"Б"
И больше ничего. Странно, что сегодня утром, когда нашла этот кулон в шкатулке, я не увидела такой заметной детали. Цепочка, на которой ещё пару часов назад висела змейка, была порвана. Придётся отдать её кому-нибудь для починки. Надеюсь, мама не заметит пропажи. Было достаточно наклониться за втоптанными тут и там в грязь вещами, как рана над бровью опять начала ныть. Боль продолжала беспокоить меня и по дороге домой. Ноги стали будто ватными, а холод то и дело раздувал мокрые спутанные волосы, которые прилипали к подбородку и окровавленному лбу. Почему всё это происходит со мной? Клянусь: плакать мне не хотелось. Я никогда не реву, даже в те моменты, когда сильно хочется и скулы сводит от режущей боли. Но сейчас слёзы стекали по щекам сами собою, заставляя то и дело шмыгать носом. Как-то раз я думала о своём будущем ребёнке, но, представив его в таком виде, в каком возникла я перед мамой, оставалось только лезть на стену от ужаса. Лицо, заляпанное кровью, и стеклянные глаза, абсолютно ничего не выражающие — картина не для слабонервных. Мама долго не могла собраться с мыслями, крепко прижимая меня к себе. Её глаза походили на два огромных шара, и понятно, почему. Пришлось сказать, что я просто неудачно упала в лужу. Разумеется, опуская все подробности "знакомства" с четырьмя прекрасными молодыми людьми. Одежду пришлось закинуть в стирку, рану обработать и залепить пластырем, а левое запястье снова обмотать бинтом, предварительно нанеся ту самую мазь с ароматом ментола. Биологию я так и не переписала. Ночью я часто просыпалась: при любом соприкосновении лба с подушкой возникала сильная боль. Я несколько раз спускалась на кухню, чтобы вновь и вновь налить себе прохладной воды, освежиться, а потом вернуться в тёплую постель и вздремнуть хотя бы полчаса. Перепачканные тетради я просто положила на батарею и подоконник. Благо, тетрадь Бетти Купер была не настолько грязная и не так нуждалась в чистке и просушке, как остальные. Пробудившись в шесть утра, больше глаз я не смыкала и лежала под одеялом до семи, пытаясь не обращать внимания на покалывания над бровью и сверля взглядом потолок. Аккуратно отлепив пластырь и сморщившись, я провела по ране пальцем. Она покрылась коркой, и боль была едва ощутима, если не шевелить бровями и не дотрагиваться. Уже в семь послышались мамины шаги. Она спустилась вниз, на кухню, и начала греметь посудой, готовя завтрак. В школу идти я не планировала, но все-таки решила, что лучше отсидеть несколько уроков, чем выслушивать потом нотации по поводу прогулов. Ноги ужасно затекли, и, прежде чем ввалиться в ванную комнату, пришлось попрыгать на одном месте и помассировать ступни, чтобы избавиться от фантомных иголок, воткнутых в кожу. В зеркале отражалась не я. По крайней мере, хотелось в это верить. На меня смотрела совершенно незнакомая девушка с раненым лбом и уставшими глазами. Кажется, я смотрела на себя до тех пор, пока в дверь не постучали. — Нэнси, доброе утро, — раздался голос мамы. — Всё в порядке? Я зайду? — Да, всё хорошо, — выдохнула я. — Заходи, конечно. Через секунду в дверном проёме показалось мамина голова, а позже и она сама зашла в ванную, смотря на мое недовольное выражение лица. — Болит? — она сморщилась. Я лишь кивнула головой, включая кран, из которого полилась чистая ледяная вода. — Давай помогу, — мама стала забирать мои волосы назад, чтобы я их не замочила. Она очень волновалась за меня. На самом деле, наверное, я сама за себя волновалась ещё сильнее. — Как же так получилось? — в