***
— Поднимайся, животное, — послышался насмешливый голос. Открыв глаза, я с трудом разглядел перед собой размытую фигуру Аккера, постепенно обретавшую в моих глазах четкости. Он выглядел все так же элегантно — идеально чистая, отутюженная форма и красный шарф, с которым он не расставался. — Уйди, ты светишь ярче солнца, — пробормотал я. — Чего не скажешь о тебе, — майор присел рядом. — Собирай свои слюни со стола и приведи себя в порядок. Через четыре часа мы должны быть в аэропорту. — Как ты меня нашел? И что со следствием? — шум в голове немного поутих. — Госпожа Штербен… как там эту суку… Она явно не будет этому рада. — Забудь о ней, — небрежно отмахнулся Аккер. — Генерал решит эти дела и без тебя. — Хоть какие-то хорошие новости… — я все-таки поднялся на ноги и потер глаза ладонями. Картинка перед ними чуть прояснилась. — Что там? — Ты же в курсе, что произошло? — Очередная война, краем уха слышал. И что? Нас по этому поводу вызывают? — захотелось встряхнуть головой, но я побоялся — там еще гудело от выпитого. — Так вышло, что конфликт начался слегка раньше, чем планировалось, и разведка не успела закончить свои дела. Нас отправляют на передний край. — Отлично. Явно лучше, чем сидеть тут. Только и жду момента, чтобы убраться из города, — эта перспектива, пусть и весьма рискованная, в самом деле казалась мне гораздо привлекательнее этого разлагающего досуга. — Так не терпится умереть? — усмехнулся Аккер. — Нет, просто никогда не видел тебя на передовой. Как тебя еще не пристрелили в таком виде? — я кивнул на его заметный шарф. — Не переживай на этот счет. Иди за вещами. Я заплачу здесь за все. Мой тебе подарок, — Аккер зловеще улыбнулся. Мы попрощались. Поход в душ, бритье и сбор вещей заняли у меня не более часа. Грусть и правда отступила. Не зря мой первый командир говорил, что депрессия возникает от безделья. Как только Аккер сообщил, что мы собираемся на фронт, в моей душе снова зажегся огонь.***
В аэропорт я прибыл отдельно от своего товарища. Нервы тянуло от томительного ожидания. Каждый раз, когда я возвращался на службу после отпусков, чувствовал прилив сил и неподдельную радость. Так хорошо, как где-нибудь на границе я не чувствовал себя больше нигде и никогда. Никакой лжи, интриг и лицемерия. Только ты, твоя винтовка и верные люди, что прикроют спину. Не так все радужно, понятное дело. И грязи своей хватало, но жажда жизни, охватывающая после очередного сражения не сравнится ни с чем на свете. Простой человек подумает, что я сумасшедший. Но те ребята, которые сейчас защищают наши границы, поймут и не станут осуждать. Там нет никакой высокой морали, громких заявлений о патриотизме, да и вообще мало что осталось, но все-таки тот мир в десятки раз лучше всего, что я вижу здесь, в сердце нашей великой страны. Тот мир честен и правдив, не пытаясь казаться лучше, чем есть. Он настоящий, и там мне самое место. Больше, чем где-либо. Я погулял по терминалу, пару раз взглянул на табло с расписанием рейсов, так и не найдя майора. Но стоило мне только на секунду присесть, как я ощутил на плече чью-то руку. — А я тебя везде ищу, — не оборачиваясь, поприветствовал его я. — Ты не сильно старался, а? — снова насмешливо спросил он. — Ладно, не важно. Хочу познакомить тебя кое с кем. После этих слов я с интересом развернулся вполоборота и заметил в дальнем углу зала ожидания девушку в сером кителе разведки. Точно таком же, как и у нас. Девушка заметила мой взгляд и слегка улыбнулась. — Что думаешь на счет нее? — спросил Брайн. — Выглядит довольно неплохо. Сложение атлетическое. Наверняка была отличницей по физической подготовке, — подметил я. — А еще угольно-черный цвет волос и слишком смуглую кожу для наших краев. Как она только попала в разведку? Хотя, понимаю зачем. — Думаешь, ее стоит опасаться? — Нет, но и лишнего при ней говорить я бы не стал, - Аккер жестом позвал девушку к нам. — Господин майор, — она отдала нам воинское приветствие. — Господин… Извините, не знаю вашего звания, — повернувшись ко мне, сказала девушка. — Тоже с недавних пор. Старые погоны уже снял, а новые не успел прицепить. Занят был. Майор Мартин Росс. После моих слов о занятости Аккер недовольно отвел взгляд, зная, чем я на