Faceless

      Как бы глупо это ни звучало, после нашей с Хамади ночи я воспрянул духом. Вся усталость, неуверенность и напряжение ушли. Насколько же мало человеку, оказывается, нужно для душевного покоя. Садия тоже заметно изменилась. Всякий раз, когда наши глаза встречались, она в тот же миг смущенно отводила взгляд, неумело сдерживая улыбку. Такое поведение резко контрастировало с ее обычным невозмутимым, холодным, как камень видом. Наверное, держать такую самодисциплину было делом непростым, тут уж любой сорвется рано или поздно. А нервный срыв в армейской среде заканчивается чаще всего плачевно.       Ах, черт возьми! Она была очень хороша во всех смыслах. Долгие командировки совсем не положительным образом сказывались на личной жизни, случайными связями я категорически брезговал, а долгосрочные отношения завести в таких условиях было крайне сложно. В какой-то момент начинаешь засматриваться уже на любую женщину и только внутренний моральный компас на пару с кодексом о военных преступлениях не дают сорваться. Природа требует своего, плоть слаба, но разум всегда торжествовал. Человек же я, а не зверь какой. С этим, к слову, в империи был относительный порядок. Чаще могли банальным образом застрелить, забить до смерти голыми руками или лишить жизни иным способом, но посягательство на честь солдата, в особенности женского пола, карались с ужасающей строгостью. В учебных частях и гарнизонах за порядком строго следили сотрудники имперской Службы Безопасности, которые не скупились на приговоры, часто заканчивавшиеся коротким судом и казнью как преступника, так и его непосредственного командира. В боевых же частях правосудие настигало виновника еще быстрее. Там женщина, даже невероятной красоты, — это в первую очередь соратник, прикрывающий спину в битве, а за обиду соратника, тем более такого рода, наказывали без разбирательств и своими силами. Ко всему прочему, даже добровольные отношения между солдатами или офицерами одного подразделения были строго запрещены, тут уж не отмажешься, что все обоюдно. Хотя за добровольную связь карали заметно гуманнее. Продажная любовь в империи тоже формально была под запретом, но на это смотрели откровенно сквозь пальцы, понимая все особенности человеческой природы. В спокойных регионах внешних имперских земель или на границе было обычным делом каждые выходные выбираться в ближайшее поселение на поиски особо любвеобильных местных жительниц. Целые публичные дома содержались исключительно за счет нескончаемого потока имперских солдат. Все об этом знали, это было совершенно незаконно, но каждый в глубине души понимал, что подобное куда лучше и безопаснее, чем держать рядом обезумевших от стресса и воздержания вооруженных людей. Налоги такие «отели» и «дома отдыха» тоже платили немалые. Мораль-моралью, но содержать гигантскую армию тоже как-то надо, а тут они, считай, сами себя частично и оплачивают, возвращая часть жалования обратно на нужды государства. Такой вот имперский прагматизм.              Довольно рассуждений, пришло время собираться в дорогу. Снова на остров Лайна. В прошлый раз я едва выбрался с него живым, но у меня были самые серьезные опасения, что и текущая поездка обернется не меньшим риском. Я понятия не имею, каким образом генерал задумал свести нас с Гадерманом и почему он решил, что мятежный полковник вообще станет меня слушать. Даже интересно, что же в этой вчерашней папке. Какую замечательную легенду придумали для нас в штабе. Ведь Гадерман был не последним человеком в свое время, наверняка у него остались связи.       Мы с Хамади позавтракали в отеле, к полудню встретили Аккера у выхода и двинулись в аэропорт.       