***
Линия фронта встретила меня привычной картиной изрешеченных пулями стен, отдаленным грохотом залпов артиллерийских орудий и таких родных автоматных очередей. Я по звуку определял расстояние и калибр. В былые времена от этих звуков ноги подкашивались, а сердце стремилось вырваться из тела сквозь бронежилет. Но потом война стала мне домом, отцом, матерью и женой в одном лице. В этом было тяжело признаться, и прежде всего себе самому. Я уже вряд ли смогу свыкнуться с мирной жизнью, слишком многое отдано службе, слишком много битв позади, и только тут я чувствую себя своим. Может быть, именно поэтому многие ветераны идут в наемники, присоединяются к сепаратистам или пускают пулю себе в голову? Хороший вопрос. Но лучше пусть он остается без ответа. Я бродил по позициям от офицера к офицеру, пытаясь найти нужный мне взвод. Рота Хелены расположилась в черте города, в центре логистического управления. Это было крепкое, большое здание в три этажа высотой. Как внутри, так и на прилегающей территории все было приготовлено для отражения вражеских атак: метры колючей проволоки по периметру, мешки с песком и оборудованные огневые точки. Как ни пытался найти хоть сколько-нибудь знакомые лица, все не получалось. Но не мог же я в самом деле ошибиться. — Кого потеряли, господин майор? — окликнул меня молодой солдат. — Мне нужно найти капрала Лисманн. Она из пятого взвода. — Знаю такую, только она сейчас на боевом посту, тут ее нет. — Мне нужно ее видеть, это дело особой важности, юрисдикция военной разведки, — форма произвела на него должное впечатление. Другой на его месте, скорее всего, немедленно вызвал бы сюда офицера СБ или, по крайней мере, командира роты, но этот без всяких объяснений согласился показать мне дорогу. Путь недлинный, сотню метров вдоль по улице и по сквозному проходу через двор. Там должен был находиться крайний наблюдательный пост, на котором, по словам того солдата, и дежурила Хелена. По дороге меня не задержал ни один из патрульных, другим офицерам тоже не было до меня дела. Либо мое лицо внушало столько доверия, либо тут все напрочь забыли о безопасности. Да здесь отряд диверсантов пройдет, никто и не заметит. Конечно, мне бояться было нечего. Армейские полевые командиры обязаны содействовать в любых делах военной разведке, так что если бы меня и задержали, то ничего предъявить все равно бы не смогли, пусть я тут и не по работе. Прибыв на место, я не нашел ни единой живой души, что меня, естественно, насторожило, а еще больше насторожил щелчок затвора за спиной. — На месте! Руки за голову! — раздался знакомый, бодрый женский окрик. — Разве так встречают друзей? — я медленно обернулся, не опуская рук. — Капитан Росс? — Хелена обомлела, выпустив винтовку, которая тут же повисла на ремне через плечо. — Вы это как тут? — Долго рассказывать, а времени у меня не так, чтобы очень. — Я… Я так рада, что вы вернулись. На улице опасно, надо укрыться. Скорее, — она повела меня в брошенную книжную лавку, наспех заваленную строительным мусором и мешками с песком. Здание выглядело типично для зоны боев. Осыпавшаяся штукатурка стен в дырах от пуль и разбросанные стрелянные гильзы под ногами. Лишь поваленные стеллажи да разбросанные обгоревшие книги в пыли и саже напоминали о былом назначение этого места. Она представила меня своим товарищам, двое молодых новобранцев вели дозор вместе с ней. Их точно не было на момент моего отбытия. — Хелена, у меня не слишком много времени, прибыл к вам буквально на пару часов, чтобы повидаться. Может, побеседуем где-нибудь в стороне? — предложил я. — Я бы с радостью, капитан, но у меня ведь пост, — вздохнула девушка. — А если я вызову тебя на допрос? Хелена задумалась, не зная, что ответить, потом поняла, к чему я веду, и предложила второй этаж. Мы поднялись по бетонным ступенькам. Мебели там не оказалось, и мы присели на пол рядом с глубокой трещиной в стене. — Даже не знаю, о чем и спросить. Это все как-то неожиданно, — улыбнулась Лисманн. — Как твои дела? Что с нашим взводом? Как Бэйн? — Он погиб. Через две недели с нашей последней встречи, — девушка заметно побледнела. — Как это случилось? — сердце в груди сжалось. Он был опытным солдатом и моим другом. Известие о его гибели стало для меня настоящим потрясением. В довесок к уже пережитому. — Патрулировали город, все было спокойно, как вдруг по нам начали стрелять. Я только успела обернуться и отскочить в сторону, а он уже упал на землю. Его застрелил в спину какой-то подросток из местных. — И что вы с ним сделали? — Ну, а что в таких случаях принято делать? Война есть война, — она пожала плечами. Девушка явно не меньше моего переживала из-за этого. Когда-то мы были вместе. Теперь он мертв, а нас с Лисманн развела судьба и мы остались одни. — А лейтенант Беккер? Он жив? — Не так давно его перевели. Не знаю, куда, — коротко пояснила Хелена. — А как ваши дела? — Начнем с того, что теперь я майор, служу в разведке. Вот и все. — Большим человеком стали, капи… То есть, майор. Я всегда верила в вас. — Да уж… Только вот к лучшему ли такие перемены… Могу я задать тебе откровенный вопрос? — Конечно, все, что угодно. Вот мгновенье назад она едва не пустила слезу по погибшему, а теперь широко улыбалась. Меня поражала ее способность так резко переключаться. Она была хорошим солдатом не потому, что лучше всех стреляла или