Похождение одного медика

      Холод пробирал тело, ветер свистел над головой. Чихнув, она болезненно поморщилась. Тело горело, как при лихорадке, а в лицо бил яркий свет. Со стоном привстав, Сима спиной впечаталась в мерзлый мох. От черноты породистых скал, возвышающихся ввысь, голова пошла кругом. Грудь ломило, дыхание слабое, сбитое.       — Отвратительно, — выплевывая сгусток крови, прохрипела она. — Просто не верится, что я жива.       Поверить в простую удачу сложно, особенно ей. Слишком многим она пожертвовала ради неё.       Из-за пота и крови одежда противно липла к коже, заставляя сильнее кутаться в бурый порванный плащ, заштопанный уже сотню раз. Сима сипло улыбнулась.       «Столько воспоминаний, драный ты кусок ткани».       Порыв ветра пронёсся над макушкой, растрепав слипшиеся волосы. Улыбка угасла. Посмотрев на край выступа, она увидела длинные кровавые следы.       «Чудовище. Разве такие достойны жить?»       По привычке дотронувшись до шеи, Сима хотела сжать обручальное кольцо. Растерянно проведя ладонью вниз, она замерла — его не было. Стало совсем тошно. Последняя нить, путеводная звезда, не позволяющая забыть где её настоящий дом исчезла, да так глупо. Закусив язык и прижав руки крепче к себе, она издала протяжный грудной вой. Как же сильно жжётся, словно кипящая в печи сталь. Согнувшись пополам, тело содрогнулось — боль проникла в каждую клетку организма.       Откуда-то послышался чей-то крик, но сил вслушиваться уже не было.       — Эй, очнись! Хватит спать!       На плечо упала тяжелая верёвка, выведшая её из бесчувствия. Сдвинув брови к переносице, Сима дрожащими пальцами коснулась до потрепанного конца. Посмотрев вверх, она прищурилась. Без очков силуэт был мутный, и лишь по голосу она поняла кто это.       — Генрих?!       — Обвяжи себя, и я тебя вытащу.        «Неужели удача улыбнулась мне? Или в этот раз лучше ждать чего похлеще?»       Но как бы то ни было, это вселило надежду, значит не всё потеряно. Вцепившись в сухие волокна, Сима обвязала вокруг верёвку и махнула. Медленно покачиваясь в воздухе, мышцы окоченели. Потёртая верёвка трещала и казалось вот-вот лопнет.       — Быстрее! Верёвка сейчас оборвётся! — зажмурившись, Сима взмолилась всем кого знала.       — Сейчас-сейчас, почти всё, — прокряхтел Генрих, схватив её за руки. — Выжила всё-таки.       Встряхнув её за плечи, он помог подняться, после чего крепко обнял.       — Даже не верится. Эти сучьи дети как крысы! Выползли, поднасрали и пропали.       «Убери руки! — застыв на месте, Сима начала ёрзать, но объятия оказались на редкость крепкими. — Мне тяжело дышать!»       — Отпусти, пожалуйста. — сдержав в себе ярость, чётко сказала она.       — Что? — спросил Генрих, но всё-таки ослабил хватку.       Сима тут же быстро отстранилась и выпустила волосы вперед. Отступив назад, и чуть не потеряв равновесие, вцепилась в его плащ.       — Спасибо, если бы ты меня не вытащил — у стервятников появился бы отличный ужин. — она улыбнулась. В голове крутилась куча вопросов. — Кто-то остался жив? А нападавшие? Как это случилось? Ты ведь был в лагере в тот момент.       — Стой-стой, не тараторь. — отводя её в сторону, Генрих многозначительно посмотрел вниз. — Когда твоя задница под прицелом, не особо вдумываешься в происходящее. Одно знаю точно — нас поджидали.       «Ты так уверен в этом».       — Но как? Они что, следили за нами? — выделив последние слова, Сима внимательно проследила за реакцией Генриха.       — Возможно, что да. — глухо сказал он. — Так подобрали момент, сучьи крысы!       Воздух со свистом вышел из плотно сжатых зубов. Дернув плечами, Генрих со всей силы пнул камень в пропасть. Руки сжались до посинения. Ничего необычного — ярость, простая, всепожирающая ярость. Она жжётся, болит внутри. Хочется заглушить её, но она не поддаётся, продолжая постепенно уничтожать душу. Как это знакомо.       Скривив губы, Сима начала наматывать кончик косы на палец.       «Ничего необычного, и на что я — хренов наблюдатель надеялась? Неважно, лучше подумать: слежка. На простую повозку. В военное время, где царит полный хаус. Так-то логично, но неужели этим идиотам больше грабить нечего? Столько сил ради одной дешёвой трухи? Не поверю, хотя… — Невзначай опустив глаза, она посмотрела на то место, где под плащом висела книга. — Ну конечно».       Всплеснув руками, Сима устало потёрла виски.       — И зачем мне всё это? — тихо пробубнила по-русски она.       — Ты что-то сказала? — отвлекся от пустого созерцания Генрих.       — Да, какие страшные времена настали. Ради каких-то сувениров напали. На них и пары оренов не наскребёшь. Больше на повозки затратили.       — Ты на товары не клеветай. — возмутился он. — Хорошие, полезные, качественные, а главное нужные.        «Ещё бы ты так не говорил! За свой ненужный перекупленный ширпотреб горой встанешь, а скольким ты его втёр, лучше даже не считать».       — Я ничего против не имею. Они нужны, но не разбойникам. По этому тракту и более крупные повозки проезжают, но повезло только нам.       Не дожидаясь ответа, она небрежно махнула рукой и развернулась. Не успев сделать и шага, Сима скорчилась от нахлынувшей боли. Нога горела так, словно её раздробили, после чего туго стянули. Хватая воздух безвольно раскрытым ртом, она рухнула на колени.        «Прекрасно. Польза от меня так и прёт!»       — Не надо, — краем глаза заметив приближение Генриха, Сима кивнула в сторону. — Лучше дай мне палку. Или это не она? Я не вижу.       Оперевшись о толстую сосновую ветку, она почувствовала как занозы больно впились в ладонь.       — Спасибо, нам нужно вернуться в лагерь. Без перевязки и хоть каких-то припасов мы долго не накукуем.       — А к чему это? Там всё истлело. Эти крысы не оставили ничего.       «Надеюсь они не нашли сумку. Иначе путь мне заказан. Далеко и надолго».       — Откуда ты знаешь? Конечно, их талант уничтожать просто огромен, но даже после них можно найти нечто полезное. Мы не можем оставить всё так, я не могу. Тем более, когда есть вероятность того, что кто-то остался жив. Они ребята крепкие. Не могли их просто перерезать. Поэтому нужно бегом отправляться, пока не стемнело.       — Куда тебе. Еле держишься на ногах, нам вообще дойти бы, но что верно, то верно — нечто полезное там определённо осталось.       — Вот и договорились, а теперь будь добр, помоги доковылять до лагеря.       Генрих хмыкнул себе под нос, пока Сима положила ему руку на плечо. Медленно хромая, они забрались вверх по склону.       На улице было достаточно светло, но день постепенно шёл на спад к тому моменту, как они добрались до места. Нога посинела и сильно опухла. Шипя каждый раз при шаге, Сима прижалась к обугленной берёзе.       «Действительно, сожгли дотла. Это сколько я провалялась?»       Дым с догоравших навесов тонким столбом тянулся вверх, растворяясь в воздухе. Всё раскурочено, вывернуто вверх дном, разбросано по сырой земле так, будто они пытались что-то найти. Аккуратно присев на корточки, Сима прижала руку к книге.       «Скорее всего, но как? Предатель, шпион, или всего лишь огромное совпадение? Мало вероятно, хоть бы сумка не пострадала.»       В воздухе стоял запах горелого мяса. От него в животе заурчало, а рот наполнился слюной. Сима повернулась в сторону запаха и ужаснулась. Зажмурившись, лицо вдруг сморщилось, а зубы стиснулись до скрежета. Труп — обгоревший с неестественно выгнутой шеей лежал на кострище. Его лицо исчезло, осталось лишь кровавое месиво с чёрной коркой и пеплом. А желудок всё крепче стиснули тиски голода.       «Шашлык, как вовремя. Особенно после нескольких дней голодовки. Вот она — деформация. Смотря на труп коллеги мне хочется есть. Просто отвратительно».       Встав, не желая дальше смотреть на тело она метнулась в сторону полого пня. Сумка была вытащена и вывернута на изнанку, а всё содержимое высыпано и втоптано в грязь.       «Не может быть. Как? Она ведь была спрятана!»       Походный дневник валялся раскрытым, страницы вырваны и смяты, а чернила расплесканы по камням. Упав на колени, Сима начала копаться в рыхлых остатках снега в поисках тубуса с донесением. Хрусталики льда обжигали пальцы, смывая с рук кровь. Его не было. Дёрнув пальцами, она прикусила губу.       «Нет, нет, нет! Где же ты!»       Обшарив землю вокруг, она нашла очки. Они были почти целы, если не считать царапин и трещины на правой линзе. Надев их, Сима вздохнула с облегчением — так намного легче — картинка не плывёт, изображение стало чётким. Но только взглянув по-новому на лагерь, её охватила тошнота: один труп, затем второй, третий… она насчитала пятерых с вывернутыми шеями, вспоротыми животами и пустым взглядом в небо.       Сима отвернулась от кровавого зрелища и уставилась вниз, на лужу, как будто пыталась найти в ней ответы на происходящее, пока вонь кружила голову. Нет, искажённых трупов ей доводилось видеть много, даже слишком для обычного хирурга, дело не в этом. Закусив щёку, Сима попыталась успокоиться и сглотнула соленую слюну.       