Faceless

      Спровадив эту змею из СБ, я хотел вернуться в палатку, но Аккер внезапно собрал всех в штаб на совещание. Пришел даже Рейн, которого я не видел с тех самых пор, когда мы постреляли бандитов за городом. И рад бы еще не видеть, но служба есть служба.       На этот раз Аккер был краток. Без долгих вступлений, мотивационных речей и красочных описаний. Похоже, он действительно занят. Описал текущую ситуацию в Лайнской столице, напомнил о готовящемся военном мятеже и возможном альянсе с наемниками Гадермана. Я слышал по радио про волнения в городе. Часть солдат отказалась подчиняться правительству острова и захватила штаб сухопутных войск и несколько городских кварталов. Но ни одна из сторон ничего серьезного не предпринимала. Майор зачитал свежие новости и попросил всех быть наготове. По первому приказу мы должны снарядиться и выдвинуться, вот только куда, когда и как действовать, оставалось загадкой, похоже, даже для Аккера.       Он закончил рассказ и, не прощаясь, удалился из штабной палатки. Капитан Вар, несмотря на недавнее ранение, оставался в строю. Теперь он вышел следом за Брайном. Нас осталось трое.       — Всегда хотел спросить. Зачем ты воюешь за империю? Тебе же наплевать по большому счету? — обратился Рейн к лейтенанту Ренну.       — Большинство воюет за Империю по факту рождения на ее земле. Мое желание было искренним, — спокойно ответил Ренн, не поддаваясь на провокацию.       — Вот и я так думаю. Где родился — не выбираешь. И уж точно все равно, где в землю лечь. Так хоть поживи ради того, во что веришь.       — И во что же веришь ты? — заступился я за лейтенанта. — В деньги? В анархию?       — Я верю в свободу. Если не повезло человеку родиться на одном куске грязи по эту сторону от искусственных границ, то всем этому кусочку обязан и жизнь за него отдать, и чужую забрать. А если ты всей душою страну ненавидишь, то кого это волнует? Дадут автомат и вперед, нести имперский порядок. К черту! — Рейн сплюнул на пол. — Полковник строит другой мир. Пусть маленький, в пределах этого острова, но другой. Тут всем рады и каждый воюет за то, во что верит. Поэтому я с ним. И тебе, лейтенант, здесь тоже рады. Насчет тебя, Росс, не уверен.       — Откажусь, — Ренн повернулся спиной к собеседнику и пошел к выходу.       Я последовал примеру друга.       Этот провокатор наслаждался, выводя людей из себя. Подобно злобной тени ходил за спиной. Задавал странные вопросы, будто проверяя каждого. Пытался заставить усомниться в империи, в ее мотивах, методах. Я и без того сильно разуверился в нашем деле за последние месяцы и очень не хотел, чтобы его разрушительные мысли окончательно поломали мою картину мира. Я цеплялся за каждую веточку здравого смысла. Сам себя убеждал в том, что это все ради общего блага или хотя бы не бессмысленно. Но большую часть времени я оставался наедине с собой. Среди сотен солдат и десятков офицеров не нашлось никого умного, кто объяснил бы мне, зачем мы чиним все эти ужасы. Какая великая цель оправдает реки крови, которые мы здесь пролили. От элитизма Аккера меня воротило, но и принять эту безнадежность жесткого мира, как Ренн, я тоже не мог. Мне хотелось понимать смысл, видеть картину целиком и верить в то, что я делаю.       Не задерживаясь по пути, я вернулся в свою палатку и обнаружил там лейтенанта Хамади. Она стояла посреди помещения, ничуть не смущаясь. Прежде, чем что-то сказать, я взглянул на тумбочку, куда убрал записи от Штербенлос, затем переключил внимание на девушку.       — Как это понимать? — выкрикнул я.       — Простите, господин майор, — Хамади виновато склонила голову. — Я надеялась увидеть вас тут.       — Что тебе нужно? Четко и ясно, — от подобного вторжения меня пробирала злоба.       Я грубо отодвинул ее в сторону и проверил, на месте ли флэшка. Полный порядок.       — Я зашла попрощаться, — произнесла она негромко. — Меня переводят на другую работу и мы, скорее всего, больше не встретимся.       — Прекрасная новость. Это все? — с усмешкой спросил я.       — Прощайте, господин майор, — коротко сказала девушка.       Резким движением руки она бросила на кровать небольшой конверт, развернулась на месте и строевым шагом вышла на улицу.       Мои слова ее обидели. Мне даже стало слегка неприятно от этого, но останавливать ее я не стал. Пусть уходит. Все равно она уже давно лишь раздражала меня напоминанием о жестоком разочаровании, с которым я так и не смог ничего поделать. Хорошая демонстрация того, что служебные романы ничем хорошим не заканчиваются.       Я вскрыл конверт, в котором оказался исписанный от руки лист. Едва начал читать, как меня окликнул голос Хелены.       — Не занят? — тихонько спросила девушка.       — Уже нет, — я сунул письмо в нагрудный карман кителя.       — Зачем эта к тебе заходила?       — Попрощаться. Покидает нас.       — Наконец мы от нее избавились. Всегда ее не любила, — позлорадствовала Лисманн.       — А ты тут чего?       — Может, выпьем ягодного чая? Как в давние времена? Я уже все приготовила.       — Значит, мое согласие тут роли не играет? — усмехнулся я. — Ну пойдем.       Мне и правда стоило отдохнуть и отвлечься в компании Хелены. Я даже был рад, что она не оставила меня одного с печальными мыслями. Пока мы шли вдоль ровных рядов солдатских палаток, я задумался о ней. Возможно, впервые не как о солдате. Глядя на ее счастливое лицо, когда она то и дело оборачивалась на меня, я начал вспоминать, как часто замечал ее взгляд на себе. При любом удобном случае, в любое свободное время она оказывалась где-то рядом. Пристально смотрела, думая, что я не замечаю, и резко отводила взгляд, стоило мне повернуться. Я уже даже не могу вспомнить момент нашего знакомства. Мы столько пережили, что трудно выделить какой-то особый случай. Мы просто стали друзьями, или чем-то большим. Не в романтическом смысле. И дело вовсе не в том, что я никогда не задумывался об этом. Наверное, любой мужчина при первом взгляде на девушку думает об подобном хоть мгновенье. И не важно даже, привлекательна ли она. Это просто что-то неосознанное, доставшееся нам от животных. Хелена, без сомнения, имела свой шарм. В Майнхорне с этим поспорят, их эталон красоты — утонченные блондинки из образованных семей, а такая, как Лисманн, воспринимались бы как диковинный зверек, с которой можно провести ночь из научного интереса, но точно не связать свою жизнь — с дикаркой с окраин империи. Хелена не была красавицей с обложки. Но у нее были густые черные брови, выразительные ресницы, большие глаза, немного широкий нос, за который ее вечно дразнила Лавуан, почти квадратная челюсть. Может, я слишком много времени провел по дальним гарнизонам и отвык от столичных красавиц, а может, я никогда и не любил этих изнеженных аристократок, наподобие стервы из СБ. Во всяком случае, такие девушки как Хелена, мне нравились куда больше. Всякий раз, когда я думал о нас с ней, всегда останавливал себя. Такого рода связи между командиром и подчиненным строго запрещались уставом, а еще могли очень плохо кончиться по десятку других очевидных причин.       Забавно, но подлая военная пропаганда зазывала на службу именно этой женской красотой. Девушки в форме, с винтовками и страстным взглядом, зазывали наивных ребят с рекрутинговых плакатов. Государство нагло пользовалось любыми манипуляциями, взывая к самым низменным чувствам, чтобы родить в молодом парне интерес к военной службе. А что в те годы нужно? Приключения, женщины и чувство, что весь мир у твоих ног. Нетрудно представить разочарование, когда на самом деле ничего из этого они не получают. И даже если в отряде найдутся одна-две красавицы, то развлечься с ними выйдет разве что во сне. А инструкторы и офицеры накажут уже за один похотливый взгляд.       