была сильнее других. Ее способность откинуть все личное и взять себя в руки — вот что выделяло капрала на фоне других, кто мог быть куда лучше ее в любом деле, но не имел такой выдержки. — Ради чего ты служишь? Почему ты здесь? Не думала бросить все и заняться чем-то другим? Зачем вообще пошла в армию? Только, пожалуйста, без напускного патриотизма. — Без патриотизма, говорите, — засмеялась она. — Армия была хорошим способом… Уши заложил оглушительный свист и сменяющий его грохот, от которого пол под ногами задрожал. С потолка посыпалась штукатурка. Зашумели быстро сменяющие друг друга автоматные очереди. Мы с Лисманн вскочили и со всех ног помчались вниз по лестнице. На первом этаже вовсю шел бой. Один из сослуживцев Хелены лежал у окна с пробитой головой и парой пулевых в груди. Еще один вел огонь короткими очередями из небольшого отверстия в стене. Дама сделала ловкий перекат за мешки с песком и приготовилась к бою. У меня не было при себе не только основного оружия, но даже шлема. Я прихватил только пистолет в целях безопасности. Уходить в полной экипировке было совсем не вариант. Аккер бы точно что-то заподозрил. Я оценил обстановку и принял наиболее удачное на тот момент решение. Незадачливому солдату оружие уже ни к чему, а вот мне еще пригодится. Я подполз к свежему трупу, снял с его головы окропленный теплой кровью шлем. Какая мерзость! Винтовку отдавать он совсем не хотел. Мертвец вцепился в нее, как бы ни было комично, намертво. Пуля свистнула над ухом, заставив меня рефлекторно пригнуться. — Отдай же! Я с трудом вытянул карабин из его рук, снарядился подсумками с патронами и поспешил отползти обратно вглубь помещения, подальше от окон и дверей. — Мадсон, тащи рацию! — завопила Хелена. — Нет больше рации, взрывом посекло, — не отвлекаясь от стрельбы, прокричал рядовой. — Тогда беги за помощью, мы тут и получаса не продержимся. — Понял, я скоро! Прикройте огнем! Мы с Хеленой синхронно поднялись с пола и принялись активно расстреливать позиции противника, прижимая их к земле, тем самым давая возможность Мадсону проскочить к нашим. Магазин моего карабина опустел, я шлепнулся на пол, а над головой снова засвистели пули. Позади меня вскрикнула Хелена. — Что там? — отвлекаться от линии прицеливания было нельзя, враг мог выскочить на улицу в любой момент, поэтому я даже не оглянулся. — Зацепили, — ее голос прозвучал хрипло. За различимым словом снова посыпались приглушенные ругательства. — Сильно? — канонада на другой стороне улицы между тем стихла. То ли у бойцов кончились патроны, то ли кончились сами бойцы… В любом случае, это не обнадеживало. Если сепаратисты зачистили тот дом, наш станет третьим на очереди. И шансы разделиться и разойтись каждый по своим делам все быстрее стремились к нулю. — Нет, — но я ей не поверил. Слишком уж напряженно звучал голос. Слишком уж резко свистело дыхание сквозь стиснутые зубы. Пришлось все-таки пойти на риск оставить улицу без контроля и отползти к соседнему оконному проему, под которым, привалившись спиной к стене, сидела моя невольная напарница. Штанина выше колена стремительно набухала кровью, пока Хелена непослушными руками затягивала жгут. Винтовка валялась рядом. Мне пришлось отложить свою, чтобы помочь ей. Болевой шок, ничего не попишешь. Хотя, признаю, она держалась молодцом. Разбираться, что именно ее достало, пуля или осколок, времени не было. Как не было его и на то, чтобы сделать ей нормальную перевязку. Остановив кровь, Хелена снова откинулась на выщербленную многочисленными взрывами стену, а я потянулся к аптечке и стал быстро перебирать препараты, попутно отмечая, что девушка продолжала бледнеть. Черт… как же все это невовремя… Отыскав стимулятор и пару стерильных повязок, я показал шприц Хелене. — Аллергии нет? — Какая уж тут аллергия, — говорила она очень тихо, едва двигая губами, но улыбнуться попыталась. — Отлично. Я вколол полную дозу ей в бедро чуть выше места ранения и наспех замотал бинтами в несколько слоев. О стерильности процесса думать было некогда, сейчас есть более серьезные проблемы. На пару часов ясности сознания прибавится, а дальше видно будет. Я уже понимал, что все планы летят к чертям, потому что бросить Хелену здесь я не смогу. Просто не смогу. Сама она теперь далеко не уйдет, а учитывая, что скоро сюда доберутся враги… Милосерднее пустить ей пулю в лоб, чем оставлять им на растерзание, беспомощную и раненую. Но на это мне никогда бы не хватило духа. Убедившись, что первая помощь была оказана, я, наконец, подхватил с пола винтовку и вздохнул чуть свободнее. Теперь могут приходить, если уж очень не терпится. Хотя я предпочел бы обойтись без их компании. — Идти сможешь? — риторический вопрос, конечно. Кто и куда пойдет с простреленным бедром? А если не сквозная, и пуля засела внутри? А если не пуля, а осколок? И при ходьбе он сдвинется и достанет до артерии? Вот ведь… — Смогу, — к немалому моему изумлению, Хелена медленно поднималась с пола, опираясь на ствол, как на костыль. — Валить отсюда надо по-быстрому… Извините, майор. — Не время любезничать. Она шаталась, прикусив губу так, что кровь выступила, но вертикальное положение сохраняла. Найти другой опоры, кроме винтовки, поблизости не удалось, а переворачивать весь дом времени уже не было. Я чувствовал, буквально чувствовал, как они приближаются. Подходят группой