Она встала, пошатываясь, сделала несколько нетвердых шагов и перегнувшись вперед, извергла горькую желчь в лужу.       — Совсем всё плохо?       Сима подняла голову. Руки, сжимавшие колени подрагивали, но она старалась держаться невозмутимо, несмотря на свисающую с губы слюну.       — Всё хорошо. Просто… неважно. Сам-то как? Бодрячком? — пытаясь выдавить улыбку, сказала она и вытерла губы.       Генрих лишь кивнул и подняв с земли мех с водой, протянул ей:       — Держи. Там вроде ещё осталось немного. Тебе попить да смыть всё это.       Солнце отбрасывало последние лучи, которые осветили Генриха. Выглядел он лет на пятьдесят: сухой, приземистый, с большими жилистыми руками и решительным лицом. На лбу глубокими бороздами залегли старческие морщины; шмыгнув носом, он небрежно вытер густую черную бороду. Видимо, всё волосы ушли в неё, так как голова была абсолютна лысая. С первого взгляда его можно было принять за мародёра. Даже в голову не придёт то, что он любит крепкие объятия.       Сделав глоток, Сима поперхнулась — осевший на дно осадок щекотал нёбо. Набрав воды ещё раз, она прополоскала рот и выплюнула в траву, глядя на спокойно осматривавшего местность Генриха. Сима хмурилась.       «Удивительно везучий человек. Ни одной травмы, да что уж, даже царапин нет.» — размышляла она, крепко сжав меху. Подойдя ближе к трупам, она внимательно осмотрела их.       «Мертвы. Все четверо.»       Чтобы убить одного темерского солдата нужно приложить немало усилий, а тут… они словно не сопротивлялись.        «Или их застали врасплох.— переведя внимание на пятый труп, Сима нахмурилась сильнее. — Интересно, почему погиб только один из купцов? Куда делись остальные?»       — Вот бинты, — низкий голос Генриха вывел её из раздумий. — Нужно перевязать, давай ногу.       Ступни начали коченеть и переступив с ноги на ногу, она села на бревно — шершавое, сырое. Пальцы горели и покалывали так сильно, что хотелось обрубить их с корнем и выкинуть в кусты.       Положив крепкую ладонь ей на плечо, он ободряюще похлопал. Сима напряглась, но попытавшись расслабиться, размяла шею и вытянула ноги.       — Спасибо, но я сама. — забирая бинт, сказала она.       Но Генрих не спешил. Подцепив края плаща, он рывком задрал его, оголяя ноги.       — Что ты делаешь?! — прошипела Сима и вцепилась в ткань, после чего с силой дернула вниз.       «Осталось только книгой засветить и будет мне праздник!»       — Плащ мешает перевязывать. Вообще его лучше снять. — Генрих извернулся и вновь попытался схватиться за плащ.       — Не указывай мне! Если сказала, что сама, значит в помощи не нуждаюсь. — она посмотрела ему прямо в глаза       Генрих яростно воззрился на неё сверху вниз, щетиня бороду, но ничего не сказав, отошёл. Махнув на него рукой, она отодвинулась к краю и закинула ногу на бревно.       «Конечно, надолго этого не хватит, но всё же. Осталось только сапоги найти, — осмотревшись по сторонам, она нахмурилась. — А вообще где они?»       Хлопнув себя по лбу, Сима проворчала что-то под нос.       «Надо быть такой дурой — весной, по промерзшей земле, с мокрыми ногами убегать от разбойников. Да и они молодцы: напали именно в тот момент, когда я начала мыть ноги. Удача, что сказать. Надеюсь, что хотя бы они остались на месте».       — Генрих! — закончив бинтовать, Сима окликнула его. — Я потеряла где-то нож. Можешь дать свой? Пожалуйста.       Он не отзывался. Словно не слыша, Генрих прошел дальше, отодвигая носком сапога трупы. Сима вздохнула и закатила глаза.       — Я вспылила, знаю, и прошу прощения. Но без ножа, мне не перерезать бинт.       — Вот, — резко развернувшись, он метнул нож. Сима успела только сжаться, как услышала рядом с собой треск.       «Какого черта! Как метко. — взяв нож, Симу передернуло. — Это же… Не может быть!»       Дрожь прошла по телу, дыхание сбилось. Стало дурно. Медленно сглотнув, Сима, стараясь вести себя обыденно, перерезала бинт. Не отрывая взгляд, она внимательно наблюдала за каждым движением Генриха.       «Старый чёрт!»       Знакомая резьба на рукоятке до побеления впивалась в ладонь. Глаза начало щипать. Быстро вставив нож в ножны, Сима медленно выдохнула — не здесь, не сейчас. Вновь нацепив улыбку, она, опираясь на палку, двинулась в сторону развалин.       «Пожалуйста, я хочу домой. Я не могу больше!»