её голосе слышались нотки тревоги. — У меня ноги корявые просто, — нервно заключила я, потянувшись за махровым полотенцем. — Даже на месте стоять нормально не могу. Женщина тяжело вздохнула, погладив меня по голове. После того, как я умылась, лоб на мгновенье защипало. — Ты планировала идти сегодня в кино? — внезапно поинтересовалась мама, решившая переключить тему. Когда объявили о закрытии автокинотеатра в Ривердейле, то мне стало не холодно, не жарко: всё равно. Я была там раза три от силы, и то в раннем детстве, поэтому всеобщее страдание обошло меня стороной. Но сходить все-таки хотелось. Скорее всего, туда припрется половина города, и можно будет хорошо провести время, поедая хот-доги с ребятами. Но ещё раз взглянув на себя в зеркало, я поняла, что вероятность сегодняшнего похода в кино невелика. — Не знаю. В школе меня спрашивали о том же самом, но я старалась не отвечать, потому что внутри меня боролись две Нэнси Флетчер: одна хотела сходить в кино, а другая объективно оценивала ситуацию, подкидывая довольно здравые мысли о том, чтобы все-таки остаться дома. Дальше — хуже. Только учителя видели моё лицо, сразу же начинали читать нравоучения о правилах безопасности, как бы невзначай интересуясь подробностями случившегося. Под конец третьего урока язык стал заплетаться, и, наверное, покрылся бы мозолями из-за того, что вчерашнее происшествие приходилось рассказывать каждому, кто пытался заговорить со мной. "Пытался", потому что, глядя на кислую мину с залепленным лбом, повреждённой рукой и слегка припухшими глазами, потребность "поговорить" резко отпадала. Однако интерес порой оказывался выше всяких потребностей. Кто-то лез с самыми наиглупейшими в мире вопросами, кто-то шутил: ты записалась на бокс? Некоторые сочувствовали, и все без исключения норовили пощупать пластырь, но я резко отходила назад, вовремя наклоняя голову, и, бросив "до встречи", уходила прочь. В столовой я почти ничего не ела, занимая себя пересчитыванием количества нарисованных кошачьих мордочек на рубашке Вероники. — Нэнси, ты будешь есть? — осторожно произнёс Кевин, заглядывая мне в глаза. Складывалось такое впечатление, что я набрасываюсь на людей с ножами, только они попытаются спросить у меня что-нибудь. — Не хочу, — кратко ответила я, откидываясь на спинку стула. Келлер пожал плечами, возвращаясь к своему обеду. Ноги ныли так, будто бы мне их кто-то отдавил, а зудящая боль над бровью не проходила. — Ты переписала биологию? — оживилась Бетти, цепляя вилкой жареную картошку. — Прости, не успела, — слукавила я, закидывая волосы на правое плечо. Сидевшие рядом уставились на меня так, будто я призналась в убийстве Джейсона Блоссома. Эти взгляды мало того, что сопровождали меня целый день, так ещё и жутко раздражали, поэтому я сказала, что мне нужно в туалет, и вышла из-за стола, не оглядываясь. В школьном коридоре было ужасно скучно. Глаза резали многочисленные плакаты на стенах, содержащие в себе различные кричалки и глупые ничего не значащие рисунки. При взгляде на всё это меня начало тошнить. Я было подумала, что мне и вправду нужно в туалет, но как только увидела свободную лавочку — перехотела. Плюхнувшись на неё, я облокотилась о прохладную стену, медленно закрывая глаза. Внезапно одолевший сон стал погружать меня в темноту, создавая в голове какие-то нелепые всплывающие картинки и слова. Они, ничего не значащие, пролетали мимо, не задерживаясь надолго, но всё-таки заставляли грустить. Я вспомнила надпись на книжной полке в библиотеке:"Книга посвящена тем, кто потерпел поражение в игре стихий, а написал ее человек, который видел, но всегда избегал возмездия".