к очередной двери, прислушиваются, толкают, наводя прицел на все углы комнаты… А если слышат подозрительный шум — кидают для верности пару гранат. До меня уже донеслись звуки двух или трех взрывов. Слишком близких, чтобы игнорировать. Я не мог ей помочь. Хоть один из нас должен был сохранять полную боеспособность. Да и сама Хелена это понимала, стараясь не показывать виду, что держится на ногах исключительно на стимуляторе и силе воли. Хорошо хоть не стала заводить эту тему про «Бросьте, вдвоем не уйдем…» Ненавижу эти разговоры. Редко кто станет так говорить на полном серьезе. Даже в безнадежной ситуации человек будет надеяться, что его перебьют и заверят в том, что никогда не бросят и хоть на своих плечах, но вынесут. Если кому-то из таких «героев» сказать «и верно, не уйдем, ложись тут и помирай» — они искренне расстроятся. И где, спрашивается, логика? Хотя какая логика в такой мясорубке… Мы с немалыми предосторожностями пересекли комнату и остановились около двери в коридор. Переглянулись. Хелена медленно кивнула, прислонилась к стене и подняла винтовку, прикрывая меня, когда я распахнул дверь и быстро оглядел следующий отрезок маршрута через прицел. Чисто. Хотя на улице голоса становятся все слышнее. Осторожно ступая по обломкам битого декоративного камня, мы преодолели пару метров коридора. Я ждал, прислушиваясь и мысленно прикидывал, в какую же сторону теперь рвануть. Напрямую не пройти, это ясно как день. Возвращаться к своим — огневой мощи не хватит пробиться. Да и задание, черт бы его побрал… Я помог Хелене подняться и отойти на пару метров, прежде чем предоставил ей возможность дальше хромать. Дом, через который мы пробирались, уже столько раз переходил из рук в руки, что окончательно утратил сходство с жилым помещением. Коридор должен был вывести на внутренний дворик, в котором обычно высаживали какую-нибудь растительность, да устраивали фонтан, чтобы отдыхать в жару. Сейчас этот дворик представлял собой лабиринт из груд кирпича, рухнувшего с верхних этажей, щедро присыпанного красноватой пылью. То здесь, то там виднелись обломки какой-то мебели, искореженные до неузнаваемости. Местечко мрачное. Хотя меня пугало совсем не это, а то, что пройти через него предстояло в открытую. Искать проходы в другие помещения, которые располагались вокруг дворика, возможности не было. Не со спотыкающейся на каждом шагу Хеленой. Оставалось надеяться, что я все-таки услышу приближение противника. И мы успеем что-то сделать. Хоть что-то… Мы осторожно выступили под палящее солнце. Полдень или около того. Жара, на которой не то что воевать — двигаться не хочется… Не выпуская винтовки из рук, я шагал от одной кучи обломков к другой, поглядывая назад, вперед, по сторонам, наверх… Хелена ковыляла следом довольно-таки скоро. Но увы, не настолько, насколько хотелось бы. Я едва вошел в тень от противоположной части здания, как голоса послышались в опасной близости. Похоже, наш дом вызвал особый интерес у группы зачистки, так что мы удостоились специального визита. Гортанные, хриплые голоса. Непонятная речь. Подскочивший пульс. Хелена и сама все услышала, потому что попыталась ускорить шаг — и закономерно запнулась об кирпич негнущейся ногой. Я в этот момент повернулся, так что отлично разглядел, как исказилось ее лицо от боли. Наложенная повязка постепенно промокала, багровея. Да уж, как ни крути, здесь нужен врач. Да только где его взять, тем более, сейчас… Голоса приближались. Сколько их, интересно. Пять? Шесть? Скольких уложит граната, а скольких получится снять прежде, чем они поймут, что нас только двое? Хелена была уже рядом со мной, так что я молча указал ей на темнеющий в десятке шагов дверной проем. Сама дверь не пережила многочисленных боев, но стены все-таки представлялись лучшим укрытием, чем рассыпанный по земле щебень. Девушка не стала спорить и послушно побрела туда. Но то расстояние, которое здоровый солдат покрыл бы меньше, чем за пару секунд, у нее отнимало сил и времени в разы больше. А я ждал, поотстав и пристроившись так, чтобы хорошо видеть хотя бы ту стену, от которой мы начали свой путь. Когда грянул взрыв, Хелена только-только приковыляла к проему. Я ждал, прижав приклад к плечу. За грохотом, ударившим по ушам, с запозданием пришла волна криков ярости и боли. Из оконных проемов на противоположной от меня стороне дворика вырвалось несколько клубов дыма и пыли. Не разобрать, чего больше… Затем застрекотал одинокий автомат. То ли стрелку померещилось что-то, то ли он выжал крючок до отказа, переставив в режим автоматической стрельбы… Расход патронов ощутимый, но боевой дух может поднять, не спорю. Тому, кому для храбрости нужно заявить о себе погромче. И все-таки голоса приближались, огрызаясь отрывистыми командами. Убедившись, что Хелена уже под прикрытием стен, я отбежал к ней и замер в тени притолоки, выжидая. Сколько бы человек ни шли по наши души, здесь, перед сравнительно открытым пространством шансов потрепать противника у меня было больше, чем в заваленных коридорах здания. Незамеченными выбраться уже точно не удастся. Жаль, рановато они сунулись сюда. Уйди мы подальше — можно было бы и вовсе проигнорировать этих ребят… Из крайнего левого проема через двор коротко хлестнуло очередью. Взметнулась пыль. Хелена, завалившись на бок, пыталась пристроить винтовку для стрельбы лежа, но