Faceless

      Шнайдер определенно был жив, пока Эльза отстреливалась от невидимой угрозы. Она слышала его глухой стон — с очередным взрывом лейтенанта сильно посекло осколками. Но он еще стонал. А вот другие бойцы не подавали голоса, даже когда дождь из осколков прекратился. Неужели их осталось только двое? Почему на базе до сих пор не поняли, что происходит? Почему не прислали подмогу? Сколько еще они продержатся тут вдвоем, если она сейчас меняет последний магазин?       Между чадящей техникой замелькали силуэты. По разношерстному снаряжению, которое угадывалось в смутных очертаниях, по тому, насколько нагло и спокойно они расхаживали по искорёженной боем дороге, явно чувствуя себя хозяевами положения, не составило труда догадаться — на свет вылезли, наконец, те твари, что устроили здесь ад. Время от времени щелкали одиночными автоматы — добивали раненых. Но не всех и не сразу — вскоре к звукам затухающего побоища прибавились надрывные крики боли.       Эльза тратила патроны, отчаянно желая убить хоть кого-то из мерзавцев — убить и увидеть, как он упадёт замертво. Кто-то, кажется, действительно упал. Затвор обреченно щелкнул, а палец на крючке будто свело судорогой. К ней шли почти толпой.       Автоматные пули пару раз взрыли землю на краю канавы, и Эльза инстинктивно шарахнулась назад.       — Вот она! — раздался отчетливый возглас.       Безумный порыв броситься бежать через лес угас сразу — не уйдет она далеко, только пулю в спину получит. Это ведь только кажется, что они все здесь, перед ней… Шнайдер снова застонал и попытался привстать. Напрасно — этим он только привлек к себе внимание. В один прыжок ближайший бандит оказался в ставшей последним рубежом канаве, походя, наотмашь хлестнул Эльзу ладонью по лицу, сбивая с ног, и разрядил весь пистолетный магазин в лицо лейтенанту, оставив от его головы кровавые ошметки. Эльза на миг зажмурилась, чувствуя во рту привкус крови. Это не здесь, она не здесь, это не она, это не с ней…       Открыть глаза заставил рывок за волосы. Кто-то над головой, кого она не видела, тянул ее наверх, заставляя судорожно переставлять ноги и хвататься рукой за воздух, чтобы не упасть снова. Пистолет, хотя и бесполезный, из другой руки выкрутили без жалости, едва не сломав пальцы.       — На колени суку, — рявкнул кто-то, и залитая кровью земля резко приблизилась, когда удар подбил ноги. Волосы наконец отпустили, окончательно разодрав пучок, и спутанные пряди повисли перед глазами. Лучше бы они закрыли всё…       — Попалась, — в грубом голосе, коверкающем звуки привычного языка, слышалось откровенное злорадство. «Попалась…» Специально не прикончили? Ничего хорошего это открытие не сулило. Но времени еще сильнее ужаснуться грядущей судьбе не оставалось. В плечо врезался приклад, швыряя в кровавую грязь, расплывшуюся вокруг какого-то трупа. Эльза стиснула зубы и судорожно пошарила вокруг глазами, ища хоть что-то… но тщетно. Магазины ее мертвых невольных товарищей были пусты. А у нее не осталось при себе ничего. Да и — сумела бы она сейчас пустить оружие в ход? Очень вряд ли.       Прежде, чем она успела приподняться, еще удар обрушился на лопатки, швыряя лицом вниз. Земля налипла на губы, заскрипела песком на зубах. Эльза закашлялась и отерла лицо тыльной стороной ладони. В следующий момент сильные руки рванули ее вверх, ставя-таки на колени и не давая завалиться на бок.       — Ишь какая, глазами сверкает, — хохотнул стоявший ближе всех бандит, заросший щетиной, в цветастой бандане на длинных неряшливых волосах.       — Их так и лишиться можно, — откликнулся другой, тощий и высокий, подходя ближе и нарочито вытаскивая нож. Эльза не отшатнулась только потому, что в спину упиралось дуло.       — Потом и не здесь, — покачал головой первый. — Хотя идея мне нравится.       Он подошёл вплотную, глянул сверху вниз и рванул воротник многострадального кителя. С треском отлетела пара пуговиц. Эльза вскинула голову, кривя губы в презрительной усмешке — чтобы не дать им затрястись от отчаяния.       — Гордая, да? — процедил бандит сквозь зубы, продолжая оттягивать угол воротника. — Пора уходить, но скоро мы будем в месте, где ничто и никто не помешает разобраться с тобой по-свойски. Подумай пока, как это будет, повоображай.       — Оставьте наглядный привет имперским псам! — крикнул кто-то.       Но что за привет — Эльза уже не увидела. Её снова швырнули лицом вниз, руки заломили за спину, туго связали и накинули солдатский ремень на шею. Она пыталась инстинктивно прижать подбородок к груди, но размашистая пощечина заставила голову дернуться и позволила затянуть петлю. Чтобы не задохнуться, пришлось торопливо встать и сделать несколько шагов вперед, за тощим, намотавшим ремень на кулак, словно поводок.       — Глядите, ребята, глядите. Когда еще такое увидите, — он откровенно забавлялся. — Сучка из СБ на привязи.       Холодный пот выступил между лопатками. Знают всё. И это сулило слишком страшное будущее. Эльза прекрасно знала, что сотрудников СБ не любили гораздо сильнее, чем простых солдат Империи. Хотя и в плен они попадали не в пример реже. Но вот ей грозило пополнить собой ужасную статистику… Если только не случится чуда и с базы не придёт избавление, пусть и припозднившееся.       Но чудо не явилось. Ремень натянули, вынуждая идти за «поводырём», через канаву, в которой так и остался неприкрытым мертвецом Шнайдер, последний человек, пытавшийся ее спасти. Вели прочь, оставляя позади сожженную колонну и разбитую дорогу на аэродром, с которого, конечно, уже улетел самолёт, который должен был унести ее прочь с этого проклятого острова…       Густой лес сомкнулся за спиной быстро, погружая в духоту, тень и сырость. Идти становилось тем тяжелее, чем быстрее шагал тощий поводырь. Справа и слева шли увешенные оружием боевики, не упускавшие случая походя толкнуть, задеть оружием. Дважды ее сбивали с ног, роняя в грязь, на узловатые древесные корни, которые больно впивались в утомлённое тело. Встать удавалось не сразу, потому что тощий тут же натягивал ремень до потемнения в глазах, до хрипа, сквозь который Эльза едва слышала их мерзкий хохот… В глумливые шуточки, которыми перебрасывались довольные собой негодяи, она не вслушивалась. И так ясно было, что это очередная кучка сепаратистов, донельзя довольных удачной засадой и ненавидевших Империю лютой безумной ненавистью. Эльза в душе платила им тем же. Но трудно было показать эту ненависть, ползая на коленях под ехидными взглядами мнящих себя победителями…       Сколько времени продолжался этот путь сквозь кошмар, понять было трудно. Казалось, что тени под ветвями сгущаются — а потом в глазах прояснялось. Время стерлось. За все мучительное путешествие Эльза не произнесла ни слова. Впрочем, враги и не ждали от нее слов. Куда охотнее бы они послушали мольбы о пощаде или крики боли, но вынести нечастые удары и частые оскорбления молча ей сил хватало. Вот что будет, когда путешествие окончится, думать было жутко…       Между деревьями показался просвет, прогалина, послышался лай собак и низкое гудение генератора. С усилием подняв голову, Эльза увидела, что они вышли к деревне — одноэтажные маленькие домишки в относительном порядке вытянулись вдоль неширокой речки. Насколько поселение велико, понять было трудно — дальнюю оконечность расчищенного пространства скрывали строения и кусты во дворах. Один из боевиков громко засвистел, подавая условный знак, и деревня быстро ожила. Когда Эльзу подвели к первому дому, у низкой изгороди уже собралась любопытствующая толпа женщин и детей, а навстречу отряду шагали несколько таких же неряшливых отвратительных бандитов… Хотелось выжечь здесь всё, стереть этих тварей с лица земли, чтоб и костей не нашли. Но оставалось только брести, пытаясь не упасть на радость конвоирам.       — Луис, да ты с уловом! — весело приветствовали товарища боевики. Тощий Луис демонстративно дернул ремень, заставив пленницу сделать пару торопливых шагов.       — Рауль у себя? — мозг всё еще пытался цепляться за привычный порядок вещей, фиксировать имена, считать людей с оружием, строить догадки, кому они подчиняются и как сумели устроить настолько чистую засаду, но отчаяние расползалось в сознании всё быстрее. К конвою, конечно, явится имперский патруль, но вот сколько времени им понадобится, чтобы разгадать ее участь? Станут ли вообще ее искать? И если да, то где? Империя не имела настоящего контроля над этими дебрями…       — О, ждёт не дождётся! — …а их голоса резали слух ехидным злорадством.       Идти по деревне оказалось чуть легче — корни не цепляли за щиколотки. Но ощущать на себе враждебные взгляды было куда неприятнее, чем видеть страх и подавленную ненависть в глазах задержанных. Они ведь тоже ее ненавидели — только были слабее. Теперь слабее она.       Перед неказистым домом стояли несколько боевиков, куря мерзкого запаха дрянь. Увидев подошедших, они расступились, зашумели, засмеялись разом. Эльза знала, что смеются над ней. Над ее беспомощностью. Над ее поражением. Оставалось стиснуть зубы и молчать. Сейчас, потом, до конца… что бы ни спросили. Просто потому, что она не снизойдет до диалога с этими нелюдьми.       Через порог ее буквально швырнули, почти к ногам человека в камуфляже, наклонившегося над столом. Сколочен стол был грубо, с пола Эльзе видны были щели между досками и криво торчащие шляпки гвоздей. Вставать со связанными за спиной руками значило опять повеселить врагов своей неуклюжестью, так что она осталась лежать, только чуть согнув колени и инстинктивно прикрывая живот, украдкой отирая кровь с рассаженной губы о плечо кителя. Впрочем, ждать никто не собирался.       — Поднимайте ее, — послышался новый голос, и тотчас грубые пальцы впились в плечи, встряхивая и ставя на колени. Снова. Должно быть, видеть имперского офицера, стоящего прямо, было для здешних «борцов за свободу» невыносимым оскорблением.       Рауль протянул руку, намереваясь за подбородок повернуть голову пленницы к себе, но Эльза резко дернулась и сама вскинула взгляд в лицо врага. Смуглый, темноглазый, он смотрел на нее и скалился из-под черных усов.       — Удачный сегодня денёк, правда? — говорил он немногим чище, чем его подчиненные, хотя все равно акцент царапал слух. — Операцию провернули — раз, почти без потерь — два, тебя взяли — три. Хотя удачным он был бы и только из-за тебя. Не представляешь, как давно я мечтал заполучить кого-нибудь из вашей ненавистной службы. И наконец вот оно! Ты думала, почему здесь? Наверняка, вы же там не дураки. Но я, пожалуй, облегчу тебе мыслительный процесс. Не гадай. Ты здесь, потому что я знал, что ты с конвоем, и послал ребят специально для встречи.       