Женщин в подразделениях набиралось немного. Куда-то их вообще не брали под разными предлогами. Те, что воевали, в основном, как и Лисманн, приходили из нищих или с периферии. Если девушка из внутренних земель хотела поступить на службу, то чаще шла в академию и дальше на офицерскую должность, а дальше в гвардию, СБ или на штабные должности. Так что в боевых частях можно было встретить женщин почти на любой вкус, но только не беловолосых воительниц из древних легенд.       Если молодые ребята из внутренних земель находили девушек-солдат чем-то исключительно привлекательным и полезным, то жители окраин и некоторых малых народов долго не понимали, как можно отправлять женщин на войну. А ответ столь же прост и практичен, сколь жесток. Всё живое должно служить империи. И чем больше — тем лучше. В идеале два года в войсках, а после исполнить биологический долг — производить на свет новых солдат.       Мы добрались до крайней палатки, где жили Хелена и Амели. Я зашел следом за девушкой. В нос ударил резкий запах сигаретного дыма, которым заволокло все вокруг. Я закашлялся.       Разгоняя серые клубы от лица, я даже не сразу заметил в них сидящую на кровати Лавуан, которая в нарушении всех правил курила, слушая музыку через наушники от армейской рации. На щеке красовался синяк, даже не сразу различимый на фоне постоянных кругов под глазами, на нижней губе виднелась засохшая кровь.       Кого-то наконец довело ее вечное хамство. Но я не стал интересоваться. А вот за нарушение правил пожарной безопасности отчитал и приказал вернуть наушники обратно, где взяла.       Лавуан нехотя подчинилась и вышла.       Мы немного проветрили палатку и присели на кровать. Хелена вытащила из тумбочки два прозрачных стакана и налила чай из серебристого термоса. Насыщенный ягодный аромат тут же вызвал непреодолимое желание сделать глоток.       Хелена поглядывала на меня, улыбаясь, но ничего не говоря. Мы уже начали пить, и эта тишина становилась неловкой.       — Как ты уживаешься с соседкой? — спросил я.       — Иногда я ее боюсь, но в целом она мне стала нравиться, — Лисманн обхватила стакан обеими руками, словно греясь, и вдохнула запах напитка. — Особенно ночью. Каждый раз она говорит во сне, иногда кричит так, что жутко становится.       — Мне жаль, что с ней так получилось. Еще больше меня терзает факт моей причастности.       — Не надо, — Хелена положила теплую ладонь на мою руку.       — Стараюсь не падать духом. Завидую твоему вечно позитивному настрою. И все-то ты последнее время ходишь вокруг. Хочешь поговорить о чем-то?       Капли дождя застучали по брезентовой крыше.       — Не знаю, — задумалась Лисманн. — Наверное, ничего…       — Может быть, — у входа показалась Лавуан со стекающей по волосам дождевой водой. — О том, как сердце дрожит от одной мысли. Или о том, как горит все изнутри…       — Напомни утопить тебя в реке, — обиженно перебила ее Хелена и отвернулась.       Что-то с Хеленой не так. Стоит найти нужные слова, объясниться с ней когда-нибудь. Мягко намекнуть, что ничего хорошего из таких мыслей не выйдет. Ни для кого из нас. Только не сейчас.       Внезапно зашумела тревога. Я залпом допил чай и побежал в штаб узнать, в чем дело.       На входе встретил Аккера.       — Что происходит? — с ходу спросил я.       — Конвой, отбывший утром, попал в засаду, — объяснил Аккер. — Надо отправить туда отряд.       — Я готов.       Вот и доигралась Штербенлос…       — Пойдет Вар. Ты и Ренн едете в город помочь с организацией переговоров. Это приоритетная задача.       — Капитан ранен, он не сможет…       — Сможет, — перебил меня Брайн. — Сейчас решается судьба всего, над чем мы трудились. Это куда важнее кучки грузовиков.       — Сколько людей брать? — спросил я.       — Взвод. Все как обычно. Никаких флагов. Империя не участвует в мятеже.

