Голые руки обдувал холодный ветер, проникая сквозь рукава куртки и охватывая тело целиком. До слуха доносился монолог главной героини фильма, но разобрать то, что она говорила, было сложно: голова в этот момент была забита совершенно другими мыслями. Стив, наверное, заждался меня у машины, помирая от скуки. Но возвращаться не хотелось, и я продолжала стоять у столика, судорожно сжимая в руках стакан с кофе. Кажется, он уже остыл: поднося напиток к губам, я в этом убедилась.
Зачем кому-то так досаждать мне? Я никогда не была замешана в байкерских запутанных историях. Пришлось раз за разом прокручивать в голове сказанные слова, боясь пропустить что-то, конкретно указывающее на причину нашего столкновения. Они будто выжидали момента, когда я отойду на безопасное расстояние и останусь одна. И родители... Причём здесь мои мама с папой? Да я своего отца в жизни не видела, между прочим!
Прикусив нижнюю губу, я зажмурила глаза, пытаясь хоть как-то собрать эту несуразицу в цельную картину. И тут почувствовала, как что-то пробежало по ноге. Очнувшись, я опустила голову и пришла в ужас от увиденных тёмных разводов на джинсах. Недопитый кофе, чтоб его! Первым же делом я судорожно кинулась искать салфетки в сумке, но их, ожидаемо, не оказалось. Чертыхнувшись и швырнув стакан в мусорку неподалёку, я ринулась в толпу в надежде, что встречу кого-нибудь из знакомых, чтобы попросить о помощи.
Ступая ботинками по грязной утоптанной траве и преодолевая преграду в виде небольшого железного заборчика, я добежала до широких диванов, расставленных по всей площадке. Глаза бегали из стороны в сторону в тщетных попытках отыскать знакомые лица, а пятно постепенно засыхало.
— Нэнс! — кто-то окликнул меня, и я обернулась на голос.
Это была Вероника, махавшая мне рукой. Рядом с ней сидели Кевин и Шерил. Блоссом? Серьёзно?
— Привет, — девушка довольно дружелюбно отреагировала на мое внезапное появление и уже хотела что-то сказать, но её перебили.
— Господи, Флетчер, — выпалила рыжеволосая, будто увидела на моей ноге огромного таракана. Клянусь, если бы я не знала в чем дело, то так бы и подумала. — Что у тебя на джинсах?
Я непроизвольно дёрнула ногой и взглянула вниз, ещё раз убедившись, что мне нужна срочная помощь.
— Кофе пролила. У кого-нибудь есть салфетки?
Все уставились на кофейные разводы, позабыв о фильме. Ей богу, вот уж не могла подумать, что для некоторых пятно от кофе — самая интересная вещь в мире.
— Какие салфетки? — вновь заговорила Блоссом, скрестив руки на груди.
— Не поможет. Ты таким образом это дело только усугубишь, — заявила Вероника, наконец-то оторвав взгляд от пострадавших джинс. — Сходи в рубку. Может, там помогут чем-нибудь. Пятно срочно нужно замочить.
Оглянувшись, я заметила нелицеприятный ветхий домик.
— Туда?
— Да.
Кивнув головой, я направилась в сторону рубки, отдаленно напоминавшей заброшенный сарай. Подобные домики встречаются в фильмах ужасов, и в них, как правило, живут психопаты, прикидывающиеся самими обычными людьми. Постучав в серую дверь с облупленной краской, я приоткрыла её.
— Можно?
За стеной послышались шаги и какое-то шуршание.
— Да. Проходите.
Я преодолела порог, уже начав извиняться и рассказывать о нелепой ситуации с кофе, как вмиг мои губы сомкнулись в тонкую полоску, а глаза достигли невозможных размеров.
Дьявол!
— В смысле? — выдохнула я, скривившись.
Джонс держал в руке предмет прямоугольной формы, напоминающий старую кассету. Он взглянул на меня точно так же, как минуту назад ребята смотрели на пятно.
— В прямом, Флетчер, — ядовито выплюнул он, мельком пробежавшись глазами по моим штанам. — Тебе чего?
