Федерация Чтения Фаулер Купер. Исследования в июле (июль 2051 и июль 2054). Основная тема: Weightless by Ada Fawler Cooper.
Невесомость. Из Википедии, свободной энциклопедии.Статья про графический роман Ады Фаулер Купер. Другое значение слова <i>невесомость, смотрите в статье про разрешение неоднозначности.
</i> Невесомость – первая работа, опубликованная американским эрудитом Адой Фаулер Купер. Первая публикация в марте 2041, это была её единственная опубликованная работа, когда в том же году она получила Нобелевскую премию по литературе, так что роман после этого стали называть «Нобельский роман» в прессе. Невесомость считается одновременно комиксом и учебником по геометрии [необходима цитата]. Нарисована в стиле кубизма, с использованием декопанковских мотивов. В романе рассказывается история японского робота-астронавта Энцо, который нашел, восстановил и оживил древний автоматон Мари, они оба превзошли механические и электронные пределы своих возможностей, в которых первоначально были созданы. Поднимаются вопросы разума роботов и свободы их воли, а также сравнивает природу интеллектуального партнерства и романтической любви. Несмотря на получение очень хороших отзывов, Невесомость стали критиковать после присвоения Нобелевской премии Купер. Ей было всего двадцать три года, и это была её единственная опубликованная работа. Недовольные критики считали, что Нобелевскую премию должны присуждать только за деятельность автора в течение всей жизни, что работа должны выдержать проверку временем. К тому же, некоторые считали, что комиксы вообще нельзя относить к литературе [необходима цитата]. В 2045 году журнал Time поместил роман на 23-е место в рейтинге самых важных книг на английском языке, сразу после «Дэвида Копперфилда» Чарльза Диккенса. В 2030 году на сайте amazon.com Невесомость была поставлена пользователями на 9-е место в рейтинге лучших романов на английском языке. Содержание [спрятать] 1. Сюжет. 2. Критика и анализ. 3. Геометрические признаки. 4. Принятие публикой. 5. Награды и номинации. 6. Полемика вокруг Нобелевской премии. 7. Ссылки. 8. Дополнительная литература. 9. Внешние ссылки. Сюжет [редактировать] !!!Эта статья больше похожа на рассказ, чем на статью Википедии. Чтобы она соответствовала требованиям сайта и политике нейтрального отношения, приведите её в соответствие формальному стилю и удалите все личностные предпочтения. Энцо японский робот-астронавт, созданный, чтобы проводить десятилетия в невесомости, он также способен к обучению и критическому мышлению. Поскольку он первый в своем роде, его миссия была рассчитана на десять лет, он должен был добраться до края галактики Млечный путь и вернуться назад. С успехом выполнив задачу, он вернулся на Землю, где был встречен как знаменитость, но, поскольку он был безэмоциональным роботом, он этого не заметил. Его повезли на экскурсию в Европу, в качестве тура по планете после возвращения. В Британском музее был организован праздник в его честь. К этому событию была организована специальная выставка: История роботов. Для Энцо и его прототипа из людей организовали частную экскурсию. В музее Энцо видит древний французский автоматон, размером с человека, созданный по образу Мари Кюри. Автомат дни напролет переливает несуществующую жидкость из пробирки в пробирку. Энцо проверяет в базе данных и обнаруживает, что у автоматона нет имени. Энцо не может объяснить этого, но впервые с момента возвращения на Землю он чувствует себя невесомым. Его процессор завис. Придя в себя, Энцо требует вернуться в музей. Он требует показать ему автоматон и требует объяснить, почему у неё нет имени. Он требует выплатить ему его жалованье, чтобы он мог купить автоматон. Юридическая процедура затянулась. Весь мир следит за перипетиями событий и спорит. Энцо – человек или машина? Каждый день, после слушаний, он приходит в музей, до тех пор, пока выставку не закрывают. Энцо чувствует тяжесть. Владелец автоматона заинтригован событиями. После закрытия выставки он приглашает Энцо в себе в поместье, чтобы тот мог увидеть автоматон. Энцо боится прикоснуться к ней. Он спрашивает, почему у неё нет имени. Он сказал владельцу, что зовет её Мари и только с ней не чувствует вес. В тот же самый день приходит ответ из Комитета по защите прав человека из Женевы: Энцо считается живым существом с правами, человеком. Энцо предлагает все свои деньги, полученные за миссию в космосе, владельцу автоматона, чтобы купить её. Владелец отвечает нет и предлагает сделку: Энцо может взять Мари и работать с ней. После пяти лет, если она будет соответствовать критериям живого существа, он может оставить её себе. Если не будет, необходимо вернуть её в первоначальное состояние и вернуть владельцу. Энцо соглашается. Энцо использует схемы и процессоры и учит её говорить. Учит ходить. Учит прочему. Учит науке, рассказывает про звезды. Ей хочется читать придуманные истории, этого Энцо не понимает, но дает ей книги, довольный её ростом и развитием. Спустя три года она улыбается, Энцо чувствует невесомость опять. Они разговаривают. Они улыбаются. Она начинает спорить с ним, бросает ему вызов. Она хочет побывать в других местах. С ней становится сложнее. Энцо ищет в базе данных и в интернете, он не понимает, что происходит. Он понимает, что хотел друга, кого-то, похожего на него. Но, несмотря на похожесть, она не точно такая же. Пять лет прошло. Владелец спрашивает, готова