Heffron Drive

Шли дни. Я поправлялся, рука болела все меньше, ссадины уже не так тревожили меня. Болело сердце и душа. Я наконец-то почувствовал себя тем самым кретином, которым называл меня Хендерсон. Когда мне наконец-то разрешили встать с койки, я сразу же попросился к Картер. Медсестра, которая часто заходила ко мне, отвезла меня к моей девочке. Она лежала с закрытыми глазами, в белой больничной ночнушке. Там, где еще несколько недель была ее улыбка теперь находятся царапины и синяки. Волосы моей Картер аккуратно собраны в хвост и лежат на боку. Мне очень хотелось подхватить ее, закружить в воздухе так, чтобы она заливалась своим смехом, который я так любил. Хотелось нежно поцеловать ее, погладить по животику и просто увидеть ее живой. Но ничего не менялось и страшно, что никогда больше не измениться. «Она не может так уйти. Так легко я ее не отпущу. Мою будущую миссис Шмидт. Будущую маму наших деток» - проносилось у меня в голове. Вспомнился момент, когда мы в детстве играли у меня в доме в родителей. Она укутывала своих кукол, а потом мы вместе гордо ходили с ними по дому, не обращая ни на кого внимания. Тогда нас прозвали мамочка Смит и папочка Шмидт. Кевин тогда еще очень много нас подкалывал, но особенно меня, ведь я — его брат. В один момент мне захотелось бросить все эти игры, но Картер произнесла те самые слова, которые я часто вспоминал впоследствии «Ты уникален тем, что делаешь не то, что все, а то, что тебе нравиться. Не давай ему истребить эту уникальность». От этих воспоминаний у меня на короткое время появилась улыбка, но, к сожалению, она тут же пропала, когда я вернулся в реальность. -Прости меня, любимая… Знала бы ты, как я сейчас чувствую себя паршиво. Я здесь, без тебя. Мне страшно представить, что случиться если ты… если ты уйдешь. Прошу тебя… Говорят, что люди в коме слышат все, что происходит вокруг. Так вот , любимая, я хочу, чтобы ты услышала это. Я люблю тебя. Всегда любил тебя. Прям с того момента, с нашего первого знакомства. Да что там знакомства, когда впервые увидел тебя на нашей улице… На нашей Хэффрон Драйв… Знаешь, почему группа называется именно так? Потому что мы втроем оттуда, мы все связаны, и как бы ты не была сейчас далеко, и как бы мы не ссорились с Дастином, я все равно вас люблю. Вы — моя семья. И, Картер, я хочу, чтобы мы официально были семьей. Я хотел предложить это еще тогда, в Осло, когда узнал о малыше. Но мне хотелось сделать все как можно лучше, чтобы мы запомнили это. А теперь… Теперь я понимаю, что в нашей жизни ничего нельзя откладывать на потом, потому что этого «потом» просто может не быть. Любимая, мы с тобой выберемся отсюда, я обещаю… Обещаю… Попробуй сжать мне руку, хотя бы палец, у тебя получится, - я в надежде опустил взгляд на ее замотанную руку, но никакого чуда не случилось. -Ничего, все будет хорошо. Все будет отлично, любимая, - я не выдержал, и из моих глаз полились слезы. Я аккуратно склонился к ней, пытаясь не заплакать еще сильнее. Но все было напрасно. Всхлипы, слезы. -Я не могу потерять тебя, Тера… Роузтер, слышишь? Мы должны уйти в один день, слышишь? - сжав ее ладонь в своей, я продолжил, - Ты мне нужна, Картер. Но на мои слова никто не откликался. Лишь приборы издавали надоедливые звуки, и мне хотелось разбить их за это. Но останавливало только то, что моя девочка живет только с помощью них сейчас. -Пожалуйста, просыпайся… Я уже погружался в какую-то истерику и поэтому громко позвал медсестру, которая должна была ждать меня в коридоре. В этот же момент она зашла и молча взялась за ручки инвалидного кресла, а затем мы выехали из этой палаты, оставляя мою девочку совсем одну. Выезжая из палаты, я заметил Логана, который сидел на полу прямо напротив двери. Он поднял глаза и мы встретились взглядами. Затем Хендерсон поднялся и резко обнял меня. Сначала, я ничего не понял, но затем тут же ответил своему другу. -Я люблю ее, - прошептал тот, роняя слезу, а затем пошел прочь.