— У тебя нет салфетки, чтобы оттереть пятно? — я кивнула вниз, указывая на ногу. — Ну, или вообще чего-нибудь, чем можно оттереть грязь? Я кофе пролила.
У него? Боже, Нэнси... Серьёзно? В этом бедном домишке царит настоящий беспорядок, а ты хочешь позаимствовать здесь салфетку? Да ему самому нужна эта салфетка и не одна, если уж на то пошло.
— Тебе пора прекращать пить кофе, — парень усмехнулся. — Каждый раз твои кофепития заканчиваются не очень благо...
— Так есть или нет? — грозно выпалила я, сжимая правой рукой дверную ручку и игнорируя торчащий из неё гвоздь.
Джагхед сузил глаза, взглядом буквально пронизывая меня насквозь. Не первый раз приходится перебивать его.
— Нет.
Будь на то моя воля, я бы спалила этот ущербный дом вместе с Джонсом.
— Ай! — слетело с моих губ прежде, чем я успела представить полыхающие стены и пепелище на месте рубки.
С указательного пальца правой руки закапала алая кровь, падая крупными каплями на пол. Машинально поднося палец ко рту, я посмотрела на Джонса. Парень продолжал стоять на том же месте, словно прирос к полу, наблюдая за мной.
— Что? — спросил Джагхед, приподнимая бровь.
Я уставилась на собеседника, прижимая палец к горячим губам. Кровь попадала на язык, оставляя солоноватый привкус.
— Поранилась, — тихо произнесла я, рассматривая рану.
— Знаешь что, Флетчер, — с претензией начал Джагхед, приковывая мое внимание к себе, — ты ходячая катастрофа.
— Ага, — пробурчала я, закатив глаза.
Воцарилась тишина. Уходить я, кажется, не собиралась, потому как продолжала стоять у открытых дверей, прижимая к губам раненый палец. Снаружи доносилась прекрасная музыкальная композиция.
— Иди сюда.
Джонс томно вздохнул, продолжая стоять на прежнем месте и сжимая в руках всё тот же предмет. Я застыла в проходе, будто бы ничего не расслышала.
— Что? — брови приблизились к переносице.
Парень закатил глаза.
— Иди сюда.
Повторил он и скрылся в проходе, оставляя меня в раздумьях. Подул холодный пронизывающий ветер, и дверь захлопнулась без моего участия. Я прошла в глубину помещения. Мысль насчёт фильма ужасов оказалась более чем верной: грязные обшарпанные стены, переизбыток старой дряхлой мебели, будто бы её составили сюда на время уборки, которой даже не пахло. Огромный стеллаж с дисками и кассетами загородил от меня Джонса, шуршащего какими-то пакетами.
— Промой рану хотя бы.
— Где?
— Справа от тебя.
Повернув голову в указанную сторону, я заметила дверь, завешанную постерами восьмидесятых годов. Они давно выцвели и одним своим видом порождали необъяснимую тоску. Пройдя в комнату, я очутилась в крохотной ванной с треснутым зеркалом и заплесневелой плиткой. После долгого процесса отвинчивания ручек крана вода всё-таки полилась, вот только, наверное, если я буду промывать здесь рану, то занесу ещё больше инфекции, чем от ржавого гвоздя. Не успела я развить мысль, как моментально подоспел Джагхед, держащий в руках какой-то флакончик (видимо, с перекисью), и я с облегчением подставила кровоточащий палец под теплую струю.
— Здесь с конца прошлого века не убирались, да? — спросила я, пытаясь изобразить самое невинное выражение лица, на какое только была способна.
Парень промолчал. Он принес с собой обрубок ваты, на удивление чистой, и вручил его мне.
— Спасибо, — настолько равнодушно произнесла я, что самой стало противно. Бывает же такое.
А Джонс молчал, полностью игнорируя мои попытки задеть его. Он стоял в проходе, наблюдая за тем, как я стараюсь обработать пострадавший палец, преодолевая болезненные ощущения. Рана была не слишком большой, поэтому промочить её перекисью не составило труда.
— Есть, чем заклеить? — поинтересовалась я, не отрываясь от своего занятия.
— Только это, — он протянул мне бинт.