самом деле занимался последние дни. — Первый лейтенант Садия Хамади. Меня перевели под ваше командование. Моей задачей является разносторонняя помощь в вашей миссии. Я закончила курсы военной лингвистики и могу говорить на трех языках. Имею высшую категорию по стрельбе и физической подготовке. Так же проходила диверсионные курсы военной разведки. — То, что вы в отличной форме, видно и без слов, — я демонстративно окинул ее фигуру взглядом, едва заметно улыбнувшись. — Хотелось бы знать о практическом опыте. Вам доводилось бывать на войне? — Я полгода работала военным переводчиком в зонах оккупации. Там меня заметил генерал Морган и предложил работать в разведке, — девушка говорила все это быстро, четко и совершенно без каких-либо эмоций, будто зачитывая заученный текст присяги. Это одновременно настораживало и восхищало. — Мы закончили с официальной частью? Может, уже пора отправляться? — съехидничал Аккер. Мы и правда засиделись. До небольшого города на границе с государством Пайрени мы отправились обычным гражданским рейсом, а там уже на автомобиле до места назначения. Пока я разбирался с новыми погонами, Брайн уснул у окна, и потому я поспешил пересесть в кресло рядом с лейтенантом Хамади. Уж очень заинтересовала меня эта девушка. По-настоящему красивых и неглупых девушек в армии едва ли наберется много. Знал только парочку смазливых девиц при высоких штабных офицерах. Обычно же наоборот, так как большинство женщин, шедших на службу оказывалось там или от бедности или безысходности. Эта же какая-то необычная. В имперской армии, а тем более в разведке не часто встретишь настолько восточный типаж, а тут еще такая образованная, спортивная и поразительно красивая. Высокий рост, широкие плечи и бедра, узкая талия. Форма была ей едва ли не в обтяг. Не знаю, смутило ли девушку мое внезапное появление, но виду она не подала. Все так же молча пялилась в спинку переднего кресла. Мы посидели так пару минут, и я не смог больше вынести затянувшегося молчания. — Так откуда вы родом? — спросил я. — А это действительно так важно? Не посчитайте это грубостью с моей стороны, просто я правда не понимаю, почему всем это так интересно? - с ноткой обиды спросила девушка. — Я только хочу поближе узнать того, с кем буду служить. — О, в таком случае прошу меня извинить. Я просто думала, что… — Что я спрашиваю потому, что вы не похожи на имперского гражданина? — Да, — Хамади смущенно опустила голову. — Мне не важно, откуда вы. Если хотите служить на благо нашей страны, то ваше происхождение для меня не имеет никакого значения. — Я… Спасибо за эти слова… — Так все же. Откуда вы родом? Мне интересно, как же вас занесло в разведку. — Я родилась в небольшой деревне в провинции Фарри у границ Хивы. Это на востоке. Моя мать служила там в имперской пехоте, а отец был из местных лоялистов. Мама погибла под авианалетом Восточной Федерации, когда я была маленькой, я плохо ее помню. Отец перевез меня на территорию империи и остался со мной. — Наверное, тяжело вам приходилось? — Мое обучение оплатило государство, всем детям погибших на той войне полагаются специальные льготы. Обучение было непростым. Многие в империи не любят народы с внешних земель. Но я смогла с отличием закончить академию. Мне кажется, я смогу быть для вас полезной. Многие сепаратисты принимают меня за свою из-за моей… внешности, — Садия заметно смутилась, хоть и пыталась скрыть это. — Не сомневаюсь, что вы будете полезны, — поддержал ее я, и мы замолчали. Через час-другой уже она задала мне какой-то маловажный вопрос, и мы беседовали о повседневной ерунде до самого конца полета. На выходе из аэропорта нас сразу встретили. Едва заметив фигуры в серой форме, из грязного армейского джипа с открытым кузовом вылез худой парень в камуфляже и замахал нам рукой. Аккер перекинулся с ним парой фраз, и мы погрузились в транспорт. Машина завелась только со второго раза, техника в таком климате быстро приходит в негодность, чего уж говорить о людях. Мы медленно поехали по грязному месиву, которое служило дорогой. Брайн привычно что-то пробормотал, разглядывая испачканные ботинки, а Хамади просто молча смотрела вдаль, в сторону раскачивающейся на ветру пушистой зелени. Везет