Чуждой жизни блики

Так глупо и так нелепо. Он ведь и сам хотел признаться, покаяться, да стало совестно. Не думал ведь, что все так глупо раскроется. Впрочем, сам виноват, слишком увлёкся всякими сентиментальными штучками. Ступил и спалился, как у нормальных людей говорят. Глухарёв не знал куда податься – идти к Ирине объяснятся казалось нелепым, что она маленькая, что ли? Стерпит, забудет, сделает вид, что ничего не было? Скажет просто, что они взрослые люди, что он ей ничего не должен и не станет слушать. Она такая, слишком терпеливая, сильная, добрая и потому слабая. А ведь перед ней было так стыдно… Ладно Анька, там было серьёзно, хоть и горько, а здесь… Ошибся просто, с кем не бывает. Поговорить тоже оказалось не с кем: Коля давно подался выше, стал реже звонить и заходить: то ли зазнался, то ли заработался, а единственный друг находился на волоске от смерти. Он застал их в коридоре у решетки обезьянника. Карпов даже ухмыльнулся чему-то: − Ну, поздравляю тогда. Заметил приближение следователя и прощально хлопнул Антошина по плечу. − А чего это, повод, что ль, какой-то? С чем это тебя Стасик так? – проводив неодобрительным взглядом начальника оперов, поинтересовался Глухарёв. Антошин, чему-то широко улыбавшийся ранее, вмиг сердито нахмурился. − Твоё какое дело? Чесал бы быстрее, стоишь по жизни твоё величество дожидаешься. − Диня, я такой дурак, − горько признался Сергей, покачав головой. Он впервые находился в палате бывшего друга, сидел совсем рядом с койкой и посматривал, сдерживая слёзы. Ему бы очень хотелось, как когда-то обнять и достать, например, из-за пазухи или кармана бутылку пива, чтобы посидеть вместе и обо всем поговорить. В те времена потом становилось легко и весело… − Прости меня, а, − попросил он друга. − Ты же знаешь, я когда злюсь, то... Дверь скрипнула, открывшись. Мужчины посмотрели друг на друга. − Не помешал, надеюсь? – поинтересовался Карпов. − Стас? А ты чего здесь? – сделав вид, что не выглядел мгновением ранее жалко, спросил Глухарёв. − За тем же, за чем и ты, − последовал непонятный ответ. – С соплями, надеюсь, закончил? Поговорим? − Ну, давай. Сергей поднялся со стула и направился за гостем следом, перед выходом из палаты приостановился и бросил на друга прощальный взгляд. * * * «Зачем об этом вообще теперь думать?» − несколько раз упрёком пронеслось в её голове. Работа, благо, спасала, хотя бы тем, что и времени на лишние думы о долгих, теперь уже рухнувших, отношениях не оставалось. Начальница отдела целиком и полностью погрузилась в дела, когда в дверь постучали. − Да, войдите! – бросила она громко, не отрываясь. Дверь приоткрылась и вернулась в исходную позицию. Голоса почему-то не последовало. «Убью», − недобро подумала начальница, посчитав, что явился погрязший, как в болоте, в висяках Агапов с жалким оправданием, что накосячить он не собирался, но что-то там пошло не так: труп не туда упал, люди неразумные оказались, в русском языке подходящего слова не нашлось. − А что так скромно, совестно, что..? Зимина подняла голову и замолчала. − Здрасти… Ирина Сергеевна, − с некоторой неловкостью произнёс Ткачёв, оставшись у порога, словно его могли прогнать. – Вот. Вернулся и… Он немного нахмурился, видимо, почуяв неладное в подозрительном молчании начальства. − Что-то не так? − Ты обалдел? – наконец сердито спросила Ирина. − Че-го? – растерянно откликнулся Павел. Начальница поднялась с места и вперила в него такой суровый взгляд, словно перед ней стояла сразу несколько Агаповых, которых она собиралась уничтожить. − Сперва исчезаешь без полслова непонятно куда, потом вот так вот просто появляешься?! − Так Вы…ты же сама хотела, чтобы я узнал у Карпова… − хотел, было, возмутиться Павел, но был прерван. На памяти капитана ему еще ни разу не удавалось довести начальство до такой степени, чтобы в него что-то полетело, но в этот раз, нарушая все законы логики, в него устремилась шариковая ручка. Павел вовремя уклонился, и та стукнулась об стену. Ирина взяла мгновение, чтобы помолчать, и сделала вид, что не заметила выражения лица подчиненного. − Что встал-то? Садись уже, давай, рассказывай, что узнал. Павел прошёл и уселся на место. Он начал не сразу – в его лице ещё светилась наглая улыбка.