***

      Не помню, когда последний раз надевал знаки различия. Нигде, кроме лагеря, мы не носили форму. Неприметный камуфляж. Никаких флагов и гербов. Я даже начал скучать по нагрудному орленку, которому я часто натирал ребристые крылышки до блеска.       Через несколько часов после сигнала тревоги мы прибыли в город.       Задача проста. Обеспечить безопасность переговоров мятежных солдат и людей Гадермана. На улицах царила удивительная тишина. Мятежники оцепили несколько кварталов. Местные не подавали признаков недовольства, не спорили с военными, не пытались уехать. Для них жизнь в таких условия давно стала обыденной. Они знали, как себя вести, куда прятаться, если начнется бой, и как общаться с вооруженными людьми. Проблем не доставляли.       Машина встала на перекрестке у штаба сухопутных войск Лайны. С недавнего времени он не функционировал. Командование арестовано силами мятежа, и теперь уже они строили там свои планы. Здание штаба находилось на территории древнего форта, от которого остался лишь небольшой кусок стены и одинокая дозорная башня округлой формы метров двадцать в высоту. Напротив, через улицу над разбросанными невпопад малоэтажками высился недостроенный торговый центр. Несмотря на разницу в тысячи лет, выглядел он немногим лучше башни и в любой момент мог начать разваливаться.       Мы поставили несколько машин у перекрестка, соорудив небольшой блокпост. Отряд Ренна расположился в пустующем здании неподалеку. Они выполняли роль резерва на случай нападения. Я попросил у местных карту города и внимательно изучал местность, попутно занимаясь расстановкой бойцов.       — Очень поганые у меня ощущения, — Амели подошла к моему джипу и положила руку на капот, где лежали карты. — Предупреди всех, чтобы смотрели внимательнее.       — Не нравятся мне твои предчувствия. Мы и так делаем, что можем. Чего хоть бояться? — я механически проверил, заряжен ли патрон в патронник.       — Самой бы знать, — не обнадежила снайпер.       — Что думаешь? Выбрала место?       — Засяду на башне, а ты отправь людей в недостройку. И на входы, и на крышу. Если кто-то решит нам сегодня помешать, то это лучшая для них позиция. С той крыши вся улица видна.       — Сделаю. Еще что-то?       — Мне нужен наблюдатель на башню. Я возьму кого-нибудь из свободных, — поправляя лямку бронежилета, сказала девушка.       На перекресте показалась колонна из трех армейских машин с символикой республиканской армии — скрещенными копьями. Их остановили для досмотра. Из первой машины с пассажирского сидения вышла женщина. Моя старая знакомая — Зана. После нашей последней встречи она хорошо поднялась по службе. Мятеж открывает карьерные перспективы.       Увидев меня, девушка помахала в знак приветствия и я решил подойти.       — Давно не виделись, — я протянул Зане ладонь.       — Значит, империя тут замешана, — девушка пожала мою руку.       — Раньше ты говорила об этом куда радостнее.       — Чему тут радоваться. Хаос кругом такой. И я не уверена, что поступаю правильно, — Зана опустила взгляд в пол. — Я поддержала мятеж против Лайнских властей. Они все сволочи и против них я готова с кем угодно дружбу водить, но вот что будет дальше? Я слышала про этого вашего полковника много нехорошего.       — Он бывает суров. Но железный порядок наведет — это точно. Ты ведь этого хочешь?       — Мне не доставляет удовольствия убивать сограждан. Это вынужденная мера. Надеюсь, все кончится хорошо. Мне пора. Переговоры начались.       