мне на природу последнее время. Путь до границы занял не меньше двух часов. Все это время ни один из нас не произнес ни единого слова и я начал было засыпать от скуки. Я бы и уснул, не шуми мотор так громко и противно. Водитель снизил скорость, мы добрались до первого блокпоста. Прямо за ним заканчиваются законы и порядки нашей страны, но вот ее солдаты расквартированы еще на многие десятки километров вперед. По обеим сторонам дороги виднелись имперские солдаты — полицейская гвардия, отличающаяся от пограничников и пехоты черной формой. Чем дальше мы продвигались, тем больше было заметно гражданских и подразделений лоялистов. Последние сильно отличались от имперцев, так как были значительно хуже экипированы, да и лица у них мягко говоря не наши. На блокпосту по другую сторону границы мое внимание привлекла группа непонятных солдат. Они не выглядели как лоялисты. Слишком хорошо одеты. Но и не имперцы — разодеты в разный камуфляж и нет соответствующих нашивок. Один из них, замотанный в куфию, менял пробитое колесо на бронированном джипе, пока двое других стояли рядом, покуривая сигареты и о чем-то оживленно беседовали. — Это лоялисты? — я хлопнул Аккера по плечу. — Наемники. Их сейчас десятки, если не сотни. Многие из них даже из империи. Говорят, они неплохо зарабатывают на этом деле. — Разве это не запрещено? — удивился я. — Они ведь прямо на глазах гвардейцев. — Плевали тут все на законы Империи. Даже сами имперцы. Конечно, это все запрещено, но мы терпим это, пока от наемников есть выгода. Больше скажу, они даже выполняют некоторые заказы нашей стороны. Раз уж они все равно здесь, так пусть служат нам, чем врагу, верно? — И чем же они нам полезны? — Они отличные солдаты. А если их поймают, то мы как бы и не виноваты, не придется вытаскивать их из плена, писать родным соболезнования и отчитываться о потерях. Вопрос лишь в цене, а империя, как ты знаешь, на войну не скупилась никогда. — А ты много об этом знаешь. Работал с ними? — Конкретно с наемниками не доводилось, точнее… Я работал инструктором недалеко от этих краев. Отвечал за боевую подготовку местных структур. Среди инструкторов были и наемники, так что да, я кое-что об этом знаю. — Инструктором? Ты? Разве не в штабе сидел все эти годы? — усмехнулся я. — Тебе просто хотелось так думать, — отшутился Аккер. Мы проезжали мимо деревни, где вдоль дороги, кажется, выстроились все ее жители и смотрели на нас пристальными недобрыми взглядами. — Чего это они? — спросил я майора. — А сам как думаешь? Ненавидят нас. Презирают… — Их можно понять. Я тоже не сильно был бы рад, если бы в мой дом пришли вооруженные люди и годами творили свои порядки. — Порядки? Так ты это называешь? — Аккер внезапно разозлился. — Что не так? — Ты хоть что-то, кроме инструкции к автомату, читал в своей жизни? Новости хотя бы смотришь? — Как-то времени не хватает. Так что же тебя так задело? — Расскажу, когда приедем. После этого Аккер замолк, а я и не пытался его разговорить. Терпеливо дожидался конца поездки и по ее окончании сразу схватил майора за руку, требуя продолжения истории. Брайн всегда был очень спокойный и хладнокровный, лишь иногда ехидно шутивший, а сейчас я будто его сильно обидел той своей фразой. Он не спешил мне ничего объяснять. Отправив Хамади с водителем к воротам базы, просто повел меня по дороге совершенно в обратную сторону. На все мои вопросы отвечал только фразой о том, чтобы я подождал, пока мы придем. Через пару километров мы уткнулись в своеобразный мемориал довольно странного вида. На прямоугольной мраморной плите был изображен устрашающего вида череп и надписи на неизвестном мне языке по обе стороны камня. — Что это? — я вопросительно посмотрел на Аккера. — Памятник имперским порядкам. То, что так ненавидят и презирают местные. — Я не понимаю… — До того, как имперские завоеватели пришли сюда и принесли закон и безопасность, тут процветали голод, безработица и работорговля. До прихода Империи в этих краях правили обезумевшие от своей власти диктаторы. Здесь был настоящий феодальный строй. Прямо как в древности. На этой мемориальной доске высечены имена тех властителей. Каждый из них был арестован Империей и публично повешен. Тогда нас встречали