Faceless

      В баре витало столько дыма, что я закашлялся с непривычки. Стоял запах дешевого алкоголя, перебиваемый ароматом жареного мяса. Заведение казалось многолюдным, но свободных мест еще было в достатке. Мы с Брайном присмотрели столик ближе к дверям, пока Хамади, сделав вид, что пришла отдельно от нас, присела за стойку рядом с экзотического даже для этих краев вида женщине. Невысокая, очень бледная, хотя климат тут довольно жаркий. Черные волосы, черные узкие глаза, платье непривычного покроя с высоким воротником и застежкой на плече. Она сидела на высоком барном табурете, закинув ногу на ногу, и скучающе огладывала зал.       — Закажи себе что-нибудь, только не напивайся. Мы здесь не для отдыха, — протерев ладонью стул, Аккер неспешно присел.       — Ничего, что мы по форме? Местные не очень любят имперцев, — я жестом подозвал официантку.       — Ствол держи наготове и не лезь в чужие дела, тут тебе не столица, — язвительно напомнил майор. — Тогда все обойдется.       А бояться было чего. Несмотря на свою общую неприглядность, это заведение было излюбленным местом городских бандитов мелкого звена и уж точно они не рады видеть на своей территории кого-то вроде нас.       — Чего желают гости? — подошла официантка с карандашом и блокнотом в руках.        Говорила она с жутким акцентом, почти уверен, что знала она лишь пару общих фраз на нашем языке. Лицо оплывшее с нездоровой кожей, хотя на вид не старая, простая прическа с затянутыми в хвост темными волосами. Могу предположить, что пьет она не меньше завсегдатаев.       — Принеси нам выпить чего-то, чем нельзя отравиться, если такое есть, и побыстрее, — слегка повысил голос Аккер.       Женщина тут же ушла за заказом, даже не спросив меня.       — На ее месте я бы наплевал тебе в стакан.       — Хорошо, что у тебя другая работа, — ухмыльнулся майор.       — Посвятишь меня наконец в свой план? Зачем мы пришли?       — Все в порядке, Мартин. Не переживай. Хамади уже занимается этим вопросом.       Я обернулся к барной стойке. Садия вовсю заливалась смехом, тесно прижавшись к узкоглазой особе, будто они были давними подругами, а не едва познакомились.       — Давай уже без интриги. Что ты задумал? — я вновь повернулся к Аккеру.       — Ты вообще досье читал или только картинки рассматривал?       — Ну… Полистал, пробежал глазами…       — Дама эта со странностями. Ей не важно с мужчиной или женщиной спать. Дикари, что с них взять. Вот я и подумал, что наша лейтенант отлично справиться с этим деликатным вопросом, — Аккер замолчал на мгновение, когда официантка принесла заказ. — Могли бы отправить тебя, но это риск. Мужиков вокруг нее и так орда. А красивых девушек, готовых к близкому знакомству, — дефицит, — майор понюхал стакан, поморщился и отставил в сторону, не решившись пить.       — Хитро. Садия так сразу и решилась?       — В отличие от тебя, она не стесняется в методах. Судить нас по нашим достижениям, а не по поступкам. Какая разница, чем мы всего достигнем.       В груди потяжелело от наступающей тревоги. Я знал Хамади совсем другой.       — И зачем мы пришли, раз у нее все отлично? — спросил я с нескрываемым недовольством.       — Прикроем ее, — Аккер скрестил пальцы, уперевшись в них подбородком. — Не смешивай личное и работу. К тому же, для тебя есть хорошая новость. Ренн привез твою подругу, Лисманн, кажется. Генерал распорядился перевести ее на остров. Все ради того, чтобы ты сосредоточился на нашем деле.       — Я должен обрадоваться? Думаешь, не понял ничего? — со злости стукнул кулаком по столу и сразу же настороженно осмотрелся. Никто и внимания не обратил. — Прикрыли меня от СБ, пригрели, позаботились. Но вдруг задумаю убежать, так вы за нее возьметесь. Она, как и я, теперь заложник генерала, только если я еще сам ответственен за собственную судьбу, то она полностью зависит от моих решений. Твоей подлости можно лишь удивиться.       — Не надо говорить ерунды. Ты волен поступать по-своему, а мы имеем право ответить. Никакого злого умысла. Не переоценивай свою значимость.       — А, к черту тебя и твои отговорки. Совсем уж за идиота меня не держи.       В ответ Аккер лишь надменно хмыкнул и перевел взгляд на лейтенанта. Время шло к полудню. Обе девушки уже прилично выпили и готовились уходить. Брайн проводил их взглядом и, убедившись, что обе вышли наружу, тоже спешно засобирался. Бросил на стол пару купюр не пересчитывая, и, потянув меня за рукав, двинулся следом.       