Найденную книгу, подаренную некому Ноту, с той ночи я так и не открывала.. Руки никак не доходили, будто и не хотели. В последнее время они, вообще, живут отдельно. Ещё глубже проваливаясь в своё подсознание, я вспомнила о том маленьком, недавно услышанном стишке про ветер."Дует свежий ветерок, Дует прямо на восток, Гонит облака по небу..."
— Будет дождичек к обеду. Погружение в сон резко прервал знакомый голос. Я почувствовала себя так, словно с меня стянули тёплое одеяло или облили ледяной водой, оставив мёрзнуть. Я широко распахнула глаза, и с губ сорвался судорожный вздох. — Что? На меня уставились холодные глаза, тут же возвращая в реальность. — Ты с закрытыми глазами читаешь детские стишки, — с ноткой сарказма произнёс Джонс. — С тобой все нормально? Неужели я серьёзно произнесла это вслух? Вот же чёрт! — Нет. Джагхед задумчиво посмотрел на мой лоб, не скрывая эмоций, а затем взглянул на руку. — Заметно, — он скривил губы и кивнул в сторону свободного места на скамейке. — Я сяду? На самом деле мне было все равно, но не успела я озвучить свой ответ, как парень уже занял место рядом со мной. И зачем, спрашивается, просить разрешения, если ты невоспитанный кретин, который плевать на всех хотел? Когда мы с Джонсом оказываемся наедине, между нами сразу же возникает необъяснимая пауза, заставляющая чувствовать себя неловко. — Ты что-то хотел? — я оглянулась на него. Парень ответил тем же, разворачиваясь ко мне, и теперь наши лица находились в десяти сантиметрах друг от друга. Я поджала губы и перевела взгляд на ряд шкафчиков, тянущийся вдоль стены вплоть до столовой. — Он писал тебе ещё? Мои глаза, наверное, стали похожи на две огромные чёрные дыры, расширяющиеся с каждой секундой. По коже пробежал лёгкий холодок, а в горле встал гигантский ком. При воспоминаниях о том, как день назад я, глотая слёзы, растрепала Джагхеду всё на свете, становилось противно и стыдно. Не надо было этого делать. — Нет... Я... Всё хорошо, — вылетали какие-то несвязные слова, выставляющие меня полной дурой. Хоть я и не смотрела в сторону собеседника, но, буквально кожей ощущая его уничтожающий взгляд, тут же заткнулась. Захотелось встать и уйти, и я, наверное, так бы и сделала, но голос Джонса остановил меня: — Хочешь сказать, что всё хорошо? — Замечательно! — тут же выпалила я и со скоростью света повернула голову, чуть не свернув себе шею. Он смутился, когда мой нос едва не познакомился с его. — Не нужно тебе в это лезть, хорошо? Забудь. Аккуратные тёмные брови поползли к переносице, а с губ сорвался смешок. — Не лезть? — его манера превращать последние сказанные слова в вопрос заставляла меня краснеть. — Ты больная, Флетчер? Не лезть, говоришь? Ты прикидываешься глупой или, на самом деле, являешься такой? Посмотри вокруг и пойми уже наконец, что творится в городе. Если тот аноним и есть убийца Джейсона? Ты об этом не думала, Нэнси? Рана над бровью опять начала саднить, и я машинально поднесла правую ладонь ко лбу. Лицо Джагхеда изменилось. — Что такое? — казалось, будто его это волнует. Я прикусила губу и выдохнула, игнорируя его вопрос. — Сама разберусь, — ядовито проговорила я, проведя пальцем по пластырю. — Мне не нужна твоя помощь. Поздравляю, Нэнси Флетчер! Теперь Джагхед Джонс официально считает тебя конченой дурой. А сейчас объявляется дискотека! — Дура, — выдохнул он, и, наверное, подумал, что помимо руки и лба у меня ещё и слух