Оказавшись вместе, все мы хранили неловкое молчание. Брайн очевидно ждал момента, чтобы уязвить меня за вчерашнее, а я прятался от его взгляда, стараясь держаться естественно и не желая об этом говорить. Лейтенант же владела собой хорошо, снова включила режим «невозмутимость». Так в тишине и добрались до пункта назначения. Лишь там, выждав момент, словно хищник, Аккер набросился со своими вопросами.       — Ну и как тебе она? — ухмыльнулся майор, кивая в сторону девушки, ждущей окончания досмотра на таможне.       — Чего тебе надо? — грубо спросил я. — Ведь ты ее и подослал.       — Ничего особенного, ты же знаешь. Меня интересуют дамы из высшего общества. И нет, я не отдавал никаких приказов. Все целиком на ее совести.       Из высшего общества, аристократ драный. Кому там нужна твоя морда лощеная.       — Как было хорошо, когда ты молчал. Может, сделаешь одолжение и заткнешься снова?             — Ладно, Мартин. Не злись, а то девочке снова придется потрудиться, чтобы тебя успокоить. Я и сам вижу, что она хороша, только не в моем вкусе, — Аккер демонстративно пригладил волосы и добавил с откровенной насмешкой: — Да и не по статусу мне с инородными водиться. Честь семьи, родословная. Тебе-то такие слова, поди, и вовсе не знакомы.       — Ты прав, мне не повезло родиться в семье заносчивых богачей, я не жрал свежий творог золотыми ложками по утрам, а слуг, подтирающих за мной слюни и вовсе никогда не имел. Прости, чернь вроде меня омрачает своим смрадом существование твоего сиятельства, — я карикатурно изобразил поклон.       — Ирония — не твое. Заканчивай. Лучше подумай о предстоящих делах, — поправил шарф Брайн.       — Ты первый начал.       — Всего лишь дружеская насмешка, не принимай близко к сердцу. В академии ты был куда веселее.       — Может быть, потому, что я сейчас совсем не на своем месте? Ни черта не смыслю в ваших шпионских делах? Меня не этому обучали, я не умею делать то, чего от меня теперь хотят. С чего генерал решил, что взять меня — хорошая идея? Да, мы долго общались с Гадерманом, но неужели я оказался единственным кандидатом на эту роль?       — Лучше тебя точно не нашлось. Ты хоть и глуп, но не безнадежен. Генерал долго размышлял и составлял планы. Нам нужен именно ты. Когда-нибудь сам поймешь.       — Объясни сейчас. Какое дело Моргану до беглого генерала на другом конце света? Зачем такие сложности, к чему возиться со мной в конце концов? — мое недоумение никуда не делось.       — Причина всегда одна — война, — философски заметил Аккер. — Мы погрязли в локальных войнах, Восточная Федерация набирает силу, их поддерживает Островной Союз на севере, а наши враги с южных границ поддержат любого, кто согласится избавить их от имперской власти, пусть даже и придется лечь под сапог. Баланс сил, сам понимаешь. Лайна одинаково далек как от империи, так и от Федерации, и что более важно — он независим. Если мы выступим в открытую, это станет лишь очередным поводом к большой войне. А вот у Гадермана есть отличный шанс взять ситуацию в свои руки. Он избавится конкурентов, выгонит имперский гарнизон с острова, а дальше пусть себе правит. Главное, в нужный момент окажет услугу. Предоставит нашей доблестной армии шанс ударить по Восточной Федерации, всадить им нож в спину, пока все их войска, поддерживаемые ордами мятежников, придут на нашу землю, уверенные в скорой победе.       — Ну и авантюру генерал затеял. Только вот как мы должны убедить Гадермана участвовать в ней? Он не очень-то любит империю, если исходить из нашего последнего разговора.       — А вот это, Мартин, нам с тобой и нужно устроить. И без тебя наш грандиозный план сильно бы осложнился, — Аккер дружески похлопал меня по плечу, — хватит откровений, к вылету опаздываем.