я положил ладонь ей на плечо, останавливая, — лучше повременить и не засвечивать позицию, пока не ясно, сколько противников и где они. Я бы вообще велел ей уходить дальше, но боялся, что если мы сейчас разделимся — можем заплутать в переходах и не найти друг друга. А оставить ее здесь… В правом окне мелькнул силуэт, чуть более черный, чем сумрак за отсутствующим стеклом. Я приготовился стрелять, но по-прежнему ждал. Покажитесь, хоть кто-нибудь… Но они тоже ждали. Поняв, что поблизости боеспособный враг, они разом вспомнили и про порядок, и про тактику. Следующие выстрелы затрещали откуда-то сверху. А вот это уже как-то совсем паршиво… Ребята по ту сторону двора, похоже, стали нервничать. Не зная, сколько нас здесь, и пока не решаясь выходить из укрытия, они сделали еще несколько выстрелов из двух соседних окон. Да их там человек пять, а то и больше… В наш коридор ближайшие три-четыре метра не выходило ни одной двери, а проем в другом конце упирался явно в какое-то помещение. Если они дойдут туда — нам крышка. Обоим. Да, пожалуй, до этой двери дойти можно. Но не дальше. Этот дом занимал добрую половину квартала, сообщаясь по крыше с соседними зданиями. А может, и не только по крыше. Молча указав Хелене на конец коридора, я поднес винтовку к плечу и посмотрел ей в глаза. Она кивнула и поползла. Через осыпавшуюся штукатурку и вывалившиеся из стен обрывки проводов, по утратившему всякий вид, когда-то выложенному цветной плиткой полу. Я бросил на нее только один взгляд — и вернулся к окуляру прицела. На пороге показалась моя первая доступная цель. Он стоял, подняв автомат к плечу, вполоборота, чуть высунувшись и внимательно оглядывая двор. Я прицелился. Выдохнул и спустил курок. Солдат вскрикнул и отпрянул под защиту стены. Попал. Хотя и не смертельно, судя по всему. Жаль. Автоматные пули злым роем влетели в наш коридор с разных сторон. Все-таки придется уходить. Постараются задавить огнем. Поставив винтовку на одиночный огонь, я, стараясь не шуметь, подбежал к Хелене. Она пристроилась за какой-то особенно высокой грудой обломков, положив на нее сверху ствол и пристально осматривая пустую, разгромленную комнату пять на пять метров с двумя дверьми и лестницей. Обе двери кое-как болтались на петлях, так что понять, что за ними скрывается, было решительно невозможно. Площадка вверху лестницы просматривалась, но недостаточно далеко. Словом, местечко хуже не придумаешь. Разве только понадеяться, что эти бандиты сюда еще не дошли… Но дойти им, если не идти через двор, а поискать обходные пути, будет всяко быстрее, чем нам с Хеленой. И все-таки идея сидеть здесь в засаде и ждать нравилась мне все меньше. Теперь стоило поспешить. Я взял капрала за талию, а она своей рукой обхватила меня за плечо. Положившись на интуицию, я побежал через комнату к ближайшей двери. Пару секунд позже сверху застрекотала очередь. Хелена кое-как на ходу вскинула винтовку и выпустила несколько пуль наугад, а через несколько долгих мгновений я коленом снес покосившуюся дверь прочь и едва не упал через покореженные доски, бывшие некогда, вероятно, шкафом или комодом. Других дверей в комнате не было… Лисманн явственно зашипела от боли, но не произнесла ни слова. Молодец, девчонка. Едва я ее отпустил, она очутилась на полу, но винтовку не выпустила. Солдат. Над головами послышался топот и крики. Теперь враг точно знал, где мы. Черт… Комната имела неправильную форму, и я быстро пошел вдоль стены, ища хоть что-то, что могло бы нам помочь. Сзади грохнули еще три выстрела — Хелена, завалившись за край дверного проема, палила наугад, просто чтобы не дать сепаратистам высунуться раньше времени. За выступом стены нашлось небольшое оконце. Полметра в ширину, вряд ли больше. Стекло давно выбило очередной взрывной волной, из рамы торчали редкие осколки. Я ухватился за подоконник и чуть подтянулся, выглядывая наружу. Захламленный задний двор, без забора переходящий в переулок с глухой стеной. Никого. По крайней мере, пока. Снова выстрелы. Патроны приходилось экономить и стрелять одиночными. Две или три слившиеся в одну очереди в ответ. Окно маленькое, чертовски маленькое. Я могу не пролезть, Хелена пролезет, но не сможет с той стороны нормально спрыгнуть. Да только других вариантов нет. Если не считать возможности выйти под пули с белым флагом. Или без него… Вернувшись к ней, я на мгновение высунулся за дверь и выстрелил туда, где, как мне показалось, за поломанной балюстрадой лестницы шевельнулась тень. Стон. Не показалось. Когда я помог девушке доковылять до окна, по ушам ударил взрыв. Кто-то решил пройтись нашим коридором. Интересно, почему эти ребята гранаты не используют. Закончились? Или захотелось взять добычу живьем? Я подсадил Хелену так, что она смогла высунуться из окна. Затем девушка с трудом повернулась на бок и, ухватившись за декоративный выступ над проемом, перетащила через подоконник здоровую ногу. До земли было высоковато. От неловкого движения, похоже, боль усилилась, так что спустя мгновение Лисманн, побледневшая как полотно, попросту рухнула вниз, когда руки непроизвольно разжались. О черт, не хватало еще ей сейчас вывихнуть или растянуть лодыжку… Шуршание обломков на полу явственно говорили о том, что бандиты, воспользовавшись тем, что наше оружие смолкло, спустились вниз и теперь подходят с двух сторон к двери. Я