вовсе не как сейчас. Мы принесли сюда медицину, порядок, экономику, образование. Теперь тут нельзя продавать женщин за горсть монет. Нельзя безнаказанно забирать детей у матери и отправлять их на рабский труд в шахты и рудники. И вот за все это нас ненавидят. Ненавидят за то, что мы запретили им жить как диким зверям. Ненавидят нас за то, что у нас есть мораль и принципы. Скучают по тем временам, когда жизнь тут не имела ценности, а с местным населением обращались, как со скотом. И после всего, что мы сделали для этих людей, ты будешь говорить мне, что мы поступили неправильно, придя сюда и развесив на столбах всех этих подонков, только потому, что кучка крестьян считает нас врагами? Ну уж нет, Мартин. Я был здесь в числе первых. Сразу после академии. Я видел, как оно было тогда и что есть сейчас. — Хочешь сказать, что Империя пришла освобождать угнетенных, руководствуясь исключительно благородными мотивами? — Этого я не говорил. Но факт остается фактом. Империя действует грубо и решительно, но эффективно. На первом месте находятся интересы нашего народа, но при любой возможности мы помогаем тем, кто в этом нуждается. Я верю в правильность нашего пути. Были моменты сомнения, но сейчас и впредь я всегда готов служить нашей великой стране. Неважно, как. Судить следует не о том, как империя действует, а о том, к чему стремится. Понимаешь меня? — Даже если придется совершать ужасные преступления? — Если для блага моей родины нужно будет сбросить бомбу на мирный город, я даже и размышлять не стану. Интересы нашей страны превыше всего и любые средства оправданы. — И совесть мучить не будет? — Будет, если буду знать, что не сделал того, что от меня требовалось. А к тем, кто встречал нас у границы, у меня нет совершенно никакой жалости. Уверен, они бы тоже меня не пожалели… История вообще жестока. Если мы не будем уничтожать наших врагов, они уничтожат нас. Мы оба знаем нравы дикарей. Они не жалеют не только нас, но и своих. Когда пять лет назад тут была война, эти нелюди, именующие себя сейчас борцами за свободу и независимость, уничтожали своих же сограждан целыми деревнями и даже городами. За малейшее неповиновение города и деревни выжигали до основания. Им было плевать на то, что они убивают своих же людей. Они уничтожали мужчин, женщин, даже детей. Сваливали тела в яму сотнями и закапывали бульдозерами. И даже после всего тут находятся те, кто поддерживают этих "борцов за свободу". Я не хочу, чтобы это пришло на наши земли. И такая свобода мне тоже не нужна. А они ведь однажды придут к нам, если мы не остановим их здесь. Лучше уничтожать их сейчас, чем ждать, пока орды этих мразей явятся к родному порогу. Нам не сдались их нищие земли и бедные люди. Империя тратит огромные ресурсы на поддержку лояльных режимов, выделяет гигантские суммы на продовольствие и медицину для этих неблагодарных. Каждый день кто-то из доблестных солдат Империи отдает свою жизнь за это. За что? В первую очередь, за нашу великую родину. Если мы не будем воевать с нашим врагом здесь, он будет воевать с нами на нашей территории. Весь мир при колоссальной поддержке Восточной Федерации ненавидит нас и только ждет шанса напасть. Они обозлены за то, что мы живем лучше них. За то, что мы смогли стать великой державой, а они живут как звери. После этого ты все еще считаешь, что мы не правы? Считаешь имперцев завоевателями? Ты же офицер! Тебе должно становиться противно лишь от одной мысли о таком. — Я… Я многое не знал об этом. Да, после встречи с полковником я и правда начал сомневаться… Ты, кажется, вернул меня в реальность. Прости и спасибо за экскурсию. Мы в полной тишине побрели обратно. Всю дорогу я обдумывал слова майора и то, что Гадерман говорил мне при той нашей встрече. Может быть, я просто не мог смириться с предательством полковника, может быть, всего лишь не хотел ломать сложившееся представление о мире, но ведь для такого отвратительно поступка должны были быть веские мотивы, которых я совершенно не понимал. Надеюсь, у нас еще будет возможность встретиться с Гадерманом, и я смогу узнать истинную причину его предательства. А пока не стоит думать обо всем этом. У нас есть задание, на котором стоило бы сосредоточиться.