Крутой замес

Стайлз провел следующий день у плиты. А вот его отец лежал на диване в гостиной, подпертый подушками и насмехался над сыном, бегающим по дому. Стайлз боялся, что испортит что-то или осуждения Дерека. Или что гостю может не понравиться его стряпня. Или… О, Всевышний! Именно по этой причине у парня не получалось нормально готовить ни для кого, кроме собственного родителя. — Знаешь, папа, прямо сейчас ты очень омрачаешь мою радость по поводу того, что остался жив. — Ага. Как скажешь, — голос у Джона был веселый. — О, кстати, Стайлз! Не забудь переодеть рубашку! На воротнике этой есть пятно от томатного соуса. — Не стоит тебе так хохотать. Еще швы разойдутся, — бросаясь бегом наверх в поисках чистой одежды, прокричал отпрыск шерифа. Заглянув в свой шкаф, он расстроился: — Черт! Дерек горячее солнца, а у меня в подростковом гардеробе только рубашки в клетку! Стайлз понюхал зеленую, которая, как его уверяли, подчеркивала цвет глаз. Та пахла, словно провисела года три в шкафу, но выбор был невелик: либо сырость, либо запах пищи, поэтому парень начал раздеваться. Дверной звонок настиг его уже на обратном пути в гостиную. — Стайлз! Твой бойфренд пришел! Открывай дверь! — заорал отец с дивана. — Он тебя наверняка слышит, знаешь ли, — крикнул в ответ бариста. Покраснев и стараясь не улыбаться, он впустил Дерека, пробормотав «гребаные оборотни». — Улучшенный слух не особо нужен. У вас все окна открыты. — Блин, — выругался парень, натягивая на лицо улыбку: — Добро пожаловать в резиденцию Стилински. — Благодарю, — официальным тоном ответил Дерек. И одет он был… не так, словно вытащил вещи из своего детского шкафа. Рубашка потрясающего винного оттенка идеально подчеркивала ширину его плеч, а две верхние пуговки были расстегнуты, смягчая впечатление, так что наряд выглядел не слишком формальным, а скорее почтительным и непринужденным. Волосы на груди, выглядывавшие из расстегнутой горловины, заставили мозг Стайлза скатиться куда-то в канаву. Гость протянул ему виски и хрипло добавил: — Для твоего отца. Парень принял подношение, укачивая бутылку в объятиях, пригласив жестом Хейла пройти внутрь. — Не смотри на беспорядок, — стараясь не выдать смущение, произнес он, откидывая ногой с дороги пустой пакет из-под лекарств, валявшийся посреди коридора. — Всё в порядке. — Последние пару дней приходилось нелегко, — пояснил Стайлз, чувствуя, что его нервозность возвращается в полную силу. — Стайлз, — проведя ладонью по его талии, входя в гостиную, молвил Дерек. — Всё нормально. Правда. Каким-то необъяснимым образом прикосновение успокоило баристу, снимая некоторое напряжение с его плеч. Они подошли к Джону, с интересом наблюдавшему за этими двумя. Особенно его внимание приковывала емкость в руках сына. — Дерек принес тебе гостинец. Только пить не будешь, пока не закончишь принимать обезболивающие, ты уж прости, — парень помахал бутылкой, указывая ею в сторону кухни. — Отнесу туда. Оставлю на потом. Отец нахмурился, но выглядел так, словно готов подчиниться. Опуская бутылку на кухонный стол, парень услышал едва различимое: — Спасибо за подарок, в любом случае, Дерек. Возвращаясь, он отчетливо уловил ответ гостя: — Было так мило с вашей стороны пригласить меня в гости, сэр. Стайлз замер, увидев, что Хейл пожимает руку отцу и не хотел им мешать. — Приятно наконец увидеть тебя вне участка, — кивнул шериф. — Практически уверен, что со времени переезда, я мало бывал за его пределами. Всё некогда было. У парня дернулось колено от этой маленькой лжи, когда он вспомнил ту ночь в баре. Но подумав над этим серьезнее, он осознал, что Дерек действительно жил в режиме «работа-дом-работа», как только оказался в городе. По крайней мере, если судить по имеющейся у Стайлза информации. Он не обзавелся новыми друзьями, кроме Перриша. Если сбросить со счетов ту ночь, то это был второй раз, когда сын шерифа видел новичка в чем-то, не касающемся униформы. — Сынок, — произнес шериф, обращаясь к Дереку. — Позволь старику дать тебе совет. Работа — хорошее, замечательное занятие, но не стоит забывать, что в жизни есть вещи поинтереснее и важнее этого. Не пойми меня превратно: ты — трудоголик, я ценю это. Однако, возникает впечатление, что работаешь на износ, потому что чувствуешь себя обязанным… Даже не знаю, черт подери. Ты хороший парень, Хейл, но запомни: никому и ничего не должен. Заслуживаешь счастья. От того, как сильно изменилось настроение Хейла, у Стайлза ком подступил к горлу, пока сын шерифа боролся с желанием пойти к гостю. Он этого не сделал лишь потому, что не хотел мешать трогательному моменту между отцом и его помощником, потому что уважал это. Лицо отца смягчилось, а подобный взгляд парень привык видеть направленным на себя. К собственному удивлению, Стилински-младший не ревновал гостя к родителю. Медленно попятившись, он вернулся на кухню и занялся ужином. — Ты сам готовил? — осведомился вежливо и нервно Дерек, отодвигая себе стул и поджидая, пока Стайлз помогал отцу устроиться за столом. — Да? — с вопросительной интонацией ответил парень, поднося ко рту вилку, на которую были нанизаны маникотти*. Поскольку скепсис на лице гостя был очевиден, Стайлз засунул макароны в рот, чтобы доказать, что они не отравлены. Мужчина всё еще выглядел то ли удивленным, то ли перепуганным, пока кустистые брови мигрировали на целый дюйм вверх по лбу. Отец откашлялся и попробовал сам, но уже более приемлемую по размеру порцию, вступившись за отпрыска: — Стайлзу рано пришлось научиться готовить, если он хотел есть то, что не попадало в дом в коробках или бумажных пакетах. Хейл кивнул на это, сделав пробный укус и закрыл глаза, наслаждаясь ароматом и кивая в знак согласия: — Очень вкусно. — Спасибо, — гордо улыбнулся младший Стилински. — Кондитер из меня дерьмовый, так что съедобных тортов не получалось, но вот оргазмические маникотти со шпинатом — всегда пожалуйста. Его улыбка превратилась в насмешливый оскал, когда Дерек подавился следующим куском. — Сынок, ты — чистое зло, — похлопав свое чадо по лицу, заявил шериф. И, вполне возможно, из-за того, что всё, слетающее с языка его сына вызывало нешуточные опасения, отец задавал тон беседе весь остаток вечера. Расспрашивал о Лоре и их жизни в Нью-Йорке. Стайлз с удивлением понял, что профилирующим предметом в университете у Хейла была английская литература, но поскольку тот не знал, куда приткнуть свой диплом, подался в стражи порядка. То, что оба Стилински теперь знали правду о пожаре и сверхъестественном, упростило всё. Ему еще не доводилось видеть Дерека настолько оживленным. Это было приятно. Даже, как-то по-домашнему. Дерек разговаривал с его отцом почтительно, но от этого беседа не стала формальной. Стайлз вставлял свои «пять копеек» то тут, то там, но по большей части, просто прислушивался к обсуждению вещей, к которым не имел никакого отношения. С одной стороны, ему нравилось взаимное уважение мужчин, сквозящее в каждом слове. С другой, он чувствовал себя немного не у дел. У них с Дереком было мало общего и, по мере продолжения беседы, парень обнаружил, что совершенно не знает своего гостя. Это было унизительно. И очень задевало. Когда тарелки опустели, он послушно поднялся, собрал их и приготовился отнести в мойку. Глупо было отрицать, что его привлекает возможность дистанцироваться от Дерека, пусть даже расстояние между столом и раковиной составляло пару метров. Возвратившись, парень обнаружил, что отец смог подняться из-за стола без посторонней помощи и уже был на полпути к гостиной. Сын бросился на выручку, но его остановила поднятая вверх ладонь шерифа. — Нет, не стоит. Всё в порядке. Мне не нужна сиделка, чтобы добраться до дивана, поверь, — произнес он со смесью привязанности к чаду и раздражения. И, вполне вероятно, Стайлз переусердствовал, квохча вокруг отца, словно наседка, едва они вернулись из больницы, но ничего не мог с собой поделать. Посерьезнев, Джон глянул на сына и Дерека и заявил: — Сейчас я громко включу игру, а вы не покинете эту кухню, пока не поговорите. Как следует. — Папа, нет. Не стоит… Отец