ли Мари для теста. Энцо отвечает да. Но он не поехал в Женеву с ними. Ему тяжело, слишком тяжело. Он не вернулся в Японию, он вернулся вместо этого в космос. Очень короткая миссия, к колонии на Марсе и назад. Новые роботы делают большую часть работы, они сильнее, быстрее, легче. Но они безжизненные. Японцы стали использовать другой процессор, и роботы не могут учиться и меняться. Эти роботы не смогут пройти тест в Женеве. Энцо снова в невесомости, но он её не чувствует. Он вернулся на Землю, в Японию. Япония очень красива весной. Он отправился в Киото, застрявшее во времени, чтобы побыть в тишине. Он не читает новости. Выключил интернет. Нашел старый книжный магазин с книгой в окне, которую читала Мари. Войдя туда, он взял книгу в руки. Он прочел её и понял, впервые в жизни, силу этих слов. Потом он снизил скорость своего восприятия до скорости восприятия человека и прочитал другую книгу. И ещё одну. И ещё. Он отключил хронометр, потерял счет времени, читая книги для Мари. Когда вишни расцвели опять, он увидел её под одним из деревьев. Он не знает, сколько времени прошло. Он опять чувствует невесомость, и опять чуть не зависает. - Киото красивый, - говорит она. - Как всегда весной, - пауза, - я читаю книгу. - Расскажешь мне о ней? - Да. Пауза, потом Мари сказала: - У тебя получилось. Я принадлежу тебе теперь. - Если у меня получилось, то ты теперь никому не принадлежишь. Она улыбнулась, как научилась несколько лет назад. - Ты прав. Но я хотела бы остаться с тобой. Мы с тобой похожи друг на друга. - Но мы не одинаковые, - сказал робот, - я робот, а ты автоматон. - Мы похожи в том, что важно. Когда я с тобой, я невесома. Роман заканчивается тем, что Энцо и Мари, держась за руки, вместе входят в дом Энцо. [конец выдержки] Ррррииииип. Эми пригладила скотч рукой, довольная результатом. - Хорошо, - она посмотрела на Шелдона, - а куда положить медали и прочую ерунду? - Медали и прочую ерунду! – Шелдон схватился за сердце, - не смей так, я так много работал, чтобы получить свою. - А я значит не работала! - Я не это сказал, - проворчал он. - Знаю. Но ты ходишь по краю. Её муж, всё ещё не полностью седой, хотя у него появилась седина на висках, оглядел дом, вокруг стояли коробки подписанные почерком Эми: - Мне бы хотелось, чтоб нам не пришлось уезжать. - Нам не приходится, - поправила его Эми, - просто уже можно, раз уж мы оба на пенсии, - Шелдон простонал, он всё ещё не понимал прелести ленивой жизни, - самое главное, мы будем ближе к Аде, Джейкобу и внукам, а это для меня главное. И для тебя, я знаю, тоже. Ада. Эми хотела быть ближе. Она не понимала, когда Ада была моложе, что её дочь, повзрослев, стала ей одной из лучших подруг. Возможно, потому, что она никогда не имела таких отношений со своей матерью. Хотя Эми осознавала недостатки Ады и видела их лучше прочих, она привыкла жить с половиной этих недостатков, ведь она получила их от Шелдона. Конечно, она разговаривала с отцом, они переписывались на интерактивной доске, но именно Эми она звонила с вопросами о книгах, материнстве, по мелким вопросам или по поводу «как думаешь, что это за сыпь такая?». Одной из радостей жизни Эми было видеть Аду с её детьми. Конечно, она была не такой демонстративно игривой, как Джейкоб, но она была спокойной, голосом разума. Больше всего и Олмстед, и Максин любили слушать, как Ада им читает. Несколько лет Эми боялась, что Ада будет как её бабушка, закрытой в скорлупу, и никогда не захочет стать матерью, а отношения с Диланом только подтверждали эти страхи. Эми провела много бессонных ночей, думая об их отношениях, постоянно уверяя себя, что это выбор Ады. Она даже рискнула (это могло закончиться большой ссорой с Адой) и расспросила Ясмин об их отношениях, к тому же, Ясмин могла отказаться отвечать, потому что они обе были закадычными друзьями. Но Ясмин не отказала, впрочем, она ничем и не помогла, потому что сама ничего не понимала в отношениях Дилана и Ады. Обе согласились, что Дилан не ужасен, в общем-то, он не преступник, никаких очевидно отрицательных качеств у него нет, Аде он ничего плохого не делает. Но он был… таким скучным… и Эми боялась, что Ада станет такой же скучной рядом с ним. И потом Джейкоб. Точнее, всегда Джейкоб. Шелдон был всё-таки прав, не так ли? Не то чтобы, пришлось признать Эми, она сомневалась в этом. Каким чудесным человеком вырос Джейкоб, всегда знающим, как справиться с Адой и её настроениями, иногда ей нужно было побыть в тишине и одиночестве. Он тоже изменился с Адой, стал лучше. Он так и остался тихим и застенчивым, он был камнем, на который Ада могла опереться, даже не осознавая этого. Он ловко маневрировал в сложной жизни гения, которой жила Ада, она сама признавала, что для неё это иногда было непросто. Слыша, как они общаются из соседней комнаты, Эми улыбалась, понимая мягкие подколы Джейкоба, почти неслышимые несогласия и вызовы, которые он бросал ей. Видимо, мысли об Аде, Джейкобе и внуках смягчили Шелдона, он улыбнулся и ответил Эми: - Я часто слышал, что внуки – одна из самых больших радостей жизни. Раньше я думал, что эта ерунда для низших умов. Но, - он пожал плечами, - нам так повезло, что у Ады есть дети, правда же? Они, и правда, большая радость. - Для меня тоже, - сказала Ада, улыбнувшись.***