выстрелил куда-то в проем, закинул винтовку за плечо и, сжавшись, как только мог, полез в окно. Ширины едва-едва хватило. Хелена разумно отползла в сторону, так что я смог упасть и перекатиться. Теперь оставалось послать прощальный привет и двигать отсюда куда-нибудь подальше. И побыстрее. Выдернув чеку, я швырнул гранату в окно как раз в тот момент, когда в комнату вбежали сепаратисты. Взрыв, клубы дыма, иноязычная брань, выпущенные вслепую пули… Стрелять в ответ было уже некогда. Я поудобнее перекинул ремень винтовки, подскочил к Хелене и помог ей встать. — Держись крепче. Придется пробежаться. — Не могу, — прохрипела она. — Вообще на ногу наступить не могу. Повязка уже насквозь пропиталась кровью. Я скрипнул зубами, проклиная в душе все роковые стечения обстоятельств, приведшие в итоге меня сюда в такой компании, и, подсев, подставил раненой плечо, через которое она тут же перевесилась. Девчонка была худенькая и весила немного. Поэтому я смог почти бежать. Завернув за угол соседнего дома, я наткнулся на скучающего боевика, которого прикончил пистолетной пулей в голову. Брызги крови еще стекали со стены дома, когда я, поставив Хелену на землю, быстро вырвал из рук покойника автомат и швырнул в сторону. Я выпотрошил несколько подсумков и забрал оттуда магазины к винтовке. — Голова кружится, — выдохнула капрал, глядя на меня мутными глазами. — Потерпи еще немного. Сейчас спрячемся, сменим повязку. Станет легче. Доктор… нам нужен доктор… очень. И срочно. Где-то опять зазвучали выстрелы. Почти волоча Хелену на себе, я торопился по переулку, стараясь смотреть одновременно во все стороны, вперед, назад, наверх, где с плоской крыши в любой момент могла ударить пуля или прилететь граната. Но пока везло. Относительно… Выходить на ту улицу, с которой мы прятались, было опрометчиво, поэтому я решил углубляться в квартал. Переулок свернул налево, стал чуть шире, обзавелся запертыми дверями по обе стороны. Впереди на боку валялся мотоцикл. Из простреленных механизмов на пыльную проезжую часть вытекало густое темное масло. Жаль. Он бы мне очень пригодился. Опять поворот. Крытая галерея открылась внезапно. Раньше здесь, похоже, шла торговля. Теперь же валялись поломанные деревянные прилавки и битое стекло. В третью раскуроченную лавку я втащил Хелену и как мог осторожно помог ей улечься на пол. Она стискивала автомат холодными пальцами и явно уже с трудом понимала, что происходит. — Воды, — я скорее, догадался, чем услышал. К счастью, фляга была почти полна. Напоив девушку и сменив повязку, я тяжело вздохнул. Пока здесь было тихо и относительно безопасно. Но вряд ли мятежники, с которыми мы сцепились в том доме, оставят идею догнать и уничтожить группу имперских солдат. Подняв подругу на ноги, я ухватил ее руку, перекинутую через мою шею, и мы побрели дальше. Винтовка за спиной, пистолет во вспотевшей ладони… Врача мы нашли быстрее, чем я ожидал, хотя явно не так быстро, как было бы нужно. Едва начались более-менее жилые кварталы, как на стене здания в глаза бросилась треснувшая табличка с рисунком медицинского креста. И дверь даже оказалась не заперта. Хелена наваливалась на меня уже почти бессознательно, не роняя автомат только чудом. Или пальцы свело? Втянув ее в полутемный узкий вестибюль, я огляделся. Стойка регистратуры пустовала, но в уходившем в глубину здания коридоре из-под какой-то двери сочился свет. — Мы почти пришли, — шепнул я ей, — дойди еще пару метров. Она переставляла ноги, как зомби, но кусок коридора одолела — и бессильно оползла по стене, когда я снял с себя ее руку, чтобы открыть дверь в кабинет. В помещении за столом с наваленными на него бумагами и картонными папками сидел очень пожилой человек в очках с редкой, наполовину седой бородкой. На звук открываемой двери он повернулся, по-прежнему держа в руке ручку, и сощурился. — Вы врач? — я остановился на пороге, поигрывая пальцами на рукояти пистолета. — Доктор, — кивнул старичок. То ли он не разглядел оружия, то ли бесконечные конфликты приучили его не удивляться вооруженным пациентам. — Нужна срочная операция. — Это не операционная, — ответил он, щурясь. — Плевать. Мой товарищ серьезно ранен, — я нахмурился. — Здесь нельзя оперировать, — покачал головой старик. — Я могу вправить вывих или наложить гипс. Для большего здесь нет условий. — Ты сделаешь это или мозги с потолка соскребать будешь, — я поднял пистолет, целясь в середину перечеркнутого морщинами старческого лба. Старик побледнел и вжался в спинку своего стула. — Что случилось? — чуть дрогнувшим голосом спросил он. — Так-то лучше, — я, не отводя от него взгляда, нагнулся, поднимая с пола Хелену. Она была уже практически без сознания. — Ранение в бедро. Часа два назад. Старик обвел взглядом комнату. Колченогая кушетка, грязно-серая ширма, шкаф с треснутым стеклом, за которым лежали какие-то препараты и инструменты. — Здесь даже нет… — начал он, но я уже чувствовал, что он скажет. Яростное раздражение поднималось из самой глубины сознания, ища выплеска, и самым желанным было бы сейчас спустить курок. Но я не мог так поступить. Вместо выстрела я быстро шагнул к столу и одним движением смахнул на пол все бумаги. — Вот стол. Вот пациент. Оперируйте! Поминутно оглядываясь на меня, травматолог полез в шкаф. Я подтащил Хелену к столу. Она посмотрела на меня, часто задышала, пытаясь найти