Когда мы вышли на улицу, девушки уже скрылись из виду, но Аккер явно знал больше и уверенно зашагал вдоль тротуара в сторону покосившегося пятиэтажного здания с потрескавшимся фасадом и выгоревшей на солнце вывеской на иностранном языке.       Внутри до меня дошло, что здесь расположена невзрачная, бедная гостиница для приезжих. Аккер уверенным шагом прошел мимо престарелого администратора. Тот поначалу дернулся со стула, но присмотрелся к форме и решил не связываться с нами. Я сердито взглянул на старика для пущего эффекта, после чего ускорил шаг, догнав Брайна у лестницы.       Мы прошлись по безлюдному этажу. Не собрался же Аккер в самом деле вламываться в каждую дверь на нашем пути?       — Надо было спросить, где они остановились, не думаешь? — поинтересовался я у майора.       — Нет необходимости, — он поднял указательный палец над ухом, прислушиваясь к окружению.       Крики и стоны их бурного досуга выдавали девушек безо всякого адреса. Если на лестнице их было еще не так слышно, то в коридоре шум разносился по всему этажу, периодически затихая, меняя темп и громкость. Когда мы оказались прямо у двери, к ним добавилось еще тяжелое дыхание и скрип кровати.       Я поморщился, стараясь не думать о происходящем и усилием воли остановить свое воображение. Аккер не выказывал ни интереса, ни пренебрежения, оставаясь спокойным.       Разочарование и обида отравили мое сердце. Светлый образ этой вдохновленной женщины, о которой я был столь хорошего мнения, в одно мгновение был разрушен. Мы могли бы разобраться с этим иначе, не втягивая ее в это дело, но Аккер решил так, даже не спросив меня. Я конечно был бы против — наверное, потому и не стал. Но как она на такое пошла? А сколько таких дел они уже провернули до меня? Во мне все разрывалось от ревности и обиды, никаких моральных сил не хватало перебороть это чувство. Ни моя воля, ни попытки здраво рассуждать, разделяя личное и работу, не помогали. Рука тянулась к пистолету. Ворваться и закончить все быстро и легко. Я с трудом сдерживал себя.       — Отойду вниз, не могу это слушать, — предупредил я Аккера и, не дожидаясь ответа, спустился на первый этаж, присев прямо на пол у стены.       Как я вообще мог поверить этой лживой суке? А Брайн? Он знал и все равно сделал это. А потом будет еще говорить о дружбе, чести и долге. Как я теперь ей в глаза посмотрю? Смогу ли делать вид, что ничего не случилось, а сколько еще мне предстоит узнать о ней? Насколько же глупой была моя вера в искренние чувства двух малознакомых людей…       На лестнице застучали частые шаги. Я быстро поднялся на ноги, выхватил оружие и встал за угол, чтобы меня не было видно. Осторожно выглянул — спускались Аккер, за ним Хамади. Девушка ладонью приглаживала взъерошенные волосы, поправляя другой рукой воротник рубашки. Я спрятал пистолет обратно под одежду и вышел к ним. Лейтенант, заметив мой полный разочарования взгляд, стыдливо отводила глаза в сторону, не желая объясняться. У меня были иные мысли на этот счет.       Стремительно покинув здание, мы без единого слова прошли несколько кварталов, стараясь убраться подальше. Хамади так ни разу и не взглянула на меня. Аккер слегка оторвался вперед, словно решив дать нам шанс поговорить наедине.       — Что с девушкой? — я решил начать издалека.       — Она не доставит нам проблем, — все так же глядя в сторону, ответила лейтенант.       — Когда ты сказала, что чувства не должны мешать остальному, я не думал, что нужно понимать это настолько буквально.       — Я сделала то, что должна. Долг важнее личных симпатий и принципов. Вы должны это понимать. Сожалею, если обидела вас, Мартин.       — Хотелось бы понять, но не могу. Теперь между нами лишь рабочие отношения.       — Печально слышать. Но так будет лучше. Скажу, чтобы вы знали, майор. Это просто работа, я не получаю от этого удовольствия и не горжусь. Тем вечером в столице было иначе.       — Не хочу даже слушать. Никогда не вспоминай об этом.       — Закончили отношения выяснять? — влез Аккер, снова оказываясь рядом. — Мы еще не закончили. Эту девку до вечера не хватятся и нам надо успеть еще кое-что сделать. Навестим жену, может, она что-то знает о том, где прячется этот Руд.       — Решил все за один день успеть? К чему такая срочность? — спросил я.       — Слишком долго объяснять, да и это сейчас не важно. Надо связаться с людьми Гадермана, нам пригодится транспорт и дополнительное снаряжение. Я вызову Ренна, чтобы прикрыл нас, если дело выйдет из-под контроля, но в приоритете сделать все быстро и без лишнего шума. Времени мало, надо действовать.