проигнорировал его слова, медленно ковыляя в гостиную и не оборачиваясь. Парень стоял в растерянности, не зная, что делать: вернуться к посуде, чтобы хоть чем-то занять руки или же сесть за стол. Дерек тоже колебался, поглядывая в сторону двери, словно стоило Стайлзу отвернуться — и он смылся бы. Бариста вздохнул и опустился на стул, глядя на гостя из-под опущенных ресниц и ожидая, что тот заговорит первым. Или подаст идею. Хоть что-то… Воздух между ними искрил от упущенных возможностей. Но, по сравнению с пропастью парой дней раньше, молчание было большим шагом вперед. — Не знаю, что сказать, — сознался Дерек. — Я хотел бы… — Так чего же ты хочешь, Дерек? — наклонившись вперед, уточнил Стайлз, зная, что его слова звучат ядовито и саркастично, так что парень покачал головой, осуждая самого себя. Он совершенно по-другому собирался поговорить, но так втянулся в их противостояние и напряженность, которыми были наполнены почти все их сокровенные моменты, что это просто сводило с ума. В голове была каша. — Хочу тебя, — констатировал факт гость. Выражение его лица было откровенным, а не мрачным и отстраненным, как обычно. Этот шаг напоминал подвиг. Или последние слова на смертном одре человека, уверенного, что помирать — так с музыкой. — Ты доводишь до белого каления, но больше ни о ком я не могу думать. — А как же отец? — вырвалось у Стайлза, прежде чем он прикусил язык. — Я не… А при чем твой отец? — насупившись, растерялся Хейл. — Это всё, — парень обвел жестом кухню и бутылку виски, всё еще стоящую на столе, кивая в сторону гостиной, откуда доносились приглушенные звуки телетрансляции бейсбольного матча. — Для моего отца. Не для меня. Дерек резко хохотнул, обрывая Стилински на полуслове, поднимаясь и направляясь к парню с силой и неизбежностью большого магнита. Технически находясь за столом, но не придвинувшись к нему, сидя в пол-оборота лицом к кухне, он оказался в весьма выгодном положении для гостя, рванувшего к Стайлзу и устроившегося между обеденным столом и его разведенными ногами. Тот навис над парнем, подпирая его, так что со стороны его поза могла показаться угрожающей, если бы не полные ласки и обожания глаза мужчины и осторожные плавные жесты, оставляющие место для маневра, на случай, если младший Стилински решит сбежать. Стайлз взвизгнул от неожиданности, но этот звук перекрыл скрип стула по линолеуму, отъехавшего на пару дюймов назад. — Дерек, — прохрипел он. — Я уважаю твоего папу, Стайлз, но… — Хейл завис в каком-то дюйме над шеей парня. Тот откинул голову на бок, мысленно умоляя гостя сократить оставшееся расстояние, дрожа и даже не задумываясь о своих действиях и одновременно боясь того, что может произойти, если Дерек придвинется. — Господи… Ты вообще слышал, что он сказал мне? Кроме работы, в жизни есть более важные вещи. Мужчина резко отстранился, отступая назад и поворачиваясь спиной к баристе. Он провел рукой по своим мягким волосам, и Стайлз считал это невыносимо привлекательным. — Спасать Шона и твоего отца, людей вообще? Это было… и есть замечательно, — Дерек отвернулся, чтобы не смотреть ему в лицо. — Но все… Короче говоря, ты — единственный человек, ради которого я готов пересмотреть взгляды на жизнь и перестать быть жертвой. Дело не в работе или твоем папе. В тебе. Парень поднялся со стула. Колени подгибались, но он каким-то чудом приблизился к Дереку, положил руку тому на плечо, чувствуя, как напрягаются мышцы под теплой кожей, которой касалась протянутая ладонь, пока мужчина боролся с самим собой. Хейл обернулся, а Стайлз нервно сглотнул, замечая, как близко они стояли друг к другу и что это совершенно его не пугало. Напротив — даже мизерное расстояние казалось слишком большим. — Но именно твой отец сказал мне, что я достоин счастья. И если это не разрешение на… — Дерек протянул руку в сторону младшего Стилински. — То я не знаю, что это. Стайлз подался щекой навстречу протянутой ладони, потираясь о неё, прежде чем отойти. Это почти причинило физическую боль, но парень знал, как легко раствориться