***

      Перелет прошел без происшествий. За последнее время я уже успел привыкнуть, хотя не стал бояться меньше.       Остров встречал меня знакомым военным аэродромом, который выглядел куда более оживленно, чем раньше. За время моего отсутствия сюда явно завезли еще солдат и оборудования. Оборону усилили тяжелыми зенитными установками и дополнительной сетью огневых точек, которые я не припоминал тут ранее.       Инженерные части тоже неплохо поработали, проложили какую-никакую дорогу, наладили бесперебойную связь и маршруты снабжения к ближайшим аванпостам и базам имперской армии.       Наконец разрешалось вскрыть таинственную документацию. То же сделали и мои спутники. Я ожидал увидеть там многое, но меня постигло разочарование. Среди бумаг были в основном карты с отметками важных мест и расположением союзных баз, список действующих агентов с позывными и контактами для связи с ними, а еще толстый запечатанный конверт с информацией про «Тень», который следовало передать Гадерману в знак доброй воли. Никакой конкретной инструкции о том, как же налаживать этот контакт, не прилагалось. А на что я, черт возьми, рассчитывал? Снова придется импровизировать и лучше бы продумать этот вопрос заранее, чтоб не мямлить несуразицу при встрече. Остаток пути от аэродрома до военной базы мы преодолели на машине. Я провел это время за изучением карт и доступной информации о расстановке сил в регионе. А поизучать было что. Помимо мятежников, издавна терзающих шаткую власть на острове, правительственных войск и людей беглого полковника, сюда нередко заглядывали диверсионные отряды Федерации, которых очень интересовала активность наших войск. Из противоречивых описаний разобрать можно было немного, но одно ясно — проблем тут по уши.       Добравшись до места, я первым выскочил из транспорта оценить обстановку. В целом, обычный полевой военный лагерь, без изысков. Чем-то напоминал прошлое место службы, только еще не такой обжитой, и горячий песок сменила жидкая грязь почти до колен. Еще недавно тут вообще ничего не было. Сейчас же квадратную территорию, обнесенную высокими габионами и колючкой по всему периметру, занимали в большинстве своем солдатские палатки ровным строем. Жилище офицеров и прочие важные постройки возводили из универсальных стальных трубок, которыми, словно из детского конструктора, без труда можно было создавать каркасы произвольных размеров и форм, а дальше обустраивать для конкретных нужд. Грузовые контейнеры, в которых все это оборудование привезли, использовались в качестве склада, а за пределами базы на расчищенной площадке под навесом огромной маскировочной сети располагалась стоянка техники. Немногочисленные грузовики и военные джипы, тяжелых боевых машин не наблюдалось.       — Скажем так, я ожидал худшего, — умиротворенно произнес Аккер.       Для меня это все было привычным, а Брайн, избалованный с самого рождения столичной роскошью и хорошей должностью при генерале, явно ощущался не на своем месте. Редкие командировки на имперские окраины он переносил с ощутимым недовольством. Совсем не хотелось называть его изнеженным слабаком, ведь характер у майора был несгибаемым. Он мог сохранять холодную голову даже тогда, когда любой другой падал на колени в отчаянии, но вот в вопросах личного комфорта был до ужаса брезглив. Олицетворял в себе единовременно лучшие и худшие представления об имперской аристократии.       На пропускном пункте, перед входом на территорию лагеря, нас уже встречал эскорт из пары вооруженных пехотинцев, возглавляемый офицером в стандартном армейском камуфляже.       — Капитан Райнер Вар, — представился офицер. Это был не слишком молодой бритоголовый мужчина со стеклянным взглядом, серыми, словно выцветшими глазами и глубоким, хоть и давно заросшим шрамом на левой щеке.       — Майор Мартин Росс.       — Майор Брайн Аккер.       — Первый лейтенант Садия Хамади.       — Вам должны были доложить о нашем приезде, — сказал Брайн. — Проводите нас в штаб.       Вар одобрительно кивнул солдатам.       — Идите, — я махнул рукой лейтенанту, которая вопросительно смотрела на меня, ожидая, что я присоединюсь.       — Что-то не так, господин майор? — сухо спросил капитан, поймав на себе мой взгляд.       — Обстановку бы понять лучше. Ты, капитан, тут явно побольше моего.       — Если говорить в общем по региону, каша тут серьезная заварилась, — Вар жестом предложил пройтись по лагерю. — Все против всех, еще и между собой, временами стреляют. Правительственные войска, лоялисты, особо к нам не лезут, да и мы их стараемся лишний раз не провоцировать. Формально у нас нейтралитет, но всякое бывает. От мятежников проблем куда больше. В основном на конвои, да мелкие отряды нападают. На базы и аванпосты боятся, не лезут. Отсюда на северо-восток одна трасса ведет. Прямиком до ближайшего поселения, там уже наших нет, будьте осторожнее, дороги тоже не безопасны, чем дальше отсюда, тем хуже. В поселении спокойно, его лоялисты удерживают, только там не гарнизон, а одно название, не сегодня, так завтра выбьют. Солдаты из местных никакущие. А имперцев тут совсем не жалуют, в плен лучше не попадать. Лишний патрон для себя ношу.       — Каковы ваши задачи здесь? — поинтересовался я.       — Начиная с этого момента, поступаем в распоряжение военной разведки. По возможности, всем обеспечим. Если надо — прикроем, — все так же бесстрастно отвечал Вар. Суровый мужчина. Жизнь его явно побросала не меньше моего, но разбираться было некогда.       Я уже прикидывал в голове варианты дальнейших действий. Судя по карте, связной, что поможет мне выйти на людей Гадермана, как раз должен быть в поселении, которое упоминал капитан. Как туда безопасно и при этом без лишнего шума добраться — задача трудная.       — Мне нужно сюда, — я ткнул пальцем в точку на карте из моей папки. — К утру нужна машина и несколько человек сопровождения. Крупным отрядом светиться не желательно.       — Сделаем, господин майор, — одобрительно кивнул Райнер. — Это все?       — Пожалуй.       — Рядовой, — Вар окликнул стоящего неподалеку пехотинца. — Проводи майора в штаб и заодно покажи офицерские палатки.       Солдат моментально подчинился и сопроводил меня к остальной группе.       В штабной палатке было просторно, присутствовало разделение на секции и имелась некоторая простая мебель. Аккер занял импровизированный кабинет на самом углу, подальше от лишних глаз и ушей, а заодно стащил туда все необходимое оборудование из лагеря, нагло пользуясь служебным положением. Пока остальные страдали на уродливых раскладных стульях или табуретках, майор раздобыл хорошее офисное кресло на колесиках с подлокотниками. Надо же… И тут нашел, чем выделиться.              На вечернем совещании мы пришли к общему решению. На встречу с Гадерманом я отправляюсь один. Так и переговоры пройдут в более спокойной обстановке, и в случае, если что-то пойдет не так, будет кому продолжить наше задание. Аккер особенно не рвался, а Хамади просто не имела привычки оспаривать решение начальства. Да и навыки ее здесь окажутся полезнее.       Утром я снова был полон энергии. Не перестаю удивляться, как одна страстная ночь заряжает бодростью на столь продолжительный срок. Каждый следующий вечер засыпаешь с приятными воспоминаниями о проведенных вместе часах и на душе здорово и легко. Мечтать вот только некогда.       Я собрался, получил снаряжение и зашагал к стоянке техники, где меня уже ждала группа сопровождения. Капитан лично инструктировал их перед грядущей миссией, что не могло не радовать. Да и вообще Вар показался мне довольно толковым и ответственным офицером.       Капитан заметил мое приближение и скомандовал им построиться. Сам же, коротко и по делу сообщил, что выполнил приказ, а еще предупредил, что один из отряда — еще совсем молодой парень, не бывавший в бою. Где-то в похожих обстоятельствах я это уже слышал. Мысленно прогнал такие совпадения.       — Кто из вас новобранец? — решил узнать заранее.       — Рядовой Макс Эрлер. Я из имперской медслужбы. По приказу капитана Вара определен вам в помощь, господин майор.       