Хватило бы самого обыкновенного пластыря, но пришлось довольствоваться тем, что дают.
Из сумки, болтающейся на плече, послышалась мелодия. Надрывающийся телефон оповещал о входящем звонке. Проблема заключалась в том, что левая забинтованная ладонь полностью функционировать не могла, а правая, на данный момент, и подавно. Я чертыхнулась и выбежала из ванной, налетев на крохотный диванчик. Вывалив содержимое сумки на него, я схватила горячий смартфон и поднесла к уху, прижимая плечом.
— Да?
— Ты где? — голос Стива звучал взволнованно, и мне тут же стало стыдно. — Я до сих пор здесь, если что.
— Прости. Прости, пожалуйста, — залепетала я. — В общем, я в рубке. Это бредовая история. Я сейчас приду.
Сзади скрипнул пол, и я встрепенулась. Джонс прошёл за мной следом.
— Какие-то проблемы? — вновь прозвучал голос приятеля по ту сторону трубки.
— Никаких, — соврала я, сгребая свои вещи в одну кучу. — Точнее, да, но уже нет. Я сейчас.
Сбросив звонок и закинув телефон в сумку, я ещё раз оглянулась по сторонам, замечая стопку учебников на пыльном деревянном столе и помятые рубашки, болтающиеся на спинке стула.
— Ты что, здесь живёшь? — вопрос вылетел сам собой прежде, чем я поняла, что это, в общем-то, не мое дело.
Хозяин скрестил руки на груди и облокотился на стену, буравя меня взглядом. Кажется, мне действительно пора сматываться из этого сарая.
Засунув разбросанные вещи обратно в сумку, я кинула "спасибо" на прощание и захлопнула за собой дверь. Фильм был воистину вечен, и до сих пор зрители сидели на вместительных диванах, уставившись в экран. Обхватив себя руками, я направилась в сторону парковки. Навстречу шёл МакДауэлл.
— Прости-и, — протянула я, подбежав к своему спутнику. — Смотри!
Словно маленькое дитё хвастается новой игрушкой, я показала раненый палец Стиву, на что он сморщился.
— Что ты сделала?
— Поранилась гвоздём, — отвечаю. — Знаешь, понатыкают этих гвоздей везде.
Пожав плечами я обошла футболиста, направляясь в сторону машины.
— Нэнси!
Пришлось вновь развернуться и лицезреть самое настоящее недоумение.
— Что ты делала в рубке?
Он смотрел на меня, но внутри ничего не шелохнулось, как обычно это бывает тогда, когда смотрит Джонс. Честно, только у него получается поедать людей взглядом.
— Давай я тебе в машине расскажу?
Стивен простоял с таким же выражением лица ещё секунды две, видимо, обдумывая слова, сказанные мною, а потом все-таки соизволил кивнуть и двинуться с места. Не хотелось больше оставаться здесь, промерзая до костей.
Палец немного покалывает, но если не дотрагиваться до него, то боли совершенно не чувствуется. Рассказав МакДауэллу про чертовщину с кофе, я всерьёз ожидала, что он сочтёт правду ложью и вышвернет меня из машины за "враньё". Только всё это оказалось лишь плодом моего разыгравшегося воображения и окончилось простым смешком. Мне даже на секунду показалось, что Стив меня не слушал. Наверное, так оно и было, потому что он сидит за рулём, и отвлекаться на мои бредовые истории — не лучший выбор в данной ситуации.
До дома мы доехали за десять минут, поэтому соскучиться я не успела. Я выяснила, что МакДауэлл предпочитает молчать. Ну, или ему просто-напросто не нравятся моя болтовня и темы, которые я выбираю для разговоров. Весь путь он увлечённо смотрел на дорогу, даже не отвлекаясь в мою сторону и лишь изредка улыбаясь чему-то.
Меня это жутко бесило, но макдауэлловская улыбка — зрелище выше всяких похвал, и, наверное, по грациозности занимает первое место, обгоняя даже взгляд Джагхеда Джонса. Я ещё не придумала названия двум неподражаемым произведениям искусства, но обязательно займусь этим на досуге.