Они сидели на диване перед пустым камином, было слишком жарко, чтобы топить. Работали в тишине, иногда только слышали шум от включающегося кондиционера. Джейкоб расставлял растения на плане, который готовил для своей диссертации, Ада учила склонения японских глаголов. Несмотря на жару, ему было уютно сидеть рядом на диване, оба вытянули ноги на тахту, в той же позе, в какой они много лет играли, сидя на полу в игровой комнате. Он также любил вспоминать прошлое лето, когда он решил – или, может, понял, ведь он всегда знал, - что хочет жениться на ней. Лето казалось передышкой, поскольку праздники были заняты поездкой в Швецию, получением премии, за ними следовала пресса по пятам. Перед ними впереди растилась свадебные планы, покупка дома, новая должность Ады в Университете Индианы. Университет редко нанимал своих же выпускников, но Нобелевская медаль на её шее переубедила альма матер. Однако университет не ожидал, что Ада выставит такие сложные условия. Она не хотела быть привязанной к одному факультету, учить одному и тому же каждый год. После своей книги меньше всего ей хотелось преподавать математику или искусство. Она попросила начальный курс японского. И, поскольку университету пришлось подстроится под её желания, ей пошли на встречу. - Джейкоб? - Хммм? – он поднял глаза, поняв, что она несколько минут ничего не писала на планшете. - Нам надо кое-что обсудить до свадьбы. То, что мы не знаем друг о друге. Кое-что важное, - сказала Ада. - Ты на самом деле пришелец? Папа будет рад, что его теория о том, как твои родители смогли сделать ребенка, будет подтверждена. - Нет. Я серьезно. - Знаю. Ты всегда серьёзна. Именно поэтому и смешно, - он посмотрел на неё, мягко улыбаясь, - чего мы не знаем друг о друге? Мы выросли вместе. Я даже видел, как ты подстригаешь ногти на ногах на прошлой неделе, ты разозлилась на меня и выгнала из комнаты. - Потому что это личное, я же тебе отправила список личных занятий в прошлом месяце! – Ада фыркнула, Джейкоб засмеялся. Она отодвинулась от него, он понял, что она говорит серьёзно. Он опустил карандаш, когда она сглотнула и заговорила снова: - Джейкоб, а ты … думал о детях? - О! – он приподнял брови и сказал мягко, - нет, но это ничего. Я знаю, как это плохо, когда женщина рожает детей, не хотя этого. Для меня достаточно тебя. - Ты не хочешь детей? – Ада нахмурилась. - Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что обязана рожать детей для меня. - Я не это спросила. Забудь про свою мать, - Ада махнула рукой, - ты хочешь детей? Джейкоб начал перебирать карандаш в руках: - Я не думаю, что ты хочешь. Из-за твоей … карьеры. И твоего писательства. И твоего разума. С детьми не просто. Я знаю, у меня ведь младшая сестра. Ада положила свою руку поверх его, останавливая дерганье: - Джейкоб, я хочу детей. - Правда? Она кивнула: - Да. Мне всегда нравилось играть в доме тети Пенни. А тебе? - Та комната – одно из самых счастливых мест моего детства. Я бы хотел комнату, полную детей, и в своем доме. Улыбнувшись, Ада сказала: - Я же не сказала, что хочу столько! – она коснулась его лица, - значит, да? - Да. Но… давай воспитывать их так, как тебя воспитывали. Мне нравилось бывать в вашем доме. Всё было так тихо, твои родители никогда не кричали… - Это не правда, у обоих трудный характер, - сказала Ада, подняв руку. - Может, но они умели сдерживать себя при мне. А ты и представить не можешь, как ужасно было в моем доме, - Ада наклонила голову, он знал, это признак того, что она обдумывает, - я имею в виду, у вас всегда были правила и за их нарушения следовали определенные наказания. На самом деле, это очень удобно, такая структура. - Мы могли нарушать сразу несколько в один день. - Конечно. Мы же были детьми. Дети не идеальны, и наши тоже такими будут, - он вспомнил что-то, - помнишь, как-то Радж за нами присматривал в вашем доме, заснул на диване, а мы взяли зубную щетку твоего папы и макнули её в кошачью поилку, а потом поставили назад в стакан? Поначалу Ада приподняла брови, а потом улыбнулась: - Я забыла об этом. Ой, мы были такими хулиганами… Бедный папа. Нельзя ему говорить. У него будет второй инфаркт. Джейкоб рассмеялся: - Именно этого я и хотел бы. Понятные правила, минимум ссор, пару детей, чтоб можно было с ними дурачиться и забрасывать зубные щетки куда попало. - Осторожнее с такими желаниями, они могут сбыться, - Ада приподняла брови. - Ты меня поняла. Правда, ты тоже этого хочешь? - Да! – она нагнулась и поцеловала его. - Мммм, мы прямо сейчас начнем их делать? – спросил Джейкоб, отодвинувшись. - Отец умрет, если я буду беременной на свадьбе, - сказала Ада, - и я бы хотела немного побыть твоей невестой и женой без детей. Но сейчас слишком жарко, чтобы выйти на улицу прогуляться… и у нас целый диван… и никогда не рано начинать тренироваться…***
Шелдон встал и прошел к полкам, они были уже пусты, кроме той, где были награды. - Думаю, их лучше упаковать отдельно и взять с собой в ручную кладь. - Но у нас в руках будет переноска с кошками, - Эми посмотрела на пару кошек, свернувшихся в переноске клубочками. Когда Белль умерла, она и Шелдон решили, что хотят другого кота и вернулись из приюта с двумя. - И я упаковала нам небольшую сумку с необходимыми вещами, потому что все вещи будут ехать за нами в грузовике. - Но мы же путешествуем первым классом? У нас должны быть дополнительная комната в купе, мы можем доплатить. Эми встала и подошла к нему, пока он упаковывал медали с осторожностью: - Помнишь тот вечер? Ты был таким красивым. - Конечно, помню. Это было всего семь месяцев назад, - он поднял крышку, провел пальцем по краю, - у меня получилось. Жаль, что мамы не было рядом. Это был бы лучший момент в её жизни. Помнишь, когда Ада получила свою? Или когда она получила первую медаль Филда? Первый человек, который удостоился обеих наград. Даже получение моего Нобеля не может с этим сравниться. Эми обняла своего нобелевского лауреата за талию и прислонилась щекой к его плечу: - Думаю, лучший момент в жизни твоей матери был, когда ты родился.***