Эльза молчала. Она понимала, что случайностью эта засада быть не могла — слишком четко, быстро и слаженно. Да и Шнайдеру показалось, что не просто так их подкараулили. Вот теперь этот хвастает… напыщенный самолюбивый ублюдок…       — Чувствуешь себя преданной? Правильно, — он рассмеялся и сел на край столешницы. — Думаешь, среди этих тупоголовых маньяков есть хоть один шпион? Да тебя же свои и сдали. Те, кому ты служила, ради кого ты мучила и убивала людей. Забавно? А теперь ты здесь, и мучить и убивать будут уже тебя. И поверь, мучить мы умеем не хуже ваших.       Хотелось его пристрелить. И его, и всех, наслаждавшихся сценой. Лично, в затылок. Онемевшие в веревках кисти уже не ощущались, плечи ныли. Но эта боль казалась мелочью — в сравнении с тем, что будет дальше. Никаких иллюзий Эльза не питала, с того самого момента, как услышала роковое «вот она». Оставалось надеяться, что сил хватит, чтобы уйти достойно офицера Империи, не склонившись, не сдавшись.       — Я ненавижу таких, как ты. Намного больше, чем ваших солдат и офицеров. Им все равно, против кого сражаться, кого убивать. А такие, как ты, делают все эти вещи с искренним рвением. И мне было бы плевать, если бы вы сидели в своей поганой стране и не лезли к нам на остров. Но вы пришли и ненавидите меня лишь за то, что я защищаю свою землю от захватчиков. Но, раз уж вы тут, я достойно встречу каждого. Трупы украсят каждый столб вдоль дороги.       Он как будто сам воодушевлялся от своих слов, говоря всё громче, все резче. Остальные боевики за ее спиной поддакивали. Эльза кожей ощущала злобу, кровожадное предвкушение, и от собственной беспомощности в горле щипало.       — Хорошо болтаешь, — наконец проговорила она тихо и медленно. — Посмотрим, как в петле заговоришь. Империя не прощает мразей, которые проливают кровь ее солдат. И даже пули на них не тратит. Вас всех ждёт виселица.       Рауль расхохотался.       — Виселица, говоришь? — он подошёл вплотную и даже присел на корточки, словно чтобы посмотреть ей глаза в глаза, а не сверху вниз. — Даже если империя сюда и явится, ты до этого дня точно не доживёшь. Так что, чем пророчить смерть нам, лучше подумай, какая участь ждёт тебя. Поверь, умирать ты будешь долго и мучительно.       Он был совсем рядом. Отчаянный порыв — Эльза рванулась вперед, пытаясь хотя бы ударить его лбом в ухмыляющееся лицо. Но конвой был начеку, и удар приклада отбросил ее на бок, заставив зашипеть от боли сквозь зубы.       — Шипи-шипи, пока можешь, — Рауль выпрямился. — Увидимся завтра. Уводите.       Тычок автоматом под ребра заставил с трудом подняться на ноги, Луис дёрнул за ремень и потащил пленницу к выходу. За ним увязалось еще несколько боевиков. По деревне везде расхаживали вооруженные люди, в одном месте между домами Эльза машинально заметила натянутую маскировочную сеть, под которой стояла пара джипов.       Перетявкивались собаки, шумно возились в грязи дети. Им явно не было дела до бандитов с оружием, до их темных дел, до крови, которая вот-вот должна была пролиться. Женщины, попадавшиеся им навстречу, кричали что-то на местном наречии, и тон криков был враждебным. Эти дикари не понимали… не понимали, что Империя могла бы изменить их жизнь. Дать этим детям школы, этим женщинам — работу. Дать им всем медицину, порядок и справедливость. Они в своей глупости верили словам бунтарей вроде Рауля и ненавидели Империю всеми фибрами души. Империю и тех, кто ее олицетворял. Эльза с трудом сглотнула. Горло, почти перетянутое ремнём, пересохло и першило, но, конечно, о том, чтобы попросить воды, не могло быть и речи. Она не унизится. Хотя голова порой кружилась. Последний глоток был сделан ещё на базе.       