Стив затормозил прямо у калитки. Хрустнул суставами пальцев и, наконец-то, посмотрел на меня. Я же разглядывала собственные руки, обреченно вздыхая. Да, действительно, прямо как в боевике.
— Полный... — выдохнула я, а потом вспомнила, что нахожусь в машине с самым красивым мальчиком нашей школы, и тут же выбросила из головы все плохие слова, которые только знала.
— Что? — Стив наклонил голову.
Он прекрасно знал, что я имела в виду. Да-да, и мне почему-то кажется, что парень употребляет подобное в своей речи почаще меня.
— Ничего, — я поджала губы.
Всё замолкло. В доме горел свет — мама не спит.
— Спасибо за вечер, — пропела я, стараясь аккуратно надавить на дверную ручку, чтобы выйти из машины, но она оказалась заблокированной.
Замерев и ожидая, когда наконец-то раздастся звук, оповещающий о том, что машина открыта, я задержала руку на подлокотнике. Стив продолжал молча сидеть рядом со мной.
— Тут заперто, — тихо проговорила я, растянув губы в улыбке, — знаешь?
— Да.
И что?
Кажется — ничего.
— Мы приехали, — сообщила я и так очевидную вещь.
— Серьезно?
— Да. Только ты почему-то не открываешь.
МакДауэлл странно приподнял брови, делая такое лицо, будто бы сейчас последует какая-то шутка, но её не было. Нет. Не шутка. Будто бы я что-то забыла.
— Я не буду тебя целовать.
— Ты всегда, когда не знаешь, что сказать, говоришь, что не будешь целоваться?
На самом деле, в подобных ситуациях я бывала редко. Если точнее — никогда. Но исходя из просмотров романтических фильмов, сейчас нужно целоваться. Я не хочу ни с кем целоваться. Возможно, когда ты с МакДауэллом, то такие ситуации случаются довольно часто, но я всё равно не буду целоваться. Нет.
— Нет, — я отвела взгляд. — Просто, когда ты вот так смотришь, складывается впечатление, что ты хочешь целоваться.
— Ну и фантазия у тебя.
Согласна.
Кажется, меньше чем за одну минуту я провертела это слово в голове больше пятидесяти раз. "Целоваться". Теперь оно кажется мне противным, когда я разбиваю его по слогам. Це-ло-вать-ся.
Можно мне уже пойти?
— Я, конечно, понимаю, что ты от меня без ума, но всё-таки...
Стив усмехнулся. Мне стало стыдно от того, что я только что сказала. Скорее всего, здесь просто душно. Да, именно. И ничего больше.
Поблагодарив своего спутника ещё раз, я выпрыгнула из машины и помахала рукой. Он улыбнулся. Эх, если бы у меня была такая улыбка, то не знаю, что я бы делала. Наверное, в первую очередь, была бы счастлива, а остальное потом.
Мама сидела на диване и смотрела телевизор. Редко увидишь её за этим занятием, но, видимо, другого дела она не нашла. Я специально засунула правую руку в карман джинс, чтобы предостеречь себя от опасности в виде неминуемых вопросов.
— Ух ты, Нэнси, — сказала она, отрываясь от фильма. — Расскажешь, что у тебя с джинсами?
Я проскользнула на кухню и впервые огорчилась, что она объединена с гостиной.
— Кофе.
Мама поднялась с дивана и направилась в мою сторону, держа в руках кружку с недопитым чаем.
— Знаешь, ты ходячая катастрофа.
Кажется, что-то подобное я сегодня уже слышала.
— Да, — отвечаю и показываю забинтованный палец.
Глаза мамы делаются огромными и напоминают две декоративные тарелки, стоящие на подоконнике.
— Кошмар, — всё, на что её хватило. — Это откуда?
— Гвоздь.
— Где ты нашла гвоздь?
Мамины вопросы казались мне странными. Наверное, она очень устала за сегодняшний день. Она, вообще, будто превратилась в незнакомку после прихода той женщины из кафе. Гермионы Лодж.
— Ходила по газону. Искала, искала и нашла.
Женщина усмехнулась и быстрым движением ополоснула кружку.
— Дай взгляну.