Некоторое время она вспоминала, где находится. В гостевом коттедже Ады. Эми повернула голову и увидела пустое место рядом с собой на кровати. Конечно, Шелдон встал рано, наверное, уже в доме, ест завтрак. Медленно, потому что бедро болело, Эми оделась и прошла через красивый сад, дело рук Джейкоба. Какой у них красивый дом. Войдя в дом, она остановилась в дверях и улыбнулась. Со спины они были очень похожи: высокие, худощавые, головы наклонены в одну сторону, оба изучали доску перед ними. Они даже были в одинаковых халатах. Ада отличалась только длинными яркими волосами. - Хммммм, - услышала она Шелдона, - хорошо… в этом ты меня убедила. Но как насчет длины окружности? Пи – это идеал, не думаю, что можно пренебречь им. - Это не пренебрежение. Просто Пи больше не нужно, - Ада наклонилась и нарисовала окружность, поделила её на сектора и стала записывать цифры в них, её рука быстро порхала, когда она записывала уравнение рядом с рисунком. Эми повернулась на звук и увидела подошедшего Джейкоба, потирающего глаза. - Доброе утро, - поздоровалась она. - О! – он дернулся, - простите, не заметил. Вы не видели Аду? Она мотнула головой: - Она и Шелдон работают над уравнением. - Вот, тот же результат! Без Пи! – услышали они слова Ады. - Видимо, так она понимает выражение «свить уютное гнездышко», - сказал Джейкоб. В этот момент Ада повернулась и стала заметна разница между ней и Шелдоном. Её ночная рубашка натянулась на животе, подчеркивая большой живот, она положила руки на нижнюю часть спины, из-за её худобы живот казался ещё больше. - Разве тебе не надо отдыхать? – позвал её Джейкоб. - Вдохновение никого не ждет! – ответила она, улыбнувшись ему. - Эми, посмотри, - сказал Шелдон, - она полностью изменила способ расчета площади круга. Это разрушает все основы! Математика будет рассыпана в прах до основания! И работает даже на фрактальных формах… - Ай! – прокричала Ада, когда почувствовала, что у неё отошли воды прямо в гостиной. Долгая пауза, все смотрели на жидкость на полу, думая, что же это значит. Семь часов спустя, усталая, потому что не спала, работая над уравнением всю ночь, но счастливая и не почувствовавшая боли, благодаря нейротранситтеру созданному на основе открытия её матери, Ада держала на руках своего сына, названного Олмстедом Купером Воловитцем. Он родился в тот же день, когда она закончила доказательство, которое изменило мир математики навсегда, в тот день, когда большинство людей не считало возможным решение этого уравнения, принесшее ей медаль Филда, сделавшую её единственным человеком, обладавшим этой наградой и Нобелевской премией. Но когда в интервью её спрашивали об этом дне, она всегда говорила, что день был особенным потому, что родился её сын.***
Шелдон осторожно положил медаль на полку и развернулся в объятиях жены, осторожно, чтобы не оттолкнуть её. Сейчас, когда ему было за семьдесят, он уже не мог вспомнить, почему не хотел когда-то обнимать Эми. - Внук и внучка, и скоро будет ещё внук, - пробормотала она мягко. Последний ребенок удивил Шелдона, ведь между Олмстедом и Максин было всего два года разницы, они только начали учиться. Но Эми сказала Аде, что они с Джейкобом решили, что им не хватает маленького ребенка в доме, поэтому они родят ещё одного, пока есть время для этого. Они даже спланировали поездку в Париж, только вдвоем, чтобы посмотреть самые красивые сады и зачать ребенка. Последнее удивило Шелдона, он легко мог вспомнить, где можно зачать ребенка, и для этого не нужно выезжать в Европу. - Мы счастливые, Шелдон. - Да, - согласился он. Не стал говорить, что боится поглупеть на пенсии. Да, конечно, Университет Индианы сразу же предложил ему должность Заслуженного профессора Физики, но он знал, что это лишь почетный титул, шанс для университета сказать, что в штате есть ещё один Нобелевский лауреат. Эми тоже была предложена должность, но она отказалась. Но ради Эми он согласился переехать, чтобы жить ближе к Джейкобу и Аде, а также внукам. Он подозревал, что Ада тоже не мало приложила усилий, чтобы уговорить Эми переехать. Он и подумать не мог, что достигнув вершины своей работы, цели всей жизни, он почувствует горечь. Даже до того, как решил переехать на восток. Как только он получил Нобелевскую премию, все в КалТехе стали задавать вопрос, когда он выйдет на пенсию. Конечно, сложно считать их коллегами, ведь его друзья, - Леонард, Радж, Говард и даже Крипке, - уже не работали, они ушли на пенсию, как только смогли. Да, они всё ещё собирались каждую пятницу вместе, но это было уже не так, как раньше – с научными спорами и дебатами в кафетерии за обедом. И Эми больше не было в КалТехе, она ушла на пенсию в стандартные сроки, проводила дни читая и наслаждаясь жизнью. Он не считал это неправильным, она-то сделала своё открытие годы назад. Её имя было широко известно в научных кругах, она получила свою Нобелевскую премию в медицине вскоре после того, как Ада получила