силы что-то сказать. — Тише, — я кое-как пристроил ее на столешнице. Здоровая нога свешивалась до пола, раненую я постарался устроить так, чтобы бедро лежало ровно. Голова девушки свешивалась с края стола, и мне пришлось приподнять ее за затылок, чтобы кровь опять не прилила. Через пару минут к столу подошел врач. Он натянул одноразовые перчатки и взялся за скальпель, но оглядев мои потуги в перевязочном искусстве, вздохнул и вместо скальпеля взял ножницы. Разрезав бинты и остатки штанины, он долго качал головой, рассматривая паршивого вида рану. Я стоял молча, одной рукой придерживая голову Хелены, другой держа пистолет наготове. — Обрабатывайте. — Я не могу сосредоточиться, когда в меня целятся, — пробормотал старик, осторожно ощупывая края рваного входного отверстия. Хелена вскрикнула от боли и дернулась. — Потерпи, — шепнул я. — Немного осталось. После этого снова посмотрел на горе-хирурга. — Делай, что сказано, — медленно цедя слова сквозь зубы, произнес я. — И делай хорошо. Иначе… — Да-да, — поспешно перебил меня старик, брызгая на рану каким-то спреем. — Иначе вы меня убьете. — Именно. Дальше начался очередной виток кошмара, которым обернулся для меня этот казавшийся с утра ничем не примечательным день. Я прислушивался, боясь появления врага, против воли наблюдал за тем, как этот врач сначала ковыряется в ране каким-то тонким металлическим зондом, обколов местной анестезией, а затем лезет туда противного вида щипцами. Все это время до боли в пальцах крепко сжимал пистолет, готовясь в любой момент высадить весь магазин в любого, кто попытается открыть эту чертову дверь. Хелена периодически отключалась. Наконец с торжествующим видом старик извлек из раны слегка расплющенную пулю и бросил вместе со щипцами прямо на пол. Кровь потекла сильнее. — На излете попала. Об кость расплющилась, вместо того, чтобы раздробить. Повезло вашей подруге. Я ничего не стал говорить. Просто стоял и ждал, пока он зальет рану антисептиком, потом насыплет туда какого-то порошка, а затем возьмет длинную, согнутую дугой иглу и толстую черную нитку. Когда он начал зашивать, я опустил взгляд. Смотреть на то, как игла пронзает кожу, протягивая за собой нитку, раз, другой, третий, стягивая вместе края раны, было… неприятно. Завязав на нескольких нитках маленькие узелки и еще раз пролив все прозрачным раствором, он приложил сложенную в несколько раз марлевую повязку и начал обматывать ногу бинтом. Наконец все было кончено. Стирая с рук кровь маленькой салфеткой, травматолог пару раз опасливо покосился на мой пистолет. Я вздохнул и убрал его в кобуру. — Ей можно еще чем-то помочь? — Покой был бы кстати, — наклонив голову к плечу, задумчиво проговорил врач. — Пока не получится. Дайте какие-нибудь лекарства. — Повязку надо менять дважды в сутки. Швы снять через неделю. — Вот и славно, — я наблюдал за тем, как Хелена тяжело дышит, и чувствовал себя, мягко говоря, хреново. Да, теперь ей станет лучше, но куда я потащу ее в таком состоянии? — Спасибо за помощь, — я помог ей принять вертикальное положение и осторожно спустить ноги на пол. Раненая нога по-прежнему не слушалась, но болела явно меньше — видимо, пуля излишне давила на нервные окончания. — Идти сможешь? — вполголоса спросил я, пристально всматриваясь в ее бледное, заострившееся от страдания лицо. — Смогу, майор. Можете не сомневаться. Мне уже лучше, — хотя голосу явно не доставало уверенности. — Спасибо, — мы медленно двинулись к выходу. Медик тяжело опустился на свой стул. Похоже, он до последнего ждал, что я его пристрелю. — Уходите скорее, пожалуйста. Если они узнают, что я помог вам, то один черт, не вы, так они прикончат, — сказал нам вслед старик. С большой осторожностью мы покинули травмпункт и добрались до еще одной закрытой торговой точки. Зайдя за прилавок, я выгреб из-под него какие-то мешки и помог Хелене на них улечься. — Поспи часок. Здесь пока тихо. Она не спорила, закрыв глаза, стоило только принять горизонтальное положение. Я сидел в тени, положив на колени автомат и поглядывая на часы. Время тянулось медленно. И я уже совершенно не представлял, как теперь выполнять задание. По прошествии времени я тронул легонько Хелену за плечо, она вздрогнула и сразу проснулась. — Пора двигаться дальше. — Да, сейчас… — она осторожно потянулась. — Спасибо, что не бросили. — Как бы я мог, — я криво усмехнулся. — Спасибо. Правда, теперь мы в полной заднице. — Нужен транспорт, — неопределенно пожал плечами я. — Ты далеко не уйдешь, да и у меня уже ноги гудят. — А куда ехать? — Фронт мы не перейдем, там сейчас бои. Если даже и проберемся через посты, нас свои же подстрелят, не разбираясь, — говорить о задании не хотелось, хотя, казалось бы, в нынешней ситуации такие тайны уже не имели значения. — Тогда что, прятаться и ждать, пока имперцы сами придут сюда? — Хелена скептически поморщилась. — Не досидим, — я вздохнул. Вот с этим я был в душе согласен на сто процентов. — У нас слишком мало боеприпасов, совсем нет провианта, а бои в городской черте могут солидно затянуться. Сейчас тут тихо, но если явятся сепаратисты, нас засекут очень быстро. — Есть одна идея, — она вытащила из нагрудного кармана небольшую карту с какими-то отметками. — Тут нанесено расположение основных баз и аванпостов. Если обратно нам путь закрыт, то можем выбраться из города в другую сторону и