Она подошла ко мне и принялась разбинтовывать пострадавшее место. Я тихо всхлипнула, потому что крути-не крути, а все-таки больно.
— Тебе обработали рану?
— В рубке сидел один знакомый. У него оказалась аптечка. Я позаимствовала.
— Какой знакомый?
— Джагхед Джонс.
На секунду показалось, что если бы брови могли взлетать, как это обычно бывает у мультипликационных героев при удивлении, то мамины бы уже прорвали крышу.
— Джонс?
— Ага, — ответила я, разглядывая палец. Да уж.
— Как зовут? — переспросила собеседница. — Джагхед?
На маму я не смотрела, потому что была увлечена своими пальцами, но по голосу понимаю, что она удивлена.
— Странное имя, правда? — усмехнулась я, забинтовывая палец. — Я, кстати, на него кофе пролила недавно.
Ответа не последовало, поэтому пришлось прервать свое занятие, чтобы наконец-то узнать причину внезапной игры в молчанку.
— Да что с тобой?
— Кажется, я училась с его отцом в одной школе.
Меня это нисколько не поразило по той причине, что всех, кто рождается в Ривердейле и не собирается куда-то переезжать, ждёт одна и та же участь: наша старая добрая старшая школа. Разумеется, каждый друг друга знает, помнит, поэтому, конечно, это скорее минус, чем плюс. Взять, например, крупные города, где жизнь кипит и никогда не останавливается. За день перед тобой мелькают тысячи лиц, которых ты не в силах запомнить. А здесь? Одни знакомые, и у тебя язык начинает отсыхать, потому что со всеми приходится здороваться.
Моя мама не стала исключением, и всегда, когда я что-то рассказываю о школе, об учениках, она переспрашивает: "Погоди, погоди. Как ты сказала? Энди Джефф? Это дочь Кейт Джефф? О, да, я училась с ней вместе... У её отца магазин оптики. Да, девочка копия матери..." И всё в таком духе. "А с кем ты сейчас поздоровалась? Это не Дилан Уокер? Сын Питера Уокера. Как похож, прямо не отличишь. Кстати, его бабушка лежит у нас в больнице. Ты с ним хорошо общаешься?"
— Классно, — я поправила волосы. — Ты, случайно, кофе на него не проливала?
— Знаешь, — многозначительно начала мама, — меньше всего мне бы хотелось проливать на него что-то. Кстати, то, что мы сейчас имеем, — она кивнула на мою руку, — это не попытка отомстить за пролитый кофе? Было бы в стиле его папы.
Я потупила взгляд, переваривая в голове то, что только что услышала. Не зная Джонса-старшего, мне почему-то показалось, что мама слегка преувеличивает. Нет. Джагхед бы не стал лупить меня за то, что я сделала. Хотя там все-таки был его ноутбук... Кто знает.
— Нет, мам, — я помотала головой, и из-за этого над бровью снова начало побаливать, — виною того, что мы сейчас имеем, а точнее, я, всего лишь моя извечная неуклюжесть.
Она выдохнула.
— Будешь чай?
— Да.
Затем пришлось рассказывать о том, что фильм был самым скучным на свете, а Стив МакДауэлл пытался околдовать меня своей улыбкой. Мама врач-терапевт, а не стоматолог, поэтому на улыбку ей всё равно, а вот меня это очень завораживает и притягивает. Возможно, потом, в далеком будущем, я буду лечить зубы людям. Тоже всё-таки неплохая работа, хотя вряд ли я выдержу. Одно дело, когда к тебе приходят пациенты в виде МакДауэлла. Таких и отпускать-то не хочется, а иной раз...
Ночью я проснулась от режущей головной боли. Предметы расплывались, глаза слезились, и всё это сопровождалось саднившей раной над бровью. Создавалось ощущение, что это не тонкая полоска, а кровоточащая рана на всю голову. Картина не для слабонервных, но боль судорогами растекалась в правой части лица, а точнее, где-то в области лба. Ужасно хотелось пить: в горле встал огромный ком. Благо, что стакан с водой, как всегда, стоял на тумбочке, и дотянуться за ним не составляло труда. Сжав в руке холодный сосуд, я поднесла его к сухим губам, ощущая, как влага приятно увлажняет горло, растекаясь где-то внутри, но острая боль не проходила. Пришлось спускаться на кухню и в потемках искать таблетки, которые смогли хотя бы притупить мои муки.