свою. Но хватит ли ему Эми и Ады, чтобы его разум оставался острым? Его беспокоило не качество дебатов с ними, а их количество. - Подумай, как весело тебе будет спорить с Максин, - хихикнула Эми, и Шелдон подумал, не впервые, неужели она может читать его мысли. - Мы не спорим! – возразил Шелдон, - чистые научные дебаты! – но он улыбнулся над её седой головой, думая о своей упрямой и умной внучке. Нельзя иметь любимчиков, но он каждый раз замирал, видя, как она похожа на Эми. - И мы будем видеть их по меньшей мере раз в неделю, - продолжала его жена, - хотя мы и видим их голограммы, они не передают размер. Я всегда удивляюсь, какие они большие, но тут же забываю, какими маленькими они были. Хотя я с трудом вспоминаю, какой маленькой была Ада, наверное, это уже проявления возраста. - Я всегда буду помнить, - мягко сказал Шелдон.***
- Эй, дедуля, - мягко сказала Эми, Шелдон посмотрел на неё. - Привет, - ответил он, - Олмстед заснул? Кивнув, Эми подошла к нему в гостиной Ады и Джейкоба: - Как и его родители. Думаю, они заснули раньше. Помнишь, каково это, когда только и ждешь, чтобы можно было упасть поспать. А у нас не было тогда ещё и двухлетнего мальчика, о котором тоже надо было заботиться. Шелдон кивнул и посмотрел на крошечного ребенка в руках, четырехдневную внучку. - Хотя у меня нет никаких сожалений об том, что я стал отцом, должен признать преимущества быть дедом – можно проводить ночи в гостевом доме, спать восемь часов подряд без плача. Эми хихикнула и села рядом с ним на диван, наклонилась, чтобы посмотреть на ребенка. - Хочешь подержать её? – спросил он. - Нет. Вы выглядите очень довольными, - маленькая девочка открыла глаза, сжала кулачки, агукнула, - добрый день, Максин, - проворковала Эми. Максин моргнула и снова закрыла глаза. Шелдон улыбался ей: - Всё-таки не понимаю, почему её не назвали Синтией, раз хотели назвать в честь твоей матери. - Ну, Максин – это её второе имя. Ада сказала, что она предпочитала его, и что ей нравится, что дочь будут называть Макс. Шелдон покачал головой: - Клички – это ужасно. А Макс – это мальчишечье имя! - Мы уже обсуждали, Шелдон, это не нам решать. Кроме того, ни Аду, ни Джейкоба никак не называли по-другому, когда они росли, может, им хочется этого для детей, - Эми провела рукой по темным волосам ребенка, - как думаешь, она останется темноволосой, или будет рыжей, как Олмстед? Пожав плечами, Шелдон сказал: - Я хотел бы, чтоб она была на тебя похожа, но, - он вздохнул, - я хотел, чтоб и Ада была на тебя похожа. - Почти невозможно помнить, какой была Ада в этом возрасте. Всё уже в какой-то дымке. - Я всегда буду помнить, - мягко сказал Шелдон.***
- Я тебя поймаю! Ты такая миленькая, что я тебя съем! Ам, ам, ам! Шелдон услышал взвизг, он повернулся и увидел, как Ада улыбается, она топотала ножками по коленям Эми, конечно же, мать держала её за руки. Потом всё повторялось: угроза каннибализма, Эми целовала дочь в животик, громкий звук, громкий смех, в этот раз они обе смеялись. - Тебе не кажется, что это не гигиенично? – спросил он, - и как-то варварски. Эми хихикнула, но не повернулась к нему. - Нет, я знаю, что её животик чистый. Так всегда делают, чтобы рассмешить детей. К тому же, ей нравится это. - Ну, я такого не буду делать, хоть это наш ребенок. Эми рассмеялась сильнее, встала и подошла с дочерью к нему: - Тебе понравится. Ты не поймешь, пока не попробуешь, - Шелдон закатил глаза, он взял Аду, перекладывая маркер в свободную руку, - я пойду к парикмахеру и в магазин за продуктами. Могу заехать в Таргет, если надо. Есть какие-нибудь пожелания? - Нет, не думаю. Она взяла сумочку, повесила её на плечо, повернулась: - Не скучайте! Пока! – махнула рукой и ушла. Посмотрев вниз в голубые глаза дочери, Шелдон спросил: - Ну, мисс Ада, чем займемся сегодня? Могу повесить тебя в слинг, пока буду решать уравнение, но ты себя последнее время плохо там ведешь, - он покачал головой, вспомнив тот последний раз, когда пользовался им, его дочь пыталась пальцами достать до разноцветных полосок на доске перед ней. Конечно, она могла отвернуться к его груди и спать. Ада задвигалась в его руках, он посмотрел вниз: - Но сначала надо подтянуть твои носочки. Он вернулся на свое место, усадил Аду на колени, чтобы поправить носки. Детские носки были загадкой для него. Почему они не могли ровно сидеть на ногах? Ножки Ады, чище и свежее его ног, были такими же по структуре. А у него носки не сползают. Как-то он попытался решить эту проблему, ночью, пару месяцев назад, используя законы физики. Но, когда он стоял около доски, поджав губы, Эми вышла из спальни, недовольно посмотрела на него: - Ты пропустил ночное кормление. - О, прости. Я завтра буду менять подгузники весь день, - ответил он, изучая номера и таблицы. - Я не к тому. Я имею в виду, что уже час ночи, тебе пора спать, - она подошла ближе, - над чем работаешь? - Пытаюсь определить силы, которые заставляют соскальзывать носки детей, после того, как взрослые надели их ровно. Эми хихикнула: - Не хочу тебя расстраивать, но это древняя тайна. Решения нет. - Решение есть всегда, - ответил он, но, поскольку найти его не удалось, он согласился вернуться в постель. Сейчас, два месяца спустя, это все равно была загадка для него. Такое количество необходимого для младенцев тоже было загадкой. Как и эти вязаные штанишки с оборками сзади. Эми никогда не одобрила бы такую одежду для взрослого, но