поврежден. — Пошёл ты, — с усмешкой сказала я, украдкой косясь в сторону собеседника. Он убрал руку от лица, и внимательно посмотрел на меня. Выступившие желваки, обозначали, скорее всего, то, что если бы в этот момент не вмешался МакДауэлл, то мое тело вскоре нашли бы бездыханным на полу. — Привет, — с недоумением выговорил Стивен, когда подошёл к нам. Видимо, он не ожидал встретить меня в такой компании. — Ух ты, МакДауэлл, — пытаюсь растянуть губы в улыбке. — Рада тебя видеть. На секунду мне показалось, что Джонс сейчас взорвется: он странно покосился на футболиста, поджав нижнюю губу. Стив усмехнулся. — Я хотел поговорить. — Да, конечно. Пришлось оставить Джагхеда. Надеюсь, он не помрет от одиночества в стенах школы. Мне даже стало его жаль, потому что, наверняка, скучно постоянно таскаться одному. Бедняга. — Что у тебя со лбом? — спросил МакДауэлл. — Упала вчера. Мы остановились напротив кабинета музыки. — Ну, ничего себе, — а потом он опять посмотрел на мою ушибленную руку. — Ты удачливая. Я прыснула. — Хотел спросить, — интригующе начал приятель, взяв небольшую паузу после сказанных слов. — Пойдёшь со мной сегодня в кино? — Автокинотеатр? — я подняла голову. — Да. До этого момента мне категорически не хотелось туда идти. Я даже уже решила, что буду переписывать биологию, но один лишь Стив, кажется, смог растопить мое ледяное сердце, и я тут же расплылась в улыбке. До свидания. — Я напишу тебе. — Хорошо. Он улыбнулся в ответ и поспешил удалиться. По-моему, МакДауэлл не любитель долгих пустяковых разговоров о дне, еде, актерах, сериалах и прочей ерунде, которую обычно обсуждают. Футболист был краток и порою угрюм, что вольно-невольно начинаешь бояться его мыслей. Но мне и не хотелось лезть в мальчишескую голову. Я бы просто ограничилась наблюдением со стороны, очерчивая взглядом идеальные черты лица. Я думала, что застану Джагхеда на том же самом месте, но он уже успел куда-то смотаться. Оно и правильно, потому что хочется поберечь свои нервы для будущих экзаменов. Если я их растрачу на какого-то городского фрика с завышенной самооценкой, который и взгляда моего не стоит, то что будет дальше? Его слишком много в моей, казалось, скучной жизни. Ловлю себя на том, что думаю о нем довольно часто. Ищу Джонса в кучке учеников, как сейчас, но не нахожу, проходя мимо, растворяясь в толпе. После английского я попросила Арчи подождать меня, чтобы вместе пойти до дома. — Ну ты вообще, — улыбаясь, произнёс он, подталкивая дверь вперёд. — Не бережёшь себя. Я закатила глаза, предварительно усмехнувшись и бросив на рыжего укоризненный взгляд. — Да ладно вам всем, — поправив портфель, парировала я. — С кем не бывает? Ну, да, действительно: с кем не бывает? Шмякнуться в лужу и приукрасить своё лицо. Ветер проедал верхнюю одежду. Пришлось надеть старую чёрную куртку, которую я носила ещё в прошлом году, а она рассчитана не на осенние холода. — Ладно, — заключила я ни с того ни с сего, обращая на себя внимание Эндрюса. — Как твои дела? Определённо, я вывела его из нескончаемого потока мыслей. Он молчал, а потом приподнял голову чуть выше. — Неплохо. Ты как? — Как думаешь? Арчи усмехнулся, пробежавшись глазами по моему лицу. — Да ладно, — его губы растянулись в улыбке, оголяя зубы, — тебе идёт. Будто ты из боевика вышла. Я засмеялась, причём прямо-таки залилась смехом. Потом подключился Эндрюс, и мы шли, хохоча, как чокнутые. — Ну, спасибо, — успокоилась я. Друг тоже затих, продолжая топать рядом и снова погружаясь в раздумья. Стало скучно, и тишина