добраться до своих. — Разве войска не собираются блокировать город со всех сторон? — уточнил я. — Да, но до подхода штурмовых частей мы лишь держим позиции. У нас есть еще какое-то время. — Тогда не стоит задерживаться. Пора в путь. Хелена кивнула и осторожно села. Нога, судя по всему, слушалась очень плохо, но хотя бы не донимала так болью. Можно двигаться дальше. Подав девушке руку, я помог ей встать. — Ну как? — Порядок. Если идти небыстро, то никаких проблем. Скорее всего, проблемы были, но сейчас хотелось просто поверить ей на слово. При всем желании я не мог тащить ее на себе невесть сколько километров. Оставалась еще одна мелочь. — Придется избавиться от всех опознавательных знаков. — Совсем? — казалось, капрал растерялась. — Нам запрещено делать это. Я не буду… — Не лучшее время для споров. Срывай все к чертовой матери. Хелена нехотя подчинилась. С этого мгновения мы не имперские воины — мы никто. Безликие солдаты. Минут через десять мы покинули место привала и пошли по улице, держась ближе к домам, не особо глазея по сторонам, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Я намотал на голову и лицо свой шемаг, а Хелена и так чем-то смахивала на местных. Так что теперь никаких вопросов. Мало ли куда могут идти двое вооруженных людей в этом привычном к конфликтам городишке. Черт бы его побрал… Дома были сплошь покрыты оспинами от осколков и пуль, выбитые окна попадались едва ли не чаще, чем целые. Кое-где улицу перегораживали груды битого кирпича — видать, обрушилась какая-то постройка. Люди попадались навстречу редко. Все хмурые, многие — с разномастным оружием. Детей было мало. Скорее всего, их не выпускали, опасаясь перестрелок. Пару раз мимо проезжали автомобили, но не голосовать же было. О том, как раздобыть машину, я думал упорно, но пока безрезультатно. Чем дальше — тем более логичным представлялось просто устроить засаду где-нибудь в нелюдном месте и ждать, пока подвернется подходящий автомобиль. Ждать, может быть, достаточно долго… К вечеру мы вышли на окраину города. Хелена шагала, чуть припадая на раненую ногу, но в целом вполне сносно. И вскоре мы вышли на широкую улицу, через мост над сухим руслом уходящую в пригород. Мост, судя по всему, в окрестностях был один, так что движение здесь выглядело более оживленным. Стрелять по колесам нельзя, нам потом еще ехать, так что надо было придумать, как заставить водителя остановиться. Дойдя до ближайшего дома — заброшенного, но сравнительно целого, мы устроили привал. Выпили еще воды, сжевали сухой паек. Потом я оставил Хелену в доме, а сам, закинув винтовку за спину, вышел осмотреться. Мимо промчался большой джип. Шемаг защитил от взметнувшейся из-под широких колес пыли, но все равно пришлось прищуриться. Ездят тут быстро. Придется тормозить. Я начал торопливо стаскивать на дорогу обломки стен покрупнее, разбрасывая их так, чтобы они не казались баррикадой, а скорее, просто результатом случайности. Приходилось спешить, потому что с минуты на минуту мог появиться новый транспорт. Забросав всю ширину дороги по возможности равномерно, я бегом возвратился к Хелене и быстро изложил ей план. Она молча сняла с плеча винтовку, укладываясь возле дверного проема так, чтобы ствол не торчал наружу. А я пристроил свою винтовку на обочине, на плечо повесил автомат, после чего начал бродить вдоль своей баррикады в ожидании. Ладони вспотели. Сердце колотилось в нервном, неровном ритме. Я много раз смотрел в лицо опасности и не единожды прощался с жизнью на поле боя, но сейчас, после напряженной перестрелки, тревожных часов, проведенных в городе, и беспокойства за Лисманн, вернуть хладнокровие оказалось непросто. Но выхода не было. Я должен сосредоточиться. Иначе все напрасно. Едва услышав шум двигателя, я наклонился к ближайшему куску стены, где на кирпичах еще просматривались остатки желтоватой штукатурки. Взгляд нелепо зацепился за крохотного жучка, деловито ползшего по краю трещины. Ползет. Куда-то по своим делам. Не имея ни малейшего представления, что сейчас над ним засвистят пули и польется кровь. Дурацкие, идиотские мысли перед ответственным делом. К черту это все! Машина показалась из-за соседнего дома, на высокой скорости, пару раз подскочив на воронках от фугасов. Вывернув на перегороженную улицу, водитель начал сбавлять ход, высунувшись в окно и громко крича, одновременно размахивая левой рукой — правой все-таки он не забывал держаться за руль, что не могло не радовать. Было бы обидно, если бы они сами разбили автомобиль, после того, как я столько сил потратил на подготовку операции по захвату транспорта. Отвечая водителю, я, не распрямляясь, махнул рукой, и нарочито медленно потащил в сторону обломок. Двигатель сбавил обороты. Скрипнули тормоза. Скосив взгляд, я увидел, что машина остановилась, а со стороны переднего пассажира начала открываться дверь. Вдох, выдох. Пора… Дернув плечом, я стряхнул ремень автомата, перехватил его обеими руками и, уже выпрямляясь, дал очередь по лобовому стеклу. Брызнули во все стороны осколки, подкрашенные кровью — кого-то точно достал. Упав на землю и перекатившись, я выстрелил еще несколько раз. Одновременно отметил, как заговорила сбоку винтовка Хелены. Снова звон — еще одно стекло разлетелось под пулями вдребезги. Вскочив на ноги, я обежал автомобиль по дуге, выпустив еще по несколько пуль в