Девушка забралась в машину, и колонна проехала к штабу. Я вернулся к патрулированию. В радио началось что-то странное. Помехи на нашей частоте, странные обрывки переговоров на местной тарабарщине. Эхом раздавался грохот редкой стрельбы откуда-то издалека.       — Мартин! — закричала в рацию Лавуан. — Я чувствую угрозу.       — Ренн, проверьте каждый дом по периметру, — передал я в эфир. — Что-то заметила? — снова переключившись на частоту снайпера, спросил я.       — Не вижу, но чувствую. Совсем рядом.       Негромкий хлопок сменился противным свистом. Над головой проскочила ракета, оставляя густой белый шлейф. Она врезалась в стену здания штаба и рванула внутри, выбивая окна и куски каменной кладки.       Радиоэфир зашумел. Я сменил частоту на нашу с Лавуан.       — Пуск со стройки! — крикнул я. — Заметила его?       — На крыше свои, стрелял из окон, но уже скрылся. Если появится — шлепну.       — Ренн, бегом в торговый центр. Надо срочно штурмовать, пока не ушел.       — Принято, идем, — затрещало в ответ.       — Лавуан, как обстановка?       — Там целая куча окон, я п… — последнее слово прервал выстрел и ее вскрик.       Я вскинул автомат и открыл огонь на подавление. Солдаты с блокпоста попрятались за машинами и принялись обстреливать оконные проемы.       — Лавуан, ранена? — с сжимающимся сердцем спросил я.       — Меня зацепило. В руку. Ухожу с башни.       На фоне автоматных очередей я едва смог расслышать ее доклад. Отряд Ренна подошел к главному входу. Я приказал своим людям прекратить огонь, чтобы не зацепить своих. Мы затаились и начали ждать доклада штурмовиков.       Через несколько минут Ренн вышел на связь. Они оперативно прочесали все помещения, но стрелка так и не обнаружили.       — Что у вас там? — спросил я.       — Нашли пусковую установку, одноразовая, противобункерный заряд, — доложил Ренн. — В штабе сейчас кровавая жижа, наверное.       — Как он мог уйти? — закричал я в гневе.       — Здание большое, есть подвалы, и несколько входов. Или через окна на заднем дворе. Оцепление-то не плотное.       — Мне все равно! Найдите его! Все проверьте, но достаньте мне эту тварь.        Лавуан добралась до моего джипа. Левая рука расслабленно болталась, с рукава струилась кровь, оставляя следы из багровых капель на грязном песке. Другой рукой она придерживала винтовку, болтающуюся на наплечном ремне.       Я перехватил оружие и положил на заднее сидение автомобиля, а сам аккуратно взял ее за поврежденную руку. Пулей ей отсекло кончик мизинца чуть выше ногтя, а дальше пуля ушла через плечо по касательной. Жить будет. Я помог девушке перевязаться. Она ничего не говорила, только зубы от боли сжимала и шипела, когда бинт оборачивал рану. Неглубокая, но крови натекло прилично. На всякий случай вызвал взводного медика, а вместе с ним и радиста.       — Господин майор, юго-восточный блокпост сообщает о прорвавшейся машине. Они открыли огонь, но остановить не получилось. Возможно, тот самый стрелок, — доложил радист.       — Там одна дорога, прямо к нашему лагерю. С запада река, бежать ему некуда. Свяжись с командиром Рейном и скажи, что майор Росс требует срочно отправить отряд к западу от реки. Свяжись с базой. Пусть выставят посты на подходе и вышлют отряд разведки нам навстречу.       — Да, господин майор.       — Лавуан, как себя чувствуешь? Можешь сражаться? — я положил ей ладонь на плечо. — Я догадываюсь, кто это был. И мне нужна твоя помощь. Но если ты не в состоянии — лучше останься. Тебя заберут к вечеру.       — Иду с тобой, — со злобой выдохнув, заявила Амели.