сформировала вокруг своеобразную невидимую оболочку, поглощающую любые звуки. — У вас с Бетти все хорошо? — я вдребезги разбила этот звуконепроницаемый воображаемый щит. Арчи покосился на меня. — Всё в порядке, — неуверенно откликнулся он, поправив рюкзак. — Вроде. Это его "вроде" выбило меня из колеи, и брови сами поползли к переносице, изображая полное недоумение на лице. — В смысле? — Нэнси, не парься, — постарался ответить собеседник как можно более дружелюбно. — Всё, правда, хорошо. Мои губы сложились в невесёлую усмешку, и я как-то печально и тяжело вздохнула, наполняя лёгкие морозным свежим воздухом. В лужах искажённо виднелись крыши соседних домов и кроны совершенно голых деревьев. Я вспомнила про цепочку со змеёй. — Арчи! — восторженно слетело с губ. — У меня к тебе просьба. — Какая? — он нахмурил свои идеально ровные густые брови. Легко скинув портфель с плеча, я полезла рукой во внутренний карман и нащупала там кулон. — Смотри, — аккуратно протянув Эндрюсу подвеску, проговорила я. — Сможешь с этим что-нибудь сделать? Он немного притормозил, внимательно осматривая поврежденную цепочку. — Да, — друг кивнул головой. — Смогу. Даже завтра принесу тебе. — Класс, — я сверкнула улыбкой и продолжила идти вдоль узенькой улочки. Хорошо, что у меня есть Арчи Эндрюс, и никакие МакДауэллы никогда не заменят старого доброго приятеля. Испытывая лишь дружескую искреннюю тёплую любовь, я рассчитывала на взаимность с его стороны. Он, действительно, оказывал её, по моей просьбе, и даже проводил до дома. Машина была припаркована, обозначая то, что мама дома. Странно: она не позвонила мне с предложением забрать из школы, хотя делает так всегда. Я распрощалась с Эндрюсом, неторопливо поднимаясь на крыльцо, и, подходя к входной двери, не покрутила ручку. По ту сторону, кажется, с кухни, доносились два женских голоса. Один из них принадлежал моей маме, а второй был незнаком. Мне надоело вслушиваться в обрывки фраз, и я навалилась на дверь всем телом. Разговор прекратился. Оборвался с того самого момента, как я ворвалась в коридор. Мамин силуэт показался в проходе, и она раскинула руки, притягивая меня к себе. Уткнувшись носом в её мягкие волосы, я закрыла глаза. — Солнышко, — радушно протянула мама, поглаживая по голове, — как ты? Она отпрянула от меня, задерживая ладони на плечах, и внимательно осмотрела лоб. — Болит? — Немного, — я опустила голову и увидела пару удивительных лодочек нежно-персикового цвета. — У нас гости? Женщина кивнула и еле заметно улыбнулась, отходя назад. Я скинула портфель с плеч, за ним куртку, нацепив её на туповатый крючок для верхней одежды. По пути в гостиную моему взору открылась кухня. За столом сидела женщина, показавшаяся мне до боли знакомой. — Здравствуйте, — озадаченно проговорила я, вспоминая гостью. — Здравствуй, — она широко улыбнулась, поднося фарфоровую чашку к губам. Конечно. Конечно, это была та милая дама из закусочной. Странно, но женщина не выглядела так, как обычно выглядят официантки: классическое приталенное платье, идеальная укладка, макияж, маникюр, кожаная сумка, лежащая на соседнем стуле. Все это подчёркивало её высокий статус, и я бы ни за что не поверила, что она работает в каком-то там кафе, "где собирается Ривердейловский сброд", как выразилась одна моя знакомая. — Нэнси, это Гермиона Лодж, — проговорила мама. — Мы знакомы ещё со школы. Ничего себе. — Лодж? — сорвалась с моих губ прежде, чем я успела подумать. Возможно, это показалось довольно странным и немного негостеприимным. Хотя почему? Джагхед