Передо мной стоял совсем молодой, голубоглазый парень с короткими темными волосами и красивыми симметричными чертами лица.       — Никогда не был в бою?       — Да, господин майор, точнее — нет, не был, — взволнованно проговорил он.       — Почему тебя определили ко мне?       — Остальные врачи нужны в лагере, господин майор. Специалистов не так много, — доложил Эрлер.             Видимо, судьба у меня такая. Возиться с новобранцами на таких ответственных должностях. В голове всплыли воспоминания рейда, где с нами так же был молодой новичок. Ну уж нет! Дважды такое произойти просто не может. Только сам себя терзаю.       Мы погрузились в джип и выехали. Обычная извилистая трасса вдоль бесконечного леса, по которой наша машина одиноко ползла, не решаясь разогнаться больше необходимого. По мере удаления от лагеря дорога становилась все хуже. Свежее равномерное покрытие, уложенное инженерами, постепенно сменилось старой, пришедшей в негодность, разбитой грунтовкой, а временами и такими глубокими ямами, что было слышно, как наше авто цепляет землю днищем. Снова приходилось замедляться, чего мне совершенно не хотелось. Скорее бы проскочить.       Раздался хлопок. На треснувшее лобовое стекло брызнула струя крови и водитель завалился на руль. Еще хлопок, пуля угодила куда-то в район двигателя — машина встала.       — На выход, бегом! — я первым отошел от шока и, выскочив наружу, спрыгнул в овраг по правую сторону дороги.       Тот, что сидел на переднем сиденье, выбрался из машины следом и сразу же получил ранение в ногу, а затем еще одно — в район спины. Новобранец едва успел спрятаться позади машины, вне прямой зоны видимости стрелка. Он дрожал в ужасе, прижимаясь к земле, пока неизвестный пытался нащупать его, вслепую простреливая транспорт, пробивая колеса, расстреливая стекла и двери.       — Рядовой, слушай меня! — крикнул я, пытаясь его образумить. — Соберись! Брось дымовую гранату под колеса, дождись, пока разойдется, и беги сюда.       Эрлер на удивление быстро воспрял духом после моих указаний. Достал из подсумка дым и сжал в руке, содрогаясь от каждой пули, что со свистом пролетали над ним. Раненый солдат лежал, не имея возможности добраться до меня, кричал до хрипа, под его телом уже образовалось черное пятно из крови, смешанной с землей и пылью. Он старательно боролся за собственную жизнь, пытаясь оказать себе первую помощь, наощупь вскрывая персональную аптечку, но снайпера абсолютно не интересовал. А вот Эрлера стрелок выдавливал с особым упорством. На какое-то время стрельба стихала, вероятно, неизвестный менял позицию, а может, просто дразнил нас, делая вид, что закончил охоту.       Рядовой все-таки выполнил мой приказ, дым рассеялся по округе густым сероватым облаком, после чего Макс добрался до оврага.       — Надо помочь раненому, у нас еще есть дымы, — Эрлер тревожно потянулся в подсумок за еще одной гранатой.       — Поздно уже, послушай, — я замолчал на мгновение. Подстреленный солдат уже не кричал, лишь истошно хрипел, судорожно дергаясь всем телом. — Ему легкое пробило, это безнадежно, а снайпер только нашего выхода и ждет, специально не добивает.       — Так и бросим его? — с отчаянной злостью вопросил рядовой. От его панического страха не осталось и следа, хоть резкие движения и встревоженный бегающий взгляд выдавали сильное волнение.       — Хочешь с ним прилечь? — выкрикнул я. — Он мертвец, ты и сам знаешь. Мы не можем помочь ему, а вот присоединиться еще успеваем.       Снайпер уже несколько раз сменил позицию и вполне мог оказаться где угодно. Благо, овраг был достаточно глубокий, чтобы прикрывать нас с любой из сторон, но это все равно полумеры. Если враг не один, то мы в очень отчаянном положении. Стоит им подкрасться сюда — и они спокойно расстреляют нас в упор, мы даже ничего сделать не сможем. Едва подняв голову, не открываясь к зоне обстрела, было ничего не разглядеть. Только подбитая машина и без двух минут мертвец прямо напротив.       