в нежности, если гость продолжит прикасаться к нему. — Ты — оборотень. Дерек замер и начал отстраняться, но сын шерифа остановил его, выбросив руку вперед. Они оба знали, что мужчина всё еще мог отодвинуться, если захочет, но он позволил ограничить себя простым прикосновением пальцев к запястью. — Я не имел в виду ничего плохого, просто этот секрет… Он всегда был между нами. Это — часть твоего естества и, положа руку на сердце, ты сказал бы мне об этом хоть когда-нибудь? — Я не знаю, — нехотя, словно его признание причиняло ему физические страдания, ответил гость. — Ага, ясно. Понимаешь, возникает ощущение, что за сегодня я узнал о тебе намного больше, чем за всё время нашего знакомства. Я имею в виду, что знал две вещи — ты приехал из Нью-Йорка и любишь свою сестру. И это всё. Мужчина покачал головой, не желая признавать свою вину: — А то, что ты при помощи магии угождаешь клиентам? — Возможно, оно и к лучшему, что всё именно так сложилось, — задумчиво изрек Стилински. — Теперь мы можем двигаться вперед с широко открытыми глазами. — Ага, — согласился Хейл. — Я пытаюсь сказать… Может, на этот раз, не будем торопиться? Дерек улыбнулся с облегчением, почти ослепляя парня. — Значит ли это, что ты не против попробовать начать всё заново? — Ну, если только ты не против? Поколебавшись немного, гость спросил: — А «не будем торопиться» значит, что мне нельзя тебя целовать? — Если соглашусь на поцелуй, ты сочтешь меня легкодоступным. — Таймаут! — прервал их третий голос со стороны двери. Сын шерифа застонал и подался вперед, упершись лбом в грудь Дерека, мягко постучав головой о стену из крепких мышц несколько раз. — Папа, серьезно? Его слова были приглушены мягкой тканью рубашки Дерека. Он повернулся в сторону, чтобы увидеть, как его родитель пытается изобразить букву «T» руками, удерживая в них пустой стакан. — Что? Да я просто… Мне лекарства пить пора. Но потом сразу… Джон наполнил стакан водой, схватил таблетки и начал крадучись уходить, насколько позволяла нога, но перед тем, как исчезнуть, он подмигнул парням и поднял вверх большие пальцы рук. — Прости, — глядя на Дерека, произнес Стайлз. Он сглотнул, осознав, как мужчина смотрит ему в глаза — мягко и ласково. — Ладно, каюсь: я солгал. Мне всё равно, если ты сочтешь меня легкомысленным. Это заставило Дерека рассмеяться, когда он стремительно подался вперед, словно боясь, что парень передумает. Ведь так оно и было. В последний момент, Стилински отклонился назад, прогибаясь в спине: — Но сначала пообещай, что больше не будешь выписывать незаслуженных штрафов! Хейл закатил глаза, хитро улыбаясь: — Вот только не прикидывайся, что тебя это не завело! С этими словами, прежде чем парень успел запротестовать, гость обхватил его шею теплой ладонью, притягивая к себе. Поцелуй вышел нежным, целомудренным прикосновением губ, от которого сердце в груди Стайлза неистово заколотилось. Это было идеально. Губы всё еще покалывали, когда он проводил Дерека до двери, переплетя пальцы с ним. Он словно находился под кайфом — от поцелуя и обещания на следующий день сходить на свидание. — Увидимся завтра? — уточнил гость, притягивая парня для очередного поцелуя уже на самом пороге. Дверь была распахнута и ночной воздух приятно холодил Стилински кожу. — Ага, — согласился он, затаив дыхание, потом оттолкнул игриво и сказал смеясь: — А теперь прочь отсюда, дворняжка! — Собачьи шуточки? Серьезно, Стайлз? — Эти шутки идут в наборе со мной. Мужчина застонал и сделал вид, что обдумывает ситуацию. Покачав головой, он наконец изрек: — Оно того стоит. Повернувшись в сторону гостиной, громче крикнул: — Спокойной ночи, шериф! — И тебе тоже, сынок, — ответил отец Стайлза. Дерек помахал и сделал шаг в сторону, но всё еще не решался поворачиваться спиной к парню. Словно хотел впитать его всего, запечатлеть в памяти. Тот мгновенно покраснел от пришедших в голову предположений и обещания во взгляде Хейла. Как только Стайлз принял решение закрыть дверь, его отец крикнул вдогонку: — И добро пожаловать в семью!