эти штанишки были выбраны потому что «ну разве они не милые»? Обычно на её одежде были изображены антропоморфные животные, которые делали что-то невозможное для животных. Сегодня на её майке были две обезьянки, играющие в шахматы. - А ты знаешь, что шимпанзе можно научить играть в шахматы? – спросил он, прикасаясь к её футболке осторожно, - хотя эти обезьянки не похожи на шимпанзе. Ада подняла на него свои большие голубые глаза, но в её взгляде не было понимания. И она не смеялась. - Может, тебе рассказать шутку, чтобы ты посмеялась? Было бы хорошо. Мы смогли бы показать маме, когда она вернется, что ты можешь смеяться не только от физической активности. Ответа не было. - Хорошо, как насчет вот этой? Тук-тук, - пауза, - ты должна спросить, «кто там», но поскольку ты ещё не умеешь разговаривать, я сыграю обе роли. Кто там? Ада! Ада кто? Сэндвич на обед! Шелдон улыбался, а его дочь засунула два пальца в рот: - Ты поняла? Игра слов. Ада, в этом контексте, имя самого гениального ребенка в мире, но имя больше похоже на «поел». Самый гениальный ребенок зевнул. - Я понял, тебе не нравится, что твоё имя передразнивают, - Шелдон поджал губы, - а как насчет научных шуток для моего гения? Как ты назовешь шутку, основанную на элементах кобальт, радон и иттрий? – он помедлил и приподнял брови, - КоРнИ! Поняла? Потому что обозначение кобальта Со, а радона… Ада фыркнула, двинулась вперед, схватилась за его футболку, пытаясь двигать ножками. - Что ты пытаешься сделать? У тебя ещё не хватает физической силы и координации на это, - но он поднял её, Ада вытянула ножки и улыбнулась, - а, ты хочешь сделать вид, что стоишь. Что ж, тренироваться надо, - он пожал плечами и опустил её, чтобы она коснулась его коленей ступнями. Улыбаясь, Ада согнула коленки, дергая ногами. - Может, попрыгаем, как ты делала с мамой? Думаю, можно, если мы продолжим наш серьёзный научный разговор. Ты знала, что Ленивая Обезьяна - это шахматный дебют? На самом деле это вариант защиты… Радостный вскрик от Ады. Шелдон стал поднимать и опускать её немного быстрее, сказал: - Очень хорошо. Я не одобряю сюсюканья с детьми, и не считаю, что есть детей – это мило. Но мы можем найти компромисс, - он немного изменил тембр голоса, совсем чуть-чуть, чтобы, если кто-то войдет, не мог обвинить его в сюсюканье с ребенком, - ты такая миленькая, что я объясню тебе теорему Пифагора! Небольшой смех, но Шелдон не был уверен, от прыганья она засмеялась, или от его слов. Наверное, ей понравилось выражение «теорема Пифагора». Его маленький гений конечно же понимает. - Ты такая миленькая, что я научу тебя клингонскому! – ещё смех, он улыбнулся, - я подумал, которые по словам твоей матери тебе нравятся, очень похожи на клингонский. Именно поэтому они тебе и нравятся. Проведем эксперимент! Подняв футболку Ады на животике, он прикоснулся к её коже губами и подул: - Тарг-фьюююю! Он был вознагражден детским смехом, Шелдон в ответ тоже улыбнулся: - Значит, всё-таки клингонский, а не какая-то глупая малина! – сделав вдох, он снова придвинулся к ней, - КамуШаа-фьююююю!***
Эми улыбнулась, вспомнив о маленькой Аде с отцом, особенно когда она заходила в комнату, он укачивал её, читая вслух. Было ожидаемо и понятно, что он полюбил Аду сразу, ещё когда она была эмбрионом, стучащим по мочевому пузырю Эми. Но она не ожидала, что после рождения Ады она полюбит Шелдона ещё сильнее. Да, первые две недели были ужасными, но не из-за него. Дело было не только в том, что младенец рос очень быстро, Шелдон тоже менялся. Почти невозможно представить человека, которого она когда-то встретила, в такой роли, но Шелдон помогал ей не просто потому, что должен был, но потому, что хотел. В роли отца он стал лучшей версией себя. Не хотя, она отодвинулась от него: - Есть ещё одна сумка. Старый рюкзак Ады. Я думала, мы отдали его много лет назад, но, видимо, нет. В общем, если ты считаешь зазорным перевозить медали в розовом в цветочек рюкзаке, они туда как раз поместятся. - Не впервые мне придется идти с этим рюкзаком в публичном месте, - сказал Шелдон. Хихикнув, Эми подошла к коробке, на которой было написано «отдать на благотворительность», и достала оттуда рюкзак. Она помогла Шелдону вернуть медали в коробочки, ещё раз посмотрев на свою. Потом она перевела взгляд на обложку магазина Time на стене. Её забирать не стали, но оставили пометку для компании, занимающейся перевозкой, забрать её и перевезти на новое место. Прошло не так уж много месяцев, когда они – Эми, Ада и Шелдон, - организовали равносторонний треугольник, каждый со своей медалью, улыбаются. Первая семья Нобелевских лауреатов, гордо гласил заголовок. Она не была уверена, нужно ли интервью и фотографы, но Шелдон настоял, сказав, что это наследие для науки. Ада тоже не хотела быть на обложке, Эми знала, что она предпочитает спокойную жизнь, но она улыбалась и позировала вместе с ними. Получилась хорошая статья, сосредоточенная на их карьерах и достижениях, ничего лишнего не было сказано, как боялась Эми. Хотя она и не знала, какие секреты их жизни могут быть раскрыты: то, как они выжили во время землетрясения? Про её отца? Что случилось на выпускном Ады? Сейчас это казалось глупым, думать, что кто-то захотел бы читать обо всем этом. - Больше ничего не хочешь положить туда? – спросила Эми, перекладывая медали упаковочной бумагой, - есть ещё место. - Вот это, если хватит места, - сказал Шелдон, протягивая