Поодаль от последних домов, между речкой и краем леса, из земли торчали в ряд пять столбов. Почва перед ними была утоптана, чуть ближе к деревьям виднелся холмик свежей земли, еще не тронутой растительностью. Сомнений быть не могло, там могила, а здесь — место казни. Расстрел. После всех злорадных уверений Рауля она получит пулю? Не слишком ли сказочный финал для жуткого приключения… Так не бывает.       Так и не могло быть. В этом Эльза убедилась, когда Луис расстегнул ремень на ее шее, а его товарищ шагнул ближе с потрёпанным бронежилетом. Верёвку на запястьях срезали — и в кисти тут же хлынула кровь, неся с собой острую колючую боль. Эльзе едва удалось подавить стон. Её утомленное тело всунули в жилет, сноровисто затянули ремни — и толкнули к ближайшему столбу. Прежде, чем майор до конца осознала свою участь, руки завели за столб, плотно свели одну над другой и опять связали. Прежде, чем отойти, бандит ухватил ее пятернёй за подбородок, стиснул, словно желая свернуть челюсть, но через мгновение отпустил, хмыкнув.       Они встали почти в шеренгу, в десятке метров, закинули автоматы за спину и взялись за пистолеты. Неторопливо вынимали обоймы, проверяли затворы, переговаривались, бросая на свою жертву насмешливые взгляды. Эльза стояла очень прямо — иного не позволяли путы, и чувствовала, что всё сильнее вжимается затылком в грубо оструганное дерево. Словно пытаясь оказаться подальше. Не здесь. Не сейчас… В былые времена она часто стреляла в тире, доводилось стрелять и в преступников. Но никогда ей и в голову не могло бы прийти, что однажды сама окажется по другую сторону рубежа, в качестве мишени.       Луис первым закончил приготовления и тщательно прицелился. Эльзе казалось, что чёрный провал дула смотрит ей прямо в глаза… Но когда грянул выстрел, пуля ударила в жилет. Точно посередине, под дых. Как будто кувалда, выбившая воздух, прошившая болью насквозь, до самого позвоночника. А прежде, чем улеглось разгулявшееся над поляной эхо, выстрел раздался снова. И снова в жилет. С мучительной точностью — приказа убивать никто не отдал.       Кровь изнутри приливала к ушибам, после следующего выстрела сделалось больно дышать — должно быть, ребра треснули. Каждое попадание выбивало стон, слезы уже текли по щекам, хотя, быть может, палачам их и не было видно, а то бы злорадствовали. Во рту ощущался солёный привкус, потом кровь потекла по подбородку, мешаясь со слезами. Хотелось упасть, сжаться в комок и исчезнуть. Но веревки не давали поддаться слабости. Оставалось стоять, хотя силы давно кончились. Неужели вот это и есть конец? Предел терпению, предел стойкости? Если бы сейчас Луис подошел и предложил пустить ей пулю между глаз — стало бы это избавлением?       Эльза отчаянно замотала головой, закашлялась, захрипела. Нельзя сдаться. Честь офицера Империи нельзя запятнать слабостью перед лицом врага.       Слух постепенно возвращался. Стрелять прекратили. У них кончились патроны? Или просто наскучила забава? Луис и еще двое подошли к столбу и остановились, пристально рассматривая жертву.       — Паршиво выглядишь, сучка, — нож Луиса кольнул подбородок, заставляя поднять взгляд. — Ну очень паршиво.       Руки освободили. Обессиленное тело против воли осело к подножью столба, будто из него вынули все кости, оставив наполненную болью и кровью оболочку.       — Еще и слабая. Некоторые ваши держатся куда лучше.       Жилет сняли. Подняться Эльза не пыталась, только судорожно давя всхлипы и стараясь дышать как можно меньше, чтобы не потревожить травмы. Луис пинком перевернул ее на спину и уперся берцем в грудь.       — Вот как с вами надо, с гадами. Давить без всякой жалости!       Эльза хрипела, задыхаясь от боли и тщетно пытаясь не слушающимися руками столкнуть непомерный груз с грудной клетки. Палач наклонился и пристально посмотрел ей в глаза.       — Даже не надейся, что смерть будет легкой. Уж я постараюсь.       — К черту… вас всех… — губы едва шевелились. А бандиты расхохотались и, ухватив жертву за китель, потащили обратно в деревню. Ткань треснула и расползлась по шву. Дальше ее тащили под руки. Переставлять ноги Эльза не пыталась. Она хотела одного: чтоб ее оставили в покое. Дали лечь и не двигаться, потому что каждый шаг оборачивался пыткой.       Они остановились около лежащего на земле деревянного щелявого щита. Один из боевиков ухватился за кривую ручку и сдвинул щит в сторону. Из огромной ямы потянуло затхлым сырым воздухом. Кто-то застонал. Эльза с трудом приподняла голову и заглянула через край. На глубине пары метров, прямо на глине сидели и лежали человек семь или восемь.       — Вот тебе подходящая компания, — подмигнул Луис и толкнул ее вниз.       Земляной пол смягчил удар, и все же боль разошлась до самых кончиков пальцев. Дощатая крыша задвинулась — впрочем, через множество дыр и щелей в яму проникало довольно света. Приподняв голову, Эльза увидела усталые, заросшие лица, повернувшиеся к ней. С синяками и ссадинами, в остатках имперской формы, обратившейся в грязные лохмотья. Стискивая зубы и глотая стоны, Эльза перевернулась на бок, подползла к стенке и кое-как села. Отдышалась. Никто из пленных не проронил ни слова. Молчала и она. О чем тут говорить, в конце концов? Хотя кто же знал, что у этих мерзавцев в плену столько солдат…       Очень осторожно стащив с плеч изодранный китель и оставшись в одной майке, Эльза коснулась кончиками пальцев живота и рёбер, морщась и ощущая под кожей налитые кровью ушибы. Дышать было по-прежнему больно, но перевязывать ребра здесь нечем. Разве что китель… Так же медленно она обернула китель вокруг себя и попыталась затянуть рукава повязки. Пальцы почти не слушались, на глаза снова навернулись слезы. Нет, нельзя. Никаких проявлений слабости. Ее… ее найдут. Их всех найдут. А эти негодяи получат по заслугам…       Она не поняла, как провалилась в сон. А пробуждение оказалось внезапным и резким. Кто-то касался ее плеча. Эльза вскинула голову — в яме стало значительно темнее. По щекам и волосам стекала ледяная вода. Она уже успела скопиться в лужу посередине, пропитать майку, штаны. Где-то наверху рокотал гром. Мокрая одежда тут же прилипла к телу, потянулась холодом к треснутым костям, скрутила в комок внутренности.       Совсем рядом стоял на коленях один из солдат. С кителем в руках.       — Простите, я хотел вас укрыть и ненароком разбудил. Вы вся дрожите.       Прежде, чем она возразила, он все же пристроил свой китель ей на плечи, постаравшись даже случайно не задеть перетянутые ребра. Когда он говорил, Эльза видела, что пары передних зубов не хватает.       Она хотела ответить. Хотела… но не смогла. Слишком длинным, слишком жутким оказался этот день. Ни в одном кошмаре ей не могло привидеться такое. Да, смерть всегда была рядом с каждым, кто исполнял свой долг — солдаты умирали на поле боя, ее товарищи гибли от рук предателей, кто-то сам сбивался с пути и отправлялся навстречу расстрельной команде. Но вот так… Братская могила, одна на всех — и солдат, и офицеров. Сырость, безнадёжность — ни шанса на спасение. Боль, слабость и беззащитность перед безумной кровожадностью проклятых изуверов…       Эльза попыталась вдохнуть, взять себя в руки, собраться с силами — но губы задрожали, и из груди вырвались глухие судорожные всхлипы. Она не помнила, когда плакала в последний раз. Должно быть, еще в академии, а после — запретила себе поддаваться слабости. Но здесь и сейчас это больше не имело никакого значения.