Часы показывали пять утра. Бледный лунный свет просачивался сквозь полупрозрачные занавески, освещая стол, на котором стоял переполненный контейнер с лекарствами. Видимо, я копошилась настолько громко, что разбудила маму. Она спустилась вниз и помогла отыскать то, что нужно, налив воды и наблюдая за тем, как я жадно осушила стакан, запивая крохотную таблетку.
Далее последовали компрессы на голову. Самое страшное, что могло случиться. Противный запах лекарств становился все более невыносим, а когда мама включила лампу в моей комнате, свет больно ударил в глаза. Чтобы не причинять мне дополнительные мучения, пришлось ограничиться светильником около кровати, хотя и это, честно говоря, было не лучше.
Головная боль притупилась только к семи часам, когда я беспокойно задремала. В школу, разумеется, меня не пустили. Оставалось досыпать до двенадцати, а потом страдать дома, ожидая, когда мама придёт с работы. Она пообещала, что бабушка навестит меня ближе к шести вечера. Скорее всего та принесёт "Скрэббл".
Телевизор трещал без умолку — я включила его специально для того, чтобы хоть как-то развеять собственное одиночество. Валяясь в гостиной, я, с ног до головы закутанная в пушистый плед, пыталась расслабиться, слушая мужской голос, доносившийся из коробки. Показывали юмористическую передачу, но с юмором, кажется, у них напряг. Ну, или я настолько одичала, что не понимаю их плоских шуток. Солнце скрылось за серыми тучами, занавески были задернуты, окуная меня в беспросветную тьму, разбавленную мигающим светом телевизора. Головная боль уже почти не тревожила, но семя, породившее её, продолжало сидеть очень глубоко.
— Какие шаги ты предпримешь, если увидишь свирепого льва?
Я выдохнула, пытаясь расслышать продолжение анекдота.
— Длинные.
Разразился закадровый смех, окончательно сбивающий меня с толку, и я, чертыхнувшись, переключила канал. Пульт, для удобства, лежал прямо у меня на животе, поэтому сделать это быстро не составило и труда.
— Мистер Нот, ваши мысли по этому поводу?
Распахнув глаза, я замерла на месте, пытаясь сфокусировать взгляд на экране. Не потому что меня интересовало продолжение программы, а потому, что взбудоражило неожиданно прозвучавшее имя. Возможно, это и фамилия. Чёрт знает, что это, но мне стало не по себе, и пока мужчина по ту сторону экрана связывал слова в замудренные предложения, я попыталась собрать мысли в кучу. Книга. Я же не открывала её с того самого дня.
Будто что-то невидимое подхватило меня и насильно потащило в комнату. Сборник рассказов лежал в глубине шкафа. Отыскав его, я присела на кровать, одной рукой нащупав рану над бровью. Она уже саднила не так сильно, как сегодня ночью, но все еще ощутимо побаливала.
Распахнув форзац, я пробежалась взглядом по знакомой фразе.
"Для Нота. Ты — лучший друг... "
Эта надпись выделялась из всех и сразу бросалась в глаза. Нацарапанных карандашом букв почти не было видно. Обрывки фраз приходилось собирать воедино, чтобы понять хоть что-то. После нескольких попыток мне показалось, что голова начала болеть снова, и я поспешила перелистнуть страницу.
"Тёмный карнавал"
Странное сковывающее чувство будто проникло глубоко в меня и охладило внутренности. Я поджала губы, в который раз скользя взглядом по чёрным буквам.
Первый рассказ — "День возвращения". Пробежавшись глазами по первой странице, я вздохнула и решила открыть содержание, нежели читать всё подряд.
Взору предстали названия двенадцати рассказов. Некоторые из них мне приходилось читать, но обратила я внимание на пометины, оставленные карандашом. Это были простые вмятины, возможно, даже сделанные ногтем, но их было так много, будто кто-то в порыве гнева расцарапал бедную книгу.