Джонс же может постоянно вякать в мою сторону: "Флетчер!". — Вероника Лодж — моя дочь, — продолжала улыбаться гостья. — Она учится в вашей школе. Мы переехали из Нью-Йорка. — Да, Вероника рассказывала. На кухне воцарилась неловкая пауза, но она отличалась от тех, что обычно случаются между мной и Джагхедом. Показалось, что эта тишина возникла из-за меня. Мама стала молча накладывать мне приготовленную лазанью, позвякивая кухонными приборами. — Ладно, Мэгги, — сказала шатенка, вставая из-за стола. — Мне пора. Спасибо, что выслушала. Ух ты, да тут целые секреты. — Гермиона, — любезно произнесла мама, — тебе спасибо. Буду рада снова встретиться. Возможно я чокнутая, но, наблюдая за данной картиной, у меня складывалась впечатление, что я нахожусь в театре, а передо мной — две очаровательные актрисы, которые усердно пытаются что-то обыграть, но у них не очень-то получается. — До свидания, Нэнси, — Гермиона подарила мне дружелюбный взгляд, накинула светлое пальто, обулась и выскочила на улицу. Странная женщина. И всё-таки: что-то здесь не клеится. Я дошла до ванной, тщательно промыв руки, и ,ещё раз осмотрев себя в отражении, вернулась обратно на кухню. Обед был готов и преданно ждал на столе. Мама вытирала руки бумажным полотенцем, уставившись в одну точку. Опять эта тишина! — Зачем она приходила? Родительница вернулась в реальность, переводя свой взгляд на меня. — Да так, — она пожала плечами, и перевела взгляд на кухонный шкафчик, словно там висел листочек со словами, которые нужно сказать в оправдание. — Мы не виделись с ней несколько лет. Я проткнула верхний слой лазаньи вилкой и неожиданно вспомнила про автокинотеатр. — Меня мальчик пригласил на фильм. Женщина расцвела ехидной улыбкой, присев рядом. Она усмехнулась и заправила мой выпавший локон волос за ухо. — Что за мальчик? — Стив МакДауэлл. — Это кто? — Футболист из десятого. Глаза моей собеседницы тут же загорелись, и она, поддерживая голову, улыбнулась ещё шире, наблюдая за тем, как я краснею, параллельно уплетая обед. — А он симпатичный? — Мам, — поперхнулась я, — я не собираюсь выходить за него замуж. Женщина закатила глаза. — Нэнси, — раздраженно прыснула она, — причём тут это? Я же у тебя совсем другое спросила. — Ну, да, — рассматривая вилку, ответила я. — Он очень красивый. — Надеюсь, ты нас познакомишь? Мне захотелось побыстрее собрать все свои вещи и улететь на Плутон. — Чего? — Ничего, — как-то по-детски выпалила мама. — Ешь давай. Рот был переполнен едой, и засмеяться не получилось. Доев, я поднялась к себе в комнату и быстро напечатала Стиву сообщение о том, чтобы он заехал за мной в семь часов вечера. Ответ прилетел буквально через пару минут в виде смайлика. Компания МакДауэлла меня нисколько не смущала, а даже наоборот радовала: не придётся тухнуть дома за биологией. Останавливало только одно: тетрадь Бетти, не моя. Хранить у себя её я не собиралась, да и самой хозяйке она нужна не меньше.***
Огромный экран возвышался над публикой, озаряя тёмное поле ярким пронзительным светом. Показывали какой-то старый чёрно-белый фильм про любовь, где мелькала знакомая миловидная актриса, но вспомнить её имя у меня не получалось. Сначала я думала, что мы с МакДауэллом проторчим здесь от силы минут двадцать, потому что я мелодрамы терпеть не могу, а Стиву, наверное, тоже тошно смотреть на целующуюся смазливую парочку. Он периодически поглядывал на меня, а я поджимала губы и делала вид, что увлечена фильмом и совершенно ничего не замечаю. Мы молчали и пялились на экран, мысленно