книгу, - хотел положить в свою сумку, но, думаю, самые важные вещи надо держать рядом. Я буду знать, что спасать во время пожара в поезде. - Не будет никакого пожара, - Эми покачала головой, - с каких это пор ты об этом беспокоишься? – любовь Шелдона к поездам не уменьшилась, они поедут на нескольких скоростных поездах сквозь страну, они редко летали к Аде, чаще путешествовали поездами. - Я не волнуюсь. Ведь я всегда готов. Как бой скаут. - Ты был бы ужасным бой скаутом, - сказала Эми с улыбкой, беря книгу, - все эти ночевки вне дома и разведение огня не для тебя. - Разведение огня очень простой физический процесс, Эми. Хотя она понимала, что за книга, она всё равно посмотрела на обложку: Невесомость, автор Ада Фаулер Купер. Она провела рукой по обложке: - Не помню, когда последний раз читала её, - призналась она. - Я читаю каждый полгода, - сказал Шелдон, - в январе и июле. - Я хотела читать регулярно, думала так делать, но пропускаю, - она посмотрела на него, - ты замечаешь что-то новое при каждом прочтении? - Нет, - Шелдон покачал головой, - она всегда гениальна, но я понимаю одно и то же, и не понимаю тоже самое. - А чего ты не понимаешь? – спросила Эми с любопытством. - Откуда у неё взялась эта идея? Два робота, эмоционально не развитых, которые начинают развиваться и влюбляются только после того, как они знакомятся? – спросил Шелдон. - А, значит ты примкнул к лагерю «романтической любви», противоположному лагерю «интеллектуальное партнерство»? – спросила Эми, улыбаясь. - Эти две концепции не только не исключают друг друга, но я считаю, что романтические отношения невозможны без интеллектуального партнерства, - ответил он, - неважно, тут не может быть недопонимания. Всё написано уже в заголовке. Невесомость. Как быть влюбленным по уши, - он замолчал и наклонил голову, - уверен, это есть на Википедии в статье разрешения неоднозначности. Если нет, то должно быть. - Невесомость. Это как взорваться? Он посмотрел на неё быстро, она увидела, что он ищет в памяти. Небольшая пауза, разговор прерван совсем не на долго. Его лицо смягчилось, он улыбнулся: - Видишь, как я и сказал. Это история про космос в том числе. - Но они же не сразу влюбились, - сказала Эми, - ну, может он сразу. Отчего-то у него завис процессор в музее, отчего-то он смотрел на неё дольше, чем было нужно. Хотя он не считал это любовью. И даже симпатией. Наверное, он бы сказал любопытство. - В основе любви всегда любопытство. Эми протянула руку к его руке. У него по-прежнему очень красивые руки, даже в этом возрасте. - Очень красиво. Он кивнул и сжал её руку: - А почему он ушел от неё? - Ему пришлось, у него была работа, ему надо было её выполнить. Мари же стала, за неимением другого слова, настоящей девушкой. - Может быть, - он пожал плечами, - но я бы не ушел. Любовь подразумевает, что любопытство не проходит, - объяснила Эми. - О, Шелдон, - у Эми навернулись слезы. - Ты не читаешь эту книгу часто, потому что ты плачешь каждый раз, - тут же сказал Шелдон, притягивая её ближе. - Я не поэтому плачу, - возразила она мягко в его грудь, - я надеялась, но никогда не думала, что Книжный клуб станет таким философским когда-нибудь. - Но это же не Книжный клуб, - сказал Шелдон, резче, отодвинулся от неё и посмотрел вниз, - он через две недели. - Я знаю, что сейчас не официальный Книжный клуб, но мы же разговариваем о книге… А теперь, когда мы оба на пенсии, мы можем проводить Книжный клуб чаще, - предложила она. - Хммм, - он поджал губы, - я жду, что мы будем читать больше книг с тобой, Эми, но, - он пожал плечами, - мне нравится официальный Книжный клуб, с нетерпением жду его лучшую часть. Это особый вечер, запланированный через две недели, только для нас двоих. Мы почти никогда не пропускали его. И даже если мы будем читать больше книг и обсуждать их – это уже не будет тем же самым. Но я бы и не хотел этого, хочу, чтобы Книжный клуб остался особым. Он появился ещё до Ады… раньше, чем мы сюда переехали. Теперь уже не было смысла скрывать текущие по щекам слезы. Все эти годы назад, обнимаясь со своим парнем на диване, она и представить не могла, что он скажет такое. - Шелдон, я люблю тебя так сильно, и дождаться не могу провести всю свою жизнь на пенсии с тобой. Он обнял её крепче: - Думаю, Энцо оставил её, чтобы прочитать книги, которые Мари выбрала для него, и ждал, когда она войдет в комнату и расскажет ему, что она думает о них. И я то же самое буду делать на пенсии: читать книги, мне будет по-прежнему любопытно, что ты о них думаешь, буду ждать, когда ты войдешь в комнату и скажешь, что думаешь о прочитанном.***