***

      Машину нам пришлось оставить в квартале до места назначения и дальше идти пешком, выискивая между одинаково обшарпанными жилыми коробками нужную. Смотреть на все это было, признаться, тошно. Где четкость форм, где изящество, где практичность и продуманность… Хотя, конечно, глупо ожидать от бедного района захолустного городишки на окраине мира той же урбанистической эстетики, что и в столице Империи. Но все же городской ландшафт вокруг удручал меня больше, чем можно было бы ожидать.       Хамади шла впереди и первой подала сигнал, что цель обнаружена. Что в форме разведки, что в обычных слегка затертых джинсах, она смотрелась так, что можно было бы забыть о нашей задаче здесь и просто полюбоваться на ладную фигуру, упругий шаг и темные волосы, выбивавшиеся из-под кепки. Они ложились на линию шеи — и зрелище против воли завораживало. Хотя мысли об этом после случившегося казались мне странными.       Дом вытянулся на два подъезда, окна частью грязные до непрозрачности, частью занавешены, одно стекло — отсутствует и забито фанерой. Но неподалеку от здания стоял неприметный автомобиль с тонировкой. Мы трое поняли друг друга без слов и свернули в обход. Здание типовое, с одной стороны подъезды, с другой — ржавая пожарная лестница. К ней и направились. Не сомневаюсь, что там сидят не дураки и за лестницей присматривают, но если действовать быстро и слаженно — разберемся.       Аккер смотрел перед собой, скептически хмурясь. Лестница начиналась в паре метров над землей. Возможно, при спуске сверху из нее можно было выдвинуть или откинуть дополнительную секцию, но нам, ясное дело, такую услугу оказать некому. Так что пришлось подтягиваться, а потом ложиться грудью на ступеньки, чтобы взобраться. Я шел последним, но не сомневаюсь, что Брайна перекосило от необходимости так тесно соприкоснуться с ржавыми пыльными перекладинами.       Осторожно, избегая любого шума, мы друг за другом поднялись к последнему этажу и, застыв на решетчатой площадке, почти синхронно накрутили глушители. Уж что-что — а привлекать к себе внимание нам точно не стоит. Когда все было готово, Хамади заглянула в пыльное окно и через мгновение отпрянула, подняв один палец. Значит, тут один часовой. Дверь выглядела не слишком надежно. Аккер глянул на меня и выразительно дернул плечом. Ну конечно, не пристало ему мараться в пыли. Я так же молча скривился и врезал по двери, в районе замка, ногой. Раз, тут же второй — и привинченная на крохотных шурупах щеколда упала на пол, а Хамади сразу метнулась в проход, пригнувшись и уже стреляя. Глушитель превратил звук выстрела в негромкий хлопок. Хотя перед этим с дверью совсем бесшумно не вышло.       Двух выстрелов первому громиле хватило. Он еще содрогался в растекающейся кровавой луже, а мы быстро пересекли кладовку и оказались в коридоре. Остальная охрана без сомнений слышала звук выбиваемой двери и стрельбу. Так что пришлось действовать быстро. Хамади перебежала коридор первой, толкнула плечом дверь в комнату. Я окинул коридор взглядом — пустой, безликий, в противоположном конце деревянная дверь. Похоже, входная. Еще выстрелы, два подряд — в комнате оказался второй охранник. Оставалось последнее помещение… Из него выскочил третий бандит, уже стреляя без разбору и прицела, — и я прострелил ему ногу выше колена. Он повалился, я в два шага оказался рядом, не опуская пистолета. Он все понял и, стеная сквозь зубы, отбросил ствол в сторону, после чего обеими руками схватился на бедро.       