родные: мама, папа, Адриана — они ведь с ума сойдут, если ты умрёшь. Да и, — замялась так, будто он жив и внимательно её слушает, — кого я обманываю? Я тоже не смогу без тебя, зная, что ты... — она не договорила. Страшно произносить это вновь. — И наш малыш — как он будет без отца?.. А ты бы сейчас удивился, услышав это. Как всегда: чуть склонил бы голову набок и вопрошающе смотрел бы на меня — ты всегда так делал, когда тебе было что-то непонятно, — Брилл слегка улыбнулась, вспомнив эту его милую привычку. Вспомнила его взгляд, такой насмешливый, но в то же время ласковый, каким Пирс всегда её одаривал, когда подшучивал над ней. Вспомнила его улыбку, тоже иногда насмешливую, но добрую; его голос, прикосновения, объятия — всё, и поняла, как ей будет его не хватать, если его сердце всё же остановится. Из глаз по щекам снова потекли слёзы, а с них — ему на руку. Она осторожно положила её обратно на кушетку и закрыла лицо руками, сильнее разрыдавшись. Встала с кресла и, слегка оперевшись на койку, положила голову ему на плечо, стараясь сильно не давить. — Пирс, вернись, прошу тебя. Я ведь не смогу без тебя. Умоляю, очнись, — тихо шептала Хьюстон. Даже если бы он её и слышал, внял бы её мольбам? Его ведь она проигнорировала. Внезапно зазвонил телефон, и Брилл, как ошпаренная, отпрянула от кушетки. Она быстро вышла за дверь, будто боясь потревожить пациента в палате, и ответила на вызов, даже не посмотрев, кто звонит. — Алло? — Брилл, ты не могла бы приехать домой? — это Адриана. — Да, конечно, сейчас буду, — второпях сказала она. — Но что случилось? Почему вы решили уехать? — Маме здесь нехорошо. Мы с отцом доставим её домой, и он вернётся, а я с ней останусь. — Ладно, я сейчас буду. Хьюстон прекрасно понимает самочувствие миссис Джонсон. Бедной женщине невыносимо тяжело находиться там, где в коме лежит её сын, а она ничем не может ему помочь. Девушка вошла в палату. Тихо приблизилась к Пирсу и посмотрела на него: глаза покойно закрыты, а лицо бледно. Жаль, что он не способен услышать её слов, её своеобразной исповеди. — Я ещё вернусь сегодня, — она не знала, нуждается ли он в её обществе, но надеялась, что ему это необходимо, даже в таком состоянии. Брилл поцеловала его в лоб, пригладив волосы на голове, и покинула палату.***
Девушка проводила родных Джонсона, наказавших ей, что если он очнётся — пусть она сразу звонит им. Все дружно упорно игнорировали тот факт, что он может и не очнуться. Хьюстон и не заметила, как заснула днём, так больше и не навестив Пирса. Безмятежный сон прервал звонок мобильного. Она чертыхнулась. — Как же вы все уже достали со своими звонками! Бесите! — девушка настолько устала за эти дни, что её всё начинало выводить из себя. Она взяла телефон со столика и посмотрела на звонящего. Сердце будто пропустило пару ударов. Звонил доктор Филберг. Не дай бог он скажет, что его сердце остановилось... — Да? — ответила с затаившимся в душе страхом неопределённости. — Мисс Хьюстон? Доброй ночи. Прошу прощения, что разбудил вас, но... — Что-то с Пирсом? — едва слышно проговорила Брилл, чувствуя, как снова начинает болеть голова. Она приготовилась к худшему. И как ей сообщать эту ужасную новость Адриане и его родителям? — Да, он очнулся, — девушка приняла на диване сидячее положение, не веря своим ушам. — Очнулся? — дрожащим голосом переспросила. — Да, час назад. Мы сами удивились, что он так быстро вернулся к нам. — Можно мне приехать к нему? Прошу, — она уже вскочила с дивана, готовясь бежать к двери, но голос Филберга её остановил: — Мисс Хьюстон, время полвторого ночи, визиты в это время не проводятся, — с укором сказал он. — Извините, я не думала, что уже так поздно. — Ничего, я вас понимаю... Вот что: мы ночью будем следить за его состоянием. Если ему будет хуже, то он останется в реанимационном отделении, и мы вам обязательно об этом сообщим. Если же его состояние будет удовлетворительное, то его переведут в обычное. Проходите в двенадцатую палату, там мы его и расположим. — Хорошо, спасибо, — Хьюстон положила телефон. Из глаз снова потекли слёзы, но уже не горя, а радости.