ожидая, когда кто-нибудь из нас скажет хоть слово. — Ну, как? — Знаешь, — пожимаю плечами, — смотрела и лучше. Вдруг меня сковал стыд, пробираясь вдоль позвоночника и заставляя внезапно выпрямится. Когда мальчики приглашают девочек в кино, те обычно благодарят кавалеров за потрясающий вечер и фильм, но, видимо, я не из таких. Можно было бы и соврать ради собственного же блага. Боже, Нэнси, и в кого ты такая зануда? На мой красноречивый ответ Стив только усмехнулся, и перевёл взгляд куда-то в сторону. Нужно спасать ситуацию. — Как думаешь, — сглотнув, пролепетала я, — она красивая? Футболист приблизил брови к переносице. — Нет. Поскольку я ожидала другого ответа, пришлось подавиться заранее подготовленными фразами и планом спасения этого вечера. По-моему, он обиделся. — Натали Портман красивее, — заключил он и посмотрел на меня. Мои губы растянулись в еле заметной улыбке. Несмотря на то, что вокруг болтали столпившиеся кучки байкеров и сосредоточится на собеседнике было непросто, внутри меня всё загорелось. Я не знаю, с чем связан такой внезапный прилив чувств, но щеки залились красным цветом. — Пойду схожу, — начала лепетать я, выдыхая белый леденящий пар, понимающийся выше к тёмному небу, — куплю себе чего-нибудь. Стив улыбнулся и кивнул головой. Хорошо, что он не стал заваливать меня вопросами и предложениями "проводить до ларька". Поправив волосы, я зашагала вперёд, обходя припаркованные машины. Глаза стали слипаться: захотелось спать. Зевота одолела меня, сдерживаться было бесполезно, поэтому я всего лишь прикрыла рот рукой. Купив бодрящий согревающий чёрный кофе, я отошла подальше от фургончика с едой, ставя картонный стаканчик на поверхность высокого круглого столика. Таких было несколько, но только один оказался чистым. Засунув деньги в сумку, я закрыла её и уже потянулась рукой к напитку, как почувствовала ледяной холод, скользящий по шее. Это было самое паршивое ощущение. Оно как бы проедало кожу и проникало внутрь. Сжав правой ладонью горячий стаканчик и оставляя небольшие пометины ногтями, я прочистила горло и развернулась. Меня тут же парализовал страх, неприятно колющий где-то под рёбрами. Внимание привлекли болтающиеся цепочки, кожаные куртки и массивные чёрные ботинки, сминающие под собою мокрую траву. — Нэнси Флетчер, — это был он. Тот самый, что втаптывал вещи в грязь, ехидно усмехаясь над моими слезами. — Как самочувствие? Свет от фонаря упал на его худое лицо, со впалыми скулами и большими выразительными тёмными глазами. Я опустила голову, оглядывая порванные чёрные джинсы с металлическими цепями, лязг которых звучал при малейшем движении. — Да ты не бойся. Он скривил рот, показывая свои белые острые зубы. Я зажмурила глаза, и рана над бровью заполыхала болью, ударяя в виски, словно кто-то резко провёл железом по стеклу. — Думаю, твоя мама не будет против, если мы придём к тебе как-нибудь в гости, — начал он, растягивая слова. — Если хочешь, могу прийти один. Кто-то громко засмеялся, провоцируя остальных. — Как думаешь, а твой папа будет против? — вопрос заставил вздрогнуть. Раздался оглушительный свист. Длинный продолжал стоять напротив, испепеляя меня взглядом. Захотелось сгореть заживо или провалиться сквозь землю, которая и так постепенно уходила из-под ног. — Удильщик, — кто-то хлопнул его по плечу. — Пора сматываться. Он выдохнул белым паром и последовал за остальными. — До встречи, солнышко! Раздался повторный протяжный свист, а за ним звук колыхающихся тяжёлых цепей и массивной обуви. Кто-то звал их.