Из комнаты послышался крик, и в коридор выбежала женщина. Я не успел даже разглядеть ее как следует. Заметил только собранные в пучок темные волосы. Она метнулась к двери — но Аккер настиг ее в одно мгновение и, резко дернув за плечо, с силой швырнул в стену. С тем же спокойным выражением лица, что и минутой раньше ждал, пока я выбью для него дверь.       Женщина упала. Раненый продолжал стонать. Хамади, видимо, осмотревшая дальнюю комнату, подошла к нам, не убирая пистолета, и Аккер махнул на боковую дверь. Она вышла оттуда минутой позже, почти волоча за руки двух мальчишек, которые явно были слишком напуганы, чтобы упираться, а еще перепачканы пылью и, похоже, едва сдерживали слезы.       — Были под кроватью, — доложила лейтенант.       — Закрой, — коротко бросил Аккер. И Хамади подтащила детей к двери в ванну. Ручка выглядела достаточно современно, чтобы запираться. Я же стоял, не сводя глаз с последнего оставшегося в живых охранника, и ждал, пока дело дойдет и до него.       — Звони тем, что внизу, — стянув запястья потерявшей сознание женщины пластиковыми наручниками, Аккер наконец подошел к раненому. — Скажи, что тебе тут шум подозрительный послышался, и надо проверить этаж. Сколько их?       — Черта с два! — сквозь зубы прошипел бандит. Аккер пожал плечами и навел пистолет на его колено, чуть пониже окровавленных ладоней, зажимавших рану.       — Вызывай своих, — следом выстрелил в здоровую ногу. — Сколько снизу?       Раненый вскрикнул, затем отчаянно затряс головой.       — Четверо! Я позову!       — Давай, — пистолета Аккер так и не опустил. Так, под двойным прицелом, бандит с трудом дотянулся до рации на поясе, пятная кровью рубашку. Плохо слушающейся рукой набрал вызов и, как только на другом конце сняли трубку, начал говорить. После слов «проверьте», Аккер вырвал у охранника рацию и прострелил ему голову.       Они придут быстро.       Стало быть, нам надо оказаться еще быстрее. Открыв входную дверь, я осмотрел площадку. Длинный коридор, лестница с одной стороны, раздолбанные двери квартир с другой. Выглядели они и того запущеннее. Серый налет пыли на ручках, на петлях, да и сами двери одна другой старее и обшарпаннее.       Хамади выбежала на площадку и поднялась выше, к лестнице на чердак. Я и Аккер заняли позиции под прикрытием дверного косяка, держа на мушке главный коридор.       Четверо вооруженных людей бегом, перешагивая несколько ступенек за раз, поднимались наверх. Мы затаились, давая им забраться достаточно высоко и оказаться на линии перекрестного огня, после чего синхронно начали стрелять. Они успели сделать лишь несколько ответных выстрелов, прежде чем каждый из них уже лежал мертвым, забрызгав стены и пол кровью. На всякий случай я подошел ближе и произвел пару контрольных. По полу протянулась цепочка кровавых отпечатков рифленой подошвы берцев — по неосторожности я наступил в лужу крови.       Аккер махнул мне, а когда я подошел, вполголоса заметил, что мертвецов с площадки хорошо бы убрать. Пришлось заткнуть пистолет за пояс и помочь Хамади прибраться. Одного уложила точно между глаз. Отличный выстрел. Закрыв наконец входную дверь, я внезапно расслышал в мгновении тишины всхлипы за дверью ванной.       Троих мертвецов бросили на пол в той самой большой комнате. У стены кровать, сейчас сдвинутая Хамади, пока она… вытаскивала из-под нее детей. У окна стол с креслом, рядом — шкаф. Напротив — три трупа. Живописная картина, ничего не скажешь… А мои ботинки по-прежнему оставляли на полу кровавые следы.       Теперь Хамади наклонилась над женщиной. Я подошел и помог ей перетащить бессознательное тело в комнату. Аккер шагнул следом.       — Сажайте, — проговорил он, указывая на кресло. В перестрелке он участвовал, но вся остальная работа как будто по умолчанию легла на меня и Садию.       — Лейтенант, приведите ее в чувство, — прозвучал следующий приказ, как только Хамади пристегнула запястья женщины новыми пластиковыми хомутами к подлокотникам. Я дальше уже не участвовал, отступив к стене, в которой остались несколько выбоин от пуль. А Хамади приподняла голову женщины за подбородок и похлопала по щекам. Та не шевельнулась.       — Мартин, принеси воды, — Аккер на меня даже не оглянулся, сосредоточившись на женщине. Мне хотелось предложить ему сходить самому, но я сдержался и молча дошел до кухни. Всхлипы из ванной продолжали звучать. В кухне обстановка была столь же скромна. Но стакан нашелся. Я набрал больше половины. Кровавые следы на полу уже стали почти незаметны. Но вот лужа в коридоре увеличилась. Да из дальней комнаты медленно тянулся кровавый натек. А ведь только вчера тем, кто здесь прятался, казалось, что надежнее этого места не сыскать… К черту.       Стакан у меня забрала Хамади. И вместо того, чтобы поднести его к губам женщины, она еще раз хлопнула ее по щеке, а затем выплеснула воду ей в лицо. Это возымело действие, и женщина открыла глаза, а едва открыв, отпрянула, дернулась — и упала бы с кресла, не будь пристегнута к нему за запястья и не будь само кресло придвинуто к стене.       — Кричать бессмысленно, вырываться бесполезно, ждать помощи не от кого, — проговорил Аккер, шагнув так, чтобы женщина его видела. — Вы должны ответить на мои вопросы.       Я прислонился к стене плечом, наблюдая. В ванной продолжали плакать.       — Я… я не знаю, что вам нужно! — воскликнула женщина, судорожно сжимая в кулаки пальцы с темно-красным лаком на ногтях.       — Нужно только одно, — Аккер глянул на часы. — Где скрывается ваш муж?       Женщина побледнела еще больше, чем раньше. Хотя мне думалось, быть еще бледнее невозможно.       — Я не знаю! — интересно, сколько ей лет. Нестарая, судя по состоянию кожи у глаз и на шее. Волосы выбились из пучка. По рубашке на груди расползалось мокрое пятно. Зрелище довольно-таки печальное…       — Лейтенант, она должна рассказать.       — Расскажет, — отозвалась Хамади — и ее кулак врезался женщине в живот. Та вскрикнула и закашлялась. А Хамади ударила еще раз… И на ее красивом точеном лице не отразилось ни отвращения, ни злости. Два, три, пять ударов.       — Не надо, пожалуйста! — голос пленницы теперь прозвучал хрипло.       — Так скажите, что я хочу знать, — пожал плечами Аккер. — Поделитесь информацией.       — Но у меня нет этой информации! Не надо!..       Хамади ударила снова. И вытянула из ножен за спиной нож.       — Нет! — исступленно закричала женщина. — Прошу! Умоляю! Я клянусь, не знаю!       Лезвие пробило ее руку около локтя. Кровь брызнула на рубашку, на куртку Хамади, потекла по подлокотнику. Крик стал громче и внезапно сорвался на визг. Хамади выдернула нож из раны и тут же занесла его над второй рукой.       — Говори, — голос лейтенанта прозвучал… спокойно. Ровно. Ни одной эмоции. Где та страсть, с которой она говорила о своем долге перед родиной? Где хоть какое-то… человеческое чувство? С врагами надо обходиться жестоко. Но то — настоящий враг. Серьезный противник. Сейчас же перед нами была неподготовленная, безоружная женщина. По ее щекам уже вовсю текли черные от туши слезы.       — Я не знаю! Клянусь вам, не знаю! Он никогда не рассказывал о своих делах!       — Врешь, — пожала плечами Хамади, и нож снова опустился.       Мне внезапно захотелось выйти в коридор. А еще лучше прочь из квартиры. Чтобы не слышать этого отчаянного крика, от которого в ушах зазвенело. Чтобы не видеть постную мину Аккера, наблюдавшего за пыткой. Но я не мог. Не имел права.       — Не вру!.. — следующий вопль захлебнулся в судорожных всхлипах, когда нож вонзился в бедро. Кровь уже успела накапать на пол под креслом и теперь начинала тянуться тонким ручейком к луже у стены. Будто река, бегущая к морю. Только река красная.       — Чем больше ты упрямишься, тем больше будет боль, — Аккер на долю секунды встретился со мной взглядом, но не удостоил и жеста. Ему было не до меня. А может, он увидел в моих глазах злость.       — Отпустите! Прошу вас! Я не знаю ничего!       Послышался щелчок, и я, повернув голову, увидел, как Хамади поднесла кончик лезвия к пламени зажигалки. Кровь на стали запузырилась, вскипая. Женщина задергалась в своих путах, отчаянно затопала пятками… Лейтенант прижала острие ножа к порезу на руке — и женщина взвыла. На лице Хамади не дрогнул ни один мускул. На лице Аккера тоже. А я смотреть на это спокойно не мог. Не столько даже на страдания, сколько на равнодушие. Спокойствие. Отстраненность.       — Говори. Иначе это будет повторяться снова и снова, — Аккер сделал пару шагов по комнате и остановился прямо напротив ее кресла.       — Я клянусь вам, что не знаю! — губы женщины дрожали, глаза успели опухнуть, а щеки покрылись темными разводами. В уголке рта запеклась кровь.       — Лейтенант, дети, — голос Брайна не дрогнул. А я застыл. Дети? Что?       Хамади немедленно кинула нож обратно за спину и вышла.       — Самое время заговорить, — Аккер посмотрел женщине в глаза. — Иначе будет поздно.       — Я не могу сказать то, чего не знаю! — она уже плакала, не переставая.       Хамади притащила обоих мальчишек, толкнула на середину комнаты и подняла пистолет.       — Не надо! Отпустите их, умоляю! — в этом вопле уже не было, наверное, ничего человеческого. А дети тряслись, взявшись за руки, и шмыгали, утирая слезы. Хамади прицелилась.       — Говори. Иначе я пристрелю их, а ты посмотришь, — губы Хамади, те самые сладкие нежные губы, которые я однажды ночью целовал до беспамятства, сейчас выговаривали эту угрозу с абсолютным равнодушием. Я понял, что сейчас отвернусь. Я многое повидал, но всему есть предел.       — Умоляю, не убивайте их! Если вам нужна чья-то смерть — убейте меня! Я все равно не знаю ничего! — пленница исступленно забилась, норовя опрокинуть кресло.       — Вот черт, — процедил наконец Аккер сквозь зубы. — Кажется, в самом деле не знает.       Досада в голосе. Раздражение. На то, что рейд не увенчался успехом. Но мне его слышать не хотелось вовсе. Ни слова.       — Жаль, но она оказалась бесполезна, — наконец сказал Аккер.       Хамади кивнула и приставила дуло пистолета женщине ко лбу и нажала на спуск.       Грянул выстрел. Мальчишки закричали. Хамади отступила на шаг и повернулась к Аккеру.        Я видел безграничный ужас, застывший в глазах обреченной. На детей, замерших у противоположной стены, я старался вообще не смотреть. Не по себе становилось.       — Зачем было ее убивать? — наконец не выдержал я.       — Возиться с ней некому и некогда, — отмахнулся Аккер.       — Детей тоже?.. — она не договорила, но майор ее понял. И я, черт возьми, тоже, хотя лучше было бы не понимать.       — Нет, детей забираем.       Хамади вытащила из кармана куртки два черных небольших мешка и встряхнула, после чего бесцеремонно накинула их детям на головы и крепко взяла одного за плечо.       — Эй, майор, — беззлобно позвал меня Аккер. — Второго ведешь ты.       Я взял ребенка за руку и пошел вслед за Хамади. Багровый ручеек уже добежал до кровавого моря и теперь питал его своим течением. Кровь затекала под порог, перетекла в коридор. Я ступал, безуспешно стараясь не испачкаться, взгляд цеплялся за желтоватые цилиндры гильз и осыпавшуюся от стрельбы штукатурку. На душе у меня было паршивее некуда.