"Ветер"
Некто всеми силами постарался сделать так, чтобы данный рассказ выделялся из всех: он обвёл его чёрной пастой. Как ни странно, но мне вспомнился МакДауэлл и наш диалог в шкафу. Кажется, Стив упоминал что-то об этом произведении Рэя Брэдбери. Достаточно странное совпадение, но хочется верить в то, что ничего большего за этим не стоит.
Открыв нужную страницу, я все-таки решила прочитать его, игнорируя крайне паршивое предчувствие. Прочистив горло, я уставилась на первые строки. Похоже, это было своеобразное введение от автора.
"...Случилось так, что, пока я рос, мне снова и снова приходилось слышать этот ветер. Иногда над Уокиганом проносились просто ураганные ветра. И звучали они печально, словно туманный горн. И в один прекрасный день я сказал..."
Звонок в дверь, подобно кипятку, словно ошпарил меня, и я подскочила на месте, захлопнув книгу. Сердце начало биться быстрее, навеивая чувство опасности, но чего бояться? Скорее всего, это бабушка. Достаточно рано.
Вскочив с кровати, я моментально преодолела расстояние до коридора.
— Иду!
Как только я подлетела к двери, сразу же глянула в глазок. Никого.
На этот раз меня спугнул стук в окно. Он доносился с кухни. Сглотнув, я схватила зонтик, висевший на крючке в прихожей, и попыталась крепко сжать его в правой руке. Палец покалывало, но непрекращающиеся настойчивые звуки беспокоили меня больше, чем ноющая рана. Прокравшись на кухню, я нашла в себе силы и выглянула из-за угла.
Что?
— Наконец-то, — выпалил Джонс, когда я распахнула окно. — Думал, не дождусь.
Сказать, что я была удивлена — ничего не сказать.
— Ты как меня нашёл?
Опять эти гримасы.
— У меня хорошая память, Нэнси, — проговорил он. — У тебя, видимо, нет.
Брови поползли к переносице, и я стала прокручивать в голове все недавние события. Точно. Ночной поход в школу и обратно.
— Ну, ладно, — ухмыльнувшись произнёс Джонс. — Не буду загружать тебя.
Мне захотелось влепить ему пощёчину, но, скорее всего, в процессе я бы просто вылетела из окна.
— Чего тебе?
— Ты кое-что забыла у меня.
— Ты серьёзно?
Он достал из кармана что-то звенящее и стал трясти этим в воздухе. Вот же... мои ключи. Видимо, они выпали из сумки, когда я вытрясла все содержимое в поисках телефона.
— Ой, — сорвалось с губ. — Ничего себе!
Протягиваю руку, чтобы заполучить собственную вещь, но получаю лишь неодобрительный взгляд.
— При одном условии: ты впустишь меня.
— Хочешь сказать, если я не открою тебе дверь, то ты оставишь мои ключи себе? Серьёзно?
— Я смотрю, у тебя всё несерьёзно.
Чёрт знает, что это означает и чего он хочет, но впустить Джонса всё-таки пришлось.
Он осторожно прошёл в коридор, взглянув на зонт, который я всё это время держала в руках.
— У вас крыша течёт?
— Смешно, — заключила я, повесив предмет обратно на крючок.
Пожалуй, это самое сложное на свете: понять, что находится в голове у Джагхеда Джонса. Это почти невозможно, хотя... Не почти, а точно. Невозможно. Он совершает вещи, которые я объяснить не в силах. Не то, чтобы у него есть сверхспособности, но, честно, я бы не удивилась, узнав обратное. В школе он молчит, сейчас он молчит, расхаживая по квартире и рассматривая гостиную. Значит, он слишком много думает?
— Я пришёл, — начал он, развернувшись в мою сторону, — поговорить.
О, да. Я прекрасно знала, о чем он хочет поговорить. Понимала, что ему нужно от меня, но продолжала стоять в проходе, облокотившись о стену и внимательно рассматривая его порванные джинсы. Достаточно забавное зрелище. Они даже порваны у него по-другому, не так, как у обычных людей. Теперь страшно даже представить, о чём он думает.