Да как так все получается… Великая Богиня, быть может, это твое наказание мне. За то, что не верил в тебя, в твою силу и волю. Теперь ты заставляешь меня переживать меня все это второй раз. Уж в такие случайности я точно не верю. Что же, наверное, перед лицом неминуемой гибели мое раскаяние не имеет большой ценности, но поверь, если ты спасешь меня, я начну праведную жизнь и буду славить твое имя. Лишь дай мне шанс исправиться. Одну попытку!       — Капитан Росс, — за спиной послышался подозрительно знакомый женский голос. Я приложил палец к спусковому крючку винтовки, что висела на ремне через плечо, и стал медленно оборачиваться, готовясь сразу же стрелять. — Только попробуй! — грозно предупредила женщина. — И твоего друга касается.       Эрлер растерянно ждал от меня каких-то действий, не решаясь проявить инициативу.       — Знакомый голос. Назовись, раз меня ты знаешь, — я предпринял еще одну попытку обернуться. Плавно, без резких движений.       — Скотство! Правда, ты!       Женщина не дала себя разглядеть, лишь спрыгнула вниз, снова подскочив ко мне за спину, чтобы я оказался посередине между ней и Эрлером, схватила меня за воротник кителя, приставив к шее холодный ствол пистолета.       — Скажи свое имя, — я никак не мог вспомнить, где же слышал этот голос, но я определенно знал человека за спиной, а она меня разглядела даже издалека.       — Брось автомат, и на землю, быстро! — фыркнула она на рядового. Тот плавно опустил оружие, присел и, выждав момент, бросился на нее, за что лишь получил рукояткой по лицу.       Этого мгновения хватило, чтобы выбить пистолет у нее из рук и оттолкнуть в сторону. Женщина ловко отскочила и уже держала нас на прицеле винтовки, я был готов стрелять. Но что-то заставило нас двоих не делать этого. Быть может, любопытство или вмешательство неведомых сил.       — Майор, в сторону, — рявкнул Макс, хватая автомат, но я придавил оружие ногой к земле, чтобы он не смог ничего сделать.       — Отставить, рядовой.       Подчинился он нехотя.       В изорванных лохмотьях камуфляжа, под засаленным, дырявым платком, вымазанным землей и кровью, под толстым слоем грязи на лице, за безумным взглядом — я узнал в этой женщине снайпера нашего злополучного отряда.       — Лавуан, — сам себе не веря, проговорил я.       — У тебя есть одна попытка объяснить, что там случилось и почему ты, черт возьми, жив! — женщина с силой вцепилась в винтовку, готовая выстрелить.       — Нас подставили, — я ляпнул первое, что пришло в голову. — Я чудом выжил, но ты мне не все равно не поверишь.       — А ты поверишь в мой рассказ? — задала встречный вопрос Амели.       — Можем попробовать. Опусти оружие, я стрелять не буду, обещаю.       — С чего мне тебе верить? — сквозь зубы процедила снайпер, не отводя взгляда от прицела.       — С того, что я тогда приказал тебе бросить нас и уходить. А еще потому, что ты до сих пор не выстрелила.       — Говори, — Амели опустила винтовку и присела на краю оврага.       Я снял ремень с плеча и положил его рядом, желая разрядить обстановку. Эрлер пребывал в полном недоумении.       — А что с раненым? — рядовой снова завел эту тему.       — Окажи ему последнюю услугу, — протирая лицо камуфляжным платком, предложила Амели. — Могу я.       — Нет, это мое дело, — набрал воздуха в грудь Макс, обнажая боевой нож.       — Начну с того, что мне не было обо всем известно. Я оказался в плену, остальные скорее всего погибли. Дальше…       — Остальное даже слушать не хочу, — Лавуан закашлялась. — Допустим, я поверю. А теперь слушай мою историю. Когда я сбежала, то пробралась к точке эвакуации, но никто не пришел за нами. Ни через сутки, ни позже. Я долго скиталась по лесу, пока не удалось расправиться с парой мятежников, которые имели при себе радио. Я связалась с базой, они попросили назвать себя и после того, как я сделала это, никто больше не отвечал на мои запросы. Они слушали эфир, слушали мои жалобные просьбы прислать хоть кого-нибудь на помощь, но молчали и не сделали ничего. Тогда я поняла все. И с тех пор для меня больше нет разницы. Меня предали, я не собираюсь прощать такое. Каждый, кто попадет в прицел, — мой враг. Солдат Империи или мятежник — не имеет значения. Если бы ты не был тем, кто есть — не думала бы ни секунды, но мне стало интересно узнать. Глупо. Цеплялась за надежду, что ошиблась.       — Никому не хочется стать разменной монетой в политических играх. Мне повезло не погибнуть там, но поверь, все не так радужно и однозначно. Я должен закончить дело.       — После всего ты продолжаешь служить им? — обозленно спросила Амели.       — Не стану убеждать тебя, взывать к долгу и присяге. Я понимаю твое решение и не держу зла. Если позволишь, мы могли бы просто разойтись. Но я все же рискну просто предложить тебе вернуться. Я попрошу для тебя амнистии, вернешься к привычной жизни. Ты же не сможешь всю жизнь так скитаться.       — Вернуться? Ради чего? Так же как и тебе пасть склеят, — слова ее были довольно проницательны для той, кто не могла знать о случившемся после битвы. — Не спрашивай, не надо, — она всматривалась в мои глаза, и мне показалось, будто сейчас она знает меня лучше, чем я сам.       — Давай начистоту. Что бы там ни было, это останется между нами, — проговорил я.       — В это нелегко поверить, — она вздохнула, — но в лесу со мной что-то произошло. Я стала чувствовать своих жертв, предвидеть опасность, словно дикий зверь. Мои инстинкты обострились. И даже больше…       — Превиторы? Миф.       — Представь в голове яркий образ и посмотри мне в глаза, — уверенно сказала Амели и подскочила с места, схватив меня за руку.       Я вспомнил нашу ночь с Садией. Самое яркое и приятное событие последних месяцев. Попытался представить девушку в мыслях со всеми деталями, которые только мог разглядеть в полумраке.       — Что-то увидела? — с легкой усмешкой спросил я через мгновение.       — Женщина! — воскликнула она. — Я чувствую бурю эмоций и виной тому женщина.       Теперь мне было не до смеха. Она, конечно, могла угадать… На этот раз я представил, как смотрю на нее через окуляр прицела, готовый нажать на спуск. Держа полностью невозмутимый вид, я продолжал смотреть ей в глаза, воображая ее убийство. Амели тут же поменялась в лице, будто действительно почуяла опасность, отпустила мою руку и отстранилась.       — Что? — заволновался я.       — Это не происходит так, как тебе кажется. Я чувствую, а не вижу. Но ты задумал нечто ужасное, — после ее слов я обомлел.       — Тебе точно нужно возвращаться, — настойчиво повторил я. — Я слышал про оккультный департамент, хотя и не знаю ничего достоверно. Но если это все… Правда…       — До конца жизни стану жертвой их опытов. И не проси. Не после всего. Ты спас меня тогда, я оставила тебе жизнь сегодня. Больше ничего, — Лавуан наотрез отказывалась слушать. Оно и понятно.       — Идем со мной. Нет, не к империи. У меня есть другая идея. Доверься еще раз, ведь я тоже причастен к случившемуся там и не могу просто оставить тебя.       — К мятежникам не пойду, они хуже имперцев. Федерация? Мои родители бежали оттуда еще до моего рождения. Даже слушать не станут, пристрелят на границе. Я и сама желаю.       — Есть другие люди. Я провожу тебя и ты сможешь решить сама, остаться ли с ними или уйти обратно. А ты поможешь нам добраться до них. Машине-то конец, как и моему прикрытию. Ты знаешь эти земли лучше остальных.       — Обещаешь? — девушка взглянула на меня одновременно с подозрением и надеждой.       — Даю слово.       Амели схватила меня за руку и вновь попыталась понять, что у меня на уме. Судя по ее умиротворенному виду, осталась довольна «увиденным». Мы забрали оружие и поднялись к машине. Эрлер молчаливо стоял над трупом имперского солдата, теребя в руках окровавленный клинок, которым только что прервал агонию товарища. Нос рядового разбит в кровь. Лавуан сильно ему приложила.       Я склонился над телом павшего, отдавая символическое уважение его жертве. И попросил рядового собрать именные жетоны с павших.