каждое окно. Сидевший на переднем сидении мужчина, облаченный в куфию, грузно вывалился на землю. Водитель тоже должен был быть мертв, иначе джип уже рванулся бы с места. Теперь заднее сиденье. Я не видел, есть ли там хоть кто-то, но отсутствие голов в окнах еще ничего не значит. Наверняка могли залечь. Прицелившись поточнее, я расстрелял еще десяток патронов в нижнюю часть задней двери. Остановился, поднял руку, подавая Хелене сигнал. Глубоко вздохнул, унимая сердцебиение. Лисманн прекратила огонь, хотя я отлично представлял, как она сейчас до боли в глазу всматривается в силуэт автомобиля через окуляр. Не снимая пальца с спускового крючка, я подошел к джипу и дернул переднюю дверцу. Водитель с простреленной головой лежал на руле, залив кровью приборную доску. Я без особых церемоний стащил его с сиденья. Двигатель по-прежнему тихо урчал на нейтралке. Славно, значит, машина еще на ходу. Отступив на полшага назад, я осторожно открыл заднюю дверь. Из салона свесилась голова. Женская голова с распахнутыми глазами и двумя пулевыми отверстиями в районе темечка. Кровь все еще сбегала по черным волосам, заплетенным в несколько кос, которые сейчас выпали на землю, пачкаясь в пыли и накапливающейся под дверью красной луже… Я почувствовал, как в горле сжался комок. Преодолевая внезапное оцепенение, заглянул в глубь салона. Рядом с первой убитой, касаясь щекой ее живота, лежала вторая. Такая же черноволосая, только еще моложе. Лет пятнадцать, не больше. И кровь из ее ран заливала одежду старшей, которую она в последнем порыве крепко обхватила обеими руками. Мне поплохело. По-настоящему. Как будто на большой высоте, или на огромной скорости. Захотелось оказаться где-то в другом месте. А может быть, отмотать случившееся назад… Да, мирные жители гибли в ходе наших операций, но это был первый раз, когда мне пришлось так хладнокровно убить гражданских. Пусть они были связаны с сепаратистами — я даже и не сомневался в этом, иначе как объяснить, что они ехали с ними в одной машине. Но это были женщины. Судя по всему, мать и дочь. И я расстрелял их, когда они, ища спасения от пуль, бросились между сиденьями. Безоружных. Беспомощных. Не представляющих для меня никакой угрозы… — Все нормально? — голос Хелены ворвался в водоворот мыслей непрошеным ударом грома. Я поднял голову и глянул поверх автомобильной крыши. Она стояла в дверях дома, прислонившись к притолоке, вскинув винтовку к плечу. — Тут были дети… Черт! — дыхание сбилось. Она явно услышала что-то в моем голосе, потому что дернулась вперед, едва не потеряв равновесие и хватаясь за стену. Отдышавшись мгновение, она пошла ко мне. Медленно, но не сводя с меня глаз. Губы сжаты, брови подрагивают, словно не зная, стоит ли им сходиться на переносице. — Майор, что с вами? — Здесь… — я не договорил и отступил в сторону, приглашая ее взглянуть. Капрал облокотилась на дверь, стараясь не оцарапаться о торчащие осколки. — Да плевать на них. Мы сделали, что должны были, — Хелена осталась холодна и безучастна. Может, правду говорят, что женщины по природе своей более жестоки, чем мужчины? Девушка, которую я знал, как отличного верного товарища и просто отзывчивого человека, сейчас смотрела на покойниц абсолютно равнодушно. — Они даже понять ничего не успели, — я закрыл глаза. Снова вспомнилось, как я прошиваю пулями эту проклятую дверь. — Мы не могли знать, мы не виноваты, — она говорила коротко, сухо, судорожно стискивая ствол винтовки, и я внезапно опять увидел, как она измучена. Под глазами — черные синяки. От переутомления и потери крови, наверное. И глядя на нее, я почувствовал себя последним подонком. — Прости. Не следовало раскисать. Садись в машину. Она побрела вокруг джипа, а я, помедлив секунду, осторожно вытащил сначала одну покойницу, затем другую. Положил на землю их рядом, вытянув руки вдоль тела. И накрыл лица шарфом, который болтался на шее у одной из них. Потом быстро развернулся и сел в машину. Куском какой-то материи, обнаруженным между сиденьями, стер кровь с приборной панели. Глянул на Хелену — она сидела рядом, пристроив винтовку между сиденьем и дверью, так, чтобы в глаза не бросалась. Наши взгляды встретились. — Едем, майор, не хочу оказаться на их месте, — она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. — Не окажемся. Я вздохнул и тронулся с места.V
11 октября 2018 г. в 10:00
Это казалось полнейшей глупостью, но как только я узнал, что роту моей подруги Хелены тоже перебросили с границ Кайи сюда, меня переклинило. Я помнил об обещании повидаться. И раз представился такой шанс — нельзя было его игнорировать. Быть может, потом нас раскидает по разным уголкам мира и мы с ней больше никогда не увидимся. Я отпросился у Аккера на сутки. Показалось, ему вообще не было интересно куда я отправляюсь.
Новости последних дней звучали тревожно. После многих лет относительного мира и спокойствия конфликты вспыхивали один за другим в разных уголках мира. Наша страна вступила в вооруженные столкновения в трех провинциях внешних земель. Если верить новостным источникам, то ситуация под контролем, однако всем уже было понятно, что обстановка на редкость непростая.
Плевать на политику. Наша солдатская жизнь куда проще. И радости с печалями у нас тоже были куда прозаичнее. Возможная встреча с Хеленой сильно меня воодушевила. Я немедленно отправился в дорогу.