- Посмотри на себя, ты выглядишь, как будто бы твои мама и папа родили ребенка! Ада подняла взгляд от блинчиков, когда Джейкоб вошел на кухню с Клодом на руках. - Что? - Твоя одежда, - сказал Джейкоб, подходя, чтобы поцеловать её. Ада посмотрела вниз: - О, я просто накинула его на себя, - но Джейкоб был прав: она была в полосатом кардигане, надетом поверх футболки с логотипом Стар Трека. Она улыбнулась ему, потом посмотрела на младшего ребенка: - Эй, малыш, почему ты всё ещё в пижаме? - Скажи маме, что непросто жить в семье жаворонков, - сказал Джейкоб, когда Клод зарылся лицом в его плечо, - папа понимает тебя. Ты привыкнешь к этому. Обещаю. - Ты сегодня разговорчив? – мягко спросила Ада. Клод покачал головой. - Ничего. Молчание – золото, - она быстро бросила взгляд на Джейкоба и объявила: - Кто хочет блинчиков с шоколадной крошкой перед школой? - Это не школа, мам. Это летний лагерь. Большая разница, - объявила Максин из-за стола. - Эй, не разговаривай так с матерью! – сказал Джейкоб, вытряхивая ровно половину объема тарелки хлопьев для Клода. Если день задался, он построит их рядами и съест. Если нет, то просто выстроит рядами. Хороших дней становилось больше, когда он стал заниматься в новом садике, предназначенном для детей с особенностями развития. - Хорошо, летний лагерь, - сказала Ада, ставя тарелку, - это у нас земля на столе? - Олми сделал это, - объявила Максин. Она всегда что-то объявляла. - Олмстед, почему ты не вытер стол после того, как убрал Рождественский кактус? – спросила Ада. Ответа от её рыжеволосого сына не последовало, - Олмстед, перестань читать и ответь на вопрос. - А? О, - он пожал плечами, но не отвел взгляда от планшета, - я забыл. Вздохнув, Ада посмотрела на Джейкоба, достававшего апельсиновый сок из холодильника: - Это ты виноват. Он улыбнулся: - Знаю. - Убери девайся, ты же за столом, - напомнила Ада сыну, отворачиваясь от него. Олмстед отложил планшет молча, взял лежащую рядом книгу и открыл её. - Олмстед! Ты слышал, что я сказала? - Ты сказала убрать девайсы, - вмешалась Максин, - но книга не электронная. - Не надо пытаться спорить с мамой о формальностях, девушка, - твердо сказал Джейкоб. - Дедуля говорит, что красота вселенной в формальностях. И мама так говорит, - ответила их темноволосая дочь. Джейкоб постарался сдержать смешок, безуспешно. Ада повернула к нему голову и сузила глаза. Он опустил руку и улыбнулся: - Это ты виновата. Покачав головой, Ада села за стол и решила сменить тему. - Помнишь, дедушка и бабушка приезжают сегодняшним вечером. - Надолго? – спросил Олмстед, подняв глаза. - На столько, насколько захотят, - сказал Джейкоб, он встретился взглядом с Адой. Пока бабушке Бернадетт не надоест, вот что читалось в его взгляде. Так уж проходили их визиты: поначалу оба были рады, потом Говард приходил чаще один, пока Бернадетт оставалась в гостевом домике, наконец, Говард подходил к Джейкобу и бормотал извинения: - Берни… ну ты знаешь… - и пожимал плечами. После их отъезда, Говард проводил весь день в саду, работая до изнеможения, хотя это не всегда было нужно, или же даже отправлялся на работы со своей бригадой. Он теперь расстраивался из-за родителей только после визитов, хотя Ада боялась, что их дети узнают о том, как их бабушка и дедушка разводись, прежде чем пожениться опять. Это не было секретом, просто никогда не упоминалось. Что сможет ответить Джейкоб, если у него спросят, почему они развелись? - Я скучаю по визитам Инди и Ворчуна, - сказала Максин мягко, прерывая её мысли. Улыбнувшись над кличками, которые Радж и Стюарт придумали для себя, Ада провела рукой по волосам дочери: - Я тоже по ним скучаю, дорогая. Но если бы они всё ещё были здесь, они бы хотели, чтоб ты наслаждалась летом и твоим временем с бабушкой и дедушкой. - Хорошо, тогда бы я хотела, чтоб дедуля и бабуля жили в гостевом домике, - сказала Максин, - тогда бы я могла ставить эксперименты с дедулей каждый день. - Не будь дурой, Макс, - сказал Олмстед, - зачем бы им жить здесь? Они живут в этом же городе. - Олми, не говори «дурра», это не вежливо, - сказала Максин. - Все слова ценны, - сказал Олмстед, - нужно просто правильно их использовать. - Хорошо, хорошо, - твердо сказал Джейкоб, - достаточно. Давайте сойдемся на том, что все интересы одинаково равнозначны, и что живущие рядом бабушка и дедушка – это счастье. Ада повернулась посмотреть на Клода, поедавшего хлопья, и улыбнулась мужу. Она так счастлива с ним. И счастливы, что родители живут рядом, уже несколько лет. Они отличные бабушка и дедушка, их влияние помогает сглаживать проблемы воспитания, которые не исправить редкими визитами Воловитцей или Раджа и Стюарта, которые приезжали до своей кончины, случившейся несколько лет назад. Типичный июльский завтрак: Клод выстраивает хлопья в ряд, Олмстед ест одной рукой, в другой руке книга. Максин рассказывает про таблицу достижений, которую она создала для летнего лагеря и таблицу занятий с бабушкой и дедушкой. Джейкоб и Ада улыбались друг другу, радуясь большой, шумной созданной ими семье.***
Тем временем в другой части города, в центре специального квартала для пожилых, Шелдон ел свою порцию блинчиков с шоколадной крошкой, обдумывая сегодняшний день. Шахматный клуб в десять, конечно же, он пойдет. Возможно, после обеда он съездит в кампус на автобусе, подготовит для Говарда кое-что, что хотел показать при встрече. Как странно, думал он, снимая блинчики со сковороды, что он так легко адаптировался к другой жизни. Всё было не так, как он привык, но тут столько занятий, классы, Ада, Джейкоб, их дети, он был занят всё время. Он услышал шум из спальни и улыбнулся. Быстро приготовил чай для Эми. Она читала вчера вечером, когда он уже заснул, хотела поскорее закончить книгу. Новая биография Нила ДеГрасса Тайсона, которую он только что прочитал и рекомендовал ей. Он дождаться не мог, чтобы узнать её мнение. Это не был официальный выбор на Книжный клуб – для него они взяли Невесомость, он состоится на следующей неделе. Но с этой книгой они решили не откладывать. Можно обсудить её за завтраком. Но ему придется подождать ещё несколько минут, вспоминая свою биографию, думаю, а что же скажет Эми, пока она не войдет на кухню и не расскажет сама.