— Я не в настроении разговаривать.
— А я в настроении, — он скривил губы. — Очень хочется поговорить с тобой кое о чём, Нэнси.
Тишина. В такие моменты я ненавижу тишину.
— Давай быстрее, — наконец-то отозвалась я, с трудом отлепляясь от стены.
— Посмотрим. Как насчёт того, чтобы все-таки рассказать мне о тех сообщениях?
Кто знал? Ну, кто знал, что если я, глупая девочка, расскажу ему о том анониме, то он от меня так просто не отстанет?
— Спрашивай.
— С чего всё началось?
Я нервным движением потёрла переносицу.
— Всё началось с того дня, когда я пролила кофе.
Видимо, Джагхед до сих пор не отошёл от того ужасающего происшествия, когда его ноутбук находился на волоске от смерти, и как-то странно повёл глазами.
Я начала рассказывать ему всё в самых мельчайших подробностях, какие только возможны. Скорее всего, если бы я о чем-то умолчала, Джонс с лёгкостью смог бы раскусить меня. Да, я не мастер вранья, и он это за километр чует. Пришлось рассказать ему про тот смех и про угрожающее ночное сообщение в первый день.
— А вчера или сегодня он писал?
— Нет.
Джагхед перевёл взгляд на меня.
— А что у тебя над бровью?
Я приложила ладонь к ране, будто бы не знала, что у меня там такое.
— Какое это имеет значение?
— Возможно, большое, — он поднялся с дивана.
Странно, но я даже не задумывалась, что те байкеры могут быть связаны с неизвестным отправителем. Вот чёрт! Любой житель города может быть связан с отправителем...
— Ты не хотела обратиться в полицию?
— Хотела, но...
Что-то тяжёлое прилетело прямо в стену дома, издавая тупой звук при соприкосновении с поверхностью. Я дёрнулась, резко оборачиваясь.
— Это что? — послышалось позади меня.
Я уже хотела броситься на улицу, как Джонс схватил меня за предплечье. Хорошо, что не за руку.
— Стой.
Стоять? Ну, уж нет.
Отшатнувшись, я проскочила в коридор и тут же распахнула входную дверь. Сквозняк прошёлся по лицу.
Конечно. Конечно, за дверью никого не оказалось. Пустая серая улица, над которой сгущались хмурые тучи, не пропускающие солнечные лучи. Я спустилась с крыльца.
На газоне валялся тёмный предмет, похожий на камень. Джагхед ещё что-то крикнул мне, но я не расслышала. Взяв в руки неизвестно откуда прилетевшую вещь, я перевернула её.
"Иногда лучше промолчать"
Дыхание перехватило, и руки стали беспорядочно дрожать. Я бросила камень.
— Что там?
Я направилась к дому, судорожно дергая бинт на правом пальце. Его пора заменить на пластырь.
— Что?!
Джагхед кинулся за мной.
— Прости, но мне кажется, что тебе пора.
Я потянула дверь на себя, но Джонс в этом деле оказался сильнее.
— Нэнси, я, правда, хочу помочь!
— Нет. Это только мое дело и больше ничьё.
Он был напуган. Серые глаза странно заблестели, зрачки превратились в две чёрные точки. Стоит ли беспокоиться ему? На лбу возникли еле заметные морщины, а губы превратились в тонкую полоску. Ох, он много чего бы сказал сейчас, но понимал, что мне и так паршиво. Я не хочу никого впутывать и обременять своими нерешенными проблемами. Аноним хочет от меня того, чего нет у других. Это наша тайна, но никак не Джагхеда. Нельзя так просто взять и влезть туда, чего сам не знаешь. Какие могут быть последствия?
— Хорошо, — Джонс отцепился от двери. — Я понял тебя.
Он полез в сумку и достал оттуда чёрный конверт.
— Держи.
Слишком много сюрпризов за сегодня. Я провела рукой по матовой тёмной бумаге.
— Это что?
— Приглашение от Шерил.
От Блоссом? Слишком много внимания она уделяет моей персоне в последнее время.
Подняв голову, я хотела было поблагодарить Джагхеда, но никого уже не было. Он ушёл.
